Падение патриарха... Глава 13

  ПАДЕНИЕ ПАТРИАРХА…
 
    Глава  13
         
На очередную воскресную Литургию, собралось уже десятка два человек, включая ребятишек. Чтобы все поместились, полы палатки со стороны входа пришлось немного надрезать и скрутить к верху.

Ещё не все прихожане разошлись после службы, когда подъехал Анатолий Игнатьевич Жигарев. Обменявшись дежурными приветствиями со знакомыми, он отозвал в сторону отца Александра, и начал ему что-то оживлённо рассказывать. Было видно, как новости заинтересовали батюшку.

– Я ненадолго, – только и сказал он Афанасию Ивановичу, и, как был в подряснике, так и уехал с Анатолием Игнатьевичем.
Только-только осела пыль после машины, увозившей отца Александра, целую кастрюлю ухи принесла Елена Дмитриевна – угостить, а заодно и похвастаться богатым уловом сына.
 
– А несколько штук были таки, что даже получилось пожарить на сковородке, – не без гордости сообщила она.
Перекусить было самое время, но мужчины решили дождаться возвращения отца Александра.

– Интересно, – проговорил Андрон, сидя на своём привычном месте, на лавочке –  почему именно Бийск? Что, для твоей проповеди не нашлось никакого другого города?
– Какие-то вы, «малолетки», суетливые, – усмехнулся Афанасий Иванович, – Стоит вам узнать о жизни что-то новое, и каждый раз вы полагаете, что знаете о ней уже всё.
– «Малолетки» –  это, в смысле… – Андрон показал пальцем сначала на себя, а затем на Афанасия Ивановича, как бы сравнивая одного с другим.
– Ну да, это на фоне моих лет, – кивнул «бессмертный».
– И что же я опять не так сказал? – поинтересовался «малолетка».
– Бийск совсем не случайный город в том, что происходит, и должно ещё произойти, – оставил шутливый тон Афанасий Иванович. – Слышал о «дырах времени»?
– У меня по жизни не было особого времени фантастику читать, – поморщился Андрон.
– Для кого-то и «Наутилус» был фантастикой, – парировал Афанасий Иванович.
– Это ты о Жюле Верне?
– Это я о подводных лодках.
– Понял, – поудобнее устроился Андрон. – И что у нас по Бийску?
– Бийск и есть одна из таких «дыр времени», через которую видимое становится невидимым, а невидимое видимым, – подбирал слова Афанасий Иванович.
– Конкретнее можно?
– Апостол Иоанн, – чему-то своему улыбнулся Афанасий Иванович, – он такой же видимый, как ты, как я, как любой другой человек, а через Бийск, когда ему надо, уходит в невидимое. Святая Русь – горний образ такой же невидимый, как София Премудрость Божия, как Ангельская иерархия, а через Бийск становится видимой.
– Это ты про икону отца Александра? – догадался Андрон.
– Про неё самую, – подтвердил Афанасий Иванович.
– И как это …  Почему именно в Бийске?
– Про схождение Благодатного Огня слышал? – в свою очередь тоже задал вопрос Афанасий Иванович. -  Который возгорается каждый год в Великую Субботу.
– Слышал, – кивнул Андрон.
– Помимо прочего, данное событие указывает на то, что земные календари – это далеко не формальные условности, –пояснял Афанасий Иванович. – Каждый земной день имеет какую-то свою, особую точку на небе. Это тебе понятно?
– В общих чертах, – ответил Андрон.
– Полный цикл течения времени от одной небесной точки, обозначающей определённый календарный день, до другой, с соответствующим земным днём, составляет один год. Здесь ничего мудрёного нет.

Андрон только молча кивнул головой в знак согласия.

– А теперь представь, что речь идёт о небесной точке, которая соответствует дате «29 февраля», и именно с этой точки начинается летоисчисление какого-то события. Возникает как бы брешь между небесным временем и земным. В небесном времяисчислении от одного «29-го февраля» до следующего «29-го февраля» проходит один год, в то время, как на земле, проходят все четыре! И получается, что всё, ведущее времяисчисление своего присутствия на земле с 29-го февраля, существует в двух временных измерениях, соотносящихся друг с другом: один к четырём.
– То есть, – Андрон принялся раскладывать услышанное по полочкам, – в одной плоскости один год проходит за двенадцать месяцев, в другой в принципе тот же самый год за сорок восемь месяцев?..
– Так, – подтвердил Афанасий Иванович, – при чём подвижки один к четырём – сутки, часы, минуты, секунды, – в зависимости от обстоятельств могут происходить как в ту, так и в другую сторону. Как в прошлое, так и в будущее.
– Бийск-то здесь при чём? – вернулся к интересующему его вопросу Андрон.
– Как при чём? – сначала удивился Афанасий Иванович, но потом вспомнил, – Ну да, ты же не местный! Хотя, однажды я тебе уже говорил, что Бийск был основан по указу Петра Первого от 29 февраля 1708 года.
– И что?.. – всё ещё не до конца понял Андрон.
– А то, что Бийск оказался на перекрёстке двух временных плоскостей.
– Ты хочешь сказать, – наморщил лоб Андрон, – что отсюда можно переходить в будущее и прошлое?
– Не более, чем на четыре года, но можно, – утвердительно ответил Афанасий Иванович.
– Ты это серьёзно?
– А как бы я, по-твоему, разглядел тебя на Патмосе?
Наступила недолгая пауза. Стало слышно, как лениво похлопывала палатка-часовня своими брезентовыми боками.   
– Кстати! – вспомнил Андрон. – Всё время забываю тебя об этом спросить. А ещё о том, откуда ты узнал, что кольцо гранаты было пришито к сумке?
– Просто, забежав на недельку вперёд, узнать, кто собирается приехать на юбилей островной обители в честь Иоанна Богослова,  я  видел тебя, когда во время остановки в Бийске ты пришивал гранату к сумке в кабинке вокзального туалета.
– Чего ж тогда и не остановил? – Андрон испытующе посмотрел на собеседника.
– Ни в прошлом, ни в будущем ничего изменить нельзя, – ответил Афанасий Иванович. - Можно смотреть и слушать, можно лежать в свободной кровати, но даже еду нужно приносить с собой из настоящего.
– А если бы поломка на дороге какая – Андрон щёлкнул пальцами, – или, не дай Бог, авария, и ты не успел бы до меня добраться?
– Хороший вопрос, – улыбнулся Афанасий Иванович. – В обратной проекции хороший. Раз добрался, значит, всё было сделано правильно!
Андрон молча пожал плечами, как бы говоря, кто его знает, как правильно. Потом проговорил:
– А как, собственно, ну…
– …Как происходит переход из одного времени в другое? – Афанасий Иванович угадал вопрос собеседника.
– Да.
– Через лабиринт определённой конфигурации, – Афанасий Иванович сделал витиеватое движение ладонью.
– И где он, этот лабиринт? – полюбопытствовал Андрон.
– Не поверишь, – Афанасий Иванович покачал головой, – в одной из самых оживлённых точек города! Это единственный в городе подземный переход.
– Какая же там конфигурация? – недоверчиво произнёс Андрон. – Ровный коридор без единого изгиба.
– Не скажи, – не согласился Афанасий Иванович. – Четыре точки «входа-выхода» – лабиринт «рисуется» не изгибами проходов, а конфигурацией маршрута, которым человек проходит от входа к выходу.
– Ты хочешь сказать, этот подземный переход там с рождения города располагался?
– Сначала лабиринт существовал под одним из бывших городских храмов, потом – в подвале Архиерейского дома. Ими хлопотно было пользоваться. А потом возникла идея сделать его во всех отношениях доступным. Конечно же, для тех, кто о нём знает. 
– Ну вот, я знаю, и как я могу им воспользоваться? – спросил Андрон.
– Ещё нужно знать кодовые рисунки маршрутов, чтобы попадать туда, куда надо, и вернуться обратно.
– И какие это рисунки?
– В своё время узнаешь, – обнадёжил Афанасий Иванович.
– А зачем всё это надо? – у Андрона прорвалось недоумение.
– Зачем нужны, например, железнодорожные туннели? – Чтобы сделать короче путь от одной точки к другой, - привёл пример Афанасий Иванович.
– Через порталы времени можно перемещаться и в пространстве?
– Можно, – подтвердил Афанасий Иванович. – Только, опять же, плюс-минус четыре единицы времени.
– И как это работает?
– За счёт искривлённости пространства. Представь, что пространство – это длинный шланг, плотно уложенный наподобие того, как укладывается ремешок гарпуна на цевье гарпунного ружья. Видел когда-нибудь? – Афанасий Иванович положил одну ладонь на другую.
– Приходилось, – кивнул Андрон.
– В настоящем времени мы находимся внутри этого непроглядного шланга-пространства, и, чтобы перебраться из одной его точки к другой, должны пройти все отрезки и повороты, разделяющие эти точки, – Афанасий Иванович змейкой провёл взглядом по линиям ладоней. – Когда же мы находимся в прошлом или будущем, мы располагаемся на внешней и, к тому же, прозрачной стороне шланга-пространства. Не сходя с места, можем видеть практически любую точку мира и достигать её в несколько шагов.
– Если такие порталы действительно существуют, – делано безразлично откинулся к стене Андрон, – наверное, интересно по ним попутешествовать.
– Насколько интересно, настолько и опасно. Во всяком случае, я не знаю таких людей, которые отправлялись бы в такие путешествия без особой нужды.
– Что за нужда такая может случиться, с которой никак не справиться вне путешествия во времени? – продолжал изображать безразличие Андрон.
– Разные могут быть ситуации, однако оставим каждому путнику нести его ношу. Эти коридоры могут послужить не только для перемещения, но и чтобы спрятать что-нибудь, самому спрятаться. Или, наоборот, найти. Как я тебя…
– Постой! Тот случай, когда мы наблюдали ситуацию с «булками – буханками»… – догадался Андрон.
– Совершенно верно, – сказал Афанасий Иванович. – Я подводил тебя к этим людям сквозь время.
– То-то у меня всё перед глазами плыло, – вспоминал Андрон, – Погода была другая... А ещё думаю, чего ты, будто барышня, на руке у меня виснешь? Теперь всё понятно…
– Бывает, – отозвался Афанасий Иванович.
Помолчали каждый о своём.
– Ты Петра Первого помянул, – заговорил Андрон. – Этот указ от 29 февраля…царь знал, о чём идёт речь?
– Скорее всего, да, – ответил Афанасий Иванович.
– Что значит «скорее всего»?
– Никаких точных сведений по этому поводу нет, – признался Афанасий Иванович. – Можно только предполагать, с учётом других событий.
– Каких именно?
– После того, как в 1901 году Царствующие Особы познакомились с посланием Павла Первого, – рассказывал Афанасий Иванович, – у них появился особый интерес к Алтаю. Личные деньги царской семьи выделялись на содержание Благовещенского монастыря на Телецком озере. Туда же, на Телецкое озеро, в дар монастырю в 1912 году была доставлена бывшая царская прогулочная паровая яхта «Штандарт». Всё это происходило, когда на Алтае, а затем и по всей Томской губернии, правящим архиереем был Макарий (Невский), будущий и последний из дореволюционных Митрополит Московский и Всея Руси, а также духовник последнего Русского Царя.
– Послание Павла Первого, которое он написал после встречи с монахом-провидцем Авелем? – спросил Андрон.
– Оно самое, – подтвердил Афанасий Иванович. - Есть и ещё одно интересное обстоятельство, связанное с периодом правления Павла Первого. Именно тогда, в 1804 году, городу Бийску был присвоен герб. На верхней половине гербового щита была изображена скачущая лошадь – сюжет герба Томской губернии, в состав которой входил Бийск. На нижней половине – золотая гора, пронизанная четырёхконечной горной шахтой. По поводу этого изображения недоумевали и недоумевают многие историки и краеведы Бийска.
– Что в нём такого особого?
– А то, – продолжал рассказчик, – что ни в самом Бийске, ни в пригороде, никогда не было никаких горнодобывающих предприятий. Можно предположить, что шахта, изображённая на гербе, есть ни что иное, как тот самый туннель времени. Некоторые исследователи предполагают, что столичные геральдисты просто не знали ничего о Бийске, и нарисовали шахту, полагая, что здесь, как и в соседних регионах, происходит горная добыча.
– Ты считаешь, что это не так? – Андрон вопросительно посмотрел на рассказчика.
– Конечно, нет! – ответил Афанасий Иванович. -- Тот, кто отдал приказ о сюжете герба, точно знал, о чём идёт речь.
– Интересно… – задумчиво произнёс Андрон, – … для историков.
– Для историков, говоришь? – переспросил Афанасий Иванович. - А вот отец Александр эту связь Русской Монархии с Алтаем считает более актуальной, чем просто исторической.
– В каком смысле?   
– Он утверждает, например, что и потерянная во время Гражданской войны часть царского золота ждёт своего часа именно на Алтае. Он тебе об этом ещё не рассказывал? – Афанасий Иванович вопросительно посмотрел на Андрона.
– Не-ет, – затаив дыхание, ответил тот.
– Не буду лишать его этого удовольствия, – продолжал Афанасий Иванович. – Скажу только, что его родственник был в отряде, который сопровождал то золото к месту его … сохранения. Так что историю эту он знает почти из первых рук.
– Дяденьки, здрасти-и! – прокричал Юрка, проезжая мимо на велосипеде. Наверное, забыл, что уже виделись утром на службе, или побоялся, что не увидят, как он лихо управляется с большим велосипедом. А следом бежал другой мальчишка, на ходу успевая пулять с Юркиного пистолета.
– Да, я тоже слышал, что царское золото вернётся, когда состоится покаяние России, – проговорил Андрон.
– Сложная это тема – покаяние России, – задумчиво отозвался Афанасий Иванович. – Я бы даже сказал, фарисейская.
– В каком смысле?
– Многие из нынешних «призываталей» к покаянию в грехах собственных отцов сами творят то же самое. Это с одной стороны.
– Есть и другая? – спросил Андрон.
– И более важная, – ответил Афанасий Иванович. – «Фарисеи» были и будут, как блохи на собаке, чтоб той жизнь сладкой не казалась. А вот другая сторона этой ситуации гораздо более влияет на реальное положение вещей. Дело в том, что когда мы говорим о покаянии России, мы как-бы подразумеваем, что была Россия «хорошая и правильная» во всех отношениях, потом она впала в грех революционного богоборчества, и теперь за то расплачивается, став «плохой и неправильной».
– А это не так? – продолжал задавать свои вопросы Андрон.
– Не совсем так, – отрицательно покачал головой Афанасий Иванович, – Святая Русь – это не прошлое, а будущее России, к которой мы идём, с переменным успехом преодолевая различные этапы роста, этапы взросления Русской Цивилизации. Династия Романовых, революция, социализм, сегодняшняя демократия – это всё явления, в принципе, одного вектора, ступени одной лестницы. Глупо, когда поколения, стоящие на более поздней ступени развития цивилизации, каются за своих предков с ранних ступеней, наследивших там грязью. Не от неаккуратности они так напачкали, а от того, что были гораздо ближе к земле, налипшей на их подошвы.
– О каком развитии ты говоришь? – недоумённо проговорил Андрон. – Как революция может быть этапом какого-то развития? Есть грех и праведность, а что сверх того, то от лукавого, – перефразировал он евангельскую цитату.
– А ещё есть такое выражение: с точки зрения стула все люди одинаковы, – вроде как пошутил Афанасий Иванович, но без малейшего намёка на весёлость. – Грех и праведность – это две борющиеся составляющие одной личности – Адама. В то время как общество, со-Адам, таких составляющих имеет гораздо больше. При том, что грех и праведность являются его нравственными полюсами. 
– Например? – решил перейти к конкретике Андрон.
–  Французская революция, – не задумываясь, ответил Афанасий Иванович. 
– Даже так? – удивился Андрон.
– Свержение короля, массовые казни и бесчинства – это плохо или хорошо? Однозначно, плохо, – ответил на свой же вопрос Афанасий Иванович. – Установление гражданского равенства, урезонивание распоясавшейся аристократии – это плохо или хорошо? – теперь он выжидательно смотрел на Андрона.
Тот задумался.
– Если только… для цивилизации в целом, – неуверенно произнёс он.
– Вот это и есть один из этапов развития цивилизации, – победно констатировал Афанасий Иванович. – И он такой не единственный! И в Российской революции, и в Сталинском, и в Брежневском правлении было что-то своё, что составляет самостоятельную ступеньку развития. Каяться надо в собственных грехах, а не в грехах давно ушедших «наполеонов» и «наполеончиков». В собственных грехах каяться, а на их опыте учиться.
– Красиво говоришь, – отозвался Андрон, – Только вот о Боге, о Его Воле и Промысле я ничего не слышу. Опять будем всё делать по собственному разумению?
– О Боге и Промысле мы с тобой уже немало наговорили, – вздохнул Афанасий Иванович. –  Сейчас разговор наш с тобой идёт о той сфере, где действует правило духовно взрослого человека, гласящее: «На Бога надейся, а сам не плошай!»

– Забавно, – после некоторого раздумья усмехнулся Андрон, – Мы сейчас, как бы завершили мой давешний разговор с отцом Александром, тот, самый первый. Только в обратной, так сказать, диспозиции. Я стал говорить как отец Александр, а ты – как я…
– …Лёгок на помине! – Афанасий Иванович кивнул в сторону калитки, к которой подъезжала машина Анатолия Игнатьевича.

Батюшка выбрался из машины один. Анатолий Игнатьевич только помаячил в открытое окно дверцы, что торопиться, что «цейтнот», что всем «горячий привет», и уехал обратно.
 
Уха из Юркиной рыбы успела остыть, пришлось подогревать. Но это её ничуть не испортило. Афанасия Ивановича с Андроном сразу было видно, что проголодались, а вот отец Александр в сторону еды смотрел довольно равнодушно.

– Меня покормили, – объяснил он, заметив немой вопрос в глазах «стольников», – С «бизесменами» встречался, – пояснил он, – …китайскими.

Афанасий Иванович с наигранным удивлением посмотрел на Андрона, тот в ответ только пожал плечами. Дообедали молча. Помолившись и убрав со стола, остались сидеть за ним.

– Ну, хвались, – первым заговорил Афанасий Иванович, – чем тебя потчевали?
– Недалеко от Анатолия Ивановича китайцы собираются строить большой торговый комплекс, – начал свой рассказ отец Александр.
– Торговый центр? – уточнил Андрон.
– Именно, что комплекс! – повторил батюшка. – Целый квартал с магазинами, ресторанами, кинотеатрами, детскими площадками, и …
– И-и..? – вопросительно произнёс Афанасий Иванович.
– Они предлагают в самом центре поставить… храм, – отец Александр немного нервничал.
– Какой храм? – задал вопрос Афанасий Иванович.
– В том-то и дело, что наш храм, – ответил, как выдохнул, отец Александр, – Святорусский.
– С чего это? – удивился Афанасий Иванович.
– Как мне шепнул Жигарев, – отец Александр тоже поубавил громкость своего голоса, – в проекте храм предусмотрен, но китайцы опасаются связываться с патриаршей бюрократией, так как в собственность общине его передавать не собираются. Они, было, уже смирились, что он останется как архитектурная стилизация какого-нибудь выставочного зала, но тут Анатолий Игнатьевич удивил их новостью, что патриаршая церковь не единственная. Вот они и говорят: всё построим на свои деньги, оборудуем и оформим, как скажете, только служите! Только пусть всё будет по-настоящему.
– Дела…, - усмехнулся Андрон, – «деньги наша, жизня ваша».
– И что ты думаешь по этому поводу? – спросил батюшку Афанасий Иванович.
– Представляешь, – вместо ответа обратился к нему батюшка, – они у меня даже ответа не спросили. Показали, рассказали, на прощание только и сказали: думайте.
– Я и спрашиваю, - повторил Афанасий Иванович, – что ты по этому поводу думаешь?
– Советуюсь вот с вами, – развёл руками отец Александр, – сами-то чего думаете?
– Да чего тут рассусоливать… – попытался, было высказаться Андрон, но поднятая ладонь Афанасия Ивановича заставила его замолчать.
– В сроках на размышление, как я понимаю, они тебя не ограничили? – обратился он к батюшке.
– Пока нет, – ответил тот.
– Тогда, не будем пороть горячку и мы, – Афанасий Иванович со значением посмотрел на Андрона. – Взвесим всё хорошенько, каждый сам про себя, а потом, когда я вернусь с Телецкого, соборно и обсудим. Принимается?
– Аминь, – перекрестился отец Александр.