Шапокляк

- Старуха Шапокляк! - выпалил Лешка.

Само вырвалось. Он и  не собирался…  Ему нравилось наблюдать за этой бабушкой. Чудная такая…, всегда куда-то торопится. Не ходит, а почти бегом…  Шустрая…

Яркие голубые глаза сверкнули из-под чудной сетки, спускающейся с не менее чудной шляпки-грибка. Старушка остановилась и задрала голову.  Лешка сидел на старом облетевшем каштане, на своем любимом месте -  в развилке между двумя толстыми боковыми ветками.

- Деточка, а это кто?

Лешка растерялся, не разозлилась. Он привык, что взрослые злятся, или не обращают внимания. Чаще не обращают внимания. Мало ли что придет в голову одиннадцатилетнему сорванцу, который день и ночь торчит во дворе, дерется, орет непристойные частушки, пинает мяч …

- Это из мультика…

- Из какого?

Вот темнота… Она что телек не смотрит? Такая может и не смотрит… Он еще раз осмотрел ее. Маленькая, худенькая, нет, не худенькая, а высушенная, как таранка. И пальто какое-то рыбье: к плечам прилегает, а внизу колоколом стоит, да, еще и рукава оттопыриваются сверху, как уши. А шляпка-то! Именно из-за шляпки с вуалеткой старушка и «попала на крючок».

- Ты слезь, пожалуйста, а то разговаривать неудобно. Объясни…

Лешка слез.  Можно и убежать. Не догонит.

- Это из мультика про крокодила Гену и Чебурашку, ты, что не смотрела?

- Взрослым людям лучше говорить «Вы», тем более, незнакомым.

- А я тебя…, - Лешка поправился, - я Вас знаю. Вы вон там живете, - махнул рукой в сторону соседнего дома.

- Ты за мной наблюдаешь?

- Ага…

- Ну, а все-таки, кто такая Шапокляк?

- Это такая вредная старушка, она ходит в такой шляпе, - Лешка посмотрел на шляпку старушки.

- Как у меня?

- Ага… , только без сетки.

- Это называется вуалетка. Так носили, когда тебя еще на свете не было.

- Давно?

- Очень. В двадцатых годах.

- Ого – Лешка ничего не понял, кроме того, что давно.

- А что она делает, твоя Шапокляк.

Лешка наморщил лоб. В мультике Шапокляк была не такая интересная, как в книжке. Соседка с четвертого этажа, как-то раз вынесла на улицу Успенского и устроила «ликбез» местной малышне. Лешка тогда слушал и не мешал. Во-первых, Юлька хорошо читала. Во-вторых, от нее можно было и по шее получить, даром, что девчонка и уже большая, такая и на дерево влезет, и надает кому угодно за милую душу, в-третьих, ему понравилось… особенно про крокодила Гену и дядю Федора.

- Ну, она совершала злы.

- Извини, я не поняла?

- Ну, злые дела…, ну, там стекла из рогатки била, урны переворачивала, соседей водой обливала…

Старушка засмеялась. Достала из кармана платок и вытерла выступившие слезы:

- Вот значит как…, интересно…

- Ну, в фильме она исправилась, а в книжке нет, не успела…

- А тебе, как больше нравится?

- Не знаю…, когда она стала хорошей…

- И я тебе нравлюсь?

Лешка смутился. Странная какая-то бабушка. Он же ее вроде обидел, а она не злится, смеется вон…

- Здравствуйте, Елизавета Георгиевна.

- Здравствуй Юленька.

Лешка поразился. Они знакомы…

- Как Елена Георгиевна?

- Елена Георгеевна – моя сестра, -  пояснила старушка Лешке, - ничего, - кивнула Юльке, ноги только болят, ходит плохо. Вчера пошли с ней на службу, она еле домой потом дошла.

- Передавайте ей поклон, - Юлька улыбнулась и кивнула на Лешку, - проводите разъяснительную беседу?

- Нет, это молодой человек меня просвещает.

- Да? - Юлька  удивленно подняла брови, - и на какую тему?

- На тему современной детской литературы, - старушка заговорщически подмигнула Лешке.

Юлька хмыкнула, видать что-то поняла:

- Ты смотри, Алексей, веди себя прилично, а то я тебя знаю!

- Что ты Юля, он очень симпатичный юноша, - старушка снова улыбнулась Лешке.

Юлька на всякий случай погрозила Лешке, попрощалась и зашла в подъезд.

- Какой литературы?

- Детской. Ты же мне рассказывал про Шапокляк…

- А…, а на какую службу Вы ходите?

- Ко всенощной.

- Куда?

- В храм, - старушка, увидев, что Лешка опять не понял, пояснила, - в церковь.

Лешка удивленно вытаращил глаза:

- Вы в Бога верите?

- Да.

- Бога нет!

- Это тебе так в школе говорят?

- Ага…

- Бог, есть. Ты учись, слушай, что тебе говорят, но и думай тоже.

- О чем?

- О том, что не все так, как люди говорят. Не все надо на веру принимать. Ну ладно. Спасибо за приятную беседу, а Шапокляк мне нравится. Можешь меня так и звать. До свидания.

Старушка торопливо засеменила прочь. Лешка хотел снова влезть на каштан, но расхотелось. Сел на лавочку у подъезда. Интересная все-таки бабушка. В Бога верит. Какая-то другая, чем те, что на лавочке во дворе сидят…, а они какие? Все разные… Полчаса назад он ждал Максима со второго этажа, чтобы накостылять за то, что тот вчера обзывал его жбаном и плевался, а сейчас Максим прошел мимо, опасливо косясь и вздергивая плечи, а он даже и внимания не обратил. Сидел и все думал про старушку в чудной шляпке. Надо Юльку спросить, раз они знакомы…

Он укараулил Юльку под вечер.

- Юль!

Юлька обернулась:
- Чего тебе?

- Я хочу с тобой поговорить…

- Давай.

Юлька присела на лавочку. За последнее время она сильно изменилась. Выросла. А раньше была чуть не самой маленькой во дворе. Маленькой-то маленькой… Лешка навсегда запомнил тот день, когда Юлька отвесила ему затрещину… Аж голова загудела…  В общем-то за дело, конечно… Не стоило отбирать ножик, даже и с двенадцатью лезвиями…

- Совсем стыд потерял? – Лешка поежился при воспоминании. 

Невысокая худенькая девчонка выросла перед ним, как из-под земли.

- Отдай немедленно! Если еще раз увижу, что ты над маленькими издеваешься, так навешаю, век не забудешь!

Он и не забыл…  С опаской сел на край скамейки:

- Ты эту бабульку давно знаешь?

- Какую бабульку, Леш?
- Ну, в шляпе этой с сеткой…

- Елизавету Георгиевну? - Юлька улыбнулась, - давно, - она гимназическая подруга моей бабушки.

- Какая?

- Гим-на-зи-чес-кая, - Юлька произнесла незнакомое слово по слогам, - моя бабушка и Елизавета Георгиевна учились в одной гимназии, там, где сейчас институт, на Радищева.

- Где?

- В школе.

- А…, они в одном классе были?

- Нет, в разных. Кажется, Елизавета Георгиевна моложе бабушки. А зачем тебе?

- Она хорошая?

- Елизавета Георгиевна? Хорошая, очень…

- А она, правда, в Бога верит?

- Да.

Лешка почесал затылок:

- Бога нет.

Юлька  хмыкнула.

- А ты тоже веришь?

Юлька серьезно посмотрела на Лешку:

- Верю, но не так, как она. Все верят. И ты веришь, только не понимаешь этого…, пока…

- Чего это я не понимаю?

- Того это! Чтобы верить по-настоящему, надо понимать или чувствовать. Вот Елизавета Георгиевна и чувствует, и понимает, а мы с тобой еще нет. Она знаешь какая?! Всем помогает, пенсию получит и раздает ее налево-направо…

- Почему?

- Что, почему?

- Раздает почему?

- Потому… Не может она по-другому…

- Почему не может?

- Долго рассказывать…, да, и не нужно… Это чужая жизнь все-таки… Нехорошо… 

Она из другого времени, понимаешь?

- Как это?

-  Как тебе объяснить? Когда она родилась, люди жили … Не так, как сейчас живут…

- Она еще до революции родилась?

- До революции, до революции… да не в этом дело…

Юлька стала смотреть куда-то поверх его головы, уставилась в одну точку, сосредоточенно нахмурив брови. Лешка рассматривал соседку. Вроде и Юлька, а вроде и нет. Другая какая-то. Раньше она так не разговаривала…, как взрослая…

- Юль?

- А?

- А чего она так смешно одевается?

- Почему смешно? Как привыкла… Ей вообще все равно во что одеваться… Ты про шляпку?

- Ага?

- Так раньше носили… А о чем вы с ней говорили?

Лешка смутился.

- Нагрубил небось?

- Не… Я ее старухой Шапокляк назвал, а она не обиделась. Стала спрашивать, кто это…

Юлька рассмеялась:

- А точно, похожа! Ты ее не обижай, ладно? И другим не давай. Она очень хороший человек, жертвенный, умный, добрый…

- Как это?

- Ну, который все отдаст другим, даже, если самому нужно… Понял?

- Понял.

- Ну и хорошо…

Юлька улыбнулась Лешке и подмигнула:

- Ты обещал!

- Ладно, - Лешка нахмурился, сосредоточено сведя  брови, как минуту назад Юлька.

Поднимаясь по лестнице, Юлька вспомнила:

«Продолговатый и твердый овал,
Черного платья раструбы...
Юная бабушка! Кто целовал
Ваши надменные губы…»

Подходит, но не совсем… Бабушка знаменитой поэтессы жила в другом мире, в котором еще не было революции, гражданской войны, белых, красных, НЭПА, всего того, что было потом… Господи, как они выжили все эти потомицы тех бабушек, привыкшие к тому, что все в мире идет по порядку, по-человечески: дом, семья, гимназия, служба (в их времена не говорили «работа»), замужество… Мир, в котором каждый на своем месте. «Кто был ничем…»  Кто был ничем, тот ничем и остался…

Юлька даже остановилась на середине лестницы, до того эта мысль поразила ее. Так ясно…  Она вспомнила слова бабушки:

- Не то чудо из чудес, что мужик упал с небес. А то чудо из чудес, как он туда залез…

Ведь у них все отняли… Жизни любимых… Семьи… Их мир… Мужа Елены Георгиевны арестовали и расстреляли… Точно! Бабушка говорила! А Елизавета Георгиевна помогала растить племянников, работала, когда Елену Георгиевну выгнали отовсюду как жену «врага народа».

А бабушка? Ведь это так просто перелистывать страницы семейной истории, оставляя за бортом переживания! Дед погиб, когда ей было тридцать шесть. Его оставили  главой законспирированной группы, когда в город вошли немцы, и ведь знали, что в группе шпион! Наверняка знали! Фамилия радиста, выдавшего группу, была Годунов, а звали его Борис! В какую немецкую голову пришло дать такое имя своему агенту?! Дед был из «бывших», дворянин, пушечное мясо, его не жалко, не свой!

Юлька тряхнула головой… Забавно, а Лешку привлекла вуалетка на шляпке… Вот такие лешки теперь видят их, этих бабушек в вуалетках, с ридикюлями через руку и ничего не понимают, и не поймут никогда, наверное… Может рассказать ему? Нет…, не поймет еще… Сам разберется…, если захочет, когда-нибудь…

***

Месяца через два, пробегая мимо горки, на которой гомонила малышня, залихватски скатываясь вниз на портфелях и старых котлетницах, Юлька углядела любопытную сценку.

Елизавета Георгиевна торопливо обходила раскатанную до блеска горку, как всегда таща какую-то небольшую поноску в хозяйственной сумочке. Черное зимнее пальто с круглым воротником-шалью, черная котиковая шапочка с бантиком, маленькая, побитая молью муфта в свободной руке.

Максим, стоящий на горке, начал скатывать снежок, явно примериваясь запустить в спину старушке. Юлька мгновенно вскипела до ярости и кинулась наперерез противному мальчишке, собираясь дать ему хорошую взбучку, и пусть потом тетя Рита хоть слово скажет! Помощь пришла с неожиданной стороны.Она не успела, Максим полетел в снег. Лешка увлеченно макнул его физиономией в сугроб, потом поднял на ноги и поднес к хнычущей физиономии всегдашнего недруга кулак:

- Если ты тронешь эту бабульку, я тебя урою! Понял?!

- Ты чего? – заканючил Макс, размазывая по лицу слезы.

- Ничего! Я тебе сказал! Она хорошая, понял?!

Юлька выждав, когда Лешка отпустит Макса, подошла к нему:

- Спасибо, Алексей!

- Чего? – Лешка удивленно заморгал, но потом понял и расплылся явно довольный, - пожалуйста,  а она все-таки немного Шапокляк, правда?

Юлька кивнула:

- Самую капельку!