Падение патриарха или бийские прогулки с Агасфером

ПАДЕНИЕ ПАТРИАРХА…
Главы из романа


               

                «Когда ты поймешь,
               
                что мои стихи - не стихи,
               
                поговорим о поэзии»
               

                Рёкан

                Глава  1

- Идут! Идут! –  в унисон с перезвоном колоколов загудела толпа, рассеявшаяся по лесистому склону над монастырём. Площадка перед спуском на висячий мост, ведущий на Патмос, была оцеплена милицией и «праздно шатающимися в штатском». Охрана действовала грамотно, но сама местность была словно приспособлена для покушения. Её рельеф напоминал амфитеатр, на арене которого, с минуты на минуту должен был появиться «объект». Склон же амфитеатра был покрыть лесом, не очень густым, но достаточно для того, чтобы сделать выстрел, или бросок гранаты незаметно для охраны, а если повезёт, то и для зевак-соседей. Во всяком случае, Андрон надеялся, что в этом случае ему удастся воспользоваться суматохой.
   
На краю площадки показалась процессия во главе с патриархом.
Андрон опустил руку в поясную сумку. Там была граната. Не лучшее оружие для покушения, да ещё в толпе, но всё, что Андрон мог сделать по этому поводу – воспользоваться не «лимонкой», а гранатой с меньшим радиусом поражения. Чтобы до минимума сократить количество приготовительных движений, Андрон заранее прикрепил кольцо гранаты к самой сумке.  Теперь оставалось лишь единым движением, в размахе, выдернуть гранату и отправить её в цель.

А «цель» тем временем приближалась к намеченной точке поражения.
Андрон удобнее расставил ноги для броска. Место он выбрал удобное. Позади раскидистый куст колючего боярышника, слева-сбоку массивный ствол сосны. Если Андрона специально не выглядывать за таким зелёным занавесом, то ничьего внимания он особо не привлекал.

«Пора!» - молнией пробежало по всему телу. Но вдруг раздался какой-то мимолётный шорох, и в это самое мгновение Андрон ощутил, как чьи-то сильные руки, обхватили его торс. В самое ухо прошептали: «Не надо, пожалуйста!». Андрон рефлекторно повёл корпусом, но шёпот повторился: «Пожалуйста!»
Каким-то нелепым было это «пожалуйста» в подобной ситуации. Вместе с тем, именно оно заставило Андрона прислушаться. Услышь он какое-либо иное слово, более соответствующее ситуации, что-то типа: «Стоять! Не двигаться! Руки вверх!», - он и сам не знает, как бы себя повёл. Скорее всего, пошёл бы до конца – бросил бы гранату себе под ноги. Тот захват, которым его остановили, был сделан, хоть и не слабым человеком, но по-детски. Освободиться от него для Андрона не стоило бы ни малейшего труда. Ни о каком бегстве тогда уже не могло быть и речи, но это уже и не важно.

Пострадают случайные люди? Он много думал об этом, прежде чем оказаться на этом склоне. Жаль, конечно, очень жаль, но его личный опыт однажды привёл его к неожиданному выводу, что на войне случайных жертв не бывает, как и самих войн случайных не бывает. Они как кульминации запущенных болезней, когда организм начинает поедать сам себя. Противно, стыдно…, но ничего случайного. Закономерный итог запущенности.

Одним словом, никакие приказания, никакие призывы к совести на финишной прямой Андрона бы уже не остановили. А в том «пожалуйста», ему послышалось что-то отеческое – оберегающее. Никогда прежде бывший детдомовец не слышал такого обращения к себе. А может, просто забыл? Ведь были же, и у него когда-то родители, жизни которых забрал заснувший за рулём водитель большегруза. Ведь оберегали и они своего единственного сыночка от его собственной неловкости полуторагодовалого малыша. И он слышал их предостережения, и не обращал на них никакого внимания. Потому что мама и папа были рядом, потому что в любой миг готовы были поймать его в свои руки, прикрыть от любой неприятности. Ведь было же это! И что с того, что не сохранилось никаких воспоминаний в голове. Видимо, помнит сердце!? Почему, тогда оно так сбойнуло от этого оберегающего «пожалуйста»?

Прошла одна секунда, затем ещё одна… . Патриарх миновал самую опасную точку маршрута, а ещё через пару-тройку секунд и вообще был вне зоны досягаемости.
Андрон оставив гранату в сумке, медленно, но ровно вытащил оттуда свою руку, демонстрируя обхватившему его незнакомцу, что никто и ничто не могло бы помешать ему это сделать в любой момент. Незнакомец разжал свои объятья.
Прошло сколько-то минут – десять, пятнадцать, может, больше. Уже отъехал кортеж патриарха, сняли оцепление, почти опустел лесистый склон над монастырём. Андрон продолжал стоять на прежнем месте. Практически неподвижно. Он находился в какой-то прострации от происшедшего. Меж тем слышал, а в большей степени чувствовал, что тот, другой, тоже неподвижно стоит на прежнем месте.
 
– Пойдём, – наконец проговорил незнакомец, шагнув из-за спины Андрона, – У меня внизу машина, я подвезу тебя.
Андрон поднял мутные глаза на незнакомца. Пожилой мужчина. И это всё, что можно было сказать о его возрасте. При его поджарой фигуре и смуглой коже, ему вполне можно было дать и 45, и 75 лет. Вот только глаза. В другой ситуации Андрон с интересом бы порыскал в их закулисье, но сейчас было, как-то не до этого. Хотя и сейчас он успел разглядеть в них что-то важное. Что именно? – Наверное, это можно назвать «бесторжественностью». В них не было ничего от надменности победителя. Андрону даже показалось, что незнакомец чувствует в себе такую же опустошённость, как и он сам.
– Зачем? – произнёс Андрон чужим, осипшим от пережитого волнения, голосом.
– Ты же не останешься здесь жить, – ответил незнакомец, – А с транспортом здесь иногда случаются проблемы. Я подвезу тебя туда, где ходят поезда и летают самолёты.
– Зачем ты помешал мне? – уточнил Андрон.
– А-а, ты об этом, – приостановился незнакомец, – А, если я скажу, что это ты чуть не помешал мне?
Андрону потребовалось несколько секунд, чтобы «переварить» такой ответ незнакомца.
– Может, я ещё и извиниться должен? – начал приходить в себя Андрон.
– Разберёмся, – незнакомец продолжил спускаться со склона, – до Бийска времени на разговоры хватит.
Незнакомец вёл себя так, будто имел что-то сообщить Андрону. При этом, сделает он это или нет, зависит от самого Андрона, от чего то такого, что сделает Андрон или не сделает. Но что именно? Чтобы как-то разобраться во всех этих наитиях, как минимум, нужно находиться хотя бы в «зоне видимости» друг друга. Андрон шагнул следом за незнакомцем.
 
                *         *         *
      
С малых лет Андрон воспитывался по детским домам. Порой приходилось не сладко, но, то ли сам был такой устойчивой натурой, то ли с воспитателями повезло – и выжил и сердца не потерял. Ещё совсем «зелёным» юнцом он понял, что к настоящей жизни такой, чтоб на полном градусе, у него на выбор только два пути, и оба рисковые. Или ради «бабла» рисковать, или – ради Родины. В случае удачи, «бабло», конечно, даст куда больше, чем Родина. А если неудача, да ещё самая-самая крайняя? Как говорится: сколько верёвочка не вейся. Очень уж не хотелось Андрону сволочью из жизни уходить. Такие вот взрослые мысли боролись в голове совсем юного парня. Решил остаться человеком.

После срочной поступил в военное училище. Учился хорошо, со вкусом учился. Но, уже с четвёртого курса отчислили за драку с сынком местного «олигарха». Так, почти что из-за ничего – Андрон не захотел пропускать его вне очереди в популярную молодёжную кафешку. Андрон с девушкой был, а эти … чуть ли не по ногам, девушку толкнули. Андрон тоже толкнул… . Его ударили, он ударил, в общем всё как обычно. Вот только главным пострадавшим оказался сын бывшего местного партийного босса, а ныне главной капиталистической величины того же города, где ещё вчера так самозабвенно строил коммунизм. Делов-то, нос разбили. Видок, конечно, ещё тот, но никакого серьёзного ущеба для здоровья не было – один только повод для разговоров. Но именно в этих разговорах папа пострадавшего усмотрел главный «преступный умысел», направленный против него самого – «дискредитация», «подрыв авторитета», и прочая ахинея всепогодного проходимца. В общем, оплатил папа-олигарх «законникам» заказ на реальный срок для Андрона.

Спасибо начальнику училища, пока истцы раскачивались, он как мог прикрыл Андрона – отчислил «по семейным обстоятельствам», и по скорому помог подписать контракт на Кавказ. Можно было просто уехать в никуда, но Андрон выбрал службу. Во-первых, в «никуда» ехать было не куда, во-вторых, надеялся ещё восстановиться в училище. Ну и на реальной войне побывать – «это круто».
Одна кампания, другая. Ночной бой, раненый, без сознания попал в плен. Зиндан – яма, примерно три на три метра, и метра четыре глубиной. Минуты кажутся часами, дни годами. В самом углу ямы случайно откопал маленькую книжечку. Называлось «Евангелие от Иоанна». Совсем маленькая, размером с ладонь. Видимо, кто-то из прежних узников смог сохранить эту книжечку, и спрятать её на дне подземной тюрьмы.
 
Когда позволял скудный свет, читал. Когда было совсем темно, думал – о прочитанном, о жизни своей, и так, вообще. Многое из этой книги легло на душу. И не просто легло, но прошло проверку последующих лет заточения.
Неожиданное освобождение. Какой-то крутой грузин чего-то не поделил с «духами» на границе, напал со своими людьми на аул. Постреляли, пограбили, забрали обессиленного Андрона, и ушли в Грузию, через Каторское ущелье. Там его и оставили на попечение какого-то старика-отшельника.
 
Реальный отшельник был – к себе почти никого не допускал. Если нужду в чём имел, оставлял на тропе записочку, и ему приносили. Но по-русски говорил, как не каждый русский говорить может. Он стал первым монахом, с которым познакомился Андрон. И хотя Андрон не знал точно, проходил этот старик через монашеский постриг, или нет, он навсегда стал для него эталоном монашества. Через его рассказы и благодаря его помощи, через два года  добрался Андрон до одного из приволжских монастырей. Безо всяких документов, в бомжовом виде, но ещё счастливым совершенно – свободным душой и телом!

Несмотря на пережитые невзгоды, а может и благодаря им, в голове всё упорядочилось, всё легло на свои места, обрело смысл: Россия – корабль, народ российский – команда, церковь – кормчий.

С устной рекомендацией от горного отшельника встретили его по-доброму.  Стал готовиться к принятию монашества, но пока восстанавливались утраченные документы, ходил в монастырских трудниках.

Произошла тогда в обители одна неприятность. Пожертвовали монастырю некое имущество. После кончины жертвователя оказалось, что у него есть весьма нуждающиеся совладельцы - наследники дарёного имущества. Попросили они церковное начальство войти в их положение – вернуть какую-то часть. Но, что-то там не срасталось, и пошло-поехало, дело передали в суд, адвокаты, свидетели…, в общем, шкурничество сплошное и ничего больше.

Ушёл Андрей из монастыря. Один знакомый батюшка из близлежащего села приютил его у себя при храме – и сторожем, и дворником, и даже на клиросе по праздникам подпевал. А тут случись и этому батюшке впасть в немилость правящего архиерея. Вывели батюшку из штата и велели передать храм новому настоятелю. И ладно бы ещё только, что храм этот батюшка сам, с прихожанами двадцать лет восстанавливал, но к числу храмового имущества относился и священнический дом, где жил батюшка с семьёй – матушкой, старой тёщей и четырьмя детьми. Пятый, уже взрослый, был тоже священником, служил в соседней епархии.

Но никого из церковного начальства эти «мелочи жизни» не остановили. Попробовали, было сельчане заступиться за своего батюшку, так их со двора храма полиция прогоняла.
 
Понятное дело, ушёл с обжитого места и Андрей, хотя его-то оттуда никто не гнал. Просто не в его характере бросать своих в трудном положении. Сняли они вместе домик в пригороде областного центра, и отправился Андрей подыскивать работу, потому как стал он единственным кормильцем батюшкиной семьи. Сам батюшка уже в возрасте, да и сан не всякую работу делать позволял. Сначала пробовал ремесленничать по соседям, только где ему со специалистами тягаться. Но потом, когда в округе узнали, что он священник, стали приглашать в дома, где жильё освятить, молебен послужить, но чаще – покойничка отпеть. За то и денежкой какой, и продуктами благодарили.

С Андроном же вообще настоящая история приключилась. Представительного вида, с шикарной окладистой бородой, он явно выделялся в городской толпе. Его окликнули прямо на улице, когда он шёл мимо какого-то ресторана. Это был директор ресторана, который предложил Андрею должность швейцара, и назвал такую зарплату!  Тогда Андрей только поблагодарил директора и прошёл мимо. Стоять «ряженым» на виду у всего города ему не хотелось ни за какие деньги.
Добрые люди подсказали обратиться в кадровые агентства. Но ничего путного, кроме, как стать охранником, там ему не предлагали. Он уже выбирал из предложенных вариантов, хотя тамошние зарплаты и не могли сравниться с ресторанской, когда придя домой застал там всех в расстроенных чувствах. Мужчины были смурны, а женщины – с заплаканными глазами.
 
Оказалось, настал конец терпению двенадцатилетней Полинке, которая не могла больше ходить в залатанных вещах. Андрону стало не по себе. Он был убеждён, что всякое постничество, всякая аскетичность, может быть только личным выбором человека. Таким выбором, который приносит ему радости больше, чем самые вкусные блюда, и самые изысканные наряды. В противном случае это неправильно. Тогда Андрон поманил Полинку в сторонку, и попросил подождать ещё три дня. На следующее утро он уже стоял в чудаковатой униформе у дверей в тот самый ресторан. А в обещанный день Алёнка с мамой пришли из магазина с обновами для всей семьи.
 
Много-много дежурств воспоминания о свете их счастливых глаз придавали Андрону сил и терпения не послать всю эту разгульную ресторанную публику куда подальше. «А с другой стороны, - говорил он себе, - ты искал смирения, так вот она, самая экстремальная школа этого смирения!» Легко смиряться, выбирая между водой и водицей. Труднее терпеть плевки в душу, когда способен одним пальцем придавить плюющего. Такие мысли по-особому высветили его «ресторанное стояние». А уж каким подспорьем оно стало для всей батюшкиной семьи, и говорить не приходится.

Так прошло около года. Потом за батюшкой и всем его семейством, из соседней области приехал его старший сын. Ему удалось уговорить тамошнего архиерея принять батюшку в штат, в свой же храм.
 
Андрон остался один. Но с должности швейцара уходить не стал - решил поднакопить денег и уехать на Афон, а там как Бог даст. Но планы об Афоне не сбылись. Близились выборы, и в ресторане шёл банкет после конференции местной правящей партии – она же: «организованная преступная группировка». И были на этом банкете и епископ, и местные батюшки. И ели, и пили во время поста, не разбирая что. И дары щедрые принимали, и славили хозяев так, как на службе Бога не славили.
 
В ночь после банкета, Андрон не сомкнул глаз. Он думал. Утром, сбрил бороду, вернул ключи от дома хозяину, и, подхватив рюкзачок со своим немногочисленным скарбом, отправился в дорогу. Теперь он знал, что должен сделать.

                *         *         *

– Перекурим? – произнёс незнакомец после получаса молчаливой езды.
– Не курю, – безучастным тоном отозвался Андрон.
– Я тоже, – незнакомец начал притормаживать машину, - но тут особый случай.
Съехали с трассы. По левую сторону, сразу под дорожной насыпью резвилась Катунь.

– Пойдём к реке, –  позвал незнакомец.
Они спустились к самой воде. Здесь русло реки было не очень широким, и оттого более бурливым и стремительным, чем на разливах. Пенистые буруны, будто молодые барашки бежали на перегонки по серебристо-голубой ленте реки. Они то ныряли в невидимые ямки, то стремительно выпрыгивали наружу, покрывая своим влажным руном прибрежные камни.

– Не хочешь от неё здесь избавиться? – незнакомец выразительно указал на поясную сумку Андрона.
– Я ещё ничего не решил, – Андрон опустился на согретый солнцем камень, подставляя лицо ещё не палящим, но ласковым лучам.
– Тогда просто выполни просьбу старшего человека, – незнакомец устроился неподалёку, достав из кармана чётки.
– Это невозможно, – ответил, будто отмахнулся Андрон.
– Почему? – незнакомец не без напряжения разглядывал собеседника.
Андрон ощущал настороженность незнакомца. Но лишь одно напряжение, без агрессии, и это расслабляло его, даже придавало чувство превосходства. Теперь он был спокоен, и готов к тому, чтобы разобраться в происходящем.
– Я палач, а это, – Андрон похлопал по сумке, – моё орудие.
– Считай, что я просто попросил его у тебя на время, – пожал плечами незнакомец.
– Не-ет, – усмехнулся Андрон, – Палач своё орудие не одалживает.
– Даже если речь не идёт о другом палаче?
– Ты? – Андрон впервые с интересом посмотрел на незнакомца. Тот так же, как он, подставил морщинистое лицо ласковому солнцу и медленно перебирал чётки. Андрон обратил внимание, что вместо кисточки они замыкались каким-то кружком с крестообразным сквозным отверстием по центру.
– Такой же, как ты – потенциальный, – тоже, довольно равнодушно отозвался незнакомец. И в этом комментарии «потенциальный», Андрону послышалось: «несостоявшийся».
– Что ты можешь знать обо мне? – теперь напрягся и Андрон.
– Не обольщайся – и знать ничего не хочу, – незнакомец демонстративно прищурился на солнце.
– Чего тебе от меня надо? Это? – Андрон расстегнул «молнию» сумки и сунул руку внутрь.
Неоднозначное движение. Совершая его Андрон и сам до конца не решил, что будет делать дальше. Казалось, понимал это и его собеседник.
– Осторожно! – выпрямился тот, – Она там у тебя, поди, пришита? – и, покопавшись в кармане куртки, протянул Андрону небольшой складишок.
– Откуда знаешь? – Андрон в упор посмотрел на незнакомца.
– … Самым умным себя считаешь? – незнакомец продолжал держать ножичек в протянутой руке.
В конце-концов, решив, что и вправду вряд ли он первым придумал так крепить гранату для быстрого броска, Андрон взял нож из рук незнакомца, но доставать гранату не спешил.
– Повторяю свой вопрос: что тебе от меня надо? – настойчиво произнёс он.
Незнакомец вновь поднял лицо к солнцу, он понял, что взрыва не будет.
– Я хочу, чтобы ты помог мне разобраться в одном важном для меня вопросе, – ответил незнакомец, и через секунду добавил, – и для тебя тоже.
Спокойствие собеседника, напротив, несколько раздражало Андрона. Ему не нравилось, что тот, как-бы предугадывает его решения.
– Мужик, ты не боишься «перебора»? – попробовал он заговорить на другом языке, с тем ещё, уличным подходцем, –  На руках у тебя уже «двадцать», – сплюнул он сквозь зубы, – Может, хватит судьбу испытывать?
В ответ собеседник только поморщился на такой тон, а через секунду представился:
– Меня зовут Афанасий Иванович.
– Чего? – не понял Андрон.
– Афанасий, с греческого значит «бессмертный», – проигнорировал вопрос незнакомец.
– Хочешь поэкспериментировать по этому поводу? – Андрон раскрыл маленькое, но острое лезвие ножа.
– Не понял? – настала очередь незнакомца задавать вопросы.
– Хочешь поэкспериментировать по поводу своего  бессмертия? – насмешливо пояснил Андрон, поигрывая складишком.
– Если бы… – С грустинкой улыбнулся незнакомец, и добавил, – хочу, чтобы ты меня выслушал.

Андрон прекратил играть ножом, несколько секунд смотрел на бегущую мимо воду. 
– Говори, – наконец произнёс он. - Только сразу всё, разом и расстанемся на этом.
– Я тоже временами хочу его убить, – не заставил себя ждать Афанасий Иванович. – Но, в отличие от тебя, не считаю себя вправе это сделать. – На мгновение прервался. – Точнее сказать, с одной стороны, очень хочу, а с другой – совершенно уверен, что не имею на это никакого права. Как человек, уверенный в недопустимости убийства…
– Казни, – поправил его Андрон.
– Прошу прощения? – не понял Афанасий Иванович.
– Не убийства, а казни, – пояснил Андрон.
– … Как человек, уверенный в недопустимости … такого действия, – продолжил Афанасий Иванович, не воспользовавшись поправкой Андрона, – я обязан воспрепятствовать исполнению твоего намерения. С другой стороны, как человек, желающий, чтобы это действие свершилось, я бы хотел тебе помочь.
– Конкретнее можно? – поморщился Андрон от такого количества смысловых оборотов.
– Дай мне возможность раскрыть тебе причины, по которым я сам его до сих пор не убил, – мягче, почти просительно, ответил Афанасий Иванович.
– Что значит, раскрыть?
– Рассказать, показать, познакомить.
– Зачем? – вновь поморщился Андрон.
– Если я смогу убедить тебя отказаться от твоего замысла, то буду уверен, что не ошибался в своём понимании этой ситуации, – Афанасий Иванович поднял с земли камешек левой рукой. –  Если же не убедят тебя мои доводы, и ты доведёшь своё дело до конца, – поднял камешек правой рукой, – значит, я ошибался, но эта моя ошибка, моя неправота не помешала свершиться должному, – разом разжал обе ладони, и оба камешка упали к его ногам.
– Зачем мне это нужно? – уточнил свой вопрос Андрон.
– Если ты согласишься с моими доводами, то это убережёт тебя от смертного греха. Если не согласишься, то дело своё свершишь уже не только от самого себя, не только по своему собственному желанию, но по нашему общему приговору, – Афанасий Иванович поднял вверх указательный палец. – Приговору! – С ударением повторил он. – Палачи ведь сами от себя никого не казнят, только по приговору. Иначе не палачи это, а примитивные убийцы.
На какое-то время Андрон задумался
– И как всё это будет происходить? – Без энтузиазма поинтересовался он.
– Просто будь моим гостем. Особого комфорта не обещаю, зато радушие – безграничное, – Афанасий Иванович расплылся в улыбке, которая, впрочем, больше была протокольной, чем искренней.
– И как долго это будет продолжаться? – Андрону не очень понравилась улыбка собеседника.
– Ты сам решишь, - ответил тот, вновь приняв серьёзный вид. – Если посчитаешь, что я исчерпал свои аргументы, но мнение твоё не изменил – никто насильно тебя держать не будет.

Несмотря на ту картонную полу-улыбку, Андрон вновь, каким-то шестым чувством испытал участие к себе со стороны этого странного человека. Как там, на склоне. Участие не формальное, не притворное, а живое, лишённое какой-либо корысти. Он поднялся с камня, медленно побрёл по берегу. Он чувствовал, что своим решением о казни, перешагнул за какую-то черту личностного менталитета, стал другим. Но, совершенно непонятно: хуже или лучше. Этот Афанасий Иванович казался ему полным чудаком, но чудаком с положительным зарядом. И если такой чудак ищет его, Андрона, общения, значит и изменения произошедшие в Андроне являются положительными. Ведь подобное притягивается подобным! А ещё подумалось об аргументе Афанасия Ивановича – делегирование полномочий. Звучит экстравагантно, но, если вдуматься, в этом есть смысл. Ну и помимо всего прочего, сильная физическая усталость, накопившаяся за недели дорожной неприкаянности. Усталость и нервное истощение от напряжения перед свершением задуманного.

– Значит, когда захочу, тогда и уйду? – Крикнул он издали.
– В принципе, да… – Афанасий Иванович направился в его сторону.
– Что значит, «в принципе»?» – Насторожился Андрон.
– Когда захочешь, тогда и уйдёшь, - подтвердил Афанасий Иванович, –надеюсь, однако, ты дашь мне возможность изложить все мои доводы.

Андрон поднял с земли плоский камень, и, что было силы, запустил его над водой. Один «блин», второй, третий, удар о валун на другом берегу, и голыш улетел куда-то в сторону. Открытым ножом поковырял в сумке, после чего вытянул оттуда гранату. Медленно вывернул запал, и обе железяки, бесполезные друг без друга, выбросил по разным сторонам реки.

– А меня Андроном зовут. - Он пристально посмотрел в глаза собеседнику. - От греческого имени Андроник, что означает, «победитель мужей». Так что, если понадобиться, то я и без гранаты управлюсь. И не с одним, – он выразительно повёл крепкими плечами, возвращая складишок Афанасию Ивановичу.