Экстрим, рассказ

Ночь дышала свежестью ветра. Мороз крепчал с каждым часом.
Звёзды спрятались за пеленой туч. Путнику надо бы торопиться домой, но почему-то этот молодой человек не спешил укрыться в тёплом доме, чтобы у камина согреть продрогшие руки. Видимо, этот чудак ждал кого-то или чего-то в такую неласковую ночь. Он шёл по дороге не спеша, весь покрытый снегом, неся в заледенелых руках молоденькую ёлку. Мимо него проезжали машины. Он пристально вглядывался в лица водителей, но не найдя нужного, продолжал свой путь.
  Вдруг он заметил нужное лицо и побежал наперерез машине. Послышался скрежет тормозов и женский крик:
- Дурак, куда прёшь!? Слепой, что ли!?
Мужчина вовремя отскочил в сторону.
- Нет, не слепой, но иначе ты меня не заметила бы.
- Ты кто?
- Не узнаёшь старых друзей? Гена я, одноклассник твой.
- Гена… какой Гена? Парфимов, что ли?
- Да, Парфимов. Я сильно изменился?
- Не очень. Не врубаюсь, ты почему с ёлкой носишься? Она –твоя зелёная невеста?
- Нет. Я хочу вручить её тебе.
Он открыл заднюю дверцу машины и положил ёлку на заднее сиденье.
- - Мне!? Во чудак. Зачем она мне? У меня уже есть дома одна. Я вчера замучилась её наряжать.
- Эта пусть лежит в машине для очищения воздуха.
- Не поняла намёка? Ты хочешь сказать, что в моей машине дурно пахнет!?
- Без истерик. Ты счас куда едешь?
- Куда-куда, к Кириллу.
- Значит к Кириллу. Святое дело. А ко мне когда?
- Не хочу тебе грубить, но видать придётся. Ты чё уселся тут, как лучший гость? Я тебя не звала?
- Едем ко мне.
Он произнёс эти слова спокойным тоном.
- Нарядим ёлку, выпьем шампанского.
- Нет, Гена. Эту новогоднюю ночь я хочу провести с Кириллом. Забирай свою ёлку и шагай своей дорогой.
- Ир, я ждал тебя тут. Знал, что ты поедешь к Кириллу этой дорогой.
- Это меня не радует. Вылазь.
- Не хочешь быть со мной сегодня?
- Нет. Ни сегодня, ни завтра.
- Я прошу только одну ночь.
- Не будет ни ночи, ни дня.
- А ты жестока.
- А ты… зануда. Не читай мне морали.
Она взглянула на часы.
- Дуралей! Из-за тебя я опаздываю. Освободи машину!
- Не кричи. На улице холодно. Подкинь меня до дома.
- Ладно, подкину. Где ты живёшь? Я уже забыла.
- Патриаршие пруды 20.
Машина рванула с места и понеслась навстречу ветру.
- Не гони так. На улице скользко.
- Без тебя знаю. Я опаздываю, понимаешь, опаздываю!
- Ничего с ним не случится. Подождёт.
На повороте их немного занесло. Ира вскрикнула. Гена помог выровнять руль.
- Самоубийца. Ты и мою жизнь можешь загубить.
- Тогда пожалеешь, что сел в мою машину?
- Может быть нет, а может и да.
- Странный ты. Не могу тебя понять. Говоришь загадками. Почему? 
- Так получается. Ир, Кирилл женится на тебе?
- Думаю да. А что?
- Да так, ничего.
- Вот эта улица, вот этот дом. Выходи.
- Зайди на минутку ко мне.
- Зачем?
- У меня для тебя есть сюрприз.
- Ты сам, как сюрприз. Говорю тебе Русским языком: я опаздываю. Уже 23-30. пока доберусь – будет двенадцать. Он обидеться.
- Боишься его обидеть? А меня не боялась.
Гена заглушил мотор. Затем обеими руками обнял девушку. Она возмутилась:
- Ты что себе позволяешь!? Наглец. Анну прекрати!
- Я, хуже Кирилла?
- Во сто раз. Отпусти меня!
- Нет, Ириша. Сегодня ты будешь моей, не взирая ни на что. Ты будешь моей, даже если мне придётся совершить преступление.
Внезапно он задёрнул шторы в машине. Стало темно и тихо, только тикали часы на руке Иры. Она ощутила испуг.
- Что ты собираешься делать!?
Он молчал. Пальцы коснулись её груди.  Он Взял её в ладонь. Сладостная истома разлилась по телу.
- Прекрати немедленно, не то я закричу!
- Поддайся соблазну. Ты же знаешь, каков я в этом деле.
- Остынь! У меня есть Кирилл.
- Не волнуйся. Он не станет свидетелем этой пьянящей ночи.
- О, отпусти! Безумец, что ты делаешь!?
Он, приподняв кофточку, губами прильнул к её груди. Она не ожидала такой решительности, потому растерялась. Тело начало поддаваться страстному натиску. Его губы коснулись второй груди, затем поцелуи  покрыли шею, лицо. Она пыталась руками отстранить его, но весьма безуспешно.
- Подвинься поближе. Возле тебя руль. Неудобно.
- Гена, я прошу тебя, не надо!
- Надо, просто необходимо! Я жажду тебя всю, прямо тут.
Он, разложив сиденье, начал пристраиваться к ней поудобней. Помехой стали колготы. Подняв Ирину, Гена с трудом стянул их, не забыв снять с неё сапоги.
 Оо, то был экстремальный случай. Они не чувствовали холода. Их грела кровь. Головы пришлось положить на ёлку. От неё исходил прелестный запах. Он заметно волновался и его волнение перешло к ней.
- Помоги мне осуществить желаемое. Я хочу тебя.
Говорил он шёпотом.
- О, милый! Я тоже хочу тебя. Лучше не было бы здесь этой ёлки. Может, пойдём к тебе домой?
- Нет. Не могу больше ждать. Делай что-нибудь.
- Делаю.
Она расстегнула ему штаны, немного спустила плавки и… извлекла упругий член.
Куранты пробили один раз. Она спустила свои трусики ниже.
- С новым годом, Гена!
Куранты пробили ещё раз.
- Я себя поласкаю Им, можно?
- Конечно.
Куранты пробили три раза.
- Оо! Какой он у тебя!
- А ты не хотела.
- Дуррой была. Как же громко звучат куранты. Они радуются за нас.
- Несёшь какой-то бред. Оставь его. Я сам!
Куранты пробили семь раз.
- Поласкай меня им ещё! Он так приятен. Оо! Аа!
- Я хочу большего!
- Давай, входи, но не быстро.
Уже пробили десять.
- Как прекрасно!  Гена, ты – супер!
- Помолчи немного.
- Я не могу! Чувства переполняют меня! О, я сейчас закричу от восторга!
 Уже не звонят? Так стало тихо. Хорошо, что он во мне. Какое счастье чувствовать его в себе.
- Наслаждайся этим тихо, без слов.
- Я могу и помолчать, если тебя раздражают слова.
Ира всецело принадлежала ему, этому непонятному чудаку, встретившему её с ёлкой. Она не знала, что экстрим будет последним в её жизни.
Не смотря на биение сердца и учащённое дыхание, Гена помнил цель, которую наметил. Он с трепетом ждал этого момента. И вот он настал:
 крепко сжимая его в объятьях, она крикнула:
- Кирилл!
Гена застыл:
- Что ты сказала?
- Я?
Она будто очнулась от сна.
- Я ничего не говорила.
- Ты назвала меня Кириллом!
- Я!? Тебя!? Да не может этого быть!
- Может. Я думал, ты умнее. Увы, но ты – глупая курица.
Он встал и поспешно начал одеваться.
- Лучше бы я с Кириллом сейчас была.
- Ты права. Оденься, бесстыдница. Негоже умирать нагишом.
- Умирать? Ты хочешь меня убить?
Оцепенение сковало её тело.
- Одевайся. Буду так добр – подожду.
Как же спастись!? О Боже, что делать?
- Не убивай меня. Ты шутишь, правда?
- Правда, что не шучу.
К её лбу коснулся холодный предмет. Не успела отстраниться от него, чтоб защитить свою хрупкую жизнь. Последнее чувство – боль; последняя мысль: «так мне, дурре, и надо».
К утру повалил крупный снег. Ветер завыл пуще прежнего. Молодой человек возвращался домой в приподнятом настроении. Он избавился от душевной боли и соблазна.