Крымское ожерелье

ИВАН КОЖЕМЯКО

КРЫМСКОЕ
ОЖЕРЕЛЬЕ


© Кожемяко Иван Иванович
23 ноября 2013 года


Москва
2013 год


Самое искреннее впечатление –
всегда то, что явилось сразу,
 без мучительных переживаний и анализа.
Явилось оно и озарило тебя
своим светом и своей истиной,
которая и является той повседневностью,
 светлой и содержательной,
без которой невозможно жить.
И. Владиславлев



КРЫМСКОЕ
ОЖЕРЕЛЬЕ
(ПУТЕВЫЕ ЗАРИСОВКИ)


 
***

ДОРОГИ КРЫМА

Нигде я не видел столь торжественных и красивых дорог, нежели  в Крыму.
Поражают при этом два обстоятельства: труд, который затратили наши предшественники, чтобы пробить эти дороги – от Ялты до Севастополя; от Ялты до Евпатории, с Симферополя до Алушты и Ялты; а второе – сам Господь сотворил неземную красоту вдоль дорог и когда едешь в Севастополь – не перестаёшь любоваться террасами, на которых высажены, и прижились, вопреки всему, сосны Дьяченко, барбарис, кизил, клёны…
Как же они полыхают осенью – такая щемящая грусть сдавливает сердце, словно ты прощаешься с тем, что уже никогда не вернётся в твою жизнь и с тем, что стало таким дорогим при этом.
Вдоль дорог, на той стороне, что к морю – сотни ресторанчиков, кафе…
И все они такие милые, ухоженные, что одно удовольствие посидеть там, снять усталость добрым глотком крымского вина.
Ухоженность этих ресторанчиков объясняется очень просто – за работу каждый держится. Она здесь – возможность не просто существовать, а жить достойно, прилично, по сравнению с большинством населения благословенного Крыма.
Уже то, что человек может пообедать на работе – значит очень много. Да и с собой что-то прихватить и 5–10 гривен «чаевых» получить от клиента – прибавка очень существенная к мизерным окладам.
И когда едешь по этим дивным дорогам лишь одно сжимает сердце – это сады.
Когда-то, я это хорошо помню, они были ухоженными и просто буйствовали. Сегодня же – очень многие запущены, а с самозаселением татар, самозахватом земель, многие сады и защитные полосы оказались выжженными, дров-то в Крыму нет, поэтому татары, таким образом, добывают себе топливо на зиму.
И совсем иное – дороги в степной зоне Крыма. Они сильно разбиты, скудная растительность не даёт отдохнуть глазу. Выживают здесь, на безводье, лишь акации. А это зрелище довольно унылое, резко диссонирующее с дорогами Южного берега Крыма.
Узенькие, латаные-перелатаные, без обочин – эти дороги с советских времён не ремонтировались и не обновлялись.
И всё же, проезжая по ним, вспомнилась байка, рассказанная мужем моей младшей сестры: «Жизнь человеку даётся лишь один раз и прожить её надо в Крыму».
А мне, проезжая в направлении Керчи, всё время лезет в голову одно – 1942 год, крах Крымского фронта и всё лишь потому, что фронтом командовал безумец, а «оком государевым» у него, а вернее – над ним, был Мехлис, который, будучи невеждой в военном деле, лишь карал людей, не будучи способным им чем-нибудь помочь.
Что творилось на этих дорогах в ту пору? Они все были в крови.
Может, поэтому и зацветают весной буйные маки кровавой пеленой до горизонта.
Это пролитая кровь отцов наших взывает к нам: «НЕ допустите повторения! Мы ведь и гибли за то, чтобы в этом раю, на крымской земле, вам жилось счастливо».
Да, видать, забыты эти заветы и сегодня уже по крымским дорогам грохочут гусеницы американских танков, а священную землю попирают колёса их автомобилей. Правители играют в какие-то антитеррористические учения и высаживают американские силы быстрого реагирования то в Феодосии, то в Севастополе, несмотря на протесты народа…
Запомнилось в связи с этим и то, с какой гордостью принимала медаль Флоренс Найтингейл русская дива – министр здравоохранения ельцинского лихого времени.
И невдомёк ей, бывшему министру, что медсестра Флоренс Найтингейл была в составе английского экспедиционного корпуса при первой обороне Севастополя, лучше всех описанной Л. Толстым в его «Севастопольских рассказах».

Времена изменились и нравы, нравы рухнули давно – и сегодня русский министр гордится медалью, носящей имя захватчика, посягавшего на русскую землю в недалёком прошлом.

***

НЕДОСТРОЙ

На фоне всё разрастающихся огромных поселений, сияющих красными крышами особняков «новых украинцев», которые заполонили весь Южный берег Крыма, взгорки и поляны окрестных лесов, все пристойные уголки у моря, даже Никитский сад, Массандру – словно подлинные покойники встают недостроенные здания.
Заложенные с большим размахом в пору существования единой Великой державы – СССР, они сегодня так не гармонируют с окружающим миром, дивной природой Крыма.
Ржавая арматура выступает из балок, плит перекрытия, полов, сгнившие деревянные подпорки, словно забытые на посту солдаты, в давно истлевших мундирах, достаивают свои последние часы, пока их не сожгут бомжи и пацаны на прибрежных кострищах в холодные ночи начальной осени.
Таких объектов множество, но более всего меня поразил недостроенный дом актёра.
Понятно, что такая громада строилась под СССР, где братии артистической было во много раз больше, нежели на Украине, а теперь так и стоит этот бетонный парусник, открытый всем ветрам.
А место – красивейшее. Удивляюсь, как это не купили богатенькие до сей поры и не построили очередное злачное место.
И есть недострой иной, иного рода – на глазах, день за днём, прибавляет часовня на набережной, в честь того, что «изуверы-большевики уничтожили десятки тысяч офицеров, юнкеров и священнослужителей в Крыму».
Множество иных, спешно достраиваемых объектов, которые всё укоряют нас, что и жили не так, и не к тем целям стремились, и что народ мы не единый, и Крым – исконно украинский, и что Россия – только и норовила, то голодомор какой-то устроить, прочие непристойности создавать для украинского народа…
Господи, как же вам не стыдно, святые отцы, как не боитесь Бога?
А что – белые гладили по головке?
Озверели две стороны – до такой степени, что брат шёл на брата, отец – на сына, а друг – на друга.
И когда мы уже на гражданскую войну будем смотреть не одними глазами Михалкова, а честными глазами беспристрастного историка?
Недостроем скоро станет и то, что построено 40–50 лет назад Советским Союзом. Всё уже начинает рушиться, приходить в негодность, а мер, упредительных, никаких нет.
Контрасты в этой области поражают – в ста метрах от «Бристоля» – фешенебельной гостиницы и ресторана, сараюха завалившийся, разбомбленный и грязный, так не гармонирующий с красотой.
А место – очень хорошее и почему его не прибрали к рукам – не знаю.
Ни одного километра дороги, ни одного моста, ни галереи, ничего, кроме доходной и уродливой стекляшки на набережной, не построено новой властью.
А всё, что строится – частные владения, гостиницы, рестораны, приносящие живые деньги новым хозяевам Крыма.
Страсти рассказывают о строительстве жилья для простого народа. Не учитывается ни сейсмоопасность, ни просто здравый рассудок, сдаётся лишь коробка и всё. Да и та почти из песка.
За что ты её будешь до ума доводить – это никого не интересует.
И тут же – дворцы, мама моя родная! Не верится даже, что человеку это необходимо, что ему столько надо.
В этой связи ещё две заметки: дворец Юсупова и музей Пушкина стали уже частной собственностью. Выше этого – распутство ещё не поднималось.
Всенародное достояние перешло в руки загребущие и захотят ли они нас пустить – просто посмотреть музей и дворец – зависит от их воли и каприза.
А дальше – больше: ретивые депутаты Рады предлагают продать тридцать из шестидесяти санаториев, так как на их содержание нет средств. Вот вам и всенародная здравница.
Ничего не учтено, никакой ревизии, контроля – поэтому, кто что хочет, то и творит. По полномочиям и возможностям – если близко к власти притулился, то больше достанется, как Медведчуку, который и Массандру застраивает очередным новым замком для новой молодой жены и отпрыска ею рождённого.
А Крым всё больше и больше зарастает грязью. По крайней мере – на городском пляже находиться уже нельзя, в Ялте. Смрад, вонь такая, что хочется бежать оттуда.
А есть деньги – всё можно купить. Всё, хоть пол-Крыма. И всё будет законно.
В связи с недостроем – не могу не сказать двух слов об Александровском парке.
Если Никитский – ещё худо-бедно держится, то Александровский представляет зрелище более, нежели грустное.
* Всё запаскужено, всё, что в былые лета было ухоженным, красивым – пришло в крайнюю степень запустения.
Везде кучи мусора, следы пьянок-гулянок…
Грустно и больно, сколько же труда положено на то, чтобы эту красоту вырастить, дать ей жизнь.
Зато шумит ресторан героя Украины Софии Михайловны Ротару, (не с одной же «Червоной рути» ей кормиться), куда заходить с нашими деньгами – просто нельзя. Не про нашу честь построен… Для шляхетного паньства новой Украины, да зарубежных гостей…
А мы – русские, из России, какое же это зарубежье? Это даже не Западная Украина…

*Абзац печатал мой внук Владислав 25.10. 2009 года

***

КУКУРУЗА

Как же остро повеяло знакомым запахом. И я даже ещё не поняв, что так встревожило меня, ускорил шаги в направлении этого, до боли знакомого, запаха.
Кукуруза! Да, варёные початки кукурузы, прямо кружили мне голову. Я уже тысячу лет не чувствовал ничего подобного.
И ассоциации, вызванные этим запахом, имели для меня, я это точно знал, как радостный, так и трагический смысл.
Последний меня и тревожил всегда так, с тех памятных дней Афганистана.
На краю кукурузного поля в Джелалабаде, маленького, в несколько квадратных метров, меня и настигла автоматная очередь, которая крест-накрест пересекла моё тело.
Не знаю, как выжил. Кто выходил. Но был на краю бездны, из которой выбирался более полугода.
С той поры – меня болезненно тревожит сухой шелест кукурузных листьев и я, зная даже, что нахожусь у матушки, в родном Крыму, не любил этот шелест и с радостью вырезал все стебли – мать велела, которые она, затем, размолола на специальном барабане и скормила свинье.
Но сегодня эти воспоминания лишь мелькнули в моём сознании, да и погасли.
А вспомнилось босоногое детство и то, как бабушка, в выходной день, варила нам, пятерым внукам, целый чугунок золотых початков; в плошке ставила на стол конопляное масло и соль; да наливала по большой кружке холодного молока. И больше ничего для полного счастья не надо было.
Это был настоящий пир.
Кукуруза – горячая, сочная, быстро поддавалась молодым зубам, а молоко так с ней сочеталось, что очень скоро наступала блаженная и желанная сытость.
Оставшиеся початки в чугунке, которые мы не съедали за столом, бабушка ставила с краю прогретой печи, так как знала, что уже через минуту – мы вбежим в хату и будем вновь просить по варёному, с солью, золотому початку.
Как она умудрялась, не знаю, наверное, считала, но всегда, каждый раз, початков было всем поровну.
И вот я, услышав этот запах на набережной в Ялте, заспешил на него, будто воротился в детство.
Подойдя ближе – увидел красивую, но уже давно отцветшую женщину, очень аккуратную, вежливую, с прекрасной и чистой русской речью и милым голосом:
– Кукурузу хотите? Вспомнилось детство? – и она посмотрела мне в глаза уже не голубыми, а выцветшими, очень красивыми в былом, и прекрасными сегодня материнской мудростью и теплом, очами.
– Да, если можно, парочку, с солью.
Она, не касаясь початков руками, была в специальных полиэтиленовых перчатках, вручила мне два початка в мешочке и два крохотных пакетика соли:
– Ешьте, на здоровье. Только не покупайте, если захотите ещё кукурузы, у цыган. Она кормовая, с полей воруют, а поэтому – очень невкусная, да к тому же – и не безопасно это, химии много.
– А эта – со своего поля. Сама растила. Храни Вас Господь, – густо покраснев, проговорила она, когда я отказался от сдачи.
Там её-то и было три гривны, но она выразила сердечную благодарность и даже перекрестила меня на дорогу, трогательно, по-матерински.
Вкус этой необыкновенной кукурузы я чувствую на своих губах до сей поры.

***


«ЧЁРНАЯ КАРАКАТИЦА»
и
«СВЯТАЯ МАРИЯ»

Два, буквально, штриха, навеянные названиями этих шхун.
Трутся они у причала денно и нощно. И настоящий, по облику, пират, приглашает вас совершить прогулку на «Чёрной каракатице».
И оформлена она соответствующим образом – чёрный рождер на мачте, с черепом и костями, на столике – ром и карты, ятаганы, пушчонка, пусть и бутафорская, на носу корабля.
И вспомнился мне «Пятнадцатилетний капитан», которым в детстве, зачитывался.
Да мало что-то желающих было на такие прогулки – очень дорого. Вынужденно дорого, так как надо и за пристань платить, и топливо стоит баснословно.
А как бы и мне хотелось выйти в море на этом красивом кораблике и представить себя в то время весёлое – давнее и кровавое, когда такие ловцы удачи бороздили моря.
А вот со «Святой Марией» – сложнее.
Надо же этому случиться – в гостинице мы встретили Бориса Токарева, актёра, сыгравшего так хорошо в «Двух капитанах».
И я, встретившись с ним у лифта, даже как-то сказал: «Почту за честь, подняться с легендарным капитаном. Всегда Вас чту и благодарю, как человек военный, за тот образ, который Вы столь блистательно сыграли.
Он был очень актуален для того времени.
И мы, на этом образе, воспитывали целые поколения защитников Родины».
Было видно, что ему было очень приятно слышать эти слова.
А его жена, видно, по привычке прослушав моё представление, в котором я и сказал, что являюсь военным, без его ведома, даже не глядя на него, заключила:
«Боря, так говорить могут только военные. Вы – военный?».
И когда я заявил, что имею честь быть советским генералом, она просто засияла.
И вот, после этого разговора, вижу у причала «Святую Марию» и память о двух капитанах встревожила мою душу.
В разное время эти капитаны: один – на шхуне, второй – лётчик, служили Великой России и были готовы на любой подвиг во имя Отечества.
И подлость, страшная, обоим им мешала.
И в первом случае – с Николаем Татаринцевым, стоила ему и его экипажу жизни.
Но люди шли на эти суровые испытания, не думая о личном благополучии, а лишь о том, чтобы в жизни был смысл, смысл служения благословенному Отечеству и людям, смысл открытия, защиты правды, отстаивания чести и достоинства.
А ещё – великой любви.
Только она и окрыляет человека и делает ему по силам любые испытания.
Любимые – бессмертны, а любящие – святы вовек.
И очень хорошо, когда и любимые и любящие – предстают в одних лицах.
Помнить бы это всем и всегда.
Смотришь и зла на земле и неправды – намного поубавилось бы.

***

ВОДИТЕЛИ ЯЛТЫ

Невозможно вынести полное суждение о Ялте, не сказав доброго слова о её водителях.
Всё понимаю, сама обстановка, с учётом узостей улочек, не позволяет лихачить, но наши, московские, на головы друг другу лезли бы, сигналили, а эти – нет.
Машин и не слышно. Ни единого сигнала и даже зазевавшегося прохожего если и поторопят, чуть-чуть, то лишь "прогазовкой" двигателя на бойких и многолюдных всегда перекрёстках.
Боже упаси – пред людьми проехать, рукой вежливо и спокойно укажут – проходите, уважаемый, и только потом, медленно, тронутся, чтобы пробираться по серпантинам, да взгоркам.
А как осторожны и внимательны они у рынков, где концентрация людей наибольшая.
До миллиметров выкручивают колёса, но никого не заденут и не помешают никому.
Тайно завидую – таких бы водителей, да на маршрутки, в Москву.
Приехал в Никитский сад, уехать назад – невозможно, людей очень много, так водитель – сам, только меня, привёз на конечную остановку маршрутки, остановил проходящую, пересадил на неё и только тогда уехал по своему маршруту.
Совершенно бесплатно, даже не испросив ни копейки за это.
Примечательно, что на каждом углу вас поджидают полчища автомобилей.
Неизменно вежливые и воспитанные водители, понимаю, что это их заработок и хлеб, но, тем не менее – поражает их воспитанность и такт – отвезут и привезут в любую точку Крыма за весьма умеренную плату.
Спасибо Вам, славное племя водительское любимой Ялты.
Кланяюсь Вам с огромной благодарностью и любовью.
Спасибо!
Спаси – Бог – Вас!

***

ВИННЫЕ МАГАЗИНЫ
ЯЛТЫ

Кто не обошёл винные магазины Ялты – тот и не был на Юге, в Крыму.
Каждый из них – особенный. Имеет своё индивидуальное лицо.
И вроде вина и коньяки продают одинаковые, и по цене одной, и с одной бочки разлитые – ан, нет, и вкус у них особый, и каждому магазину только присущий.
Страшно не понравился только один из них – по дороге в гостиницу «Ялта», справа, почти на выходе из узенькой улочки.
Не понравился формальным отношением к посетителям изрядно затяжелевшей, лишними, к её росту, килограммами, эдак – не менее пятидесяти-шестидесяти, молодой продавщицы.
На мой вопрос:
– Почему Вы столь неучтивы? – она тут же, лениво и привычно ответила:
– А я устала…
А вот магазинчик слева, перед этим неприветливым, «Масандровские вина» очень нам понравился.
Милое очаровательное дитя, не просто продало нам бутылочку вина, но и поведало, что «Портвейн Ливадийский красный» – был любимым вином последнего русского императора Николая II, который всегда его пивал, пребывая в Крыму на отдохновении.
Она же предложила нам бутылку вина, которое любила императрица Александра Фёдоровна. Пусть даже лукавит, но, как же приятно чувствовать себя в центре Вселенной.
Особый, чопорный магазин на набережной, перед входом, справа от мостика.
Здесь немногословная продавщица, мастер своего дела, не пускается в долгие объяснения, но предложит вам всё, что вы просите.
К слову, именно здесь мы купили самый лучший, из доступных по цене, коньяк.
Очень ароматный, настоящий и он долго нам напоминал о Ялте, о лете, о море и какой-то щемящей тоской наполнил сердце, уже в Москве, подчёркивая, что и это время минуло.
И больше оно никогда не повторится, как ни моли. И не вернётся к нам.
Так и жизнь проходит.
Оглянешься – а времени на слова и жизнь уже нет, осталось только на молитву.
Грустно очень…

***

МИТРИДАТ

Мне вспомнилось это необычное и таинственно-красивое место по двум обстоятельствам:
Первое – самая чистая юношеская любовь, Люся Гнесина. Миниатюрная, маленькая девочка, кукла, ангел – не знаю, с кем ещё сравнить.
Оправдывая фамилию – неплохо играла, на мой взгляд на рояле, но были очень маленькие руки и она не могла достать нужную клавишу своим изящным, почти детским мизинцем.
Чего только она не делала, но больше всего мне запомнилось, как между большим пальцем и мизинцем – норовила вставить еловую шишку, чтобы растянуть мышцы и хотя бы на несколько миллиметров расширить захват пальцами нужных клавиш.
Было трогательно и жалко смотреть на это милое божество, у которого при этом из глаз текли слёзы, ручьём. Ей было просто больно.
Я писал ей трогательные стихи-признания и норовил, каждый день, их передавать через приятелей.
И, о, женское коварство, узнал, что ей симпатичен другой мальчик, забыл уже его фамилию, цыганковатый, с искривлённым носом, даже рот как-то был у него перекошен и непропорционален, и звали его Владимиром.
Но у сердца свои законы и я даже не знаю – за что я был отвергнут, хотя мои стихи ею принимались и не возвращались обратно.
Помню, как страдал и переживал. А она, продолжая какую-то странную игру со мной – и не бросала окончательно, и не приближала меня к себе. Единственный раз мы даже целовались, она была опытнее меня и искушённее, я же – и подумать не мог о таком счастье.
Не знаю, где она и что с ней с той поры. Но помню хорошо, как она на КВН, где я был капитаном команды, мне подыгрывала, а я пел песню о том, что «…самое синее в мире – Чёрное море моё».
И поднимаясь сегодня по священным ступеням Митридата, я с тихой грустью вспоминаю эту девочку, побудившую в моём сердце первое детско-юношеское чувство, ходил ведь уже в восьмой класс в ту пору и желаю ей только добра.
А второе воспоминание, которое у меня побудил Митридат, уже просто анекдотическое.
Я – курсант третьего курса военного училища, на стажировке в Керченском батальоне.
Обстановка – самая прекрасная. Доверие к нам, с Витей Катренко, моим сокурсником было самое высокое со стороны офицеров батальона, его командира-фронтовика подполковника Романова.
Мудрый был человек. Опытный, душевный, но и до предела странный.
Каждое утро, с булкой хлеба под мышкой, в семейных трусах, со щепотью соли, с пистолетом «ТТ» и патронами к нему, шёл он на грядку с помидорами. А их там росло просто море.
Он съедал эту булку хлеба с помидорами, которые густо присаливал и стрелял по камням и банкам.
Выполнив ритуал – возвращался домой – и на службу. И так – каждый день.
Так вот, он приставил нас, с Виктором Катренко, старшими над командами бойцов, которые помогали археологам в раскопках на горе Митридат. Там вечно что-нибудь рыли.
И после этих раскопок в казарме стало происходить невероятное – все команды, участвующие в раскопках, были пьяными.
В первую очередь досталось нам – мы, де, плохо смотрим за бойцами, и они пьют на раскопках. Мы это отвергли. Помню, что я даже кипятился по этому поводу и всё требовал от комбата, чтобы нам доверяли, а сами – усилили контроль за солдатами в иных местах.
Но это ничего не меняло, пьяные бойцы продолжали появляться в казарме.
И самое главное – только после ужина.
Романов сам стал контролировать ход ужина. Ничего предосудительного и он не заметил. Ели эти команды как все, в столовой, пили чай, контроль со стороны дежурного и нас, исполнявших обязанности: командира взвода – Виктора, и меня – бери выше, решением Романова я был назначен ротным, так как штатный командир роты был в отпуске, – был просто тотальный, муха не пролетит, а бойцы выходили со столовой пьяными. И долго никто не мог понять – что за напасть?
Загадка разрешилась самым неожиданным образом – в батальон приехал археолог и умолял ребят отдать ему амфоры с вином, которое, от времени, за тысячелетия, превратилось в повидло. Его-то и ели бойцы и оно открыто лежало в тарелках, на каждом столе «копателей», как их потом стали звать.
Слава Богу, к радости археологов, несколько амфор, которые бойцы заныкали, удалось им возвратить, не успели наши «отличники» ещё съесть это «варенье» – желеобразное вино.
Историю эту хорошо помню и, вглядываясь в крутые склоны Митридата, господствующего над Керчью, я и в этот раз восхищался находчивостью русского солдата.
Всё он мог. И не побоялись ведь. А вдруг – это была уже несъедобная отрава?
Нет, ничего, никто даже не заболел. А шуму было – очень много после этих раскопок.
Рядом – каменоломни Аджимушкая, где бились до последнего с фашистами, наши бойцы и матросы, разорванного танками Манштейна Крымского фронта.
Бились до 42 года, пока фашисты не закачали хлорный газ в каменоломни. Тогда и погибли все защитники. Но не покорились врагу.
Лучше всего эта правда войны, сама её атмосфера передана в фильме «Спустившиеся с небес», где играет молодой Абдулов и Вера Глаголева. Я очень люблю этот фильм и смотрел его множество раз.
Вечная Вам память, дорогие соотечественники! Отчизны верные сыны. И никто в ту пору не делил вас ни на русских, ни на украинцев, не было здесь ни татар, ни узбеков, ни молдаван, ни грузин…
Все были советскими людьми, советскими солдатами и боролись за нашу общую землю и нашу общую свободу.
А как мы распорядились Вашим подвигом – делается просто страшно.
Всё растащили по норам национализма и эгоизма, всё растоптали, к несчастию, и предали. И не только на Украине, да в Прибалтике. И наших «иванов, не помнящих родства» не меньше. Начали воевать с памятниками, да добрались и до людей.
И кровь та, праведная, была пролита, оказывается, совершенно зря.
Ныне иные стяги реют над Митридатом. Не красные, с серпом и молотом, а те, под которыми ОУНовцы шли на союз с фашистскими захватчиками.
И сколько крови они при этом пролили – одному Богу известно.

Да он молчит. И не судит своим судом неотвратным этих отступников и не воздаёт должное их каиновым усилиям и потугам.
Впрочем, как и подвигу героев.
Безмолствует Господь сегодня и даже не знаешь, а на чьей он стороне всё же… Хотя бы в конечном счёте… Кого судит, а кого милует?
Ведь не низверг же он в бездну тех, кто прах палачей русского народа – Деникина и Каппеля перевёз за наш с Вами, дорогие друзья, кошт в Донскую церковь, да и приказал по ним печаловаться и отдавать почести.
Да и видели там премьера России, голову склонял в поклоне, скорбел, видно было – не притворно, и приказал всё оборудовать по высочайшему классу, опять же – не за свои кровные…
А вот генералу Яшину, фронтовику, друзья собирали деньги, скидывались, чтобы могилу зимой, в лютые морозы, вырыли…
Такова сегодня правда…
А героям – вечная память и слава. От меня, моей жены, от иных добрых людей, которых мы встретили во множестве в этот день.

***

«АПАРТАМЕНТЫ» В НАЁМ

Это совершенно отдельная тема – сдача жилья для отдыхающих.
Я не видел нигде такого вдохновения на лицах людей, которые – из обычной сараюшки, в своих красочных рассказах, а скорее – у себя в голове сотворяли апартаменты класса запредельно высокого и зазывали всех поселиться именно у них.
И не важно, что сараюшке исполнилось сто лет, что он – со времён Очакова и покоренья Крыма, главное, что выходит он одним-единственным оконцем на море, которое с утра до ночи шумит и шумит прямо в изголовье.
Но подход и цена за эти апартаменты были совершенно божеские – 250 гривен за сутки, в самую курортную пору. (Для сравнения, в гостинице, где я жил, спасибо сердечное сестре, мой номер в сутки обходился в 1750 гривен. Правда, питание и пляж, бассейн при этом).
Могут кормить тебя и в сдаваемых апартаментах прилично, к слову, все продукты – прямо с рынка, но всё будет упираться в оплату.
Плати больше – и тебе – хоть клубнику из Франции будут подавать к завтраку.
Но, что меня поражало больше всего, это то, что никакой видимой конкуренции у бабуль не было. Они, наперебой, расхваливали жильё друг друга и поражали меня всегда одной фразой при этом:
«Во всей Ялте – не сыскать Вам лучших условий, ни за что».
Казалось бы, так о конкурентах не говорят, но в Ялте именно так служат друг другу эти честные контрабандисты, эти святые люди.
Свои отношения они выясняют потом, наедине, но при людях – «нет лучше условий, нежели у Марь Ивановны, Анны Петровны, Зинаиды Сергеевны…» – и всё тут.
И это говорят те, кто и сам очень хотел бы сдать жильё, так как в этом – источник благополучия и возможность существовать год, до следующего сезона.
Поклон вам, милые люди! Вы так красивы в этой святой лжи, отсутствии корысти, так возвышенны и искренни.
Дай Бог Вам постояльцев учтивых и денежных.

***

ГАЗЕТЫ КРЫМА

От их обилия просто рябит в глазах.
Но, как только начинаешь взыскательно изучать прилавок – разочарование наступает сразу.
Адаптированные к Украине, воле власти, её видению мировых, а если конкретнее – соседских проблем ещё в большей степени – куцые «Аргументы и факты» и «Комсомольская правда».
Обилие клубнички, голых девок – сколько угодно, а вся аналитика, серьёзные статьи, особенно, если в них затрагиваются российско-украинские отношения – пропадают из этих газет напрочь.
Всё остальное – киевско-крымское. Одинаковое и похожее друг на друга, как близнецы.
Правда, надо отдать должное, что достаётся в газетах всем: и Ющенко, и «девушке с косой», и Януковичу – тут уж не щадят и не выбирают слов приличия друг для друга.
Много статей, посвящённых безудержному распутству отпрысков сильных украинского мира. Особенно, старшего сынка президента. Не одна рука потянется к топору, после прочтения этих статей.
Вороньё накинулось на Украину и клюёт её неустанно – сыновья, брательники, друзья юности, однокашники власть предержащих…
Как-то, в одночасье, самым чудесным образом, в их руках оказались и сталь, и уголь, и нефть, и перекачка газа из России, и банковское дело.
Ни одного народного деятеля среди них нет. Богема. Круг их очень узок и в него они не впустят никого чужого. Ни за что и никогда.
Впрочем, как и у нас, в России.
Но, уж, никому не посвящено такого множества статей, как представителям славной Рады, то есть, по нашему говоря – украинской Государственной Думы.
Куда там Владимиру Вольфовичу. Он – паинька, хороший мальчик по сравнению с теми, кто сегодня царствует на верховном Олимпе власти в Украйне.
Как депутат – так миллионер, а то и ещё хуже – лихоимец и вор.
Поразило – милая и юная вторая жена, на 20 лет моложе Медведчука, с коей он в тайной связи пребывал целых пять лет, не расставаясь с первой супружницей и детьми, да тут уж, и вне брака, выродил маленького медведчука от новой пассии.
И вот эта, с позволения сказать, глупая барышня, чего уж тут миндальничать – дура набитая пишет, что из всех прожитых ими совместно лет – десяти, не было ни одного дня!, чтобы Медведчук не прислал ей или не вручил лично семь!, именно – семь, не знаю, что в этом за смысл, багровых роз.
Русская нехитрая математика: 7 умножаем на 90 рублей, получается 630 рублей ежедневно.
То есть, за десять лет пан Медведчук своей кралечке, как говорил легендарный Борисов в фильме «За двумя зайцами», подарил роз на 2 миллиона 299 тысяч 500 рублей. Чтоб вы все так жили, как говорят одесситы.
Потрачена ли эта сумма хотя бы на одного старика, дитя, лишённое отчего дома – думаю, что нет.
Это не говоря уже о моральных нормах у этого деятеля, а вернее – об их полном отсутствии. О лжи. И этот человек – у власти?!
И тут же, в «Крымской правде», статья, о том, как Медведчук непосредственно в Массандровском парке отхватил 3–4 гектара земли и строит очередное «светлое будущее», как я называю эти замки.
Поэтому – печати поклон! А то и не знали бы: ни истории Ялтинского зоопарка и борьбы вокруг него за кусок райской земли; не знали бы и о том, что сегодняшний самозахват земли в районе Бахчисарая давно превзошёл по площади сам районный центр; не знали бы о миллионах Лазаренко, которые он, со всей Украины, вытянул за рубеж и живёт там сыто и довольно.

Не без помощи и ныне властвующих персонажей, пребывающих на первых ролях в самостийной и незалежной Украине. Да ещё и такой гарной дивчины з косою.
Мне кажется, что никогда в своей истории Украина не была СТОЛЬ зависима и не самостийна.
Поэтому – кланяюсь Вам, дорогие друзья. За слово правды, за искренность, за то, что не все ещё из вашей братии «вложили мечи в ножны».
Конечно, среди пишущей братии большинство тех, кто ловит момент и рубит «бабло», прогибаясь под режим – и всё изобличают нас, русских, великих и ужасных. Да и не великих, а так, по Ющенко, замшелых ретроградов, за которых мифические укры – намного величественнее и древнее.
И тут на ум приходят слова Александра Ивановича Куприна, который так любил Крым. И который писал, что самые истеричные люди – околоточный и газетчик.
Оба ищут только свою выгоду в ремесле, совершенно отступаясь и забывая о правде, истине, совести.
А один раз сказал и круче незабвенный Александр Иванович.
Обозвал творческую интеллигенцию «проститутами от искусства».
Вот и хотелось бы знать, кто в этом отряде сегодня, кто служит не Украине, Отечеству, не союзу нашему былому и братству единоверному и единокровному, а временщикам, понимая ведь отчётливо, что их деятельность – богомерзка и богопротивна.
Но… слаб человек.
И хочется сегодня неправедные иудины сребреники «срубить», а что там до совести, был или не был этот голодомор – никого, на самом деле, не интересует вовсе.
Ну, почему, братья по перу, не скажете, что голодомор, как вы его называете, был содеян самим крестьянином? Не со зла, разумеется, а по недомыслию.
Вырезали, накануне, и в годы коллективизации волов, а на Украине, на Кубани, на Дону – только волом и можно взять целину. Лошади не по силам эта земля.
Вот и сократился пахотный клин почти втрое.
А вы – Сталина в людоеды. Не был он таким, да и какая же нужда у него была ослаблять государство своё?
Чушь, стыд и срам видеть козни там, где их не было и в помине.
Но об этом никто не говорит ни слова.
Посмотрите отчёты волостные, из уездов тех лет, они же доступны, насколько сократился «парк», так сказать, воловий.
Что, от доброй жизни, коровёнку в плуг впрягали? Да что она вспашет-то?
Вот и рвали жилы бабы, на себе пахали, бабушкины рассказы помню хорошо.
И страдали больше всего от голода, простите меня, люди добрые, но надо же правду говорить – семьи, где женщины в одиночку поднимали детей, да пьяни горькой.
И это ведь правда. Пусть даже горькая. И об этом говорить надо.
Сколько и помню себя – напротив хорошего, добротного дома деда – был дом пьяниц и забубённых гуляк.
Так он всю жизнь был без изгороди даже, облупленный весь, без огорода, там чертополох рос, целый настоящий лес.
Зато, как случилась коллективизация, этот задрыга, который и от фронта скрылся по «слабости здоровья», но наган на верёвку повязал, именно – на верёвку и к деду-фронтовику ввалился в дом:
«Вот теперь, Фёдор Ефимович и мы сметаны поимо. Настало наше время».
Это дед мне рассказывал тысячу раз. И в тот миг, когда пред ним предстал это «революцьёнер», так дед называл этого предводителя комбеда, дед с бабушкой именно и ели сметану с блинами. Вернее, блины со сметаной.
И происходило всё это действо… на Украине, в Черниговской губернии.
Дед, с лычками старшего урядника, с двумя Георгиевскими крестами, четырьмя медалями, с двумя лошадьми – своей, строевой и из-под зарубленного им австрийского офицера, пришёл с войны, а этот злыдень, пробавлявшийся воровством и попрошайничеством, стал наган ему под нос тыкать.
Так какой тут Сталин повинен? И какой он террор организовал по всей Украине?
К слову, у деда всегда было 2–3 гектара земли, и никто её у него никогда не отбирал, не обрезал.
Может потому, что на этой земле рос огромный и прекрасный сад, а на земле трудилась вся семья – четверо детей, наравне со взрослыми.
Один – мой дядюшка Иван, погиб в первые дни войны, второй – до Кёнисберга дошёл, майором стал, а земля всех кормила, даже тогда, когда деда, уже в преклонные годы, в армию призвали фашистов воевать.
Вот бы об этом написать Вам, уважаемые и досточтимые коллеги.
А Вы – о каких-то химерах.
Какая-то устойчивая тяга у вас к гробокопательству, трупоедству, тризнах-похоронах.
И извлекаете, с того света – то мазеп, то коновальцев, то сагайдачных, то бандер с петлюрами всевозможными, а вот о достойных людях, прославивших Отчизну, Украину – нет у вас ни слова. А о героях иного берега – вообще не говорите никогда.
Всё о Ринате Ахметове. Как же, он ваш главный хозяин и кредитор. Вот вы и отрабатываете эти сребреники… Только они всегда – иудины…
Вы же тщитесь вырядиться, всегда, в тогу таких набожных и святых – так вспомните, хотя бы – вечное Библейское:
«Вначале было слово. И слово это было Бог».
А Господь – он ведь всё видит. И за неправду, за разжигание розни, за осиновый кол, который Вы вбиваете в наше вековое братство – призовёт к ответу.
Хотя бы – в конечном счёте…

***

УКРАИНСКИЕ ДЕНЬГИ

Поразило вселенское ликование во всей украинской печати – гривны признаны самой красивой, прочной и защищённой валютой в мире.
Деяние, как бы очень достойное, если отбросить некоторые «но». А их немало.
И самое главное, в кругу этих проблем – если бы и жизнь была у граждан столь достойной, как красота сегодняшних украинских денег.
Получается, к несчастью, всё наоборот, как у того коня на свадьбе – морда в цветах, а ж… в мыле.
Безусловно, не вызывает сомнения ценность и знаковость портретов на деньгах Шевченко, Сковороды, Богдана Хмельницкого, Ярослава Мудрого и Владимира-крестителя Руси.
Не знаю, правда, почему последних отнесли к заслуженным украинцам, это ведь наши общие предки – россичи, руссичи, основатели и защитники Единой Земли Русской.
Ну, да ладно и за это спасибо, что славите и, думаю, только по недомыслию власти, слабости её ума поместили их на своей гривне.
А вот многие иные герои – вызывают большое недоумение и возмущение.
Среди всех гетманов, помещённых на деньгах, только и можно поклониться Богдану–Зиновию Хмельницкому.
Вот уж кто радел за единство с Россией. Не думаю, что сразу, с юношеских лет. Нет! Всё же тщился выбиться в шляхту, и, «пся крев», стать господарем над крепостными и бесправными.
Но в этом и гений Богдана, когда понял, в какое противоречие приходит его ничтожное «Я» с судьбой Отечества, Окрайны земли русской.
Именно на этих началах родился гражданин и патриот, которому и суждено было стать Великим.
И уже дороги назад для него не было. Судьба была только в единстве с Россией и под её защитой.
Поэтому и не мил гетман нынешним правителям. Как же, запродался России, пошёл под руку белого царя.
Лучше бы – Вишневецкого. И чтобы была Речь Посполитая «от можя до можя».
Остальные – сагайдачные, мазепы, орлики – отщепенцы и предатели.
Сагайдачного с поляками, ополченцы Минина и Пожарского взяли в вилы, да и изгнали из Москвы.
И не смогло его войско, в восемнадцать тысяч, с пушками, одолеть братию Троице-Сергиевой лавры, под стенами которой они простояли более полутора лет. Задумайтесь!
Да так и не взяли этот форпост православия и воинской славы России.
О Мазепе и говорить не приходится. Отступник, предатель и мерзавец, получив от Петра Великого высшие отличия Российского государства – орден Андрея Первозванного за номером два, перебежал с продажной старшиной к шведам на службу, да и сгинул на чужбине после великой победы русского воинства под Полтавой. Даже не насладился плодами своего предательства.
А вот уже и новые герои, по воле бывшего председателя национального банка Украины подоспели и на монете, будучи в помрачении рассудка, выбили мерзкое обличье Шухевича.
Действительно – мерзкое. Никакой красоты, никакой стати. Злобное, остроносое, страшное, а в глазах-пустышках – ненависть.
Это тот Шухевич, чьи руки по локоть в крови, да что там руки – по колено ходил в крови народа, унеся на тот свет, по заявлению его присного внука Юрия Шухевича – недобитка бандеровского, более 320 тысяч!, вслушайтесь только – 320 тысяч!!! безвинных жертв.
И ему, президент Украины, параноидально больной националистической химерой, присваивает звание Героя Украины.
Как же не дрогнуло сердце при этом генерала армии Герасимова, Софии Ротару, Ады Роговцевой и как они не сорвали это окаянное отличие со своей груди, да и не бросили его к ногам президента-отступника?
Так что портреты на деньгах могут многое рассказать любому обывателю.
И он, предъявляя монету с портретом палача и изувера Шухевича, словно чуму распространяет на всю благословенную Украину.
С такими героями страна существовать и жить достойно не может. Они гасят все, даже благие порывы и обращают всё в тлен, в прах, пепел и пожарища.
Ибо невинная кровь вопиёт!
Две строчки хроники в пояснение:
«Всю семью председателя колхоза ОУНовцы казнили изуверски. Женщин, включая малолетних девочек, зверски насиловали, затем, вспоров им животы, набили их зерном.
И всё это делали на глазах в миг поседевшего отца, которого, затем, сожгли живьём».
Мало этих страстей, дорогие граждане, братья-малороссы?
Так знайте, что Вы берёте в руки монету с обликом того, кто приказал:
«Прикордонников – на пилораму!».
И пилили наших пограничников надвое, пропуская циркулярку между ног, не торопясь, чтобы подольше мучились.
И что, Господь, этого не видит? И допускает в Храм этих современных, да ещё и таких набожных?! отступников и изуверов, которые оправдывают зверство лютое, вершившееся их предшественниками.
Как истово крестится бывший секретарь ЦК Компартии Украины по идеологии «пан» Кравчук (слева), один из главных разрушителей Союза Советских Социалистических Республик, да ещё и рядом с ярым националистом и русофобом Ющенко. Ничего нового в Украинской истории не появилось – как изменяли матери-России гетманы, мазепы и сагайдачные, так и сегодня суть предателя и изменника не изменилась.

Наверное, и им самим грезится подобное, и они бы не прочь, собственноручно, подвергнуть таким пыткам и мучениям всех тех, кто выступает за укрепление дружбы и братства народов Украины и России.
До какой же степени надо утратить всё человеческое, всё совестливое и праведное, чтобы присваивать звания героев таким нелюдям. Поэтому – такова и цена этих героев.
Не герои они Украины, а вурдулаки того потаённого и страшного мира, живущего в сердце нынешних запроданцев, утративших и Бога, и Веру, и Совесть, да и просто здравый смысл.
Думаю, очистительный вихрь пронесётся и над Украиною в следующем году, при выборах президента. Верю в это, потому, что так, действительно, жить нельзя. Не по-божески это и не по-людски.
И иные герои будут на деньгах, на портретах, в музеях и на страницах газет.
Таков необратимый ход истории.
И никто ещё не смог повернуть её вспять.
P S. Спасибо, создатель, сподобилось дожить и услышать, что ярого националиста и пособника бандеровцев, отверг украинский народ и не только не избрал на повторный срок, но даже шанса не дал уйти достойно, ибо позорные 5% голосов, которые он набрал на выборах свидетельствуют о том, что народ, везде, – шельму всегда метит и видит.


***

СВЯТЫЕ МОГИЛЫ

Эту дорогу я не проезжаю, а прохожу своим сердцем в каждый свой приезд в Крым.
Дорога, к святым могилам родителей, которые навечно теперь уже остались на берегу Азовского моря, в селе Калиновка.
Так было и в этот раз. Спасибо, милой сестре, её супругу, которые всё это обставили очень достойно и красиво и мне был предоставлен роскошный лимузин, на котором мы и выехали, рано утром, в благословенный отчий край.
Крым изменился до неузнаваемости, особенно – вдоль центральной дороги Симферополь – Феодосия – Керчь.
Всё, особенно у берега моря, застроено такими особняками, что и оторопь берёт.
А рядом – лачуги. Но стоимость земли под ними – просто зашкаливает, вот и ждут своего часа люди, чтобы продать божье творение – землю, новым украинцам, как можно дороже.
Мечты, мечты…
Только и думаю про себя:
«Нам бы, на всю семью, такой дом у берега моря. Жить, творить. Иметь условия для того, чтобы собрать родство к себе на лето, любимых внуков…»
Неприятно поразил посёлок Ленино. Зачумленный како-то, неряшливый, а ведь был очень красивым, белоснежным в пору моей давно минувшей юности.
И вот – Калиновка…
Что поразило – у самого кладбища стояла целая толпа татар. В моё время их не было и в помине, во всём районе – ни одного, а тут – средь бела дня просто манифестация какая-то.
Молодые, сильные. Очень аккуратные. Все – в тюбетейках, белых рубашках. Приветливые, если не знать подлинной сути их настроений.
Сегодня – они хозяева на этой земле, а мы – лишь временные гости.
Сколько ещё осталось, чтобы было возможным хотя бы приезжать в этот благословенный край, к отеческим гробам, в результате проводимой политики власть предержащих, которые используют всё, в том числе – и татарскую карту для укрепления своего влияния в Крыму и уничтожения даже памяти у русских людей о том, что Крым – русский, в соответствии с Кюйчук-Кайнаджирским договором между Россией и Турцией, которая уступала Крым «на вечное владение России». Об Украине не было и речи.
И кто знает, а не вспомнит ли Турция свой старинный договор и не потребует «Алясочку взад», как поёт Николай Расторгуев?
Эти мысли закончились у ворот кладбища.
Вот оно – последнее пристанище всех, кто отошёл в мир иной в Калиновке.
Как же оно разрослось, Боже мой. Тут уже несколько Калиновок лежит.
Прямо, под дома людей подошло кладбище. Даже оторопь какая-то берёт. Неприятно и жутко, всё же человек, выходя из дому, не должен упираться в кладбище. А здесь – куда ни кинь взглядом – могилы и надгробия.
И вот, от ворот кладбищенских – налево, мои дорогие Иван Гурьевич и Татьяна Фёдоровна..
Как же жизнь должна была выстроиться, по каким законам, чтобы они упокоились всё же друг напротив друга.
Хорошо помню, как говорил отцу по кончине матери, что и ему, рядом с ней, зарезервирую место, а он, не знаю почему, отказался.
– Нет, сынок, не хочу, чтобы оно меня заранее ждало. Не станет меня – тогда, где хотите, там и упокойте. Где придётся. А заранее – не хочу почему-то.
Но пришёл срок его на этой земле, и не отпустила матушка от себя, так и похоронен пред материнской могилой, напротив.
Спасибо сёстрам и особенно мужу младшей сестры, очень чистенько убрано у них, покрашены, голубой краской, оградки.
Мне осталось только выдернуть немного бурьяна и вытереть памятники. Да возложить цветы памяти, благодарности за дарованную судьбу и скорби.
Застыл у дорогих могил, преклонив колено, а мысли, мысли в голове всё не давали покоя:
«А для чего мы вообще приходим на эту землю? Что приносим с собой в этот мир?
За родителей мне не стыдно. Уж хлеба, который вырастил и убрал отец, хватит, чтоб целый мир накормить. Вдоволь!
Всю жизнь на земле, в поле, а надо было – за Отечество воевал. После войны снова вернулся к хлебопашеству. Это и было его смыслом жизни.
И святой, и грешный. Всё, как в реальной жизни.
А святой потому, что долгие годы и годы смотрел, причём образцово, тяжело больную мать, практически неподвижную.
Пережил её лишь на год.
И умер – дай Бог каждому такой последний миг жизни встретить – дошёл до дома, из магазина, сел на скамейку с булкой хлеба под мышкой – и всё. Отлетела к Господу душа.
Никого не обременил, никого не утрудил.
Матушка – великая труженица была. Растила нас, пятерых детей, всю жизнь провела на огороде. Самым ухоженным был он у неё».
И когда я, свершив печальную тризну памяти, подъехал к дому, где прошла моя юность – защемило сердце.
Всё стало каким-то запущенным, в ржавом железе, которого никогда там не было.
Был воздух, был свет. Было море цветов, которые так любила мать.
А сейчас – только буйство айвы, посаженной матерью, которая вошла в силу, напоминало о былом.
Из какой-то потаённой калитки, я и не увидел – откуда, вышла какая-то древняя бабуля, которой я не знал, не знала меня и она, не знала даже родителей.
То есть, дом поменял нескольких владельцев за эти годы, как не стало моих дорогих отца с матерью.
И я попросил у этой бабули единственное – сорвать одну айву как память о прошедшей – давно, юности, о родителях моих.
Эту айву я оставил у сестры в Симферополе, на лоджии.
И когда я уезжал домой – она, уже дозрев, распространяла по всей лоджии пьянящий запах утраченного и ушедшего навсегда.
И был он до такой степени знакомым и дорогим, что у меня даже выступили слёзы, когда я перешагнул порог лоджии.
Сподобится ли ещё хотя бы раз объявиться в родных краях?  Не знаю.
Правда, родных – некогда, а сегодня, с учётом происходящего – трудно даже представить и сказать – позволят ли проведать власть предержащие – отеческие гробы, как писал поэт, не знаю.


***

ПОЕЗДКА В ФОРОС

Сколько бы раз я ни был в этом благословенном краю – не оставляет изумление, восторг светлый и тихое спокойствие, щемящая грусть на душе и состояние праздника, и прощания, и встречи. Разлук невозвратных и снова – встреч…
Форос… Откуда уцелело это греческое название? Ведь какие бури и грозы пронеслись над этими краями, сколько режимов и времён сменилось, а «Форос» – звучит таинственно и так древне, что даже не верится, что через века мы слышим и в сегодняшнем дне эту певучую стародавнюю загадку.
Вот и сегодня я еду в это священное и благословенное место.
Казалось бы, история тривиальная – экзальтированный купец, прослышав о чудодейственном спасении государя Александра III в железнодорожной катастрофе и его семьи, вознамерился церковь построить.
Почему он избрал это место? Чем оно ему приглянулось – трудно сказать.
Но представьте только одно – завезти, почти на 500 метров над уровнем моря, строительные материалы – а это тысячи и тысячи тонн, задача не простая. Особенно в то время.
Дороги не было. И та, первая, лишь угадывается с высоты птичьего полёта – сколько труда, сколько пота пролилось, пока Храм воспарил над окрестностями, явив Божью милость трудам великим.
И вот он, уже почти двести лет, радует окрестности своей красотой неповторимой.
Только очень светлый человек мог содеять такой Храм, только душе ангельской покорились эти древние вершины.
Сегодня хорошая дорога петляет среди гор. Всего лишь несколько минут – и от центрального шоссе, на Севастополь, мы – возле Форосской церкви.
Очень горько и это первым кидается в глаза, что не может человечество, люди не могут, каждый из нас не может в этом благословенном месте оставаться человеком – надписей, битого стекла, пластиковых бутылок – страшно даже представить, что может хомо сапиенс дойти и до этого.
Сама же церковь – потрясает. Такого благолепия и красоты – я не видел ни в одном Храме.
Поразило, что даже платочки, у входа слева, лежат для тех женщин, кто появился в Храме с непокрытой головой.
Много детей на обряд крещения привезли родители – красивых, белоснежных.
Несколько пар, дожидаясь своей очереди, представали пред Господом для освящения своего союза.
Дай Вам Бог, уважаемые люди. Пусть Господь хранит Ваш союз и Ваше благополучие.
Историю о священнике, которого убили отморозки, чтобы похитить редкую икону, здесь знают все.
Но молодой священнослужитель, в непривычно серой, а не чёрной рясе, не испытывает ни страха, ни смущения и на мой откровенный вопрос отвечает:
– Всё в воле Божией! Я просто служу и верю, что Господь сохранит мою ничтожную жизнь для того, чтобы служить ему, Вседержителю.
И как-то хорошо улыбаясь мне, продолжил:
– Кроме того, с той поры – организована охрана милицией. Так что мы совершенно спокойны. И мои мысли направлены лишь на то, чтобы служить Господу. Истово и всю жизнь.
Защемило сердце, гулко ударила в виски кровь.
Я понимал, что не один я у этого священника, много людей было на очереди, поэтому и удалился в дальний притвор Храма, где поставил свечи и за здравие всех, и за упокой ушедших в мир иной.

Пусть хранит Вас Господь, мои дорогие. И наша память. Пока мы помним вас – Вы живы. Вы – с нами.
И мы никогда не забываем Вас, пока живы.
Хотелось бы, чтобы и дети наши помнили о нас, когда мы отойдём в Ваш мир.
Остановились, метрах в двухстах, отъехав от Храма. Большей красоты не видел. Словно святой корабль плыл Храм в осенних низких тучах.
И золотая листва деревьев так гармонировала с золотыми куполами, что я даже задохнулся.
Величественная картина, необыкновенная красота, наполняющая не только мою душу светом и добром.
Подумалось даже, как же может существовать на земле зло и ненависть, если есть такое благолепие и такая совершенная красота.
Это была та минута, когда хотелось обнять весь мир и признаться ему в любви.
И воспарить над ним…

***

РЫНОК В ЯЛТЕ
Кто не был на южных рынках, тот не видел вообще ничего.
Но рынки Крыма – это особое слово. Это не хитрость и коварство восточных рынков, а напротив – громогласная открытость, предельная учтивость, искренность, когда тебя не уговаривают купить свой товар, а просто говорят:
– Ой, да вы – шо, найдёте лучше товар – покупайте. А нет – вертайтесь ко мне. Я знаю, что лучше винограда вы не найдёте по всему рынку.
И не давая мне опомниться, торговка частила дальше:
– Не на вид его даже смотрите, это не главное. Я налью под него воды в пору созревания – и он будет крупный, сочный, но… пустой.
А мой – выдержанный. Месяц только на солнышке доходил, без полива. На совесть. Поэтому и слаще мёда. Да и польза опять же – нектар, сущий нектар. Попробуйте, не стесняйтесь.
Именно из такого винограда вино делают. Тогда оно душу радует, а не в дурь идёт…
Только отойдёшь от этой милой торговки – за руку хватает иная:
– Нет, такому красивому мужчине надо креветки мои попробовать. На всём побережье таких не сыщешь. В специальных специях, со старым укропом прошлого года, варила. А в свежем нет того духу, который должен быть…
Соседка, с нею рядом, заговорщицки мне, как старинному знакомому, подмигивает:
– А может – коньячку? Нет, нет, Вы не бойтесь. Мы, отродясь, гадости не делаем. Нет такого и в магазинах. На совесть сработан.
И, действительно, коньяк был божественным. Он так растекался по жилам и так обогревал изнутри, оставляя ясной и трезвой голову, что на душе становилось легко и безмятежно.
Но больше всего меня на рынке поражали честные бандиты. Как они знали, что тебе надо поменять деньги – я так и не смог догадаться. Но они неожиданно вырастали на твоей дороге и просто, как закадычному и старинному другу, предлагали:
– Выгоднее курса не найдёте. По двадцать пять гривен на каждую тысячу Вашу – сверху.
И это было действительно так. А если ты менял пятитысячную купюру, они, не говоря ни слова, не проверяя её, тут же добавляли к курсу сто гривен и растворялись в муравейнике рынка.
Больше всего поразило настоящее действо, спектакль, когда я приобретал обновки родству.
Сходились торговки соседних киосков, побросав, без досмотра свои товары и в полный голос обсуждали то, что примеряла их коллега, по моему представлению, подходящая под комплекцию дочери. Да ещё и фотографию её показал.
Что тут началось?
– Не, Галю, та ты шо! Такой молодой женщине не идёт это. Посмотри, вон ту кофточку. Не прячь, не жидься, чего ты её ховаешь?
– Во, во, вот это – по ней.
– И юбку, юбку принеси ту, что вчера поступила. З люрексом…
И, когда, наконец, обнова была, по их взыскательным оценкам, в самый раз, они удовлетворённо гудели и провожали меня, толпой, до самого выхода с рынка.
Будьте благословенны, дорогие люди! Мне действительно было среди Вас комфортно, и я чувствовал, что попал в родную стихию и к родным людям.
А уж благодарных глаз дитя, у которого я купил за сущие копейки сапоги, я не забуду никогда.

***

ХРАМЫ В КРЫМУ

Это особая и совершенно отдельная страница, наверное, для каждого, при прочтении вечной книги под названием Крым.
Храмы здесь, в основном, молодые. Это надо понимать. Во времена владычества Порты, то есть, Османской империи и правления Гиреев, ни о каких православных Храмах в Крыму речи быть не могло.
Существовало несколько, катакомбных церквей, в пещерах, но они, я полагаю, сильного влияния на население оказать не могли, так как были гонимы и слабосильны.
А те, древнегреческие, византийские, которым минуло тысячи лет – о них что сегодня говорить, они были в своё время значимыми и величественными, да время, войны не пощадили их. Об этой поре осталась память лишь в Херсонесе и если это правда, что и нынешний Храм, красивый, яркий, величественный, построен на месте древнего – тогда это впечатляет.
Словно большой корабль парит он над остатками руин некогда богатого и знатного Херсонеса, древней столицы могущественного царства.
Но и тут жизнь, сегодняшняя, вторгается в историю и оставляет на её страницах свои греховные, конъюнктурные пятна.
Ещё вчера, прямо в Храме, висела красочная фотография Кучмы Л. М., второго президента Украины, и было написано, что сей Храм возрождён благодаря его высокому личному участию.
Сегодня этой фотографии уже нет. Как нет и памяти о том, что огромный колокол, который был отлит из турецких пушек, знаменует собой русские победы над Турцией в екатерининское время.
Не упоминают об этом более экскурсоводы. И не говорят ни слова о том, что только благодаря победам русского оружия Крым и обрёл нынешнее лицо, то есть, стал русским краем, русской землёй, которая по нерадивому недосмотру Ельцина, а до него – Хрущёва, была подарена Украине и возможностей по пересмотру этой вопиющей несправедливости сегодня просто не существует.
Воображение потрясает часовня в посёлке Ласпи. Красота от неё исходит такая, что словно воздуха набираешь полную грудь и куда-то летишь над морем.
Ялта сияет позолотою куполов с любой точки, откуда бы ты ни смотрел, особенно – в сторону дивной набережной.
Но это всё Храмы – новоделы, за исключением собора Александра Невского.
Да жаль только, что у него соседство не очень радует глаз и душу. Эта синяя стекляшка, в стиле нашего Газпрома, застилает и подавляет Храм и он кажется, каким-то приземлённым и маленьким. Будучи зажатым людными улицами, а вернее – запруженным, задавленным машинами, он потерялся и даже сама аура вокруг него сменилась не в лучшую сторону.
Раньше хотелось вздохнуть полной грудью и опустить мелочь в руку попрошаек, сегодня же – дорогу бы перебежать перед несущимися машинами, гарь и копоть от которых обесцветили Храм и он стал каким-то серым.
И только внутреннее убранство его – торжественное и дивное, радует душу и наполняет её таким восторгом, что все слова не способны передать то состояние, в которое ты впадаешь, находясь в этих красивых и величественных залах.
Севастопольские Храмы – отдельный рассказ. Все они, практически, были усыпальницами моряков в первую оборону этого славного русского города воинской славы.
Собор так и зовут в народе не Владимирским, а собором адмиралов – Лазарева, Корнилова, Истомина, Нахимова…
Поражают следы пуль, выбоины от них на этих мраморных досках.
Я думаю, что это уже с этой войны. Бои шли лютые и никто, я думаю, не щадил даже святынь. Главное было – доконать врага.
Сама территория Храма – запущена. Песок. Мелкий щебень. Не таким бы быть этому первому по святости месту.
Заглянуть бы сюда вездесущему мэру Москвы, да и упорядочить всё, обустроить. Да и владыкам Русской Православной Церкви почаще бывать следует.
Просится море цветов, а их нет вообще.
И в Храме – пусто. Один смотритель. А в правом уголку, за оградой, народ, притомившись, поправляет здоровье. Чинно, тихо, но всё же…
Более всех меня потряс Храм Николая на месте огромного воинского кладбища, оставшегося от первой обороны Севастополя.
Я не видел такой архитектуры в Русском Православном Храмостроении.
Храм построен в виде огромного погребального кургана.
И это правильно. На плитах – тысячи и тысячи жертв героической обороны Севастополя в ту первую, описанную Л. Н. Толстым, битву против нашествия Англии, Франции, Турции… Кого там ещё только не было. Даже поляки были в рядах интервентов…
Внутри Храма – мраморные доски, на которых увековечены имена русских офицеров-моряков, погибших за Отечество.
Характерная деталь – фамилии лишь русские, старинные, да немецкие, обрусевших немцев, в петровские ещё времена нанявшихся на службу Великой России.
У меня была уже отдельная страница посвящена Форосу, Форосской церкви, но не сказать об этом чуде света и здесь – просто нельзя.
Парит над бездной памятник рукотворный русскому гению, русскому духу. Более красивой церкви и на таком ещё месте – мне видеть не приходилось.
И пришло в голову крамольное – не царю, не Александру III воздвигнут этот Храм, а русскому человеку, мастеру, который смог такую красоту после себя оставить. На века.
Правда, оскверняет душу соседство поганое – это форосский рай на земле, содеянный триклятым Горбачёвым.
Ну, да ладно, об этой «Заре», как её называли КГБшники, забудут, а вот церковь в Форосе знают во всём мире: и младенцев крестят, и венчают счастливые пары здесь со всей земли, со всей России.
Идёт неторопливая духовная жизнь, пока ещё – под эгидой русского патриарха.
Чует мой сердце, с уходом митрополита Владимира, который держится Москвы, раскол с братьями-малоросами – неизбежен, если уцелеет пан Ющенко на престоле президента.
Не случайно Варфоломея, патриарха Константинопольского, пригласили на торжества по случаю 1020 годовщины со дня крещения Руси.
У этого патриарха-то – всего 3 тысячи!!! прихожан в стране, а он, в пику Алексию, главенствовал на торжествах. А уж плакаты с его парсуной – пестрели везде, по всей Украине. И нигде я не видел Алексия.
Поразило, что даже в родной моей Калиновке, появилась церквушка.
И благое, как бы дело, но два обстоятельства сильно огорчают и отягощают мою душу:
Первое – напротив этой церкви так и ушёл в солончак и разрушился памятник в честь Героев Великой Отечественной войны, да облезший Дом культуры, как бельмо в глазу, стоит, в котором давно умолкла жизнь, веселье молодёжи.
А ведь был дворец-красавец. И как было весело и интересно молодёжи там. И кружки, и музыкальные инструменты, помню, как я даже выиграл приз в курсантские годы – за исполнение вальса.
И второе – построена она председателем колхоза, бывшим, в память о гибели двух его сыновей в автокатастрофе. То есть, не по зову души, а в знак личной беды, личной трагедии.
Это принижает его звучание и значимость.
Наряду с этими же ассоциациями – часовня в Ялте. Рядом – банк и ресторан. И музыка, и деловито снующая часть публики в сторону банка – унижает суть духовной святыни.
Так и вспоминается Христос, изгнавший торговцев из Храма. Да где он сегодня?
Не торопится, Господь, а изгонять многих бы надо – всех тех, кто со свечами, толщиной в руку, стоят с благостным видом посреди Храмов, будучи давно людьми неверующими и немилосердными, преступившими все Господни наставления и не проявляющими милости к сирым и убогим.
Очень мало людей, единицы, в Храмах. Попробуй, доберись, до собора Святого Николая. Это и машиной не просто, а так – и не пытайся. Очень далеко, а транспорт плохо ходит. И так ко многим святым местам в Крыму.
К той же церковке, в Ливадии. Красота. Жемчужина. Прелесть, но стоит очень далеко от дороги и не каждый рискнёт туда добраться. Только лишь отдыхающие. Да и то из тех, кто посостоятельней…
До окон в гостинице «Ялта», доносится перезвон колоколов.
Знать, наступил какой-то Великдень, праздник церковный.
И хотя я не знаю, к сожалению, какой, но возношу свои молитвы за ушедшее, навсегда, родство, царство ему небесное, и прошу Господа о благополучии детей, внуков дорогих.
Будьте счастливы, родные мои! И всегда благополучны, здоровы, любимы…
А когда не станет меня – вспомните, хотя бы в святой день. Я Вам всегда желал добра и всегда молился за Ваше счастье.


***

СЕВАСТОПОЛЬ
 

Каждое пребывание в городе русской морской славы вызывает во мне особые чувства – и восторга, и священной памяти, и трепетной благодарности к тем, кто пролил кровь за Отечество, и простого человеческого удовлетворения от того, что я вижу такую красоту, синь неба, близких людей, неспешные, все в зелени, улочки, слышу подвывание турбин кораблей на рейде…
Севастополь, в любую пору года – уютный, чистый, словно его, ежедневно, в ночь, драят, с песочком, да полируют с мелком, как корабельные поручни.
Севастополь населяют какие-то особые люди – красивые, хранящие достоинство и совесть.
Вспомнилось, как мы курсантами, Боже мой, когда это было, на морском вокзале пили пиво с огромным количеством рыбы. Вите Катренко, из Cаратова, прислали целый чемодан. Мы не смаковали её, а просто ели, и к нам подошёл старый моряк, сам представился, что он – капитан I ранга, не помню уже фамилии и сказал:
– Молодые люди, так пиво не пьют. Это издевательство над присутствующими.
И когда мы, движимые юношеским запалом, преподнесли морякам огромного леща, вяленого, килограмма на три-четыре, их благодарности не было границ.
А один из них, со множеством орденских колодок, сказал, обращаясь к присутствующим боевым товарищам:
– Нет, друзья мои, хорошую мы смену вырастили. И умирать не страшно, коль такие ребята на смену нам пришли.
И повернувшись к нам, подняв бокал с пивом, поклонился, молча, гордо склонив голову пред пацанами, торжественно и красиво.
Сегодня очень горько видеть над всеми «ратушами», то есть, госучреждениями, развивающиеся жовто-блакитные флаги.
Наших, русских, не видать что-то. Стало их, до жалкого, мало.
Народ живёт в растерянности. 2017 год – вот он уже, через девять лет. И что тогда?
Как жить русскому человеку в Севастополе? Власть, если она сохранится, она обид не прощает и не забудет тяги и приверженности севастопольцев к далёкой, к несчастью, России.
Впрочем, власть – она всегда мстительна и злопамятна. И у нас не лучше.
Уже памятник Екатерине II – и где, в Севастополе, порушить хотели. Даже тросом обвязали, да машинёшка слабовата оказалась. Завтра – мощную найдут и довершат своё каиново дело. И это – при том, что здесь националистов – единицы, все пришлые, своих, я всё же думаю, нет.
Ведь что бы там ни говорили, а кровь хохлацкая за Севастополь не лилась, а на Крым славные запорожцы набегали лишь грабить, но никогда не боронили его, никогда не отстаивали от супостатов. Только грабили, в ответ на набеги турок и татар.
А сегодня – всё, что обильно полито русской кровью, уже не наше.
И Никита Хрущёв, сукин сын конечно же, хотя и не думал, что Советский Союз развалится, но передарил ведь Крым Украине, а безмозглый Ельцин, свершая злодейство великое в Вискулях, с Кравчуком и Шушкевичем, даже и не заикнулся о возврате Крыма.
А Кравчук, в мемуарах, пишет, что он бы пошёл на возврат Крыма России, когда рушили СССР, в обмен на независимость Украины.
Вот и весь сказ!
 Как-то потускнел, выбелился, побледнел, наверное, от такой жизни, от неуверенности в завтрашнем дне и офицер Черноморского флота.
Я даже не о курице, лапами вверх, в полиэтиленовом пакете, которую спокойно несёт капитан II ранга домой. В мою пору такого не было.
Я – о другом. Сколько перебежчиков поспешили трезубцем украсить флотскую фуражку. А ведь присягали же СССР! И где эта верность?
Правда и у нас, в той начальной ельцинской России, не меньше таких перебежчиков, а гораздо больше, особенно, среди русского генералитета.
Уж одни Герасимов с Радецким, да Кузьмуком, Шариковым, нашими отступниками-птенцами гнезда ельцинского, чего стоят
А сейчас беглецов будет больше. Жить-то людям надо, а Россия за них не заступится.
Флота нет. Так, два-три корабля из тридцати пяти, ещё живы, только и хватит, чтоб грузин стращать, а вот с Турцией – уже не потягаться.
А что будет завтра?
Одной дизельной лодкой, которая ещё на ходу, Чёрное море не сберечь и никаких своих интересов не защитить.
И горько будет, когда хам-националист, станет осквернять, после нашего исхода, а мы уйдём, это уже точно из Севастополя, глумиться над русскими могилами, рушить памятники Нахимову и Корнилову, матросу Кошке, героям Великой Отечественной.
Увидел в Ялте «Гетьмана Скоропадського» – так теперь названа одна старая-престарая «калоша».
Стыдно смотреть. Это ведь корабль позавчерашнего даже дня. И это флот «Незалежной»?
Не лучше он и у нас. Один ракетный крейсер остался, а мы полны гордости, что он утопил катерок грузинский в прошедшую в августе свару Грузии с Южной Осетией и Абхазией.
Стыдно просто выдавать это за доблесть.
Это ведь всё равно, что миноносец Колчака, по фильму, бьётся и побеждает кайзеровский линкор. Стыдоба.
В глазах русских моряков увидел растерянность и печаль страшную. А это плохой знак. Это свидетельствует об их неуверенности. А опыт реформаций в России – огромный и все знают, что нигде и никто их не ждёт. И квартиру не дадут.
Так было всегда в России за время перетрясок, обозванных реформами, все последние двадцать окаянных лет.
Началось всё с 6 гвардейской танковой дивизии, народ этого уже и не помнит, которую по воле Горбачёва вывели в поле, на Фолюш, под Гродно.
Сколько судеб закатилось там, сколько семей распалось, офицеров не состоялось? Одному Богу ведомо. Больше никому.
Так ведь и здесь будет. Поэтому и пожух народ. Опустился.
Жалкая судьба флота России, некогда славного. И если с него, в Главкомы флота идут командующие – это конец всему.
Какой там опыт командования, какая стратегия и тактика?
У стенки комфлота Масорин со своим флотом простоял, не вывел ни разу весь его в море, быстренько, после этого, всем флотом России, уничтоженным Куроедовым, порулил – и ни за что не ответив – ушёл. А флот гибнет. Гибнет неотвратимо.
А Севастополь – прекрасен всегда, в любую пору года, в любую погоду.
Так и вспоминается:
«На Малахов курган,
опустился туман…»
Идёшь по набережной, видишь равелины, которые не раз сражались с врагом, отстаивая родную землю и тяжёлые мысли одолевают мою всё ещё мятущуюся душу:
«Почему же мы докатились до такого позора? Почему всё так плохо, за что ни берутся эти горе-реформаторы? Всё гибнет под их рукой».

Хотя бы какой-то прецедент затеяли, суд какой-то по возврату Севастополя и Крыма.
Ведь Севастополь никогда не был городом крымского подчинения и даже украинского.
Даже передарив Крым Украине, Севастополь, безмозглый Хрущёв, всё же оставил в ведении СССР».
Но новая власть России никаких движений в этой области не предпринимает. Нет активности и наступательности, нет воли и истового желания хоть что-то изменить, исправить допущенные, по слабости ума, ошибки и прегрешения.
Уезжали из Севастополя в подавленном настроении. Эти тревожные мысли не давали покоя.
«Севастополь, Севастополь, город русских моряков» – пели матросы, идущие строем.
А им навстречу, умышленно, 20–30 бандеровцев, с жовто-блакитными флагами, кричали оскорбления и своё мерзкое «Геть!».
И никто этому охвостью не ответил.
Прошли русские моряки мимо, как-то по воровски, словно не на родной земле, понурив головы…
В строю…
Разве такие защитят в час опасности?


***

УКРАИНИЗАЦИЯ

Она ощущается повсюду, проводится грубо, безоглядно, не учитывая ни истории, ни менталитета местного населения Крыма.
Телевидение – практически всё на украинском языке. До ярости и остервенения доводит реклама. От неё спасу нет и в России, но здесь она гораздо более страшная, назойливая, бесцеремонная, вульгарная и показушная.
Какой-то придуманный «новояз», это не украинский – певучий язык и красивый, а страшная мешанина – западынского, с заёмным вообще.
Вся реклама – с русских каналов, страшной громкости, превышающей тон основной передачи вдвое-втрое, да ещё переведённая на неузнаваемый и убогий язык, ничего общего не имеющий с подлинным украинским – звучит страшно фальшиво и страшно неестественно.
А время – до 15–20 минут длится рекламная вставка, после 8–10 минут фильма.
И показывают на рекламных страницах всех таких благополучных и сытых, что возникает вопрос: «А в какой стране это снималось? И на кого всё это убожество сориентировано?»
Где же есть такой «дядько-батько», который будущего зятя за такой стол усаживает, что там и полк накормить можно.
И всё, оказывается, ради «Мизима» – вот чудо, так чудо. Все проблемы разрешает, не возникает даже изжоги от политической всеядности потомков Бандеры и всяческих там петлюр.
Катком тяжёлым прошла украинизация по школам, принуждением, силой грубой заставляют детей учить «ридну мову».
Объявления, указатели – все на украинском языке. Нет, нет, простите, люди добрые, на страшном и убогом новоязе.
Ну, убейте меня, я так и не понял, что за слово такое «узбiччя».
Всё же речь шла, оказывается, о чистоте придорожных полос.
Особенно поразила речь священника-приспособленца, который, на вымученном украинском языке, обращался к детям, проводя с ними беседы о значимости закона Божьего.
Вот уж казуистика. Не поймёшь даже, о чём он говорит и что главного было в его речи.
Самое интересное, что газеты на украинском языке, по моим почти месячным наблюдениям, никто не берёт, никто не покупает в киосках по продаже информационных изданий.
Может где-то, в другом месте, по иному, но в Крыму это именно так.
И всё давит и давит на сердце тяжёлый и неразрешимый сегодня вопрос:
«Что же Вы, братья-малоросы, а вернее – правители Ваши, забыли о единстве наших народов? О едином корне? Об общей истории? И крови пролитой, общей, в защиту родной земли?
Всё же, я думаю, тех, кто шёл за Бандерой, было ничтожно мало, остальные – верные сыны нашей общей Родины: и жили вместе, и умирали вместе, да и видели пред собой лишь одно Знамя, под которым было достойно жить и умереть честному человеку.
Фильмы – русские, иноземные теперь, идут только в переводе на украинский язык. И когда Григорий Мелехов «розмовляе» на украинской мове – делается невыразимо смешно и даже противно.
Ну, не везде же уместны никому не ведомые обороты, не везде.
И поэтому фильмы обретают гротесковый, большинству людей просто непонятный характер.
Ведь, чтобы честно играть на экране, надо всё это и честно прожить. Только тогда будет вера в то, что видим: в страдания, в счастье, в боль и обиды, в кровь и пот.
Противно, у нас в России, и о перхоти слышать постоянно, и о том, что у матери, оказывается, простите люди добрые – недержание мочи, проблемы с менструацией, но когда это в переводе звучит просто невыносимо мерзко – лупа какая-то и прочие прелести, хочется бежать, сломя голову, от такого «рая».
Забыли те, кто принуждает нас и мыслить на этом искусственном и мёртвом языке, ещё раз повторяю – совершенно не украинском, тот – мелодичный, песенный (мне кажется, послушай украинцы Кубанский казачий хор – напрочь бы отказались от своего вымороченного и неестественного языка, который Украине – просто навязали новые господа, новые хозяева), о том, что нашим единым народом, живущим в России и на её Окрайне, немеряно крови и пота пролито за общую судьбу, за единство и братство.
И не делились мы, не мерялись, чьей больше и какого она цвета, если враг был общим, против единой веры и Отечества единого шёл.
А сегодня – что?
Гоголя изувечили, и уже Тарас Бульба не к России обращается, не к русскому брату за защитой, а к какой-то химере, которой в ту пору и не существовало.
Не зря говорили древние – разрушь язык и враг падёт далее сам.
Так вот, язык нашей общности и единства – Великий русский язык разрушается, уничтожается без всяких надежд на возрождение. Какая, в таком случае, дружба и общая судьба может быть у наших народов?
Думаю, что дело нескольких, в лучшем случае – лет и как только не станет Владимира, митрополита Киевского, автокефальной станет и украинская церковь, или, чего доброго – к Варфоломею перебежит, вместе с денисенковцами, которых держится пан Ющенко.
Не удержит Патриарх Московский своей власти над ней. Не удержит, так как в государстве силы не осталось, источили её за годы разора и реформ.
Своих проблем предостаточно, а поездку в Ровно патриарха Кирилла мы помним, чуть ли не спецоперация была проведена, чтобы встретиться с сотней-другой верных РПЦ прихожан.
Да их уже после этой встречи, знает ли об этом его преосвященство, просто задавили и предупредили, что будет с ними, если они москальского попа будут привечать.
А далее, с уходом Русской Православной Церкви со своей канонической территории, преград уже не будет по уничтожению русского духа и русского дома, самой памяти о России.
И лезет настырно в голову мне вопрос:
«А что Россия предпринимает, чтобы не допустить такого положения дел?».
Ни-че-го!!!
И посол наш – уже годы и годы сидит там, Черномырдин, но – ни одного шага не сделано навстречу друг другу, к единению и братству. Только и «пилили», с Юлией, газовую трубу без устали, а всё остальное, что и составляет подлинную суть народной жизни, предавалось поруганию и забвению.
А тут и суперлихоимцем заменили его, Зурабовым. И что, мы верим, что эти люди укрепят положение России на Украине? Добавят ей так нерасчётливо растраченного авторитета и величия?
Не с такими убеждениями решают эти жизненно важные проблемы, а вернее – при полном их отсутствии у этих людей разве разрешить те огромные напластования окаянных лет?
Вот распилить миллионы – тут Зурабов незаменим, а умирать за Россию, за её интересы, как Грибоедов, он никогда не станет.
Чужая для него эта страна. Он к ней, именно как к чужой и относился на всех своих постах – вспомните аптечные страсти, пенсионные, а везде ведь – Зурабов. И рады бы от него спрятаться, да некуда.
А потом – почему я решил, что Зурабова назначили быть послом именно в целях укрепления векового союза, а если – наоборот?
Разве нет у нас чубайсов, гайдаров (этого уже нет, прибрал Господь, прости мою душу грешную) и прочих дьяченок, которым ненавистна сама идея существования ВЕЛИКОЙ ЕДИНОЙ И НЕДЕЛИМОЙ РОССИИ?
Не сегодня ведь эта скверна началась, её исповедовали все вожди белого движения, которые понимали, что никакой Великой и Единой и Неделимой им отстроить никто не позволит.
А ведь уже сегодня Украину, которую весь народ единого Отечества поднимал из руин и восстанавливал после войны, тянут, как турки, татары полонянку – за волосы в НАТО.
 (Это на иллюстрации, но я не знаю, как её здесь разместить
В нацистском приветствии – юная Клер Чумаченко, будущая жена президента Украины В. Ющенко)

И поводыри выращены для этих целей упорные, хищные, изворотливые, недаром они с КЛЭР – в Катерину переродились, да на время – удостоверение сотрудника госдепартамента США за образа спрятали, да косу приладили, да в плахту оделись.
Многих нынешних деятелей современной Украины не молоком, во младенчестве, мать поила, а националистической отравой, поэтому для них Украина – не своя, не своё Отечество, они давно не воспринимают её так, а лишь колония, которую можно терзать, грабить, неволить, решая, таким образом, свои, далеко идущие задачи, утоляя жажду чрезмерного тщеславия и амбиций.
А Россия им вообще чужда, поэтому и не приемлют они ничего русского, общего, общенародного, святого, по единой вере признанного и избранного.
Ну, где, скажите, вчерашний бухгалтер районного узла связи, мог и подумать о том, что он будет вершить судьбы такого государства, как Украина?
И мы хотим, чтобы он добровольно отказался от своей каиновой роли?
А разве он один такой? А пан Медведчук? А Лазаренко? А Кравчук? Сколько же этого воронья сегодня слетелось и клюет оно тело прекрасной Украины, не давая ей ни распрямиться, ни сбросить с себя оковы национал-предателей и современных иуд.
А народ, тот, что посовестливее, прекратил борьбу с ними, увидев, как гнут батька Лукашенко нынешние владыки России. Тут уж срабатывает принцип, не нами открытый: мы знаем, что он – мерзавец, но мерзавец ведь наш, а придут московские власти, Бог их знает, что они сотворят. Может, как и Белоруссию, ведь было уже, предложат в состав России по областям зачислить?
А ведь это не просто игрушки, дорогие друзья. С уходом русского языка – целый пласт культуры, общей, единой, падает в преисподнюю и уже никогда он не возродится, и никогда не предстанет пред людьми в существующей многогранности, чистоте и совести.
Что, после этого, у нас впереди, братья-малоросы? И Россия ведь от этого утраты, невосполнимые, понесёт, и её силы иссякнут, и обездолеет она, и осиротеет.
Как же мы забыли, что украинец Ковпак воевал за нашу общую Победу, за неё же сложил свою голову русские Руднев, Николай Кузнецов.
Рядом с ними, на украинской земле, шёл грузин Бакрадзе, думая о величии нашей общей Родины, нашего единого Отечества.
А сегодня – иные герои у нынешних властителей Украины. И звёзды героев они дают тем, кто реки крови народной пролил, украинской в том числе, и даже – больше именно её, так как за Россией пошли народы послевоенной Украины, Западной, не хотели жить в ярме национализма, фашистского охвостья.
 И разве такие звёзды греют душу Ротару, Аде Роговцевой, генералу Герасимову? Как же им-то не стыдно?
Поймём ли все мы это? Пагубность и ограниченность таких подходов?
Всё же, я думаю, ющенки приходят и уходят, а народ остаётся всегда. И хоть срубили сегодня на Днепровских кручах, на той памятной стеле, святые слова о том, что отныне – с Россией, на вечные времена, верю, явится новый Богдан Хмельницкий, да и призовёт свой народ вернуться к истокам ЕДИНОВЕРИЯ, ЕДИНОБОЖИЯ, СУДЬБЫ И ПАМЯТИ ЕДИНОЙ, СЛАВЫ И ЧЕСТИ ОБЩЕЙ ДЛЯ НАШИХ НАРОДОВ.
Поймём ли это? Образумимся ли скоро – не знаю. Но в то, что образумимся – верую истово.
Но не ор Лужкова решить вопросы эти должен, а волеизъявление народа.
А Лужков, что ж, мы ведь помним, как он захлёбывался в раже и по другому поводу и его «Ельцин! Свобода! Демократия!» – не только у меня в ушах до сих пор стоит. Многие ещё помнят это.
Поэтому на Лужкова мы не будем ориентироваться. Он много раз кричал то, что ему выгодно было, а там – хоть не рассветай. Ему-то ничего не угрожает. Ему есть где укрыться, тот же властитель Черкизовского рынка приютит, а с миллиардами мадам Батуриной доживёт свой век безбедно, где угодно.
А вот народу Крыма? России? Всем простым людям – как быть?
А тем, где семьи смешанные, а таких на Украине – большинство.
Не хотелось бы дожить до той поры, когда и к родителям, на их могилы, не приедешь.
Вот куда жизнь заворачивает и речь не просто о языке, как таковом, а о судьбе.
И почему Господь этого не видит и не покарает отступников и насильников над нашей памятью, над нашим прошлым.
Думал, всё же, что дерзнёт патриарх, да скажет Ющенко – прокляну, предам анафеме, ежели будешь вести себя подобным образом, но – нет, не хватило у Его Святейшества духу на это. Нет, не хватило.
Подумать бы всем нам и о том, что память о великом прошлом, преданная и униженная, оскорблённая – есть отцеубийство.
Разве думали отцы наши, что неразумные дети растеряют всё добытое трудом тяжким и кровью омытое? Праведной. Общей.
А её хотят разделить сегодня на москальскую – проклятую и чёрную, и хохлацкую – святую.
Разве не одного она цвета, да что, цвета – не от одной ли матери нам досталась?
И в землю, одну, общую, ушла. Нашу. Единую. Русскую. Как же разделить-то теперь?
И как заставить Гоголя писать по-украински? И Шевченко не выкупать из неволи русским людям?
И Ватутину памятник переносить от Дома офицеров в Киеве – как же – москалю украинский народ кланяется. Так ведь и написано, помню, «Генералу Ватутiну вiд укра;нського народу» на граните.
А, может, по-другому поступим, достопочтенные братья-малоросы?
Может, лучше – тех, кто норовит привить нам вражду и память нашу подневолить, чтоб мы не помнили общей судьбы и общей доли – хорошей метлой, да на свалку истории?
Мне кажется, что новый президент Украины, кем бы он ни был (верю в то, что махинатора с диоксином, всё же, дни закачиваются), отменит все указы своего предшественника – по части героизации убийц и насильников, вот будет святое дело, сразу войдёт в историю наших народов и стяжает славу великую и память на все времена.
А там, смотришь, и поразумеемся, и к общей судьбе придём.
Делить-то нечего, одна судьба у нас. И народ мы единый. И Отчизна одна, Единоверным Господом дадена нам на века.
***