Падение патриарха... Глава 8

ПАДЕНИЕ ПАТРИАРХА...


    Глава  8 

Не враз удалось наладить работу циркулярки. Станок у Анатолия Игнатьевича оказался многофункциональный, с разными дополнительными приспособлениями. Пока всё подключить, настроить ¬– нужно время. Несколько дней пролежали на столе три альбомных листа с нарисованными на них пистолетами. Пока шли наладочные работы, время от времени во дворе у отца Александра появлялся Юрка. Громко здоровался со всеми разом и присаживался на корточки в сторонке от занятых делом мужчин, демонстрируя своё понимание важности их работы. Сидел молча. И только встретившись взглядами с Андроном, вопросительно поднимал выгоревшие на солнце брови, вроде как спрашивая: «Помнишь об обещании?» – «Помню», – глазами же отвечал мальчику Андрон. После этого, посидев ещё парочку минут для приличия, Юрка молча уходил по своим мальчишеским делам.

Наконец станок заработал. Это было уже глубоким вечером. Пила зазвенела, взрезая тугую плоть древесины, опилки фейерверком брызнули из-под защитного кожуха, в сумеречном воздухе растёкся запах древесной смолы. Через минуту прибежал Юрка. Он был в трусах и домашних тапочках. Видимо мать уже зазвала его домой, но, услышав надрывное пение «циркулярки», он примчался к дому отца Александра.

– Наладили?! – блестел он возбуждёнными глазами.
– А ты сомневался? – проговорил Афанасий Иванович.
– Он не сомневался, – пояснил батюшка, – он ждал. Так, Юрка?
– Чего ждал? – Афанасий Иванович оказался не в курсе давишних договорённостей.
– Одно дело у них с Андроном наметилось, – батюшка весело посмотрел на Юрку, – Вот завтра с утречка с Богом и приступайте, – осенил мальчугана крестным знамением.
– Завтра? – растерянно переспросил Юрка.
– Так, время позднее…, – Андрон подошёл к мальчику.
– Юрий! – раздался из-за калитки голос Елены Дмитриевны, – Домой, немедленно,... или завтра на улицу не выйдешь!
– Беги, беги! – одновременно зашептали мужчины.
– Завтра всё сделаем!.. – заверил Андрон.
– …Не то сегодня и нам за кампанию достанется, – по-своему закончил его фразу Афанасий Иванович, когда мальчишка побежал к калитке.
– Спокойной ночи! – вслед громко сказал отец Александр.
– Спокойной ночи! – отозвались мама с сынишкой.

На следующее утро, не дожидаясь прихода Юрки, Андрон принялся за работу. Пистолет и впрямь получился как настоящий. В полый ствол, высверленный электродрелью, входил столбик-боёк, наподобие как поршень в цилиндр. Между собой вся эта конструкция соединялась резинкой. Отводишь боёк по разгонной полочке и закрепляешь его во взведённом положении, цепляя край за край. Как у ранишних ружей опускаешь в ствол пулю – камушек, палочку или вишнёвую косточку из компота, чтоб по калибру подошла, – и пистолет готов к выстрелу. Прицеливаешься, казанком большого пальца приподнимаешь боёк над разгонной полочкой, притягиваемый резинкой, он с силой выталкивает заряд из ствола. Метра на три запросто можно стрелять по мишеням типа коробочек, баночек, каких-нибудь фигурок.

Такой пистолет Андрон видел ещё в детстве у одного семейного мальчишки, который время от времени приходил к ним в детдом поиграть в футбол. Как сильно он тогда хотел себе такой же. Много-много раз рисовал его себе на бумаге, додумывая разные детали. Но жизнь сложилась так, что в руки взять пришлось сразу настоящий… И вот теперь он будто бы собственную мечту исполнил. И более того – он радовался ещё и Юркиной радостью. А тот буквально не находил себе места.

Когда Андрон показывал мальчику, как нужно сдвинуть с места боёк, чтобы пистолет выстрелил, он присел рядом. Счастливый мальчуган настолько увлёкся, что чуть не обнял Андрона за шею, как отца. Но, вспомнив, что рядом не отец, только погладил его по плечу. Как гладят только мальчишки своих мам и пап, сестрёнок и братиков, когда в них зарождается мужская сдержанность. У Андрона же от таких знаков внимания запершило в горле.

Как только у Юрки стало всё получаться с пистолетом как надо, он стремглав умчался хвастаться перед друзьями такой крутой игрушкой. В магазинах есть, наверное, и получше, но то всё такое далёкое, чужое. А здесь всё происходило на твоих глазах. Да что там на глазах! С твоего собственного рисунка! Бедные, бедные те дети, для которых специально никто не делал игрушек.

             *         *         *

В один из дней ездили за армейской палаткой. Специально ради неё Афанасий Иванович подцеплял грузовую тележку. Возвращались уже после обеда.
Свернув на улицу, где стоял домик отца Александра, Андрон и Афанасий Иванович увидели, как от него отъезжает солидная иномарка. За слабо тонированными стёклами маячили мощные фигуры завсегдатаев собачьих боёв.

– Спонсоры приезжали! – новостью приветствовал отец Александр, – Странные какие-то…
– Оставили чемодан с деньгами, и, не назвавшись, скрылись в неизвестном направлении? – пошутил Афанасий Иванович.
– Почти, – отец Александр в задумчивости поскрёб седую бороду, – Обо всём повыспросили, даже о наследниках и о страховом полисе, а по делу молчок – сели в машину, и тю-тю. Ни «здрасти, ни до свидания»… – в недоумении пожал плечами.
– Когда приехали, что сказали? Как представились? – спросил Андрон.
Но отец Александр не успел ответить на его вопросы, во двор быстрым шагом вошла, почти вбежала Елена Дмитриевна:
– Что!? Кто это был?! Это не ко мне приезжали? Что-нибудь про Максима? Я в магазине… , смотрю, машина.., уже отъезжает. Что они сказали?
– Успокойся, Алёнушка, – приобнял её за плечи отец Александр, – Это ко мне приезжали. Сказали, из какой-то кредитной кампании, не разобрал.
– У них деньги для храма хотите взять? – успокоившись, но по-прежнему  полная энергии, спросила женщина, опуская на землю пакеты с покупками.
– Может, и взял бы, – с какой-то виноватинкой улыбнулся отец Александр, – Только вот насчёт того, чтобы дать, никто не думает…
– Ну, слава Богу! – с видимым облегчением вздохнула Елена Дмитриевна, – Сколько уж говорено было, батюшка, не надо вам с этими «бизнесменами» связываться.
– Говорено-то было, только чего уж нам-то особо заноситься? Или на нас самих грехов меньше? – отец Александр перекрестился, – К тому же, у кого ещё просить денег, как ни у тех, у кого они есть?
– Наша Елена Дмитриевна немножко максималист в отношении «бизнеса», – прокомментировал ситуацию Афанасий Иванович специально для Андрона.
– Прошу прощения, – немного смутилась Елена Дмитриевна, – Ворвалась, не поздоровалась… . Здравствуйте.
– Добрый день! – отозвался Андрон. 
– А про деньги вы это зря, батюшка, – она вновь обратилась к отцу Александру, – Половину необходимой суммы с одной только нашей улицы соберём. Вам же уже все соседи говорили, что да, дело хорошее, что поучаствуем. Просто нужно немножко времени.
– Не сомневаюсь, дорогая моя, не сомневаюсь, – отец Александр слегка поклонился в её сторону, – Только оно ведь «хороша ложка к обеду»! При наших-то погодах, основные строительные работы лучше за один сезон справить, иначе потом на восстановление попорченного дождями и морозами больше потратишь. А чтобы зараз управиться, то и всю копеечку нужно к назначенному денёчку подготовить. Ты правильно говоришь, чтобы собрать денежку со всей округи, время нужно – так и пусть денежка эта собирается себе потихоньку, а мы бы пока на заёмные дело начали. А там глядишь, и расчётные бы набрали.
– Ага, – язвительно произнесла Елена Дмитриевна, – С процентами!
– Что ж делать, – развёл руками отец Александр, – Времена теперь такие.
– Простите, что вмешиваюсь, – Андрон неуверенно обратился к Елене Дмитриевне, – Мне кажется, отец Александр говорит очевидные вещи.
– Вот именно, что очевидные! – перебила его женщина, – А в жизни есть ещё не очевидные «вещи». Как говориться, не хлебом единым жив человек, но и словом Божьим. А вся эта… бизнес-публика, не просто далека от этого слова Божьего, но и является его полным антиподом.
– Вы так считаете? – с искренним интересом спросил Андрон.
– А вы нет? – вместо ответа спросила Елена Дмитриевна.
– Послушай, послушай, брат Андроник, – Анатолий Иванович похлопал его по плечу, – сестра Алёна на эти вещи свой особый взгляд имеет.
По тому тону, каким Анатолий Иванович сказал эти слова, Андрон понял, что адресованы они скорее женщине, чем ему.
– Вы хотите сказать, что у нас с вами различные мировоззрения? – Елена Дмитриевна напряжённо посмотрела на Афанасия Ивановича.
– Нет, что вы! – он отрицательно покачал головой, – Впрочем, вот вам независимый арбитр нашей давней дискуссии, – кивнул он в сторону Андрона.
– Почему бы и нет? – азартно блеснула глазами Елена Дмитриевна, – Может, хоть вам удастся отговорить отца Александра связываться с этими…, – она не нашла подходящего слова, и только кивнула в сторону, куда уехали посетители, – Андрон… , как вас по батюшке?
– Называйте просто Андроном, – ответил тот.
– Нет уж, будьте любезны! – настаивала женщина.
– Елена Дмитриевна у нас педагог, она и с ребятишками «на вы» разговаривает, – улыбнулся отец Александр, – А уж со взрослыми, чтобы «на ты» или без имени-отчества – ни-ни! Так что ты, брате Андроник, обозначайся уж по всем правилам.
– Андрон Николаевич, – представился он.
– Так вот, Андрон Николаевич, – Елена Дмитриевна посмотрела на него в упор своими карими глазами, в глубине которых Андрон углядел трудно сочетаемые состояния – детское упрямство и недетскую грусть, – Как вы относитесь к Русской Монархии?
Андрон даже немного растерялся от такой прямолинейной подачи вопроса.
– В каком смысле? – спросил он.
– Это «плохо» или «хорошо»? – не сбавляла напор Елена Дмитриевна.
– Думаю, это гораздо более «хорошо», чем «плохо», – постарался дипломатичнее ответить Андрон.
– Я могу считать, что из двух предложенных вариантов ответа на вопрос, вы выбрали вариант «хорошо»? – совсем по-учительски уточнила Елена Дмитриевна, сводя на нет всю дипломатичность Андрона.
– Да, – на этот раз Андрон постарался быть как можно более однозначным.
– Тогда как по-вашему, – продолжала женщина, – кто и почему свергнул Русскую Монархию?
– Вас интересуют даты, имена, события? – с определённым намёком уточнил Андрон.
– Не обязательно, – Елена Дмитриевна не хотела замечать интонаций, – В чём вы видите смысл свержения?
– Если коротко, то в смене власти, – Андрон решил отказаться и от намёков.
– Правильно! – ободрилась Елена Дмитриевна, – Речь идёт именно о смене власти, но не в персональном её выражении, и даже не в политическом, а прежде всего в духовном. Власть, существовавшая как власть от Бога, предназначавшаяся к тому, чтобы действовать «как от Бога» и для Бога,  была заменена властью от человека, замешанной на его греховном стремлении ко вседозволенности. Вы согласны с таким видением так называемой революции?
 – Согласен, – ответил Андрон в прежней односложной манере, хотя и вполне искренне.
– Замечательно! – Елена Дмитриевна откровенно радовалась таким ответам Андрона, – А что является главным и единственным средством такой вседозволенности?
– Вы хотите сказать – деньги? – Андрон понял, к чему клонит Елена Дмитриевна.
– А вы хотите сказать, что это не так?
– Допустим, но с другой стороны вы не находите, что все превращения денег во что-то плохое или хорошее целиком зависит от того, в чьих руках они находятся? – продолжил Андрон обмен вопросами.
– Да! – шутливым тоном откликнулся Афанасий Иванович, – Не находите?
– Почему же не нахожу? – с готовностью ответила женщина, – Очень даже нахожу, только вижу в таких явлениях несколько иной смысл, чем вы.
– Интересно! – продолжил своё участие в разговоре Афанасий Иванович. Это не совсем понравилось Елене Дмитриевне, и она обратилась к Андрону:
– Вам это тоже интересно?
– Да, да. Конечно, – Андрон понял настроение женщины.
– В отношениях человека, с одной стороны, а денег, с другой, человек очень редко выступает регулятором этих отношений. Такие случаи являются теми самыми исключениями, которые подтверждают правило. Деньги действуют, – Елена Дмитриевна поискала нужные слова, – подобно наркотикам! Поначалу это некое средство «круто» расслабиться, но уже через немного времени человек становится рабом этого «средства». Рабом, в высшей степени бесправным. Но в ещё более высоком смысле этого слова – бесплодным.
– В том смысле, что…, – вновь попробовал встрять в разговор Афанасий Иванович.
– Во всех смыслах! – пресекла его попытку Елена Дмитриевна, – Абсолютно во всех смыслах, которые вы сейчас можете вспомнить или придумать.
– Что уж так-то, …придумывать, – нарочито нахмурился Афанасий Иванович, – Я же только хотел высказать своё предположение…
– Если я правильно поняла, – вновь оборвала его женщина, – вы сами предложили мне Андрона Николаевича в качестве независимого эксперта нашей…нашего давнего разговора?
– Вообще-то арбитром…, – попытался уточнить Афанасий Иванович.
– … Тогда позвольте мне до конца высказать свою мысль, – твёрдо стояла на своём Елена Дмитриевна.
– Прошу прощения, – ретировался Афанасий Иванович.
Андрон заметил, как чуть отшагнул в сторону и отвернулся отец Александр, пряча в усах смеющееся лицо.
– Человек только тогда образ и подобие Божие, когда он личность, – уверенно вещала Елена Дмитриевна явно продуманные заранее фразы, – Деньги нивелируют в человеке личность, а на её месте взращивают «функциональную единицу». Разной направленности и эффективности, но именно «единицу», в которой от человека остаются лишь реакции, привязанные к «купле-продажным» отношениям. И нет здесь никакой зависимости от «нравственной составляющей» владельца денег. Деньги убивают всякого, кто вступает с ними в серьёзные отношения.
– Алёнушка-голубушка, но как же так? – забыл про недавний смех отец Александр, – Если не у «бизнесменов», то у соседей нам всё равно предстоит собирать те же самые деньги. Те же самые! Такие же, на которые ты накупила эти продукты, – кивнул головой на пакеты, стоявшие у ног женщины.
– Нет, батюшка, это совсем не те же деньги. Ни вы, ни я, ни наши соседи, – она махнула рукой в сторону улицы, – не имеют с деньгами никаких отношений. Для нас они, что камни брусчатки – раз уж улица ими выстлана, приходится и нам по ним ходить. Но это только потому, что приходится. Потому что ни поесть, ни помыться, ни согреться нельзя, если по этой мостовой к месту не пройти. А серьёзные отношения – это, батюшка, совсем другое. Серьёзные отношения – это когда к каждому камушку этой «мостовой», как к богу относятся, чтят его, обхаживают, и мостят, мостят ими Землю, пока не превратится она в каменный шар. 
– Да, сестрица Алёнушка, не весёлую картинку ты нам нарисовала, – тяжело вздохнул отец Александр.
– А то, что мы народом соберём, – продолжала Елена Дмитриевна – это ведь не деньги, это молитвы наши, о детях и родителях, об их здравии и упокоении, – она перекрестилась, – Да мало ли о чём наши молитвы. Храм на них поставить можно, это точно, а вот долги перед «бизнесом» погасить – ни за что на свете! Они ещё и…
– Мама! – раздался от калитки Юркин голос. На этот раз какой-то жалостливый.
– Что случилось?! – тревожно обернулась на крик Елена Дмитриевна.
– Упа-ал, – на слезёнках протянул мальчуган.
– Разбился!? Опять на взрослый Васькин велосипед полез? – начинала заводиться женщина.
– Только локоть…, – продолжал нудить парнишка, – Чуть-чуть…, – сбавил он плаксивый тон, заметив в поведении матери больше строгости, чем сочувствия.
Та, тем временем, единым движением подхватила с земли свои пакеты и уже сделала шаг в сторону калитки.
– Давайте я помогу! – попробовал перехватить пакеты Андрон. На что встретил прямо-таки железобетонный отпор:
– У меня видите, вон, свой…, свои, – многозначительно поправилась она, – помощники есть. А вердикт ваш вы мне потом обязательно огласите, – уже более дружелюбно закончила она.
Только-только выгрузили палатку и начали её расстилать, вновь пришла Елена Дмитриевна.
– Юрка так упал, что и велосипед повредил, – пояснила она.
Мать с сынишкой сами попытались его наладить, но у них не получилось, и теперь она просила Андрона посмотреть, можно ли что-нибудь сделать.
– Как-то неудобно возвращать хозяину велосипед в разобранном состоянии, – закончила огорчённая женщина.
Андрон вопросительно взглянул на отца Александра. Здесь он тоже был нужен, так как без него батюшка с Афанасием Ивановичем вряд ли справятся с кучей брезента, которой предстоит превратиться во временный дом.
– Я быстро, – сказал Андрон в ответ на одобрительный кивок отца Александра.
Никакой поломки, собственно, не оказалось. Просто Юрка куда-то угодил задним колесом так, что погнул крыло, которое стало скоблить по покрышке. Решив исправить это дело, пацан открутил колесо, а по малолетству собрать все железки в прежний порядок не смог. Главная проблема состояла в том, чтобы разыскать в траве нужные винтики-гаечки, оказавшиеся разбросанными почти по всему двору.
– Пока никто не иронизирует над моими словами, – явно на Афанасия Ивановича намекнула хозяйка, – в продолжение нашего разговора, хочу высказать одну идею.
– Внимательно вас слушаю, – отозвался Андрон.
– Что вы скажете о маниях, типа наркомании, игромании? – задала вопрос Елена Дмитриевна.
– Что тут можно сказать? – пожал плечами Андрон, – Это плохо, и весь разговор.
– Хороший мужской ответ, коротко и по существу, – прокомментировала женщина, – Но тогда скажите мне, пожалуйста, – продолжила она, – зная о безусловном вреде этих «маний», почему мы как бы не замечаем ещё одну подобную манию? Такую, которая любителям азартных игр фору даст…
– Что вы имеете в виду? – спросил Андрон, ползая на четвереньках по траве, в поисках велосипедных деталей.
– «Кредитоманию»! – театрально продекламировала Елена Дмитриевна.
– Как вы сказали? – переспросил Андрон.
– Кредитомания! – повторила  женщина, – Это же настоящая страсть – получить в руки кругленькую сумму денег, ни с того, ни с сего. Получить, и потратить их по собственному усмотрению. Получить и потратить! А там будь что будет! Это же болезнь! Почему общество не думает о больных этой болезнью?
– Трудно сказать…, – начал было Андрон.
– Ничего трудного! – оборвала его Елена Дмитриевна, и сама ответила на свой вопрос, – Потому что главной и единственно «бациллой» этого заболевания являются деньги!
– А, может быть, своеобразная потребность одалживаться? – высказал своё предположение Андрон.
– Вы так думаете? – женщина присела на крылечко, – Довольно неожиданный вариант…
– Елена Дмитриевна! – решился Андрон, - Если не секрет, почему вы выбрали именно такую профессию – учитель музыки?
– Не поняла вопрос, – немного напряглась хозяйка.
– На мой взгляд, при вашем складе ума и характера, вам бы больше подошло быть учителем, математики, химии, или скажем…
– …Истории, - продолжила перечень Елена Дмитриевна.
– Пожалуй, – согласился Андрон.
– А я и есть учитель истории, – призналась женщина.
– Места не нашлось? – поинтересовался Андрон.
– Нет, историки в школах нужны, – Елена Дмитриевна поправила прядь волос.
– Тогда что? – поднял на неё глаза Андрон.
– Не могу учить детей по сегодняшней программе. Считаю это… Ничего не считаю, – передумала откровенничать Елена Дмитриевна, - Не могу и всё.
– Думаю, я вас понимаю, – не стал ничего выпытывать Андрон, – Но вы же могли учить не только по программе?
– Как вы себе это представляете? – натянуто улыбнулась хозяйка, – По программе скажу: «Пётр Первый – это хорошо», а не по программе, что «это плохо»? И как мои ученики будут сдавать экзамены?
– Не все темы так… категоричны, – усомнился Андрон.
– Все! Если не забывать, что вообще всякая учёба воспитывает личность, – как отрубила Елена Дмитриевна, – А музыка в этом плане универсальна, – более спокойно продолжила она, – С одной стороны, она, в сущности, аполитична, с другой стороны, проникает сразу в душу человека, минуя голову. 
– Тоже смотря какая музыка, – не спешил совсем соглашаться Андрон.
– Я говорю о музыке! – строго посмотрела на него Елена Дмитриевна, – О музыке, а не о «квазимелодизме».
– К сожалению, то, что вы называете «квазимелодизмом», тоже реальность… – попытался порассуждать Андрон.
– И что с того? –  почти сурово произнесла женщина.
– Наверное, вы правы, – пожал плечами Андрон, – ничего. Зато велосипед мы собрали! – оптимистично объявил он.
– Ура! – вполне искренне обрадовалась Елена Дмитриевна.
– Ура-а! – во всё горло подхватил Юрка.
– А хотите квасу? – уже совершенно дружелюбным тоном спросила Елена Дмитриевна.
– Да я как-то… – неуверенно забормотал Андрон, отрясая с брюк налипшие травинки.
– Не беспокойтесь! – остановила его хозяйка, – Я вам сюда принесу.