Падение патриарха... Глава 10

ПАДЕНИЕ ПАТРИАРХА…

      Глава  10 

Пары дней Андрону хватило, чтобы вполне освоится со станком, который и вправду оказался очень удобным. Сделал первый комплект для улья. Кое-что пришлось дополнительно подгонять, но это так, мелочи. Собирали вместе с Афанасием Ивановичем, тот, на всякий случай, тщательно законспектировал порядок сборки, поясняя: «Вдруг у Серафима другая конструкция улья, чтобы суметь самому собрать».

Видимо, убедившись в столярных способностях Андрона, Афанасий Иванович попросил сделать для него стеллаж. Выбрав время, они съездили к Афанасию Ивановичу домой. Жил он в семейном общежитии – одна из четырёх комнат в общем коридоре, с общими же кухней и санузлом в конце этого коридора.
 
Обстановка в комнате Афанасия Ивановича была довольно своеобразная. Вдоль одной стены располагались двустворчатый шифоньер и большая тахта. По-настоящему большая, почти такая же, как в восточной чайхане. На одной стороне тахты был расстелен матрас, укрытый покрывалом, на другой – стоял низкий столик, на котором без особого порядка лежали какие-то бумаги, и стояла настольная лампа. Вдоль стены напротив кучковались книги, свёртки, картонные коробки и коробочки. Хозяин указал на них рукой и сказал:
– Всё это хозяйство хочу разложить по полочкам стеллажа. А стеллаж – простая дощатая клетка от пола и до потолка.
 
Работа нехитрая. Сделали замеры. Надышавшись под потолком пыли, Андрон попросил воды. Афанасий Иванович принёс из кухни.

– Понимаешь теперь, почему у меня не бывает гостей, – немного извиняющимся тоном сказал он. – Более того, как ты мог заметить, я и сам здесь редкий гость.
– А мне нравится, – ответил Андрон. – Просто, но с умом.

Записав все размеры, и сделав наброски будущего стеллажа на бумаге, отправились обратно, к отцу Александру.

– В городе этот район зовут «квартал АБ» – рассказывал Афанасий Иванович, лавируя между домами.
– Почему «АБ»?
– Хотел бы и сам узнать точно, – рассмеялся водитель. – Рассказывают, что это его местоположение на каких-то армейских картах. Здесь же сплошная «оборонка», в память о которой Бийск недавно назвали Наукоградом. Вот когда объекты этой «оборонки» проектировали, жилой квартал оказался в координатной сетке «А-Б». Так и пошло.

Выезжая на основную улицу, Афанасий Иванович заметил на остановке знакомую женскую фигуру.

– Елена Дмитриевна! Вы домой? Садитесь, подвезём, - притормозил он у самого бордюра.

Обменялись приветствиями. На какие-то секунды в салоне повисла пауза. Расспросы типа «какими судьбами» выглядели слишком уж панибратскими. Первая нашлась Елена Дмитриевна.

– Так что, Андрон Николаевич, – обратилась она к пассажиру, - объявите вы, наконец, свой вердикт по нашему с Афанасием Ивановичем спору?
– Я готов! – бодро отозвался Андрон, – Мой вердикт такой: вы правы!
– Вы это серьёзно говорите? – женщина явно ожидала получить более пространные объяснения.
– Вы абсолютно правы в оценке той картины, которую наблюдаете… – расширил свой ответ Андрон.
– Спасибо, – Елена Дмитриевна с вызовом посмотрела на Афанасия Ивановича.
– …как прав и Афанасий Иванович в оценке той картины, которую видит он, – закончил фразу Андрон.
– Какой вы, однако… – Елена Дмитриевна даже задохнулась от возмущения, – …флюгер!
– Думаю, флюгер к данной ситуации не подходит, – улыбнулся Андрон, – Можно я обосную свои выводы?
– Ещё и обоснуете? – не то согласилась, не то воспротивилась Елена Дмитриевна.
– Афанасий Иванович, притормози где-нибудь на минутку, – попросил Андрон.
Водитель и пассажирка вопросительно переглянулись.
– Елена Дмитриевна! – обратился к женщине Андрон, – Посмотрите, пожалуйста, на право, и в самых общих чертах обрисуйте то, что видите.
– Я действительно должна это делать? – с большим сомнением в голосе отозвалась та.
– Пожалуйста, – повторил Андрон.
– Дом, пятиэтажный, деревья, на первом этаже магазин …– с недовольным лицом, но довольно старательно выполнила просьбу Елена Дмитриевна, – …ещё?
– Спасибо, достаточно. Афанасий Иванович, а ты налево посмотри и перескажи, что видишь, – обратился к водителю Андрон.
– Улица, проезжая часть, машины едут, аллея, люди гуляют, – отчитался Афанасий Иванович.
– Елена Дмитриевна, – Андрон старался говорить как можно мягче, – каждый из вас описал, что видит, эти описания вновь не совпали – можно ли в такой ситуации ставить вопрос о том, кто видел правильную картинку, а кто нет?
– Андрон Николаевич! – женщина нервно мотнула головой. – Понимаю, куда вы клоните, но считаю подобные методы передёргиванием фактов.
– Афанасий Иванович, а ты что скажешь про мою «инсталляцию»? – обратился Андрон ко второй спорящей стороне.
– Я её принимаю. Я и прежде совсем не говорил, что Елена Дмитриевна неправа… – начал свой комментарий Афанасий Иванович.
– Минуточку! – оборвала его женщина. – Выводы вашего ситуационного тренинга могут оказаться правильными только в одном случае: если мы с уважаемым оппонентом смотрим на разных людей, говорим о разных людях. Я правильно понимаю? – Она обернулась к Андрону.
– В общем-то, да, – осторожно согласился он.
– Замечательно! – Елена Дмитриевна откинулась на спинку сиденья, – Как говорится: практика – критерий истины! Будьте так добры, перечислите мне, пожалуйста, имена знакомых лично вам порядочных «бизнесменов»!
– Честно говоря, – замялся Андрон, – мне это трудновато сделать…
– Я так и знала! – воскликнула женщина.
– … Хотя бы потому, что я в вашем городе нахожусь без году неделя, – продолжил Андрон, – и у нас с вами вообще нет никаких общих знакомых, не говоря уже о «бизнесменах».
– А у нас с вами есть! – вступил в разговор Афанасий Иванович. – Вы не будете возражать, если я назову вам имена порядочных… предпринимателей? – обратился он к Елене Дмитриевне.
– Вся внимание, – согласилась она.
– Всеми нами уважаемый «фабрикант» Жигарев Анатолий Игнатьевич …
– Какой он предприниматель!? – Елена Дмитриевна искренне удивилась. – Это… обычный энтузиаст, который не только занимается чем-то полезным, но ещё сам же зарабатывает для этого средства.
– Извините, Елена Дмитриевна, – на этот раз довольно твёрдо возразил Афанасий Иванович, – Анатолий Иванович классический предприниматель. Неужели для того, чтобы доказать вам это, мне нужно искать соответствующие официальные обоснования?
– Не нужно, – Елена Дмитриевна недовольно заёрзала на сидении. – Может, мы уже поедем?
– Да-да! – рассмеялся Афанасий Иванович, аккуратно трогая с места. – Заговорился!
– Это именно то исключение из правил, о котором я говорила в прошлый раз, – попробовала настоять на своём Елена Дмитриевна.
– А как вам такая фигура, как Осинин Михаил Ефремович, директор торгового дома «Бийская обувная фабрика»? – продолжал называть имена Афанасий Иванович. - Знаком вам этот человек?
– В принципе, да… – не могла не признаться Елена Ивановна.
– А это, я вам скажу, не один «энтузиазм», – креп голос Афанасия Ивановича, – это и сохранённое производство, и налаженная коммерция, и социальная ответственность. Помните, как в одно время половина города звала его в Мэры, а он не согласился?
– А, собственно, почему? – ухватилась за тему Елена Дмитриевна, – Не потому ли, что в частном секторе прибыли больше?
– Нет, уважаемая Елена Дмитриевна, не потому, – покачал головой Афанасий Иванович, – и более того, пост Мэра раскрыл бы перед ним такие перспективы для развития его предприятия, что многим и не снилось. А всё потому, что «короля свита делает».
– Простите, не поняла, – Елена Дмитриевна пристально посмотрела на рассказчика.
– В том смысле, что, не имея на тот момент собственной команды, он не хотел участвовать в делах тогдашних реальных хозяев города. Кстати! – сделал ударение Афанасий Иванович. – В тех самых делах, которые бы сделали сверхприбыльным и его собственное.
– Какие уж тут прибыли, на кирзовых сапогах – поморщилась женщина.
– А вот это вы напрасно, – улыбнулся Афанасий Иванович, – Во-первых, сапоги в Сибири тоже нужны. А во-вторых, знаете ли вы, что наша обувная фабрика – единственная в своём роде, где по индивидуальному заказу шьётся обувь с индивидуально-тонизирующим внешним и внутренним протектором?
– Это ещё что такое? – новость заинтриговала Елену Дмитриевну.
– Такое вот ноу-хау, – интригующе качнул головой Афанасий Иванович, – это когда обувь шьётся по индивидуальному слепку стоп заказчика, на которых отмечены активные точки акупунктуры – это на внутренней стороне подошвы, а на внешнюю наносится такой рисунок протектора, который обеспечивает наиболее полное соответствие личных биополей заказчика с биополями той местности, где будет носиться эта обувь.
– Вы это серьёзно? – с сомнением в голосе спросила Елена Дмитриевна.
– У меня такие, – Афанасий Иванович кивнул на свою обувь.
– И что? – Елена Дмитриевна с интересом посмотрела на туфли водителя.
– Я доволен, а что да как – пожал он плечами, – словами не объяснишь.
– И где … это самое, – у Елены Дмитриевны включилась женская доминанта, – можно такие заказать.
– Там же, где и сама фабрика, – Афанасий Иванович сделал движение рукой куда-то в сторону, – Сразу за вечным огнём их фирменный магазин знаете? Там же и примерочная. Кстати, – он мельком взглянул на Андрона, – смотрю я на твои кроссовки… Тебе тоже пора об обуви подумать.
– Подумаем, – не столько согласился, сколько отмахнулся Андрон, после чего обратился к спутнице, – Так как же с нашей темой, Елена Дмитриевна?
– Мне тоже надо подумать, – ответила та, как бы отвернувшись от спорщиков к окну, за которым пробегали пластиковые новостройки торговых и прочих «центров» и пёстрые вывески небольших фирм, разместившихся на первых этажах домов, обрамляющих основные улицы города.

Вдруг женщина попросила высадить её у ближайшей трамвайной остановки.

– Елена Дмитриевна, голубушка! – как можно мягче обратился к ней Афанасий Иванович, – Неужели мы вас так обидели…
– Что вы, что вы! – замахала руками женщина, – Соблазнилась быстро доехать до дома, и совершенно забыла об одном срочном деле. Не подумайте на себя ничего такого! Такая вот я… растеряха! Честное слово!
– Мы вас подвезём! – предложил Афанасий Иванович.
– Пожалуйста, не беспокойтесь, – настаивала женщина.
– По твоей классификации, Елена Дмитриевна – это кто, «жаворонок»? – спросил Андрон, когда женщина вышла из машины.
– А сам как думаешь? – задал встречный вопрос Афанасий Иванович.
– Однако же категоричность её сродни категоричности Анны Кузьминичны, – неопределённо ответил Андрон.
– Какой Анны Кузьминичны? – не понял Афанасий Иванович.
– Которая из села Горелово, – напомнил Андрон.
– А разве её «бывший», Лука Лукич, менее категоричен в выражении своих взглядов? – задал встречный вопрос Афанасий Иванович. – А ты, а я? Категоричность – это всего лишь чрезмерная демонстрация своей уверенности в чём-либо. В самой категоричности нет никакого содержания, одна форма, в которой отражаются какие-то психические особенности человека. Пение «жаворонка» отличается от пения «совы» содержанием их песен, а не манерой исполнения.
– Кстати, мы о «совах» и «жаворонках», так ещё и не договорили, – пассажир развернулся лицом к водителю. – Что это такое – «песня жаворонка»?
– Полагаешь, готов попробовать? – спросил Афанасий Иванович, заворачивая на стоянку.
– Полагаю, что готов послушать, – расплывчато ответил Андрон.
– Прогуляемся, – предложил Афанасий Иванович.
Андрон узнал место. Это был всё тот же подземный переход…
– Смотрю, у тебя это любимое место, – заметил он.
– Так и есть, – согласился Афанасий, – здесь и красиво, и всё рядом.  Даже не представляешь, насколько, – загадочно улыбнулся он.
Андрон не обратил особого внимания на эти слова. Его интересовало «пение жаворонка».
– Помнишь обетование Божие: «всё, о чём попросите в молитве с верою, получите»? – заговорил Афанасий Иванович.
– Помню, – ответил Андрон.
– Если в общих чертах, то это и есть песня «жаворонка» – исполняющаяся молитва – пояснил рассказчик.
– Какая молитва? – переспросил Андрон.
– Просьба которой исполняется, – повторил Афанасий Иванович.
– Я бы не прочь научиться такому пению, – усмехнулся Андрон.
– Ещё бы! Тем более что это не только твоё право, – ответил Афанасий Иванович.
– Весь внимание! – Андрон зашёл чуть вперёд рассказчика и встал к нему лицом.
– Всякая песня состоит из двух, одинаково важных частей – слов и мелодии, мелодии и слов, – рассказчик обошёл Андрона тем же ровным, медленным шагом.– Так и в нашем случае. Мелодия – это особое состояние души, если угодно, особая душевная сила, делающая человека подобием Творца. Слова – это цели, на достижение которых направляется данная сила. Мелодия песни «жаворонка», в принципе, всегда одна и та же. Слова могут быть совершенно разные. Но, в то же время, они всегда созвучны с главным Словом.
– Что значит «созвучны»?
– Наши слова-цели всегда должны соответствовать целям главного Слова. Только в этом случае они могут быть достигнуты – наши просьбы исполнены.
– Цели Бога – это из области Божественного Промысла, познать который человеку не дано, – Андрон вновь зашёл вперёд рассказчика.
– Верно сказал, «из области», – согласился тот. – Весь Промысл человеку познать не дано, но часть его Бог Сам открывает в Своих заветах, заповедях, обетованиях.
– Допустим, а « мелодия»? – Андрон сосредоточенно смотрел себе под ноги.
– Что «мелодия»?
– Ты говоришь, что она всегда одна и та же; что это особое состояние души.
– Именно, – подтвердил Афанасий Иванович.
– Покажи! – попросил Андрон.
– Уверен, ты её хорошо знаешь, – улыбнулся Афанасий Иванович, – И сам исполнял, и от других слышал.
– И всё же! – не отступал Андрон.
– Это счастье, – буднично ответил Афанасий Иванович.
– Вот так вот, просто счастье, – растерянно ответил Андрон, и поступь его стала замедляться. Дождавшись Андрона, когда тот восстановит свой шаг и своё внимание, Афанасий Иванович продолжил:
– В одном из Патериков есть такие слова: «все знают, как монаху тяжело, но мало кто знает, как монаху хорошо». Это я к тому, что ключик от счастья тоже лежит на поверхности. Просто лежит он там, где, как считают многие люди, находятся одни труды и тяготы. Потому и проходят мимо. А оказывается, что обходят-то они именно счастье, утрачивая со временем саму способность – быть счастливыми.
– Разные люди под счастьем понимают разные вещи, – возразил Андрон.
– Знаю, что многие так и считают, – согласился Афанасий Иванович.– Но на самом деле это не совсем так. Счастье – это способность радоваться. В принципе! Без привязки к какой-либо «вещи».  Однако ж нужно понимать и то, что радость радости рознь. Есть радость о Боге, а есть радости животные – связанные с удовольствиями. И коровка, и собачка, и свинка радуются, когда видят хозяина, несущего им корм. У человека к категории такого «корма» относится много иных «благ цивилизации», от удовольствия пользования которыми он «бьёт копытом», как коровка, «вертит хвостом», как собачка и «визжит», как поросёнок. Всё это тоже наша жизнь, но каждой её стороне мы должны знать соответствующее место и значение, и не путать, как говорится «Божий дар с яичницей», – Афанасий Иванович пристально посмотрел в глаза собеседника, стараясь определить, понимает ли тот, о чём идёт речь. – Когда жизнь человека проходит исключительно вокруг «кормовых» радостей, то очень скоро такой человек становится несчастным, если даже обложен этими «кормами» выше головы. И наоборот, счастью человека нет предела, когда он пребывает в радости о Боге, – на мгновение задумался, замедлив шаг. – Причём, не надо думать, что такое настоящее счастье доступно только «бедным и больным», отнюдь. Радость о Боге делает счастливыми всех, включая и тех, у кого «корма» в избытке. Просто тогда богатые начинают относиться к своему богатству так же, как счастливые бедные к своей бедности – не замечают его. Не в том смысле, что намеренно отворачиваются, отводят взгляд, а потому что взоры и мысли их увлечены совершенно иными картинами. Созерцая эти картины, люди пребывают в состоянии перманентного счастья. При этом не перестают питаться, одеваться, трудиться, огорчаться.
– Огорчаться? –  спросил Андрон с сомнением на лице.
–  Да, огорчаться тоже! – подтвердил Афанасий Иванович, – Потому что жизнь есть жизнь, где можно и простудиться, и любимый зонт потерять, и быть обрызганным из лужи каким-то лихачом-водителем.  Но огорчение не то же самое, что горе – несчастье. Прозвучит витиевато, но это так: счастливые люди своим счастьем надёжно защищены от несчастья, – он опять выжидательно посмотрел на собеседника. – Круто, правда? Но главная «крутизна» этой ситуации состоит в том, что быть по-настоящему счастливым – это не просто желанное, хорошее, приятное состояние, это ещё и самое настоящее, самое правильное, самое деятельное служение Богу! Это самое непосредственное участие в со-творении Его Мира, то есть исполнение высшего предназначения человека.
– Однако же всё Христианское Вероучение пропитано темой страдания, – возразил Андрон.  – Только через страдания человек приближается к Богу.
– Не соглашусь с тобой, – отрицательно покачал головой Афанасий Иванович. – Сосуд Христианства в одинаковой мере наполнен как темой страдания, так и темой счастья. Здесь как в случае с оптимистом и пессимистом – стакан либо наполовину полон, либо наполовину пуст – каждый видит по-своему. Но и это не совсем точный образ. В христианстве счастье и несчастье совсем не равнозначные субстанции. Несчастья – это всего лишь повод задуматься о счастье. Воина они толкают в бой, раба ставят на колени.
– Воины – это, конечно же «жаворонки», а рабы – «совы»? – саркастически улыбнулся Андрон.
– Совсем нет. В каждом сословии есть свои «рабы» и свои «воины», – Афанасий Иванович поочерёдно развёл руками налево и направо. – Дело в том, что истинная радость  – это основная форма проявления Любви в душе человека. Той самой Любви, которая и есть Бог …
– В том смысле, что Бог есть Любовь? – уточнил Андрон.
– Именно, – с ударением подтвердил Афанасий Иванович. – Той Любви, которая является одновременно ИСТОЧНИКОМ, ЦЕЛЬЮ и СРЕДСТВОМ всего творения. В этом смысле, Божий Мир – это мир радости, сотканный из радости, и предназначенный для радости всех его обитателей.
– Романтично, если не сказать – мечты, – Андрон продолжал реагировать на всё «ёжиком».
– Отчего же? – приостановился Афанасий Иванович. – Просто созидание этого мира ещё не завершено, его полотно ещё не соткано до предусмотренного Творцом размера и качества. Он соткан лишь до той стадии, когда дальнейшая работа должна исполняться уже только его собственными силами – силами самого мира. Что это за силы? – Человек! Он единственный из всего творения, кто наделён способностью радоваться по-настоящему – о Боге, – и именно этой радостью участвовать в процессе творения.
– Как радостью можно участвовать в некоей работе, в некоем приложении сил? – в словах Андрона слышалось лёгкое раздражение.
– Каждая искорка радости о Боге, вспыхивающая в душе  человека, это ещё один стежок, ещё одна петелька, которой ткётся, которой прибавляется полотно Божьего Мира. И которая уже никогда не погаснет, никогда не распустится, никогда никаким иным образом не упразднится, как бы ни сложилась дальнейшая земная судьба этого человека, – рассказчик сцепил пальцы обеих рук в форме колец, демонстрируя ту самую петельку. – Дополнив полотно Божьего Мира хотя бы одной-единственной петелькой, человек, переживший радость о Боге, пусть даже в самой минимально возможной степени, но выполнил перед Отцом Небесным свой сыновний долг. И это если только одна-единственная петелька, одна-единственная искорка радости.
– Вот так вот – раз! – и место в раю обеспечено? – развёл руками Андрон.
– Я не говорю ни о каких гарантиях на будущее – суд будет вершить Христос. Я говорю, что человек, который хотя бы единожды вполне осознанно пережил радость о Боге, как минимум, знает, Чей он сын. Как сложится его дальнейшая жизнь, зависит от него самого. Но я думаю, потому-то Господь и не судит людей по одним лишь внешним, мирским их делам, что иной человек и на последнем вздохе спастись может, – Афанасий Иванович вдохнул полной грудью. – Но ты перебил меня, – вспоминая прерванную мысль, он посмотрел куду-то вверх. – Каждый «ткач» полотна Божьего Мира не только приближает общий результат, но одновременно преобразует и свой собственный мир – внутренний и внешний. Да, да! Внешний тоже. Помнишь, я выше сказал, что счастливого человека от несчастья счастье защищает. Так вот, дополняя полотно Божьего Мира петелькой духовной радости, каждый «ткач» становится его – полотна, – частью настолько, насколько вся его жизнь оказывается пропитанной радостью о Боге. А в счастье, по определению, не может быть несчастья.
– Но с другой стороны, по закону о единстве противоположностей, в той плоскости, где нет несчастья, откуда взяться счастью? – возразил Андрон.
– Представь себе такую ситуацию, – Афанасий Иванович наигранно важно зашагал по аллее. – Идёт человек по городу, и так зазевался, что запнулся и упал. Взрослый человек, во весь рост! Костюм подпачкал, руки поранил. Упал, и видит… совсем рядом с лицом, асфальт вздыбился, треснул, и из небольшой щели на свет тянется крохотный зелёный росток. Оптимист от такого происшествия понесёт с собой окрыляющую память об этом зелёном чуде, а пессимист – расстройство от испачканного костюма и пораненных руках. Понимаешь, о чём я?
– Пока не очень, – признался Андрон.
– Различные жизненные обстоятельства, как то: болезнь и здоровье, одиночество и столпотворение, бедность и богатство, слава и безвестность, власть и подчинённость, почёт и поношение, и ещё много всякого другого, – рассказчик даже остановился, вспоминая, что ещё можно включить в этот список, – всё это совершенно по-разному отражается на душевном и физическом самочувствии «ткача» с одной стороны, и «неткача» – с другой. Как и насколько по-разному? – Не важно. Одинаковым будет только одно: «ткач» от всего происходящего будет получать только радость, а «другой» – другое.  Не по этому ли поводу Господь сказал: имеющему прибавится, у не имеющего отнимется?
В раздумье Андрон подошёл к молодой ёлочке, росшей на краю газона, у самой аллеи, провёл ладонью по нежно-колким иголочкам…
– Да, радость – это хорошо, – повернулся лицом к Афанасию Ивановичу. – У нас в части один анекдот в ходу был. У смотрителя зоопарка спрашивают: сможет ли лев за один раз съесть пять килограмм мяса? «Сможет», – отвечает смотритель. А двадцать? – Сможет.  А пятьдесят?..  На что смотритель отвечает: «Съесть-то он съест, только кто ж ему дасть?..». Так и в нашем случае – где ж её взять – радость о Боге?
– Что значит «где взять»? – изобразил удивление Афанасий Иванович.
– То и значит, – раздражительно повёл плечами Андрон, – Например, чтобы получить радость от мороженого – купи и съешь. Тут тебе и вкусно, и сытно, и радостно, и на обёртке написано: «мороженое». А как получить радость о Боге?
– Очень просто, – улыбался собеседник. – Чтобы ощутить в душе радость о Боге, нужно стать как Бог.
– Ну вот, договорились…, – побрёл вдоль газона Андрон.
– Я не говорю «стать Богом», я говорю «как Бог», – пошёл следом Афанасий Иванович, – Разница между этими устремлениями в том, что если первое проистекает из гордыни и претендует на «богоподобие» в виде величия, то второе вырастает из смирения, и именно в этом предполагает ПОСИЛЬНОЕ уподобление Богу – ровно настолько, насколько тот или иной конкретный человек способен это сделать.
– Ещё один анекдот, исторический, – вспомнил Андрон, – К Талейрану приходит некий молодой человек и просит совета: как ему создать собственную религию. «Нет ничего проще! – отвечает Талейран. – Отдайте себя в руки врагов, умрите на кресте, после чего воскресните на третий день, и вы станете богом!»
– В «яблочко»! – довольно хлопнул в ладоши Афанасий Иванович. – Но с прежней оговоркой: я призываю стать не богом, но как Бог.
– Но в разных ситуациях Бог тоже разный! – Андрон остановился, поджидая собеседника. – В этой связи и у каждого человека своё собственное восприятие Бога. Для одного Он Вездесущий, для другого Чудотворящий, для третьего Милостивый, для четвёртого Взыскующий, для двадцать пятого Насыщающий.
– Я об Искупляющем грехи людей ценой Собственной жизни, – вставил Афанасий Иванович, – о Прощающем с Креста Своих врагов и палачей.
– А как насчёт Воскресшего, как насчёт Восшедшего на Небеса? – с вызовом спросил Андрон.
– И Воскресение, и Вознесение – это не сама Победа, а всего лишь её видимые плоды, – почти вплотную подошёл Афанасий Иванович к собеседнику, глядя ему в глаза. – Сама же Победа вершилась в казни. Победителю милостивым быть легко, а Он помиловал прежде – предаваемый, истязаемый, распинаемый – помиловал предающих, истязающих, распинающих Его. В этом Победа! В этом мой Бог!
– Пожалуй, что и мой тоже…, – не только этими словами, но и взглядом отозвался Андрон.
– Рад это слышать, – кивнул Афанасий Иванович.
Каждый из собеседников в этот момент открыл для себя что-то важное, требующее осмысления. Молча, не сговариваясь, они повернули назад, к машине.
– И всё же, – проговорил Андрон, когда уже заработал двигатель машины, – с одной стороны, мне вполне понятно, какой смысл ты вкладываешь в выражение «стать как Бог», но, с другой стороны, что для этого нужно делать на практике? Ведь когда ты говоришь о «пении жаворонка», ты подразумеваешь некую духовную практику, я правильно тебя понимаю?
– В общем, да, – кивнул Афанасий Иванович.
– В чём она состоит?
В салоне повисла пауза. Водитель вновь выключил двигатель и сел в пол оборота лицом к пассажиру.
– Вокруг человека ежедневно происходит много разных событий, – издалека начал своё объяснение Афанасий Иванович.– Понятно, что далеко не каждое из них имеет какой-то духовный смысл. Если наш кот наделал у порога, это не значит, что он кого-то отгоняет от нашей двери, просто мы вовремя не выпустили его на улицу. Это из разряда, так сказать, пустых событий. Но бывают и другие – знаковые. Их отличие от «пустых» состоит в том, что они предполагают от нас какое-то решение  – «да» или «нет»,  какую-то оценку  – «плохо» или «хорошо», «правильно» или «неправильно». Такие события каждый раз являются для нас своеобразным вызовом на духовное ристалище, где мы должны каждый раз подтверждать своё «рыцарское» достоинство, защищая идеалы и ценности, доставшиеся нам по наследству от Отца нашего Небесного.
– Красиво. Особенно про рыцарей, – с задумчивым видом проговорил Андрон.
– Почему нет? – увлёкся Афанасий Иванович. – В конечном счёте, рыцарство – всего лишь разновидность служения, в то время как я говорю о служении самом главном, о сути самого этого явления.
– И что дальше?
– А дальше нужно научиться смотреть на такие события «как Бог» – через Крест, – он достал свои чётки, преподнёс к своим глазам медальон, и посмотрел на Андрона через крестообразное отверстие. – Относиться к этим событиям «как Бог» – Идущий на Крест, Распятый на Кресте, Спасающий через Крест. Прочувствуй, как бы в этой ситуации поступил Он и поступи так же.
– Такое возможно? – в большей степени с надеждой, нежели с сомнением, спросил Андрон.
– Не факт, что всегда будет получаться, – Афанасий Иванович опустил руку с медальоном, –  но когда получится, наполнится твоя душа Его радостью. Той самой, из которой и ткётся полотно Божьего Мира; той самой, которая и составляет настоящее счастье человека. Если же к этой мелодии ещё и правильное слово приложишь, то и молитва твоя исполнится.
– М-да…, – задумчиво протянул Андрон. – А что это? – указал он глазами на необычные чётки
– Мы называем его «радостерий»… – Афанасий Иванович разжал ладонь с чётками.
– Что-то наподобие «магистерия»?
– Что ты! – рассмеялся Афанасий Иванович. – Всего лишь маленькое вещественное напоминание о необходимости время от времени смотреть на Мир «как Бог» – через этот вот крестик.
– Помогает?
– Мне безотказно, – без доли сомнений ответил Афанасий Иванович.
– Можно взглянуть? – Андрон протянул руку.
Но Афанасий Иванович, глядя ему в глаза убрал чётки в карман...после чего, из другого кармана достал другие.
– Вот тебе твой «радостерий», – протянул он его Андрону. – Когда почувствуешь, что мир бросает тебе вызов – действуй!