Апокрифы

               
        Был конец 1949 года... Ширилась борьба против безродных космополитов; на них и в адрес вейсманистов-морганистов (менделистов) из радио и газет лилась чуть ли не площадная ругань. Глава дарвинистов Трофим Лысенко хозяйничал в головах школьников, а мы никак не могли взять в толк, почему мичуринцы умнее этих, как их там... вейс- или даже моргаделистов: ведь и те, и другие прививают к подвоям свои привои, потом подвивают подвои и толкуют про какие-то "гены"...
        И в это же время мне, девятикласснику, явилась откуда-то первая апокрифическая песня, вроде бы, как пародия на "ой, цветёт калина" из фильма "Кубанские казаки":
                Ой, цветёт картошка и зелёный лук!
                Полюбил картошку колорадский жук.
                Он жуёт, не знает ничего о том,
                что один профессор думает о нём...
        (Вообще-то говоря, не могу вспомнить точно - то ли "один профессор" думал об этом жуке, то ли "Трофим Лысенко"...)
        Этого вредителя колхозных полей негодяи-американские-мпралисты сумели в прошлом году забросить к нам с помощью воздушных шаров - чтобы лишить нас "второго хлеба"! Но, супостаты просчитались: советские люди знали, как бороться с колорадским жуком, ибо на последних страницах всех школьных тетрадок под изображением отвратительного вредителя крупными буквами давно уже красовался призыв: "Знiчтожайте шкiднiка картоплi колорадьского жука! Сповiщайте агронома!" (других тетрадок в стране не было, даже таблиц умножения не осталось!)... Да-да, это был один из видов всеохватывающей тысячеликой и неистребимой Пропаганды! Той, что каждый день, начиная от горна "пионерской зорьки" и до затухания последних аккордов заполночного Гимна, ежечасно закачивалась, впрессовывалась в голову каждому советскому человеку, обрубая зародыши мыслей, отёсывая его, превращая в "совка". Советский человек знал (и всему миру также было известно), что социализм в одной отдельно взятой стране успешно построен, что советский народ, как никогда един и предан партии и всепобеждающему учению Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, а Советская армия, освободившая народы Европы от угрозы фашистского порабощения, готова отразить любые угрозы и происки империалистов! А ещё советский человек - не знал, но - чувствовал, как на бессознательном уровне в нём гнездится страх...
        Именно после появления этой невинной песенки, как здорового сопротивления вездесущей пропаганде, стали самозарождаться и множиться песни-апокрифы!
        До "холодного лета 53-его" даже представить было невозможно, чтобы где-нибудь вслух было произнесено что-либо непочтительное про лицо, состоящее в номенклатуре властителей СССР (тем более, занимающее место где-то между вторым и четвёртым)! А в конце июля, вернувшись в Ленинград из агитбригадского похода, на входе в вестибюль Витебского вокзала я вдруг услышал, как чистый мальчишеский голос распевал на мотив популярной песенки "горят костры далёкие":
                Растёт в Сухуми алыча
                не для Лаврентий Палыча,
                а для Климент Ефремыча
                и Вячеслав Михалыча... 
        С начала похода и прошло-то каких-то две недели, в течение которых мы не имели связей с внешним миром... Я обалдело проводил взглядом недоумка, а издали уже слышалось:
                Нас в коммунизм без лишних слов
                ведёт товарищ Маленков,
                а бл.дь худая Берия
                не оправдал доверия...
        Пропаганда тогда упустила шанс подкрепить доверие народа к власти, не попытавшись доступно, толково и честно объяснить людям причины случившегося. Взамен этого она предпочла заново украсить им уши лапшой, возбудив только вопросы. Значит, "враг народа"? А соратнички его, такие все белые и пушистые, они-то?... А-аа, - обманывал их, значит, этот!... А они и не догадывались, так-таки, ничего и не знали? Хм, понятно...
        Трудно всё-таки перепудривать людям мозги! Впрочем, а кто и когда честно рассказывал о соратниках, об их деятельности, о мотивах отношений друг с дружкой? Да и какой честности можно, вообще, ожидать от пропаганды!...
        А  когда изо всех фотографий, зафиксировавших прощание руководства страны со в бозе почившим Вождём, размещённых в коридорах или в красных уголках заводов, колхозов, научных учреждений и учебных заведений разом и единовременно была удалена ножницами часть снимка, содержавшая в себе - теперь уже одиозную! - фигуру "врага народа" (и тем самым нарушены на снимке размеры и ритм запущенных по верху мавзолея отверстий), напоказ всему миру была явлена фарисейская сущность коммунистической пропаганды!               
        Дальше - больше! Атомная электростанция в Дубне, атомный ледокол "Ленин", первый спутник, "первый космический путешественник" собака Лайка... События накладывались друг на друга, а пропаганда выстраивала и лакировала здание советского коммунизма, искажая и преувеличивая достижения, умалчивая о промахах и недостатках, и не забывая при этом указать на неправильное восприятие отдельными лицами успехов Страны Советов...
       Необходимо отметить, что поначалу песни-апокрифы ложились на запоминающиеся мелодии. Едва успели отзвучать "парижские бульвары", спетые "другом советского народа" Ивом Монтаном, как в электричках и на дружеских посиделках уже слышалось исполняемое хором
                Советские учёные внесли в науку вклад,
                создав электростанцию в пять тысяч киловатт. 
                Стоит она, голубушка, могуча и сильна:
                на атомной энергии работает она!
                Ломает лёд арктический советский ледокол -
                на атомной энергии работает котёл!
                А что там в небе светится, играет и горит:
                то тройка наших спутников над родиной летит!
                Ракету запустили мы самую Луну -
                прислали поздравления Броз-Тито и У Ну!
        Иногда пелось полнее: "Макмиллан, Эйзенхауэр, Броз-Тито и У Ну". Завершалась же песня идеологически выдержанно, вполне в духе советской пропаганды:   
                Собачка Лайка тявкает и лайкает, и тявкает она на Сэ-Шэ-А-а!
        После ХХ съезда "славной нашей партии" - не раньше! - появилась широко известная
                Товарищ Сталин, вы большой учёный,
                в языкознании познавший толк,
                а я простой совейский заключённый,
                и мой товарищ - серый брянский волк... 
        Впрочем, здесь ни к чему помещать целиком эту песню: любой, набравший в поисковой строке "Юз Алешковский", обнаружит полный текст, возможно даже с вариациями. В точности так же обстоит дело с песней о Микояне этого же автора
                Когда в канун великой годовщины
                вывешивают весь иконостас,
                воскликните советские мужчины
                "да здравствует товарищ Анастас"...
        Уверен: эти две песни не уходят и никогда не уйдут! Главным их недостатком является проходная, блатная мелодия. Впрочем, это - как посмотреть...
        Менее известен песенный отклик на возникновение и разгром "антипартийной фракции". Он появился на мелодию одной из песен некогда популярного Канделаки, в репертуаре которого немалое место занимала специфика Кавказа (жаль, редко сегодня можно услышать эти песни)
                "...У окна сидит на стуле
                тётя из Напареули,
                вай-вай-вай,
                а напротив на диване -
                три сестры из Мукузани,
                вай-вай-вай..."
        Теперь представьте себе год шестьдесят первый, Карельский перешеек, поляну в облетающем сентябрьском лесу, почти полные корзины рыжиков, чёрных груздей и прочих соляников, молчание пятерых усталых грибников и неожиданно взвившийся "канделакской" мелодией голос с "кафкасским, панимаеш"  акцентом 
                Затянула волокиту,
                чтоб убрать с пути Никиту
                фра-акция!
                Не добиться нам ответа,
                для чего нужна нам эта
                а-акция!
                Нас не купишь ни водкой, ни золотом,
                разобьём ненавистные силы:
                Маленков, Каганович и Молотов,
                и примкнувший к ним Ше-пилов!... 
        Наверное, от неожиданности мы долго не могли успокоиться, то и дело слышалось справа или слева "и примкнувший к ним Ше-пилов" и снова хохот...
        В эти же годы, в начале шестидесятых я оценил песню, найденную нами ещё в середине пятидесятых, и использованную в первом нашем военмеховском студенческом обозрении "Мы летим на Марс". Как было написано в её нотах, "музыка Туликова, слова Андронова". Прочитав впервые текст, я испытал неприязнь к авторам - серятина! Но, Андрей наиграл на пианино мелодию и... Мы вспомнили о всенародно любимой "семёновне" (да и сегодня мало, кто её не слышал!): 
                Ах, ты Семёновна, да, золотой зубок, 
                а ту Семёновну, да ...'б-д'разок!
                А Семёновна баба русская -
                ж... толстая, п... узкая...               
        Предваряемая несколькими тактами "семёновны" и сопровождаемая между куплетами такими же проигрышами, новая песня зазвучала подобно апокрифу!               
                Держим на вооруженьи баллистический экспресс!
                Это - наше достиженье, наш технический прогресс,
                и заслуженная слава прокатилась, как волна,
                и гордимся мы по праву всем, чем родина сильна!
                Достижение настоящее
                и ракета - в самом деле - подходящая.
                Ох, и ходкая! Ох, и сложная!
                Ну, а в общем-то - защитница надёжная!
           (вот тут-то и зазвучали такты "семёновны"!)
                Эх, ракета, ты ракета, баллистический снаряд!
                Облетая всю планету, ты летишь не наугад:
                в этом есть большая сила - как того не понимать:
                ведь в любую точку мира можем мы тебя послать!
                И опять - тот же припев!
                Наша родина мужает, наша родина растёт,
                и учёных уважает весь советский наш народ.
                Знаем - каждая задача будет ими решена,
                и в труде большой удачи им желает вся страна!
        После третьего куплета припев был уже другой:
                Пусть же техника наша славится!
                Как кому, а нам ракета наша нравится:
                ох, и ходкая, ох, и сложная!
                Ну, а в общем-то защитница надёжная!...
        Публика восприняла апокриф "на-ура"!
        Лиха беда - начало! Работая на производстве, мы пошли ещё дальше. На мотив той же "семёновны" к Новогоднему "вечеру" - мероприятию типа современного корпоратива - я сочинил "Песню про оперативное распоряжение", отражавшую нашу производственную специфику (жидкостные ракетные двигатели, ЖРД)
                Оперативное распоряжение -
                наше главное досижение!
                Оформляем мы без напряжения
                оперативные распоряжения!
                Распоряжение оперативное,
                а наша камера, да, дефективная.
                Ах, ты камера, камера русская -
                сопло толстое, "критика" узкая!
        (сопло, как говорится, оно и есть "сопло", а "критика", это - т.н. "критическое сечение" камеры сгорания)
                Прикинуто, сосчитано,
                обдумано - да пересчитано!
                Прекрасно всё, ну, получается:
                турбонасосный агрегат вращается!
                Вращаются компрессоры -
                пусть пужаются агресоры!
                Получилось в самом деле, эх,
                симпатичное изделие!
                Руководство нам дало задание
                срочно выполнить переиздание:
                конструкторы копируют,
                копировщицы проектируюут!
                Если есть у вас желание,
                примем новое задание -
                будет новое достижение,
                оперативное распоряжение!
                Оперативное распоряжение -
                наше главное до-сти-жеее-ние!...
        Что ещё хочется сказать про апокрифы... Вспоминаются диссиденты шестидесятых и, прежде всего, Александр Галич. Был анекдот: кто такие диссиденты?
        "Они - разные. Есть досиденты, сиденты и отсиденты!"
        Никакими врагами власти, советской власти диссиденты не были! Просто власть задавила в стране всякую свободную мысль, слово, и от разнузданной пропаганды людям дышать было нечем. Средства информации в стране принадлежали исключительно коммунистической партии, и даже просто написавший лирическое стихотворение человек не мог добиться публикации без того, чтобы явить тем или иным способом лояльность власти. Оттого и были так популярны апокрифические песни Галича и прочие.
        Подобно пикассовой "девочке на шаре" любая власть - также и та, что основана на праве или деньгах (праведно полученных или нет) - находится в неустойчивом равновесии, ей просто необходима рядом широкая спина, за которой в случае фиаско можно укрыться. И конечно же, небесполезно было бы ей в качестве балансира заиметь в слабых руках нечто типа палки или гири (к тому же ими так удобно отрезвлять чересчур горячие головы)! Пропаганда подходит для этих целей идеально...
        Появится ли когда-нибудь исследование на тему "Песня-апокриф, как борьба с засильем пропаганды"?

     И ещё интересная штука - память!
Сегодня 2020.12.3 часов около 14 (два по-полудни) я в короно-маске и перчатках (как-никак, вокруг –пандемия! ) прогуливаясь меж домов энд деревьев. вспомнил про Юрия Антонова – ну. о том, кто сочинил песенку «как прекрасен этот мир»… Ладно бы, только про «сочинил» вспомнил – следом подез забытый, было, апокриф! Мы не раз в «семидесятые» надрывались от хохота, услышав, невзначай… 
                Просыпаюсь утром рано –
                нет Луиса Корвалана!...
                Как прекракен этот мир!
                Как прекрасен этот мир –
                посмотри-и!
А незадолго до этого на весь мир было широко объявлено, что генеральный (или какой, там) секретарь компартии Чили Луис Корвалан будет обменян на нашего, совейского диссидента Буковского! Этого Буковского наши власти преследовали, мордовали очень много и долго: только в психушке держали двенадцать лет… за то, что рассказал всему миру о существуующей в СССР пракатике преследования несогласных (т.е. диссидентов) с помощью судебной психиатрии…
       И ещё появился двустрочечный стих
                Обменяли хулигана
                на Луиса Корвалана