Самое древнее дерево

Это было огромное дерево, растущее посреди просторной поляны. Из-за густого, влажного полумрака, под его широкой кроной не росли другие деревья. Лишь сочная трава и роскошные кроваво-красные цветы, огромные лопухи и улиткоподобные папоротники в изобилии заполняли пространство под деревом. Из-под причудливо переплетенных между собой корней, сросшихся с камнями и обломками скал, текли многочисленные ручейки, кое-где превращающиеся в небольшие водопады. А древний, изъеденный событиями, катаклизмами и вековым мхом ствол, своей статью и убедительной крепостью являл образец незыблемости и несокрушимой мощи.

Он подошел к стволу и, прислонившись подбородком к шершавой коре, посмотрел вверх. Это дерево – целый мир. Там наверху тысячи птиц вьют свои гнезда. Многие звери, оцелоты и пантеры, тигры и ягуары, онтоклены и драконы имеют пристанища в дуплах, сплетениях ветвей и густой листве исполинского дерева. Вокруг ствола нужно пройти тысячу шагов, чтобы обойти его кругом. И не факт, что вернешься туда же, откуда начал путь, не заплутав в густой траве, зарослях лиан и буреломах сухих ветвей. Здесь всегда есть опасность провалиться в чью-нибудь нору или, спрятанную под слоем хвороста и листьев, берлогу.
Совершенно точно, своей вершиной это дерево упирается в небеса и прорастает сквозь тучи в невероятную облачную высь. А глубина залегания корней, и связанных с корневой системой лабиринтов пещер, подземных рек и глубоких карстовых тоннелей, соизмерима с расстоянием до центра земли.

Он обхватил ствол руками и вдохнул теплый и влажный аромат, впитавшего в себя пожалуй, все запахи мира, старого, но еще могучего дерева. Вспомнился древний запрет, строгое и основательное предупреждение. Древо познания… познания добра и зла. Говорилось про какой-то плод, который нельзя вкушать. Но на этом дереве нет плодов. Человек отошел в сторону и начал всматриваться в густой, бурлящий жизненными соками и природными процессами, массив листвы. Ни цветов, ни плодов там не было видно, лишь колеблемые ветром зеленые бугры, холмы и горы, из которых периодически вылетали птицы, поодиночке и целыми стаями. С шумом и треском что-то сыпалось, грохотало и падало: сухие ветки, обглоданные кости и чей-то помёт.
- Пора! – он проворно влез на первую, самую пожалуй, широкую ветку дерева. Здесь  можно свободно и вальяжно прогуливаться, лежать и даже бегать. Остальные ветви - ничуть не менее грандиозные по ширине, прочности и протяженности. Они тянулись в разные стороны, теряясь в перспективе густой листвы и сплетениях более мелких ветвей. Разумеется, здесь были гнезда, и не только птичьи, и не только гнезда. Воробьи и вороны, дятлы и пеликаны, орлы… и летающие ящеры. В дуплах и норах, защищенных от нападения и воровства убежищах и надежных схронах лежали яйца, сидели крикливые птенцы и заботливые из мамаши. Все эти пернатые и волосатые непрестанно ссорились и дрались, оглашая окрестности гортанным своим криком и клёкотом. Маскируясь среди ветвей, подкарауливали добычу малые, большие, и даже исполинские змеи. Они набрасывались мгновенно, жестоко и неумолимо; удушая, кусая и молча проглатывая жертву.
Он карабкался всё выше и выше по удобным, казалось специально приспособленным для лазания, ветвям. Тысячи насекомых жужжали, пищали и гудели вокруг. Крупные и миниатюрные, хищные и вкусные, охотники и жертвы. Мелкие, но прекрасные, птички-колибри суетились вокруг. Огромные шмели, с грубыми голосами и пугающими движениями кружили рядом. Пауки и мухи, богомолы и божьи коровки, муравьи и муравьеды, панголины и панды. Сколько их здесь… Все они, и многие другие, дружно и воинственно, а некоторые бесшумно или громогласно, существовали здесь, периодически выглядывая из-за ствола или из густой листвы. Вот, кажется промелькнул в темноте лев, а там вдали, послышался брачный крик марана, хотя может это слон? Или буйвол? Или древесный мегалодон?
Человек взбирался дальше. Вечерело. Ярус за ярусом, слой за слоем, среди разнообразных видов птиц, животных и насекомых, древних и современных, настоящих и вымышленных, реальных и мистических. Уже не мечтал увидеть здесь циклопа, а рядом кентавра и его злейшего врага – минотавра. Мудрого гиппогрифа и лютого марроглифа. Среди желтеющей листвы на северной стороне уютно примостился длиннохвостый уфрогон, и упираясь всеми шестнадцатью ногами в мощную ветвь, охраняет гнездо с крылатыми детенышами плиум-митофлюг. На этом уровне живут мудрые, невидимые умменги и многоглазые гигантские ассары. И еще здесь много злых комаров.
По мере удаления от земли, ландшафт внутри дерева менялся. Листья здесь прозрачнее и сочнее, а ветви эластичнее и значительно короче. Разряженный воздух насыщен изысканными ароматами, потрясающей гаммой эфирных испарений и совершенно неземных запахов. Он посмотрел вниз, туда где, под первым слоем туч, текли синими ниточками реки и сквозь дырки в облаках зеленели леса. Высоко! Даже голова кружится.
- Надо обхватить покрепче ствол и продвигаться выше. Ветер пронизывает до костей и дышать значительно труднее. Видимо, сказывается большая высота и разряженный воздух. Здесь уже нет тех веселых, навязчиво скакавших вокруг, мартышек и лемуров. Исчезли вальяжные ленивцы и вечно жующие коалы. Все они остались ниже. Лишь птицы, суетливые, веселые и голосистые певуны, радующие слух прекрасными своими трелями, в изобилии носились вокруг. Как ни странно, в этих местах в изобилии водятся бабочки, изысканно раскрашенные мотыльки и их безобразные дети – прожорливые гусеницы. Еще стрекозы, пчелы и огромное количество цикад, тянущих свою бесконечную трель, прилепившись к стволу.
Иногда человек останавливался передохнуть. Он ложился в гущу ветвей и листьев и предавался размышлениям о жизни и смерти, одиночестве и печали, добре и зле. Теперь уже близкое, и такое доступное небо, синело сквозь листву. «Вершина» дерева была уже близко. Какое-то забытое, печально щемящее под сердцем, воспоминание или предчувствие промелькнуло в сознании.
Неужели это и есть то самое дерево – заветное, секретное и запретное Древо познания?

А на самой верхней ветке, на самой вершине, с которой был виден, наверное, весь мир… рос цветок. Сказочной красоты цветок. Радужный, бархатный и чудесно благоухающий цветок.
Возможно, именно из него когда-нибудь появится тот самый плод. Плод познания добра и Зла, Радости и Печали, Счастья и Горя. И вкушать от него нельзя. Таков Закон, такова воля Отца.

- А может сорвать цветок сейчас и подарить Еве? Ведь она может случайно забрести сюда, когда созреет плод, - подумал Адам, и с нехорошим предчувствием взглянул на простирающийся далеко внизу Райский Сад.