Академик из Дворца пионеров

    После письма и фотографий, присланных мне Раисой Ароновной, вдовой профессора Игоря Васильевича Комиссарова, снова неотвязно преследуют воспоминания о Дворце пионеров середины прошлого века, о мальчиках и девочках из нашего химического кружка. И об Игоре Комиссарове, про которого никто и не думал, что тот станет светилом медицинской науки.

    Чаще всего вспоминается почему-то осенний вечер: мы идём по Волжской набережной. Я шагаю по поребрику, Игорь – по мостовой, так разница в нашем росте меньше бросается в глаза.

    Сергей Александров, постукивая по ограде подобранной веткой с жёлтыми листьями, продолжает рассказывать о только что показанной нам коллекции старинных бумажных банкнот, монет, открыток – о выпушках, шнурах, эполетах на одеждах изображённых там известных всем особ: Петра I, Александра I, Александра III, Екатерины II, генерала Платова…

    Мы все такие разные и как будто родственники, потому что судьба свела нас с одним человеком в одном месте.

    После войны Ярославль стал признанной столицей химии в СССР. Это складывалось из различных аспектов. Новые предприятия с новой технологией, учебные заведения с химической составляющей, новая технологическая интеллигенция… И особую роль стали играть в жизни городских школ учителя химии. Это были люди, чьи имена с уважением и благодарностью вспоминают в школах их ученики, ставшие отличными профессионалами. И, может быть, самое удивительное событие тех лет было создание в ярославском Дворце пионеров химического кружка, руководителем которого по чьей-то потрясающей прозорливости был назначен необыкновенный человек – выпускник нашего пединститута Виктор Михайлович Власов, впоследствии профессор, доктор химических наук.

    Он сразу же вошёл в удивительную когорту тогдашних дворцовских работников, где каждый был Личностью и настоящим Учителем. Сам Власов считал себя последователем академика Алексея Евграфовича Фаворского, Героя Социалистического Труда, своими исследованиями оказавшего прямое влияние на производство синтетического каучука и пластмасс, на производство ацетилена и его производных. Ученик академика Фаворского, член-корреспондент Академии Наук СССР М.Ф. Шостаковский пригласил ярославца в Иркутск, в созданный им Институт Органической химии и предложил открыть лабораторию по проблеме «Химия ацетилена и его производных».

    Более семи лет В.М. вместе с сотрудниками проводил научные исследования. Он впервые получил полимерные соединения с уникальными свойствами, опубликовал более 150 научных работ, получил десятки авторских свидетельств, защитил докторскую диссертацию по химии ацетиленовых соединений в Ленинграде, его консультантом была профессор Татьяна Алексеевна Фаворская, дочь А.Е. Фаворского. После защиты вернулся в Ярославль. В пединституте его ждала открытая под его фамилию кафедра органической химии. Всё это время химическая лаборатория Дворца занимала в жизни профессора особое место. Тогда, в 1975 году, уже 120 его бывших кружковцев защитили кандидатские диссертации, 20 – докторские, трое стали академиками.

     Власов был ещё и главным редактором сборника научных и методических трудов «Высокомолекулярные соединения» - для учителей средней школы. Планировался 132-й выпуск сборника, а в нём статья заведующей химлабораторией Дворца, ученицы В.М. Власова, -  Марии Полукеевой вместе с сотрудницей кафедры Ольгой Андриановой об опыте работы дворцовской лаборатории. Номер вышел, но фамилия редактора была в чёрной рамке.

    132-й выпуск был посвящён одному из важнейших достижений прошлого века – созданию новой группы полимерных материалов – ионитов. В одной из статей упоминалось имя учёного Гармса, который в начале прошлого века высказал предположение, что с помощью ионитов можно извлекать золото из морской воды. И теперь, кажется, что не случайно писали о лаборатории в этом номере. Сам Виктор Михайлович все силы отдал формированию «золотых» умов и характеров из тогдашних подростков.

    Он трудился за двоих-троих, трудолюбиво выполнял своё дело. Создал уникальную систему работы со школьниками, две научные кафедры, но никто (кроме его учеников!) не считал, что в Ярославле живёт и работает гордость и слава русской педагогической науки.

    Как попадали к нему будущие академики, как угадывал и, скорее, строил их судьбу профессор? Случалось по-разному.Историю бывшего кружковца, ныне академика Н.С. Зефирова я рассказывала в "Доме нашего детства и юности".

    Каждый из ребят работал по личной программе. При Власове в Ярославле стали проводиться городские химические конференции школьников, кружковцы часто бывали на предприятиях, знали проблемы, решавшиеся там.

    Вот в такие руки попал однажды и семиклассник школы № 33 Игорь Комиссаров. В школе был он не из примерных. Первый свой «полезный» опыт сделал на свалке трофейной техники. Мальчишки обнаружили там гранату и взорвали её. Хорошо, что обошлось без жертв, шума было много. Но в школе № 33 работал прекрасный преподаватель химии Зоя Рукавишникова. Она каким-то чудом уловила в Игоре интерес к науке и посоветовала обратиться к Виктору Михайловичу Власову. Что было дальше, рассказывает Игорь Васильевич в письме в «Северный край», когда я через много лет нашла его по Интернету в Донецком мединституте.

    «С мытья лабораторной посуды я начал карьеру химика, осваивая классические методы органического синтеза и отдавая этой работе почти всё свободное время».

    Виктор Михайлович Власов – педагог по призванию. Он был строг только в вопросах безопасности работ, но никогда не распекал кружковцев. Самым действенным наказанием было отстранение от работы на одну-две недели. Он умел похвалить кружковца за качественно выполненную работу и детально обсуждал ошибки, допущенные в ней. В приватных разговорах, обсуждая успехи органической химии, Виктор Михайлович всегда подчёркивал перспективы биохимии и теоретической химии. Примерно раз в квартал он приглашал преподавателей педагогического или медицинского института для чтения лекций кружковцам. Весной 1948 года лекцию на тему «Химическое строение веществ и их биологические действия» читал нам заведующий кафедрой фармакологии Шадурский. После лекции Виктор Михайлович пригласил меня в свой кабинет и представил профессору Шадурскому, вероятно, посвятив его в мои проблемы. Уточнив некоторые детали (семейное положение, успеваемость), профессор Константин Станиславович Шадурский уверенно заявил: «Поступайте в мединститут. Знание органической химии вам никогда не помешает, а биохимию вы будете изучать целый год. Если теоретическая медицина, в том числе и моя специальность, покажется вам мало интересной, вы ещё успеете выбрать любую врачебную специальность».

    К концу четвёртого курса обучения в мединституте я был твёрдо убеждён в том, что фармакология – моя судьба. Это убеждение было настолько прочно, что побудило меня перевестись в Минский мединститут, когда профессор Шадурский переехал в Минск. Переведясь в Минский мединститут, я рассчитывал по окончании его поступить в аспирантуру. Позже, имея учёную степень кандидата наук и пятилетний стаж преподавательской работы, я был избран учёным советом Донецкого мединститута на должность доцента кафедры фармакологии (1959 г.). В 1962 году я стал заведовать кафедрой, в 1964-м защитил докторскую диссертацию и в 1966 году получил звание профессора.

    Избрание меня членом-корреспондентом национальной Академии наук Украины (1991 г.) и членом-корреспондентом Академии медицинских наук (1993 г.) я расцениваю как общественное признание исследований, выполненных нашим коллективом».

    В дополнение к письму было ещё несколько строк. «Я написал тебе длинное письмо не для того, чтобы познакомить с деталями моей биографии, но чтобы выразить моё огорчение судьбой Ярославского Дворца пионеров. Это уникальное учреждение, пережившее военные годы, превращало пацанов, любящих гонять мяч и купаться в Волге, в целеустремлённых граждан».

    Когда мы познакомились с Игорем в лаборатории, в нём уже ничто не напоминало того отчаянного мальчишку с грамотой в руке. Сейчас бы я сказала: в нём уже просматривался серьёзный и талантливый исследователь, но уж про академика никому и в голову не приходило, возможно, кроме Виктора Михайловича. И в химлабораторию-то он в 15 лет попал после лекции В.М. Власова в мединституте. А после встречи с К.С. Шадурским, заведующим кафедрой фармакологии мединститута, произошедшей при участии В.М. Власова, понял: вот чем надо заниматься. С первого курса начал работать в студенческом научном обществе на кафедре фармакологии. Однако, рассказывает Раиса Ароновна, человеком, вытащившим его из хулиганства и создавшего интерес к научным исследованиям, Игорь Васильевич всегда считал В.М. Власова. А тот - одному из первых кружковцев - оказал своё самое большое доверие: в любое время брать на вахте ключи от лаборатории и заниматься опытами.

    В Минский мединститут на шестой курс Игоря перевели в связи с тем, что К.С. Шадурский перешёл туда заведовать фармакологией. Шестикурсников, как известно, не переводили, и Игорь писал в ЦК ВЛКСМ. Это помогло. Институт окончил с отличием, на втором курсе аспирантуры защитил кандидатскую диссертацию. Закончил аспирантуру досрочно и перешёл в ассистенты кафедры фармакологии.

    А всё-таки и у солидного учёного в душе, видимо, сохранилась толика мальчишеского озорства.

    «У Игоря, - пишет Раиса Ароновна, - было очень выражено чувство справедливости. Как-то ещё в Минске едем в трамвае, набитом так, что люди чуть не вываливались из дверей. Водитель, устав бороться с этим безобразием, остановила трамвай и прокричала: «Трамвай забурывся, дальше не пойдёт!» Все неохотно вышли (а ехали на футбол), перешли на проезжую часть и пошли пешком. А трамвай благополучно поехал, набирая скорость. И тут Игорь с высокого старта, показывая хорошее время, догнал трамвай, сдёрнул дугу, побежал ещё немножко, держась за верёвку. Трамвай остановился. Кондуктор и водитель очень ругали его, а он держал дугу, пока все не добежали и не сели в трамвай. Я боялась, что эти тётки сдадут его милиционеру. Но они не решились, ситуация была для них неблагоприятная.

    В Минске не было должностных перспектив, и в 1959 году Игоря избрали в Сталинский мединститут на вакантную должность доцента кафедры фармакологии (в 28 лет). Кафедрой в это время заведовал Владимир Эрастович Маевский – человек аристократической души и, кажется, происхождения, учёный, путешественник. Был удивлён и обижен, когда для путешествия по Енисею потребовали справку о здоровье (он приближался к 80 годам). Когда одной английской даме в 90 лет отказались продлить водительское удостоверение, она пожаловалась королеве. А у нас пришлось пройти все обследования и осмотры.

     В условиях больших затруднений с животными, Владимир Эрастович всячески способствовал исследованиям Игоря, которые выполнялись, как докторская диссертация. Освобождал, при необходимости, ему в помощь лаборантов. Когда в 1962 году он подал в отставку, то до последнего дня жизни занимался исследовательской работой в лаборатории, продолжая свою тематику, и немало публиковался. Разумеется, на кафедре остались за ним кабинет, лаборатория и лаборант-помощник.

    В 1963 году Игорь был избран на вакантную должность заведующего кафедрой и был рад продолжению сотрудничества с Владимиром Эрастовичем. Мы иногда перезванивались с ним, и он удивлялся летучести времени: «Подумайте, Раиса Ароновна, уже снова пятница!» Я тогда этого не ощущала.

    Институт расширялся, появлялись вакансии. Игорь не брал никаких протеже, особенно начальственных (хотя для кафедры это могло быть выгодно). Брал или кружковцев, работающих не жалея времени и сил, или настоящих отличников. Иногда это совпадало.

    Направлением работы кафедры было: механизмы действия лекарственных веществ, химическая структура и фармакологическое действие, для направленного поиска, а не размашистого скрининга (что доступно НИИ, не доступно кафедре с ограниченными лабораторными возможностями). Впрочем, все ректоры и проректоры по науке очень поддерживали научный поиск лаборатории. Я не помню, чтобы когда-либо отказали в приобретении чего-нибудь для науки. Правда, Игорь понимал их трудности и лишнего не просил. Почти все годы кафедра творчески взаимодействовала с лабораторией органического синтеза Украинского института химии и углехимии.

    Студенты, которые хотели в науку, приходили к ним на кафедру. Некоторые сразу говорили: «Игорь Васильевич, я не буду фармакологом, я хочу быть анестезиологом, но позвольте мне поработать у вас». Игорь относился к этому с пониманием и давал исследование в направлении будущих интересов. Некоторые оставались в фармакологии.

    О некоторых личностных качествах Игоря, Я. З. Лемберский – самый старший из доцентов кафедры, говорил: «Игорь Васильевич, вы выслушиваете другие мнения, но делаете всё равно всегда по-своему». Это было не от упрямства, а от склонности к анализу и ответственности за принятое решение.

    И ещё один эпизод. Может быть, мелкий, но, мне кажется, значительный. Организовывал издание книги «Научная элита Украины». Кажется, уже вышел первый том «Медицинская элита Украины». В течение полутора лет по этому поводу писали, звонили, присылали бланки договоров и пр., чтобы Игорь написал о себе текст в эту книгу (давался приблизительный перечень основных вопросов), но текст мог быть свободным. Наконец, я спросила: «Что ты всё время откладываешь решение?» Игорь говорит: «Мне не нравится вывеска. Представляешь, возьмут книгу в руки мои сотрудники, и как бы я их там не описывал, всё равно получится: я – «элита», а они кто?»

    Отказался он, к сожалению, под правдивым предлогом плохого здоровья.
Игорь не любил слово «учёный», а пользовался термином «исследователь» в статьях, докладах, лекциях, беседах.

    О научной деятельности И. В. Комиссарова говорит список публикаций, выступлений, авторских свидетельств и патентов. Поскольку основным направлением исследований была молекулярная фармакология синапсов, центральной и периферической нервной системы, избрания Игоря Васильевича членом-корреспондентом НАНУ по отделению молекулярной биологии, биохимии, экспериментальной и клинической физиологии в 1991 году, а в АМН Украины в 1993 году, воспринималось им как определённая мера признания эффективности научного труда.

    Ещё в 1974 году Институт фармакологии АМН СССР наградил его высшей наградой фармакологии – медалью Н. П. Кравкова, которой Игорь всегда очень дорожил, как знаком признания коллегами. Он не отдал эту медаль в музей института, хотя об этом просили. И Раиса Ароновна не отдала. Передала её кафедре фармакологии, когда там организовался музей, а самой кафедре присвоили имя доктора химических наук Игоря Васильевича Комиссарова. Он создал школу фармакологов в Донецке, под его руководством подготовлены четыре доктора и 29 кандидатов наук, он автор почти трёхсот научных работ и учебных пособий и монографий. Ему также принадлежат 33 изобретения.

     В Донецке многие годы работала его жена, тоже выпускница Ярославской медакадемии, кандидат наук Раиса Комиссарова. Всё большая известность приходит к их сыну, талантливому кардиологу.

    Наши кружковцы оставили след и память в лучших университетах страны, в главных её научных центрах. Ярослав Прокофьев – участник чуда, сотворённого нашими учёными в создании аналога природного сокровища синтетического каучука, занесён в Книгу Почёта города. Владислав Фельдблюм разработал новую технологию получения изопрена – сырья для синтетического каучука и вместе с академиком Николаем Зефировым работал над синтезом новых химических материалов.

    Большую роль сыграл наш кружок и в жизни «нехимиков». Профессор Сергей Александров продолжает известную династию ярославских врачей. Профессор педуниверситета, ныне Ярославского Театрального училища, Маргарита Ваняшова – крупнейший специалист по русской литературе. Юрий Барышев, фотокорреспондент «Северного края» - почётный гражданин города. А меня в сторону от химии увела журналистика, но считаю – неуёмное любопытство, интерес к чужим судьбам и радость новых встреч – тоже подарок из нашего Дворца.

    P.S. В своем архиве, разбираясь в старых газетных вырезках,  неожиданно нашла письмо из Донецка от 08.08. 2012 от вдовы Игоря Комиссарова, академика из Дворца Пионеров Раисы Комиссаровой.

     «Дорогая Инна Константиновна! Сердечно благодарна  Вам за Ваш труд, посвященный сохранению в памяти людей истории города, его детей, науки. Это очень важно. Поколения сменяются быстро, часто не зная, на чьих плечах стоят. Думаю, что практицизм и цинизм часто связаны с незнанием своих корней. Кажется у Гёте: «… истину можно сохранить, ложь  можно рассеять, только зная их историю».

     О Викторе Михайловиче Власове знаю только то, что рассказывал мне Игорь и его мама Любовь Ивановна Мазенкова. Это всегда  было в превосходной степени. Она считала, что встреча с В.М. Власовым повернула жизнь Игоря в сторону серьёзности и науки.

     Думаю, что сын Виктор приехал в аспирантуру в Донецк потому, что В.М. Власов знал Игоря и доверил ему своего сына как человеку и как исследователю. В аспирантуре Виктор работал очень интенсивно и успешно. Он тогда уже был женат. Они жили в общежитии. В срок выполнил и защитил диссертацию в Донецке в 1970 году».

     Как Вы там, в страдающем Донецке?