Я и мои Папики. Глава 2

Потом,  правда, не утерпел  «скряга»  добавил:
                - Как появятся, отдашь. - 
   Я, молча, кивнула, что означало ладно, и тут же смылась на дискотеку в Сокольники. В следующий раз мне просто позарез требовались сапожки, к осени, пробовала попросить у мамочки, но она заявила, что и старые ещё ничего. Сама  себе  новёхонькие,  модные отхватила, а мне категорично заявила:
            - Ещё сезон походишь, а там посмотрим. -
   Подъехала к Папику  попросила взаймы сто долларов на сапожки. Скривился, как вроде лимон пожевал, но дал. При этом пробурчал, что прежде долги отдавать надо. В школе полный облом. Мать вызвали на собрание сказали, что я совсем школу забросила, мамулька еле уговорила классную не отчислять меня после седьмого класса. Дома скандалы из – за домашних заданий и вообще полный отстой хоть домой не заявляйся вовсе. Лето проторчала в Лужниках, помогала торговать маме и Папику. Заработала  немного денег на карманные расходы и всё.  Денег не хватало даже на  скромную,  не говоря уж о хорошей жизни.
Опять попросила сто зелёных у Папика, тот прошёл в комнату покопался в сумочке –«барсетке», вышел с деньгами, подошёл вплотную, обнял за плечи и ласково, но твёрдо заявил:
              - Девочка моя,  долги денежные отрабатывать надо.-
  Пробежался пальцами по спине, коснулся попки и протянул деньги.  Я даже не сразу поняла, какой отработки требовал от меня Папик.  Дошло, как до жирафа только на втором уроке. Сначала хотела прийти и рассказать всё маме. Потом подсчитала,  сколько я с него имела, просто так и сколько он мне ещё отвалит, призадумалась. Как говорила моя мамочка ничего личного, только трезвый расчёт. Осенью я пошла в восьмой класс и той же осенью закрутили мы с Папиком, в мамино отсутствие, любовь - морковь. Иначе и не скажешь. Папик развращал меня очень нежно и со знанием дела. Медленно и неутомимо наслаждался мной и обладанием моей ещё детской плотью. Нащупывал, целовал и миловал, казалось  каждую клеточку, каждую точечку моего неумелого тела, пробуждая во мне юную женщину. Поначалу, мне это не совсем нравилось, но затем я вошла во вкус и через полгода нашего тесного общения, как шутил Папик, мы действовали, словно единый организм, только  невидимая миру пыль летела с ковра, после наших милых сексуальных упражнений. Благодаря Папику я наконец то поняла. от чего охала, да сдавленно орала, как заведённая, моя мамочка ночами. Папику приходилось нелегко, во первых надо было по - прежнему торговать на рынке, во вторых ублажать уже не  одну только мамочку, но и меня, любимую свою девочку. Папик худел прямо на глазах. Бросил курить. Выпивать после работы. Но всё равно одежда висела на нём, как на пугале. Мамочка даже настаивала, что ему надо непременно показаться хорошему врачу, но он только посмеивался.  Семь месяцев нашего общения не прошли для меня даром, со мной стали происходить чудесные с моей точки зрения метаморфозы. Во первых я вытянулась и прилично подросла, у меня стала расти словно на дрожжах грудь, округлилась попка, крепкие тугие ягодицы не влезали в купленные два месяца назад джинсы.
  Талия пятьдесят сантиметров всего то, всем в нашем «долбанном», сопливом классе всем на зависть.  Личико кукольное нежное красивое, волосы светлые тяжёлые водопадом по плечикам хрупким, девичьим  и вся я такая белее снега, нежнее «сметанки».  Я прямо кожей чувствовала, как меня и старые и юные мужские особи ели глазами, всю  до последней косточки. И это меня заводило, как выпитая рюмка хорошего вина, что  покупал для меня  Папик. Мамулька вскоре тоже заметила во мне перемены и заявила как то за ужином
               - Посмотри Олег, наш гадкий утёнок превращается на глазах в прекрасного лебедя. –
    Он же только головой кивнул и затем супом поперхнулся. Папик неожиданно, как - то разом стал жутко ревновать меня ко всем на свете. То советовал мамочке не отпускать меня на дискотеки. То требовал, чтобы я приходила домой не позже десяти вечера. Пользуясь этими открывшимися обстоятельствами я обирала «Папика на денежку» по - полной,  не оставляя ему «НИЧЕГО», даже на проезд. Добровольно принудительные поборы с Папика, карманные деньги от мамы, я жила ни о чем не думая, катилась по жизни как сыр в масле. Но всё хорошее всегда когда - то заканчивается. Нас с Папиком и это в  десяти миллионной Москве, «засекла», одна из маминых подружек кинотеатре, мы ели попкорн и целовались в полутьме. Мамочка скоренько  всё разведала, всё для себя прояснила, и начались крупные неприятности.  Папика Олега с «треском» и площадной бранью мамочка вышибла из квартиры. Мне надавала хлёстких пощёчин. Я тут же расплакалась и заявила, что Олег угрожал мне, если я с ним не лягу в постель, грозил убить.  Мамочка выслушала внимательно, расплакалась навзрыд и сказала:
                - Как же мы теперь жить то будем дочка? -
  А жить мы стали «хреново». Мать через неделю,  усадила меня за стол и жёстко заявила:
               - Вот что милая доченька. Я тебя вырастила, слава Богу, шестнадцать через полгода. - Восемь классов закончила, в постель к Олегу забраться смогла, не растерялась. - Пора за ум браться иди работать, себе на жизнь зарабатывать. - Я на тебя «горбатиться» устала, о себе подумать надо, сердце постоянно болит,  здоровье ни к чёрту -
 Вхождение во взрослую жизнь, где надо зарабатывать тяжким  трудом, а не телом, оказалось трудным и скучным делом. Меня просто воротило от сознания того, что каждое утро, ни свет, ни заря требовалось вставать и ехать в «Лужу» и целый день торчать там торчать среди  понаехавших чёрных и вьетиков, «впаривая» китайский хлам провинциальным «лохам» покупателям, со всех краёв необъятной матушки России. Да и мамулька стала меня «прессовать», туда не пойди, с тем не заговори, здесь не похихикай, просто отстой какой то. Не жизнь, а мучение для симпатичной девушки в шестнадцать лет.  Так бы и сгинула я в «Луже», да спасла меня случайная встреча в метро с подружкой Верой, что была на год старше,  вместе раньше отрывались на дискотеках.
Ехала себе в метро, тряслась, устав до чёртиков  от своей осточертевшей работы, как вдруг услышала:
               - Привет подружка, как поживаешь? -
   Глаза открыла  и полный «атас». Стояла передо мной Верка подружка моя бывшая, школьная, пропавшая. Вся в мехах, соболях, красивая до невозможности, все в вагоне,  кто мог, «пялились» на неё, как на диковинную, прелестную, заморскую бабочку случайно в вагон залетевшую, а вокруг Верки, сияние  красоты и богатства,  не нашей нищей жизни.  Посмотрела, я на неё, поздоровалась и ответила:
              - «Хреново» дела мои Вера, хуже не бывает. Врагу не пожелала бы такой жизни,-
  И удержаться не смогла, расплакалась от зависти, глядя на неё, ухоженную бабочку красавицу.
Вера меня взглядом обшарила,  достала визитку с адресом и телефоном в руки сунула и защебетала:
               - Машина моя на ремонте, еду забирать,  занята сейчас очень, приходи завтра в десять утра не раньше. Поговорим подружка. Прости выходить надо.-
   И выпорхнула на Таганке, оставив  мне на память запах дорогих французских духов. 
На следующий день ровно в десять я уже стучалась в дверь Вериной квартиры. Вера встретила меня классно, не зазнавалась, напоила чаем, накормила деликатесами и сразу же перешла к делу.   Предложила для начала раздеться, я прямо опешила от такого предложения.
А Вера смеялась - заливалась, как сумасшедшая,  закатывая глазки.  Затем на миг стала серьёзной и строгой и добавила:
              - Давай не мнись,  раздевайся, не в общественной бане, где мужики в окна подглядывают. - Давай быстренько скидывай свою «срамоту» китайскую, а там посмотрим. -
Мне обидно стало,  к горлу обида подступила, не прогонишь. Хотела уйти домой, послав Верку на три буквы, но вспомнила Лужу и свою нищую жизнь; разделась.  Века внимательно меня взглядом, раз, другой, обожгла, подошла ко мне, потрогала пальчиками грудь, ущипнула за попку, я от неожиданности взвизгнула собачонкой. Вера  рассмеялась. 
             - Одевайся подружка, осмотр окончен.-
       И тут же безо всяких – «яких» приступила к основной теме разговора нашего.  Вера рассказала, что работает в клубе для Папиков,  тех кому далеко  за пятьдесят. 
           - Кем? - глупо спросила я.
«Давалкой»  серьёзно ответила Вера,  затем чуть улыбнулась.