НеКто 2. ПролетАрий

Тетка за стеклом противно лыбилась.
– Один билет на Харьков, на сейчас, – буркнул я.
Она посмотрела на меня, отчего-то озлилась, потыкала в кнопки и сказала:
– Плацкартных нет, – вздохнула и добавила: – купейных тоже. Остались только СВ. Будешь брать?
– А на другой?
Она опять потыкала.
– Вообще ничего.
– А сколько стоит?
Она сказала.
– Мужчина, давай быстрей, – визжала бабка за спиной, – у меня поезд скоро!
– Ну так как, будешь брать? – спросила кассирша.
Думает, гадина, если они сидит здесь, так у меня нет денег на СВ.
– Один билет на СВ до Харькова, – сказал я громко и обернулся к очереди. Пусть знают!
До поезда оставалось три часа. Стоя на крыльце, я думал, как убить время. Можно пойти в торговый центр пошляться по этажам. Ничего покупать я не собирался, потому как дорого. Лично я всё покупаю на базаре. Тоже самое – только дешевле. Можно посидеть в зале ожидания вокзала. Можно пойти в пельменную в сталинском доме слева. Говорят, его построили немцы. Не воровали стройматериалы, потому и стоит до сих пор.
Я решил так: сначала пойти в стекляшку, посмотреть новые компьютерные игры (покупать ничего не буду – просто посмотрю), потом в пельменную. Съем там полторы, нет двойную порцию пельменей. По моим прикидкам на все про все должно уйти часа полтора. Потом вернуться на вокзал, купить в киоске бутылку пива, газету на раскладке, и на остаток времени зачалиться в зал ожидания. Хорошо, что сейчас там нет бомжей. Потому что менты пускают туда по билетам, а билет у меня был, да еще какой.
Новых игр не было, а пельмени были вкусные. Я не пожалел, что взял двойную порцию. Пиво к нему я не стал брать, так как в киосках оно на гривну дешевле. Когда я вышел из пельменной, показалось мне, произошли какие-то изменения в окружающем пространстве. Сначала я не сообразил, что именно изменилось, а потом понял – пал легкий туман. Он размыл городские огни. Они потеряли четкие очертания, и вся реальность вокруг приобрела удивительно интимную мягкость.
– Хорошо-то как! Вздохнул я полной грудью, доставая пачку моего любимого «Президента».
В пельменной курить не позволили. Говорят: в Европе в ресторанах не курят. Так то ж в ресторанах, а это – пельменная.
– Ты богатый на сигареты? – передо мной стоял бомж.
И откуда они берутся! В любое время года, во всякую погоду они существуют растворенные в пространстве, но стоит достать сигареты или открыть пиво, они сгущаются до телесного состояния и просят подаяние, словно... будто... словно комары. Во я даю! Не зря говорил мне сосед, препод  института, что у меня большой потенциал. Мы иногда бухали вместе. Напрасно на новый год я набил ему морду. «У тебя есть способности и большой потенциал, – говорил он, – только ты темный, как украинская ночь», – вот за это я начистил ему рыло. Пусть не оскорбляет Украину. Теперь не с кем поговорить. Я тут же пообещал себе, помириться с соседом.
– Не так чтобы сильно, но одной угощу, – с этим народцем следует обходиться осторожно, но строго, иначе на голову сядут.
Я выковырял из пачки одну сигарету и протянул бомжу.
– И огоньку.
– Может тебе и легкие занять, – искренне возмутился я.
– Не, не надо, – бомж оскалил неровный редкий забор желтых от времени зубов и дыхнул на меня непередаваемой смесью гнили и сивухи, – пока свои имеются.
Он прикурил и выпустил струю дыма в окружающую среду.
– Спасибочки, – сказал он, и прямо у меня на глазах растворился в окружающем пространстве.
– Чертовщина какая-то, – пробормотал я и пошел сквозь ночь покупать себе пиво.
Осталось только озаботиться о чтиве. Больше всего мне нравится «Мегаполис экспресс». Сосед Василий как-то назвал эту газету «желтой прессой». Сколько я не искал, ничего желтого в ней не нашел. Там и разные истории интересные есть, и кроссворды, какие можно отгадывать без словаря, и о спорте много. Все знакомые увлекаются футболом, а мне больше нравится легкая атлетика, особенно женская. В общем, хорошая газета. Как раз такая, какая надо.
Я подходил к раскладке. На раскладке стояла симпатичная деваха с большими сиськами. Этот курносый носик, эти розовые щечки... Так бы и съел её всю вместе с красной курточкой, такая она была красивая.
– Это вы!
Глазки ее распахнулись, загорелись навстречу мне. Она улыбалась. Начало, как говорил Василий, несло в себе много обещаний.
– Ну я, а чего?
Она как-то сразу потухла, поблекла.
– Ничего, обозналась.
Странно порой бывает мне девичье сердце.
Девушка потеряла ко мне интерес. Она обслуживала пожилую пару интеллигентного вида, придирчиво выбиравшие детектив в дорогу. Ничего, мы не гордые, мы подождем. Побеждает тот, кто умеет ждать – говорили древние китайцы. Наконец старики отвалили с детективом Каменской, а я увидел свой любимый Экспресс.
– Во! – деланно удивился я, показывая на газету: – опять карлик трахнул великаншу. Уже третий раз на моей памяти. В позапрошлом годе, в прошлом, и в этом снова.
Девушка посмотрела на меня печальными глазами.
– Не трахнул надо говорить, а изнасиловал. Брать будешь?
– А какая разница, все так говорят. Буду.
Я отдал деньги, получил свою газету, равнодушно засунул её в карман плаща, но не уходил, делая вид, что рассматриваю раскладку.
– Ну, чего стоишь? – строго спросила девушка. – Здесь тебе ничего не обломится.
– Больно надо, – обиженно пробормотал я.
Надо было срочно спасать ситуацию.
– А хотите мороженое?
Из опыта я чувствовал, что девушки, особенно такие симпатичные, падки на сладости.
– Мороженное, – удивилась она, – в такую погоду! Нет уж, благодарствую, – девушка зябко повела плечами.
– А я вам чаю принесу. Горячего, как мое сердце, и с лимоном.
Хорошо я придумал!!!
Девушка посмотрела на меня без прежнего недоверия и улыбнулась.
– Неси, и непременно с лимоном.
В киосках лимонов к чаю не оказалось, а еще капитализм называется. Как говорится, назвался груздем... Я метнулся в торговый центр, устроил в гастрономе маленький переполох, но лимон добыл без очереди. Прибежал со своей добычей к киоску, там добрая фея порезала мне лимон и положила два ломтика на пластиковое блюдечко. И вот я, запыхавшийся и довольный победой, предстал перед девушкой: в одной руке стаканчик обжигающего пальцы чая, в другой – блюдечко с золотистым лимоном.
– Удивил ты меня, – проворковала девушка, принимая у меня чай.
– Осторожно, он горячий!
– Я уж думала, ты свалил, Петя.
– Откуда ты знаешь! – воскликнул я.
– Что откуда, – не поняла она.
– Откуда ты знаешь, что меня зовут Петя?
Это было не так. Меня звали не Петя. Я сразу присек, что в её внутреннем коде Петя был именем нарицательным. Эта маленькая хитрость должна была принести мне диви... дави... в общем чего-то должна была принести.
– Да как-то так, показалось, – девушка слегка заикалась от волнения предвидения.
Мы пили свои напитки. Я пиво, а она маленькими глоточками чай.
Девушку звали Лиза. Она мечтала стать архитекторшей. Уже дважды она поступала, и оба раза проваливала экзамены по рисунку. Недавно она познакомилась с преподавателем художественного училища. Он обещал её научить рисовать
– Он тебя научит, Лиза, – мрачно предрек я, закуривая сигарету, – этот старый козел тебя так научит, что ты будешь всю жизнь жалеть.
– Знаю я, что от меня ему нужно, – обреченно махнула Лиза рукой, – знаю я, Петя.
– Николай.
– Кто Николай? – не поняла она.
– Я Николай.
Лиза на секунду онемела.
– А как же, как же Петя?
Я скромно пожал плечами, а она весело рассмеялась.
– Ну ты дон Гуан, Николай-Петя.
– Я знаю, знаю, – мне захотелось проявить почерпнутую от Василия начитанность, – это который...
– Даже и не думай, – строго сдвинула брови Лиза.
– Которого Командор увалок за собой в ад, – тихо закончил я.
– Да, это он, Коля – так же тихо сказала Лиза, – прости.
Она казалась смущенной.
– Ничего, мы не гордые.
Лиза с интересом слушала мои истории, изредка прерываясь на докучливых покупателей. По уверениям Василия, я прирожденный рассказчик. «Откуда что берется?», – удивлялся он. И в самом деле, когда Муза легким крылом своим касалась моего плеча, я сам удивлялся отточенности фразы, свежести метафоры, благородству оксюморона. Вокруг нас сгущалась романтическая, почти интимная атмосфера, наэлектризованная предчувствием чего-то большого и сладостного. В тумане светились две звезды Лизиных очей, обещая, обещая уставшему путнику отдохновение.
И вдруг все кончилось.
– Лиза складывай свои манатки.
Возле открытых дверей микроавтобуса стоял мужик, здоровый такой жлоб в камуфляжной форме. На вид ему было лет 40-45.
– Я сейчас, Вениамин Викторович, – тонко пискнула Лиза от неожиданности его появления.
Мы быстро и молча складывали газеты и журналы в полосатые сумки, отдавали их афганцу, а тот относил их в
– Это твой хахаль? – поинтересовался мужик, принимая у Лизы последнюю сумку.
Лиза смутилась и ничего не ответила. Когда мы закончили, мужик закрыл дверь и сказал Лизе:
– Садись в кабину, я подвезу тебя к дому.
– Не надо, Вениамин Викторович, – слабо сопротивлялась Лиза, – я на троллейбусе доеду.
– Садись, садись. Сама знаешь, шляются по ночам всякие урки-придурки.
При последних словах он подозрительно посмотрел на меня. Я уже хотел уходить, но тут дверь кабины отворилась, из неё выпорхнула Лиза, подбежала ко мне и поцеловала в щеку.
– Я завтра вечером стою. Приходи.
– Обязательно приду, – я поймал её руку; бедняжка, у неё совсем закоченели пальчики, – вот только съезжу в Харьков и приду.
Лиза уехала, а меня посетила очень неприятная мысль: «Зачем я еду в Харьков? Что я там забыл?». Мысли билась и билась о ледяную стену, за которой был спрятан смысл моего путешествия в Харьков. Из прострации меня вывел голос: «Продолжается посадка на поезд, следующий до Харькова. Поезд находится на третьем пути второй платформы».
«Блин, – воскликнул я, – с этими амурами можно свой поезд пропустить».