Трасса

                ***
- Как жаль расставаться с вами, Мариночка, - костлявые старческие пальцы вцепились в пушистую мариночкину шубку из песца… - И с тобой, Андрюшенька.

Жесткая мужская рука, привыкшая к «все делаю сам», почти не почувствовала нежное пожатие сухой птичьей лапки  Зинаиды Петровны. Старая учительница, проехавшая четверо суток в одном купе с молодой парой от самого Владивостока, привыкла к  веселому обществу жизнерадостных попутчиков.

В Новосибирске ее никто не ждал и не встречал. Единственная дочка, от которой она возвращалась, жила во Владивостоке. Не часто они виделись. На учительскую пенсию много не поездишь, тем более в 1996-м, в разгар свирепой ельцинской переделки.

Теперь она стояла на перроне города Новосибирска и ежилась от холодного ветра. Она куталась в свое старомодное драповое пальто, прикрывая шею и морщинистые щеки куценькой советской норкой.

Теплые слова благодарности были уже произнесены, обмен адресами состоялся, приглашения в гости подтверждены не единожды… В пору расставаться на самом деле. Да и ледяной ветер не способствовал длительной беседе.

- Ну, ладно, нам пора, - переминаясь с ноги на ногу, произнес Андрей. – Через пару часов должен прибыть наш «Ниссан», и мне нужно успеть смотаться на товарную станцию. Опоздаю - придется платить бабки. – И, обращаясь к своей жене, приобнял ее за плечи: - Мариша, иди в вокзал. Ты совсем замерзла. -

Затем еще раз пожал лапку Зинаиды  Петровны, давая понять, что у молодых свои дела и медлить некогда.

Но Мариночка была душевно тоньше и чувствительней своего супруга:

 - Конечно, Андрюша, ты поезжай! У тебя столько хлопот. Я подожду на втором этаже. Ты меня там и найдешь.

Андрей скрылся в морозном мареве, оставив Марине две увесистые сумки и плюс чемодан Зинаиды Петровны.

- Тяжеловато нам будет, - печально вздохнула старая учительница.

- Вы о чем? – Марина поняла ее, но молодая женщина хотела показать жительнице постсоветского пространства, что многое, а быть может,  все, изменилось в этой жизни. – Залихватски свистнув, она привлекла внимание сразу трех носильщиков. Подозвав жестом одного из них, она коротко бросила:
 
- В камеру хранения.

                ***

Они расположились в самой комфортной зоне. Там был бар со спиртным и закусками, всевозможные сувенирные магазинчики с дичайшими ценниками. Но главное – это было самое теплое место на вокзале, построенном еще в сталинские времена, где из каждого угла со свистом вылетал и пер этот сталинизм вместе со сквозняком. А эти советские мозаики? Они жуткие или ужасные? Марина пыталась осознать и понять этот чудовищный микс:  То, которое с молотком – оно кто? Женщина? А вон то - со снопом? Оно – мужчина? Или – наоборот? Не иначе, как все они - гермафродиты. Да ну их! Пусть они будут на совести бригады советских художников, которая в поте лица трудилась над оформлением, угождая чиновникам сталинизма. Но  ее мысли были прерваны учительницей на пенсии – Зинаидой Петровной:

- Мариночка, скоро вечер… наверное, мне пора домой…

- Нет-нет и нет! Вы, конечно же, будете сегодня ночевать в своей квартире, но, прошу Вас, составьте мне компанию, пока я дожидаюсь своего мужа. Мне скучно одной, – и она широко улыбнулась женщине: - Давайте выпьем, по чуть-чуть. За приезд!
 
Зинаида Петровна давно не развлекалась. Ей было приятно, что милая молодая женщина пригласила ее.

Три часа пролетели как видение молодости. Они пили без меры, танцевали – без устали. Свечение стробоскопа уравнивало возраст обеих.

Конец веселью положил Андрей. С трудом разыскав жизнерадостную парочку в неверном свете стробоскопа и, обняв обеих женщин, он радостно крикнул на ухо Марине: - все классно!  «Ниссан» на парковке, можем выезжать!

Она с визгом повисла на его шее. Удержать ее было легче перышка.

-А мы решили немного поразвлечься. Ведь, впереди долгий путь, - Марина весело сверкнула глазами, стараясь скрыть беспокойство: ей впервые придется вести водителя по незнакомой местности, используя только карту на протяжение почти двух тысяч километров.  Это весьма ответственно. Вот поэтому она и не пила ни грамма спиртного (только делала вид), в отличие от своей престарелой подружки, которая зажигала на всю катушку, как в последний раз…

- Ну, все, девочки, пора!

Через четверть часа вся компания и все вещи были погружены в просторный микроавтобус. Улицы ночного Новосибирска к этому времени уже опустели. Они быстро добрались до панельного дома Зинаиды Петровны.

Расставание было скоротечным и торопливым. Получив очередное настойчивое приглашение в гости, молодая пара отбыла в направлении города Тюмень.

                ***

- Я думаю, лучше заехать на какую-нибудь тихую улочку и поспать до рассвета. А в шесть или в начале седьмого выедем из города, – рассудительно предложила Марина.

- Нет, давай сейчас! Мне не терпится! Так хочется опробовать тачку! – Андрей ерзал на сидении «Ниссана» как нетерпеливый ребенок, которому на день рождения родители подарили вожделенный велосипед, но требуют чинно высидеть за праздничным столом.

- Поверь, так будет лучше: мы немного отдохнем и сможем проехать большую часть светового дня. К тому же, мне нужно привыкнуть к своей роли «штурмана»,- умоляюще произнесла она.
- умоляюще произнесла она.

- Ты справишься, я уверен, ведь ты – Марина Премудрая?

Домашнее имя возымело свое действие. В житейской основательности и предвидении событий Марина была на первом месте в своей маленькой семье.

Повернув ключ зажигания, Андрей, широко улыбнувшись своей победе, за десять минут выехал из черты города Новосибирска. Часы на панели показывали 00:06.

Начинались двадцать шестые сутки октябрьского дня 1996 года.

                ***
 
Держа на коленях Атлас автомобильных дорог, Марина, легко коснувшись руки мужа, произнесла:

- Как тебе местечко Коченево? Название жутковатое, но, учитывая, что на  дворе конец октября – вполне подходящее. Там есть бензоколонка, а значит – есть и люди. В Коченево можно подождать до утра…

- Ты шутишь? Мы проехали только сто кэмэ.

- Но потом до Каргата – 123 километра! Андрей, ты просто не выдержишь и уснешь за рулем. А останавливаться вне населенного пункта – опасно. Ты сам знаешь, какое сейчас время! Не геройствуй! Давай остановимся в Коченево!

- Не думал, что ты такая трусиха! Ты считаешь, что для меня какие-то сто с хвостиком километров – это проблема? – Андрей  был оскорблен.

- Я не думаю так, но ты устал… да и я – тоже. Хочется отдохнуть. День был долгим и насыщенным. – Голос молодой женщины был успокаивающим и тихим.

- Если ты устала – можешь перебраться на заднее сидение и улечься спать. Обойдусь без тебя, - обиженно произнес Андрей. – И, чтобы девушка не услышала, совсем тихо прошептал: «надейся на этих баб… Как же! Она прекрасно читает карты!» - с сарказмом произнес он.

У Марины -  отличный слух, очень тонкий. Она слышала  слова Андрея:
 
- Хорошо, давай доедем до Каргата. Но заметь: их там два.
 
- Как это?

- За пять километров до Каргата есть Форпост-Каргат. Это вправо от трассы.  Ни в коем случае не съезжай туда. Грунтовая дорога ведет на озеро Убинское. – Марина рассмеялась: - Матушка  Сибирь!   Ну и названия в здешних местах…. Не лучшее место для ночевки. Будь внимателен.
 
- Это ты будь внимательна! Кто у нас штурман? – подмигнул Андрей, довольный, что отстоял свое мнение: вождение машины – для него как наркотик или игра в карты. Марина знала об этом.

Сто двадцать три километра по прямой ровной трассе во втором часу утра  - лучшее снотворное.
 
Марина едва не ударилась о лобовое стекло от резкой остановки, и сразу очнулась от дремы: в свете фар ясно был виден знак «кирпич». Облезлый и переломленный черно-белый шлагбаум пытался преградить въезд.  В темноте, искажаясь потоками морозного тумана, едва различались чахлые, покосившиеся домишки. Селение выглядело заброшенным. Несмотря на то, что температура к ночи упала до –5-ти, ни одна труба не дымилась.

- Где мы? В какую дыру ты заехал? – Хоть Марина и чувствовала свою вину за то, что заснула, когда должна была следить за дорогой и направлять, но тупое упрямство мужа в этот раз выбесило ее. Она уже не пыталась сдержать свои эмоции:

- Ответь мне! Где мы сейчас? – В резкости ее голоса слышалась вся усталость за эти последние  напряженные и трудные сутки.
 
Андрей недоуменно пожал плечами: - Не знаю, ехал – все было нормально, а тут вдруг, бац: знак и шлагбаум?...
 
- Одно мне понятно: нужно разворачиваться. И быстрее… Подальше от этого жуткого места. Кажется, здесь нет ни души. Мрачновато…
 
Не успела она договорить, как в ближайшей избе со скрипом отворилась дверь. Наружу выбрался, шаркая и едва переставляя ноги, грязный, оборванный мужичонка.  При детальном рассмотрении это оказался молодой парень, весьма истрепанный и испитой.

- Эй, парень, - окликнул его Андрей, - как называется ваша деревня?
 
Тот неопределенно пожал плечами и неторопливо двинулся к машине. Вид его был отвратителен: без сомнения - пропойца: всклокоченные сальные волосы, не видавшие воды и расчески долгое время. Изодранная одежда, прогорклая и засаленная,  блестела от грязи, будто глянцевая.

Он вплотную подошел к «Ниссану». Стекла были подняты, но и через них Марина ощутила отвратный запах нечистот и затхлости. Он постучал…

 - Не открывай, - закричала девушка. – Разве ты не видишь, какой он гадкий и мерзкий. Я не желаю, чтоб он завонял весь салон!

Но Андрей очень гордился своей демократичностью: он мог находить общий язык и с депутатом, и с бомжом.

В данный момент перед ним стоял явный маргинал.
 
Он приоткрыл дверь со своей стороны. Это было его ошибкой. Его роковой ошибкой:
 
Истасканный, едва шевелящийся мужичонка, с невероятной прытью схватил Андрея и выволок из машины…. Тело ее мужа было моментально разорвано этим человекообразным существом.               
 
Первые действия Марины в этой экстремальной ситуации можно сосчитать на: «раз». Все четыре двери «Ниссана» были заблокированы в одну секунду.

                ***
 
От этой страшной неожиданности она впала в оцепенение. Но стойкий характер девушки сыграл с ней злую шутку: крепкая психика не позволила ей потерять сознание. Не имея возможности пошевелиться, она все слышала и видела:
 
Будто из непроницаемой тьмы преисподней возникали и волочились другие, еще более гнусные твари. Она слышала, как отвратительно скрипят двери их зачумленных жилищ, как стучат по замерзшей грязи их босые ноги, как лязгают их омерзительные перекошенные пасти.
 
Пиршество длилось не долго. Слишком мала была жертва для такой оравы.
 
И, когда они покончили с ним, их злобные глаза устремились на «Ниссан», в котором они чуяли живую человеческую плоть…

Царапая и скрипя когтями по ветровому и боковым  стеклам микроавтобуса, гадкие существа соскальзывали вниз и вновь поднимались, оставляя на отполированном стекле грязно-бурые полосы…

(кровь и земля?)               

Отвратительное чудовище с наполовину снесенным черепом, из которого свисали петли разложившегося мозга, прыгнуло на капот и с адским наслаждением в миг откусило оба дворника.
 
Девушка, повернула ключ зажигания. «Ниссан» стоял на скорости и, рванув на метр вперед, заглох. Но этого было достаточно, чтобы несколько мерзких существ угодило под колеса. Раздался звук, похожий на  лопнувшие воздушные шарики.

Марина перевела передачу в нейтральное положение и вновь повернула ключ. Мотор заработал, как сердце абсолютно здорового человека. С облегчением выдохнув, девушка включила задний ход. Не оборачиваясь, она чувствовала, что там достаточно гадких тварей. Быстрый наезд. Треск костей, лопающийся звук.

Прислушиваясь несколько мгновений, поняла – сзади никого.

Около пяти-шести гнусных созданий корячились на боках «Ниссана». Один взобрался на капот, скаля свои серые  гнилые зубы и молотил по ветровому стеклу. Первые трещины паутиной расползлись по нему. Еще мгновение, и стекло брызнуло алмазной россыпью.

Ей казалась, это никогда не прекратится. От ужаса и страха Марина машинально закрыла лицо, задев локтем кнопку радио: бодрый голос ночного ди-джея произнес: «В Новосибирске  - четыре часа, ноль-ноль минут». И, самое глупое, но, в данный момент – спасительное: он ПРОКУКАРЕКАЛ! Вот, прикольщик! У ди-джея был природный дар подражательства. Но, скорее всего он смухлевал: поставил фонограмму натурального петушиного пения.

Жуткие морды на мгновение застыли в страшных гримасах… Затем медленно искажаясь и расползаясь, истончились и собрались в туманный сгусток, уплывший в ближайшую избу, возле которой висел знак «кирпич».

                ***
 
Серая мгла, предвещавшая следующий день длилась около трех часов. Примерно столько же и Марина была в беспамятстве или тяжком сне.
 
Робкое солнце поднималось из-за горизонта. Пробиваясь сквозь полуразрушенное ветровое стекло, оно ослепляло, но не грело.

«Какая жуткая ночь…»! «Андрей»?!

Поток страха и ужаса затопил Марину: упыри! Этой ночью она сразилась с семейством упырей!

Она осторожно приоткрыла водительскую дверь… Тело Андрея, вернее: то, что осталось, лежало под автомобилем.

Марина нагнулась над тем, что когда-то было ее мужем. Неожиданный спазм желудка не дал ей даже отвернуть лицо: ее стошнило прямо на останки.               
 
Затем она достала из багажника комплект постельного белья. Вытягивая из-под машины одну за другой части окровавленных кусков, она укладывала их на разостланную простынь.

«Нужно похоронить его», - решила она, совсем забыв о милиции, о медработниках, и всех остальных правилах цивилизованного мира.
В машине было слишком много вещей, и тело Андрея никак не помещалось. Марина кое-что вытащила и сложила под старым тополем. 
 
Не имея опыта, вырыть могилу в песчаной почве  на берегу озера было трудно. Но к полудню все было готово. Использовав простынь вместо савана, она завернула останки и закопала. Потом долго трудилась, засыпая тяжелым озерным песком.             

День, 26-го октября завершал свой ход.  Внезапное горе отняло у нее последние силы. Она бесцельно  и долго сидела у края могилы,  неумело засыпанной.

Поздняя осень лишила его даже скромного букетика цветов. Конец октября, Сибирь… какие могут быть цветы?
 
В воздухе повисла изморозь. Полная луна вынырнула из разорванных туч.

                ***

Надвигались сумерки, когда она вернулась в жуткое селение. Все было, как прежде: знак «кирпич», облезлый шлагбаум, выморочная деревня: тихая, мертвая, серая и безжизненная.

Собрав вещи под старым тополем, и закинув их в багажник, Марина забралась в «Ниссан» и устроилась на водительском сидение. «Нужно уезжать как можно скорее».
 
Минутное раздумье, а может быть, она задремала…  Дверь открылась, и рядом сел Андрей…
 
Он слегка дотронулся до ее плеча, немного повернул к себе:

- Я очень скучал по тебе весь этот день…
 
Марина резко помотала головой и энергично растерла лицо: «Надо же привидеться такому… Нельзя мне сейчас спать»!
 
Но видение не исчезло: Андрей по-прежнему находился в машине. Более того, он нежно прижал ее к себе…  Девушка резко отстранилась: она поняла, что это – не сон, но она не могла осознать, как может ее растерзанный в клочья муж, сидеть с ней рядом, разговаривать и дотрагиваться до нее: ведь еще днем она собирала его по кусочкам и многих не доставало.               

- Это ты? – задала она вопрос, намеренно не называя его по имени. – Но ведь с тобой случилось несчастье. Ты помнишь?

- Все - прекрасно, все - хорошо. Тебе показалось, - в глазах его сверкнул кровавый отблеск. – Иди ко мне. Я так хочу тебя обнять, - прошептал призрак, протягивая к ней искусанные руки, на которых вместо десяти пальцев было только шесть.

"Или я схожу с ума от всего пережитого за день, или  это – правда, - рассуждала Марина, - Ладно! Пусть я сошла с ума. После таких событий я имею на это право"!  - И примирившись с этим, она поняла, как должна действовать.

В «капитанском мостике» - углублении с крышкой между двумя креслами: пассажирским и водительским – лежала связка аварийных свечей, которые дают незатушимое пламя. Там же были и туристические спички.

«Пламя, не затухающий огонь… только он может спасти меня от всей этой нечисти…»
 
Зажечь связку не составило труда.
 
Корчась и извиваясь, тело ее мужа умирало во второй раз.

«Я должна к этому привыкать? Или, все-таки это – в последний раз»? - спрашивала она себя. – Ведь я оплакала тебя и похоронила, как смогла. Я сделала все, что нужно делать в таких ситуациях. Оставь меня, уйди! - закричала она горящему и скручивающемуся телу.
 
Оно, все еще охваченное огнем, протянуло к ней руки с шестью пальцами (с шестью – на двух руках)… Марина не успела увернуться: ноготь одного из них больно оцарапал ее шею. Струйка крови стекла в ложбинку между грудей.

Она выскочила из «Ниссана», плотно захлопнув дверь, и в оцепенении наблюдала, как постепенно тухнет пламя, не причиняя машине вреда. Салон был пуст.
 
Подождав несколько минут, Марина открыла водительскую дверь. Порыв холодного ветра швырнул ей в лицо горстку пепла.

- Надо убираться отсюда подальше, - вслух произнесла девушка, с отвращением стряхивая с себя липкую, воняющую смалью пыль. Здесь сплошь – зараза и падаль, - она уже не выбирала слов.

Мотор завелся с пол-оборота. Машина, утробно урча, откликалась на все ее действия.
 
Вскоре девушка выехала на главную трассу и решила заночевать: ехать дальше не было сил. Страшные события последних суток взывали к отдыху. Саднящая боль от царапины на шее раздражала и не давала успокоиться. Ко всему, аптечка была утеряна – валялась где-то под старым тополем возле гнилой деревни.

                ***
 
Часы на приборной доске показывали 15:09, 27-е октября, когда она очнулась от мучительного сна. Голова будто залита свинцом. Во рту было так сухо, что если б она захотела плюнуть, не нашлось бы и единственной молекулы воды.
 
С тяжким усилием дотянувшись до пластиковой канистры между водительским сидением и вторым рядом кресел, она подтащила ее поближе к себе и, сорвав крышку, нагнулась почти до пола. Емкость была наполовину пуста. Добыть воду было возможно только двумя способами: приподнять канистру или наклонить до уровня пола, чтобы вода стекала вниз. Она вынуждена была выбрать второй способ: сил оставалось только на слизывание воды с пола автомобиля.
 
Когда канистра опустела, Марина уже чувствовала себя лучше: почти как больной в первые минуты после продолжительной комы.
 
Блеклое октябрьское солнце устремилось к горизонту. День начал медленно затухать. Девушку снова стала мучить жажда, но воды ни в машине, ни поблизости не было.
 
Призрачный туман наползал из ниоткуда, проникая сквозь незаметные щели в машину и обволакивал ее.
 
Вновь она увидела сидящего рядом Андрея:
 
- Помоги мне… Ты должна быть со мной…
 
Ярость и отвращение вспыхнули в душе девушки, но все же она вымучила  жалостливую интонацию:
 
- Конечно, дорогой, - улыбнулась она мертвому мужу: - я помогу тебе. Что я должна сделать?
 
Она предугадала его ответ, но и виду не подала, что не верит: - Хорошо, в этот час я буду там, я не закрою машину… я буду ждать тебя.
 
Он исчез.

«Они не оставят меня в покое, даже если я уеду очень далеко…Не часто здесь им перепадает живая плоть.  Они меня уже видели и знают, что я есть…»
 
Простая мысль сверкнула молнией: «Сжечь! Огонь уничтожает все»!

                ***
 
«В баке около половины… и в багажнике три полных канистры по 20 литров… Всего должно быть - 75! Этого мне хватит, чтоб спалить это омерзительное, гнусное место».
 
День неумолимо шел к концу. Заметно похолодало. Девушка не чувствовала прохлады, но ей не было и тепло.
 
«Необходимо начать сейчас. Я не знаю, в котором часу эти твари активизируются».
 
Сорок килограммов в одни женские руки – довольно тяжело. Но не тогда, когда защищаешься.
 
Шесть домов справа – все облиты бензином. Шесть слева - так же. Но, на последний не хватило. Бак пуст – ни капли. Марина проверяла: горючего больше нет. Солнце, послав последний луч, скрылось за отвратительной хламной хатой, которой не досталось ни капли горючего.
 
«Пора»! – дала себе команду девушка. – «Буду решать проблемы по мере их поступления».   

 Намотав на длинную палку рубашку своего мертвого мужа, она долго подпаливала ее зажигалкой.
 
«Так дело не пойдет! Это тебе - не телевизионный ролик об опасности пожара от спички». - Открыв бардачок, она достала непочатую бутылку рома «Негро». Они хотели распить ее по приезде в Тюмень, в своем  доме, сидя у горящего камина.
 
«Похоже, этому – не бывать. Ну, достаточно сантиментов! Пора действовать! Нужно избавиться от этой мрази, вылезающей по ночам из затхлых руин. Если, не я – их, то они – меня»!

Сделав несколько изрядных глотков из  бутылки, Марина вылила остатки на импровизированный факел. Поднесла зажигалку. Тряпка вспыхнула в один миг: прекрасный ром!
 
«Начну с последней избы, на которую не досталось горючки».
 
Вскоре вся деревушка в тринадцать изб полыхала не хуже костров инквизиции. Отличие лишь было в том, что в те времена ведьмы и еретики были крепко привязаны к своему персональному костру.
 
Здесь же, вся оставшаяся от прошлой ночной расправы нечисть выползала, хромала и ковыляла из своих дневных укрытий в поисках чем-нибудь поживиться, не обращая внимания на свои горящие тела. Перед ними  была одна жертва: бегущая  по  кривой  колдобистой улочке девушка… Но они никак не могли учуять: она  - добыча для них? или принадлежит к их племени?
 
Один за другим они падали, сгорая дотла, рассыпаясь в прах. К «Ниссану» добралось лишь трое. Вернее, два с половиной. Все они были объяты пламенем.
 
«Только бы не подожгли машину»! – взмолилась Марина.
 
Но, человекоподобное тело имеет много жира, который горит продолжительно. «Ниссан» загорелся. Девушка выскочила из него и бросилась прочь.

                ***
 
На следующее утро, она очнулась под старым тополем, вся в копоти, дыму и грязи.
 
Неподалеку, скрытый зарослями обгоревших деревьев, просматривался тлеющий остов «Ниссана».
 
«У меня нет даже машины, стоит ли горевать о вещах»?
 
Поискав на поляне, среди кустов, она нашла почти целую простыню. Лишь кончик ее был обгоревшим.
 
«И на том спасибо – будет чем обтереться». -  И она отправилась к ближайшему водоему – озеру Убинское.
               
                ***
 
Третьего дня ее муж, еще, будучи человеком, предупреждал, что в озерах полно пиявок, которых он сам боялся похлеще гадюк.

Скинув остатки рваных  обгоревших лохмотьев, она блаженно погрузилась в омут. Прохладная вода струилась вокруг опаленного и поцарапанного тела…. Никаких чертовых пиявок. Плавают вдалеке. Но ни одна не подплыла к ней, ни одна не присосалась к телу… Ни одна не укусила…

На мгновение она оцепенела от страшной догадки...

Марина стойко преодолевая отвращение, вытянула руку, схватив одну и положила ее на ладонь. Пиявка дернулась и замерла. Уродливое создание больше не проявляло признаков жизни. Погрузив ладонь в воду, девушка отпустила водное существо. Оно быстро пошло ко дну и затонуло.

«Прикоснувшись ко мне, она умерла»?

«Но как такое возможно?»

                ***

Она медленно идет вдоль трассы. У нее не осталось ничего: мужа, машины, вещей. Все пропало. На ней лишь простынь с обгоревшим краем. Конец октября. -10 градусов. Но ей  не холодно: ей все равно.
 
Стремительно темнело. Наступала ночь.

Свет фар, мчащейся на превышенной скорости машины, высветил странную фигуру, закутанную в белое.

Водитель, желая скрасить долгий и однообразный путь через бескрайнюю Сибирь, изрядно принял на грудь. Его глаза не верят тому, что видят. Но все же, он жмет вторую педаль. Скрежет тормозов… Отвратительный запах горелых колодок…

Глухой удар, падающая фигура в белом…

Немного подумав, он решил объехать свою жертву и отправиться дальше: позднее время, свидетелей нет. Можно избежать неприятностей. Но ему стало любопытно, как всякому свидетелю аварии (особенно со смертельным исходом). Он вышел из машины, подошел к своей жертве. Склонившись над ней, он был удивлен, что  на ее странном белом одеянии совсем не было крови.

Но жертва не подавала признаков жизни.  Привстав с колен, он направился к своей «Тойоте»: - «Никто не видел».

Но успел он сделать только шаг: крепкие руки опустились на его плечи и прижали к себе так, как магнит прижимает металлические опилки в опытах на уроках физики. Вся  жизненная энергия  моментально улетучилась, он обмяк тряпкой и рухнул на заснеженный отбойник, еще вчера аккуратно сделанный снегоуборочной машиной.

                ***
 
Они поменялись местами: Марина заняла водительское кресло в «Тойоте», а неизвестный водитель, сбивший ее, аккуратно лежал на обочине. Она прикрыла его своим саваном из белой простыни с обгоревшим краем. К концу ночи снегопад выполнил свою миссию: запорошил  тело так, что оно было найдено только, когда растаял снег: в апреле.

Повернув к себе зеркало заднего вида, она внимательно всмотрелась в свое отражение: глаза с алым отблеском  удивили ее. Но она успокоила себя:
 
«Все хорошо. Это пройдет. Ты пережила ужасный стресс! А глупые пиявки – совсем не показатель! Они были сыты, вот и не тронули тебя».

Из чемодана на заднем сиденье она вытянула подходящую одежду: джинсы, свитер.
 
Затем достала из сумочки косметичку и  поправила макияж.

Резко стукнула по дверце бардачка, сломав замок: из него выпал бумажник, плотно набитый купюрами и документы на машину. Повернула ключ зажигания. «Тойота» быстро набирала ход.
 
Не глядя, она нашла рукой трио святых, которых  бывший водитель  разместил на приборной доске и, открыв окно, зашвырнула как можно дальше…

Впереди была Тюмень. Ее дом. Ее убежище.