Десятое небо. Часть первая. Глава 14

     Я проснулся ночью со слезами на глазах. Стыдно, скажете, мужчины не плачут. Я и не плакал, плакали мои воспоминания. Я увидел во сне два наших с Аленой последних дня, словно наяву, которые проплыли буквально за несколько часов моего покоя; на деле же они пролетели быстрее, потому что мы были вдвоем, не замечая вовсе времени. И слезы текли по щекам, хотя я не плакал и не чувствовал, что смогу проявить сентиментальность через такую водную процедуру. Как-то не получалось забыть эти два дня. Почему именно их? Да потому что Алена уехала, и кто знает, увижу ли я ее еще раз?..

                * * *

     Я сидел на паре уставший, убитый своей тогдашней болезнью, и думал о ней. Старательно записывая лекцию и понимая ее смысл и идею, я, тем не менее, умудрялся совмещать, так сказать, приятное с полезным, параллельно думая о своей любимой, что замечательно у меня получалось.
     Мы должны были встретиться сразу после учебы. Это был наш предпоследний день. Пара заканчивалась в 13:00, а девушка уже 20 минут как ждала меня, не опоздав и удивив меня тем самым. Я смотрел на часы и считал минуты до окончания каторги под названием "лекция". Их оставалось немного. Наконец-то нас отпустили. Я сразу же позвонил любимой. Девушка сняла трубку и сказала, что ждет меня на первом этаже. Через минуту я уже прижимал ее к груди. Она тоже не растерялась и ответила поцелуем, который готовился остаться следом губной помады либо блеска на моих губах еще со вчерашнего вечера, когда мы расстались, предварительно зацеловав друг друга от пяток до макушки, как раньше любили выражаться. Некоторые ребята из группы видели нас и наверняка позавидовали, что такая девушка досталась именно мне...
     И внутренний мир ее прекрасен, но красота и фактура, статность и породистость... Уверен – никто не мог с ней сравниться, никто не был столь ослепительно притягателен, как она.
     И мы пошли ко мне домой, обнявшись, как всегда. Алена была до такой степени шикарна, что все мужчины засматривались на нее, но я был уверен, что ее сердце навсегда принадлежит мне, даже не смотря на все ее августовские загулы.
     Мы проходили мимо фонтана, механизм которого сломался, и небольшая струя воды поливала зазевавшихся прохожих и просто любителей освежиться в тот жаркий день и не только в него. Мы же не относились ни к одной из этих категорий, тем не менее, намеренно прошли под приятными брызгами, освежив в памяти постулаты романтики. Алена улыбалась мне своей радужной улыбкой, вдохновляя и возбуждая одновременно. Я знал, что таких, как она, больше не делают. Ведь завод-монополист под названием СССР закрылся, хотя и меня тоже смастерили в нем.
     Мы шли пешком, хотя могли сесть в регулярно ходивший трамвай нужного нам маршрута и доехать преспокойно и быстро. Но нам хотелось подольше побыть вдвоем. Когда мы пришли ко мне, я почувствовал недомогание, как это часто случалось со мной в последние дни. Я лишь смог дойти до кровати, разделся и лег. Она села рядом и начала гладить меня по волосам. Мне становилось совсем плохо, и я незаметно задремал.
     Полудрема сменилась сном, довольно крепким, и во сне я видел, как моя любимая стоит в свадебном платье рядом со мной. Вокруг много народа, все хлопают в ладоши и кричат: "Горько!" И мы целуемся как по мановению волшебной палочки. Сквозь сон я слышал, вернее, ощущал, как Алена легла рядом, и руки мои машинально обняли ее, как, впрочем, и всегда.
     Я проснулся только к вечеру, следом встала и она. Мы уснули вместе, вместе и проснулись, и никогда еще я не чувствовал себя таким здоровым и посвежевшим лет на пять, хотя мне вроде и так немного. Я поцеловал Алену, что доставило мне таинственное удовольствие, столь манящее и по-прежнему малоизведанное, и хотел всегда быть рядом с ней.
     На улице темнело, и мы едва успевали на фотосессию, на которой было отснято более трехсот фотографий и несколько видеороликов, где мы были вместе, а сейчас нет... Тот вечер пролетел довольно быстро, а назавтра предстояло прощание.
     На следующее утро я проснулся рано и без будильника. Сердце не давало покоя, нервно билось в грудной клетке, выпрыгивало куда-то: то в горло, то в пятки, а то и вовсе останавливалось. Каким же было мое удивление, когда любимая в столь ранний час позвонила и предложила меня проводить. Когда все утренние почести были закончены, я, элегантно одетый, вышел на улицу, и вновь она уже ждала меня, сказав, что разучилась опаздывать, и что любовь не позволяет ей задерживаться надолго и заставлять ждать. И я прильнул к ней, хотя сложно утверждать с уверенностью, кто сделал это первым. И мы поцеловались как будто в первый раз. Я обнял ее, Алена ответила тем же, и мы двинулись к остановке.
     Трамвай остановился, и я зашел в него. Подойдя к окну задней площадки, я помахал девушке рукой, не осознавая, что через пару часов так же будет уезжать она, только в поезде и, возможно, навсегда.
     Учебный день пролетел довольно быстро, и уже к обеду я вновь усиленно работал губами, доставляя моей богине удовольствие своими поцелуями, такими нежными и отточенными, что со мной сравниться было не под силу никому, благо практики за месяц накопилось предостаточно. Последние наши часы мы провели, как и положено: обнимались и целовались, исполняли клубничные мечты, смотрели друг другу в глаза. Но время, столь неумолимое создание, отсчитывало минуты, забирая их себе. Мы не горели желанием расставаться, но время кнутом своих минут  подгоняло нас, объясняя, что каждый новый поцелуй или нежное слово есть последнее. И повторится ли еще...
     За окном погода хмурилась, и за час до отъезда пошел самый настоящий ливень, который очень хорошо умеет смывать все надежды и навевать (правильнее будет сказать – наливать) слезы и неприязнь перрона и, собственно, расставания. В последний раз мы подошли к ее подъезду. Постояли молча, я обнял ее у парадной. Она открыла дверь, и мы ненадолго попрощались.
     Полчаса расставания тянулись так долго, словно я пересекал пустыню Сахара, и сплошные миражи из нашего с Аленой месяца любви (и ее исчезновений) так и переполняли мое воображение, грозясь просто разорвать все на своем пути и меня в первую очередь. Минуты казались вечностью, потому что я проживал их без любимой.
     Когда машина уже была на месте, я поднялся к ней в квартиру, взял до кирпичей тяжелый чемодан и понес его вниз. Алена пыталась помочь, но я не позволил этого сделать. Все-таки не женское дело – таскать огромный чемодан по радиусу подъезда. Мы вышли на улицу, и дверь захлопнулась за нами (не могу говорить этих слов) в последний раз. Сумку я успешно погрузил в багажник, и мы с девушкой плюхнулись на свои места в комфортабельном салоне.
     И тут небесные своды просто расплакались. Машина ехала по сырому и промокшему насквозь городу, а сверху лило уже что-то среднее арифметическое из ливня, грозы и града. Дождь не хотел отпускать Алену из города, который стал для нее домом, и от меня, ставшего самым любимым человеком.
     Последний вагон... И в этом есть своеобразный каприз судьбы! Ни одно живое и неживое существо не хотело, чтобы девушка уезжала. Мы разместили чемодан под одной из нижних полок и вышли из вагона. Алена прижалась ко мне и задрожала в объятиях от покатившихся по щекам слез. Она не хотела уезжать. И только на перроне, за считанные минуты до отбытия поезда, я понял, что мой самый желанный человечек сейчас уедет, и где гарантии того, что я увижу мою милую снова? И сердце сжималось, и душа куда-то улетала, или я просто не чувствовал ее. Я не хотел расставаться, но все было решено за нас. Тогда она посмотрела на меня и произнесла слова, которые я не в силах забыть. Ими питается и дышит мое сердце, и душа изредка слушает их, когда прилетает обратно:
     – Сегодня я уезжаю, и в эти прощальные минутки, что у нас остались, скажу, что мою любовь не разрушит никто и ничто, а твоя уже принадлежит мне, и ее я увожу сегодня с собой. Я смотрю в твои глаза и наконец-то вижу в них серьезность. Не хочу прощаться, но через год мы снова будем вместе. И уже навсегда! И я не уйду никуда вечером, потому что мы станем семьей и уснем вместе, как вчера. И не раз, и не два, а каждую ночь! – тут поезд издал последний перед отбытием гудок. – Поезд трогается, – она посмотрела на небо и сказала: – Плачет дождик, плачет и моя душа!
     Она поднялась по ступенькам в вагон и уже оттуда прошептала, а я прочитал по губам:
     – Вспоминай меня! И дождись!
     И не сдержалась: слезы хлынули рекой, и облака вновь выплеснули влагу. Я выдавил из себя, что люблю ее, и буду ждать. Других слов я не смог сказать... Если бы я высказал все, что накопилось на ту минуту в сердце, то волей-неволей вступил бы в ряды слезы льющих.
     Поезд тронулся, но дверь вагона не закрылась; пока поезд не скрылся из виду, мы махали друг другу вслед. Внутри меня все исчезло: я превратился в пластиковую бутылку – форма снаружи, но пусто внутри. Я неторопливо дошел до машины и поехал домой, но всю дорогу меня душили слезы.
     Оказавшись дома, я в первую очередь посмотрел на фото Алены. Глаза потяжелели. Я сел за письменный стол и написал два стихотворения, которые посвятил своей девушке. Слезы уже готовы были выплеснуться на поверхность стола, подобно сегодняшнему дождю, но я сдерживался. Алена научила меня мыслить иначе, по-взрослому, и я благодарил судьбу за то, что такая девушка полюбила именно меня.
     Отгремели все наши счастливые дни, и настала осень, которая разлучила нас и которая через год обязана была свести нас вместе! Я посмотрел календарик на 2007 год и прикинул, что к моему второму в жизни юбилею она уже точно приедет, преподнеся тем самым главный подарок в моей жизни – себя. День и вправду станет незабываемым. А не за горами будет и Новый 2008 год, и в полночь нас поздравят с Новым годом и новым счастьем. И в чем будут неправы? Да лишь в том, что счастье старое, но как новое. Никто уже не сможет разлучить нас, отобрать общее сердце любви и надругаться над ним. И лишь мы будем властелинами сердец.
     Она сможет дать мне то, что я ищу, и даже не утрудит себя. И я верю в то, что Алена – моя судьба. И это не вывод, это факт. И нетрудно будет найти средство, которое станет эликсиром для моего сердца на последний год разлуки. Надо почаще смотреть на наши фотографии, где мы так счастливы, а также не забывать про видео.
     В будущем я стану для Алены тем недостающим звеном, которого девушке так не хватает в холодные и одинокие вечера. Каким бы я ни был: красивым или не очень, добрым или не совсем, ласковым и не только – она любит меня таким, какой я есть! И я не могу ее потерять!
     Это был первый за последнее время вечер, который я проводил без своей девочки, и здоровье опять неестественно вело себя. Я ощутил недомогание и понял, что связано оно было (как и вчерашние часы болезни) с отъездом Алены. От моего сердца словно оторвали жизненно важную деталь и увезли сегодня этим самым поездом. Я еле дошел до кровати и мгновенно уснул как убитый.

                * * *

     ... А за окном уже светало...