Какой тяжелый день

Иван Иванович привык всего бояться и все критиковать. Его жизненная позиция выражалась в том, что живет он в ужасном государстве, работа ему особо не нравится, потому что руководят им безответственные и беспринципные люди.

Дома Иван Иванович часто жаловался на своих коллег, которые по его личному убеждению работают только корысти ради, и ни на кого положится ему нельзя, за всем нужно следить и блюсти, как бы кто его бедолагу не подставил.
Он дрожащей рукой набрал телефонный номер жены, дабы поведать ей очередную ужасную новость, что теперь вход на работу будет платный по пластиковым карточкам, и теперь за всеми будут следить, кто во сколько приходит, кто во сколько уходит.

Люди сразу стали вспоминать старые добрые времена, когда в славном всеми с радостью вспоминаемом советском прошлом работники отдела кадров или еще каких структур дежурили на проходной, отмечая время прихода работников, чтобы придать анафеме пожурить провинившихся, а в случае регулярных опозданий лишить премии, а в некоторых случаях премии лишался весь отдел.

Все вспоминали отголоски подобного контроля в далеких девяностых и даже в начале двухтысячных, в основном это касалось государственных учреждений.

Иван Иванович очень переживал по поводу мнимого лишения премии, точнее сам себя ее он уже лишил, ведь пунктуальностью он никогда не отличался, а тут еще море кредитов, которые были взяты, чтобы накупить вещей, которые в принципе использовались раз в год по обещанию, но у соседей-то они есть, значит и у Ивана Ивановича тоже должны быть, чтобы никто не дай бог не мог подумать, что он не в состоянии позволить себе купить ненужную вещь.

И вот теперь он пребывал в привычном для себя состоянии, а именно гонял мысли, тянулся за валерьянкой и был по-своему счастлив на взводе. Эмоциональный подъем был вызван трехэтажными словесными оборотами, которыми он мысленно осыпал руководство фирмы, ведь мысль приходить во время он не то чтобы считал оскорбительной, но пока данный вариант даже не рассматривал.

Остограммившись, Иван Иванович решил слегка поработать, но это не увлекло его как муссирование темы по поводу электронных пропусков, и начал приставать к окружающим, чтобы они раздели его переживания связанные с предстоящими нововведениями. И пошло, поехало.

Вопрос слежки плавно перешел на государственный и даже мировой уровень, вспомнили Сноудена с его глобальной прослушкой и прочее и прочее.

Иван Иванович гордо заявил, что удалился из «одноклассников», куда по недоразумению выкладывал фотографии со своего отдыха в Турции и Египте, потому что все эти социальные сети контролируются спецслужбами, а может быть даже ими и придуманы, и он не позволит посторонним людям смотреть, в каких труселях он сверкал на заморских берегах.

Другие, инициативу Ивана Ивановича по удалению своих следов пребывания в глобальной сети, не поддержали, но сошлись во мнении, что нужно держать ухо востро, ведь по словам одного сотрудника, ему жена поведала о разговоре со своей подругой, которая пересказала монолог дочери, что в фирме, где эта самая дочь работает, работники отдела кадров тщательно мониторят аккаунты своих работников в социальных сетях, и нещадно увольняю, если увидят там что-то не совместимое с кристально честным образом сотрудника сего предприятия, сидящего на серой зарплате.

К концу рабочего дня Иван Иванович подошел в прекрасном расположении духа, ведь сегодня ему даже не пришлось искать гадкие новости в интернете, дабы получить некую порцию адреналина. Он понервничал, валерьянка выпита, а значит день прожит не зря, и можно с чувством выполненного долга двигаться к дому.