Король Генрих IV Часть вторая 3-2

АКТ ТРЕТИЙ

СЦЕНА ВТОРАЯ

Глостершир. Перед домом Шэллоу.

(С разных сторон входят Шэллоу и Сайленс. Вместе с ними появляются в сопровождении слуг Молди, Шэдоу, Варт, Фибл, Булькалф.)

ШЭЛЛОУ:
Входите же, входите, сэр,
Давайте вашу руку,
Как ранней пташечки пример,
Вы рвёте утра скуку.
Кузен узнать желает,
Как Сайленс поживает?

САЙЛЕНС:
Да, слава богу, жив ещё,
Коль сердце бьётся под плащом.

ШЭЛЛОУ:
А как там чувствует кузина,
Дражайшая постели половина?
Как поживают, мой кузен,
И дочь красавица,
И крестница Эллен?

САЙЛЕНС:
Увы, одна морока:
Была и есть сорока.

ШЭЛЛОУ:
Надеюсь, Вильям, мой кузен, не подкачал
И в Оксфорде студентом первым стал?

САЙЛЕНС:
И в Оксфорде и дома паренёк:
В одной руке - перо,
В другой - мой кошелёк.

ШЭЛЛОУ:
Пора ему в судейскую контору,
Где обучался я когда-то в Клементс Инн,
Считали Шэллоу проказником в ту пору,
Пусть знаний наберётся там твой сын.

САЙЛЕНС:
На прозвища в то время не скупились
И от души над юношей глумились.

ШЭЛЛОУ:
Был юный Шэллоу от скуки
Проказник, мастер на все руки.
Меня по-всякому дразнили.
Клянусь: тому причины были.
Со мною вместе обучались
И проходимцами считались:
Дойт,
Барнс,
Пикбоун,
Вилли Сквил,
Никто их в школе не любил.
В той школе кроме нас едва ли
Про женщин падших столько знали.
Не полным был бы наш состав,
Когда бы не был там Фальстаф.
Вы знаете его, ведь он -
Теперь не кто иной - Сэр Джон.
В те времена, что сердце греют,
Был пажем он у Моубрея.

САЙЛЕНС:
Не тот ли сэр, скажи мне, брат,
Кто рекрутирует солдат?

ШЭЛЛОУ:
Тот самый Джон,
Тот самый сэр!
Всем забиякам был пример.
Он в школе Скогана избил,
А ведь совсем ребёнком был.
И я в то время не дремал:
Самсону Стокфишу поддал,
Как вспоминаю ныне,
За школою в Грейз Инне.
Да были, братец, времена,
А в этот век - одна шпана.
Нас не жалеет время:
Редеет наше племя.

САЙЛДЕНС:
По указанью бога -
У всех одна дорога.

ШЭЛЛОУ:
"Любому это предстоит," -
Псалмист нам день и ночь твердит.
У смерти шансы велики,
Всем нашим жизням вопреки.
О вечном помолчим пока...
Как ценят в Стамфорде быка?

САЙЛЕНС:
Я не заглядывал туда.
Да, жизнь сегодня - ерунда.

ШЭЛЛОУ:
Пока не наступила смерть,
Всем нам приходится терпеть.
А как живёт твой землячок,
Тщедушный Дабл-старичок?

САЙЛЕНС:
Старик недавно помер,
Могилка пятый номер.

ШЭЛЛОУ:
Был удивительный стрелок,
А смерть, увы, не превозмог.
При Джоне Гонте он служил,
А тот им сильно дорожил,
За счёт его и слыл богатым:
Стрелку за тур платили златом.
Ужели помер старичок?
Стрелою бил он в пятачок,
Цель метил точным глазом,
И никогда не мазал.
Гонт спорил, набивал карманы...
Почём сейчас у нас бараны?

САЙЛЕНС:
Коль по фактуре взвесить, -
Пожалуй, фунтов десять.

ШЭЛЛОУ:
Был Дабл, видно, очень дрябл.

САЙЛЕНС:
Недолго мир нас ублажал:
Сэр Джон Фальстаф людей прислал.

(Входит Бардольф с сопровождающим.)

БАРДОЛЬФ:
Всем утро дарит добрый свет.
Честной  компании привет!
Нам Шэллоу сейчас необходим.
Он здесь? -
Немедля мы узнать хотим.

ШЭЛЛОУ:
Он перед вами, господин.
Из множества других таких - один,
Эсквайр графства я,
И мировой судья.
Без нас нельзя ни умирать, ни жить.
Чем вам, мой господин, могу служить?

БАРДОЛЬФ:
Сэр Джон Фальстаф, мой капитан,
Кто мудр, галантен, как султан,
Велик, как сам центурион,
Вам шлёт нижайший свой поклон.

ШЭЛЛОУ:
Весьма польщён.
А как там он?
Я знал его, когда он был рубакой,
Без рыцаря не обходилась драка.
Но, вспоминая юности далёкой друга,
Не смею не спросить и о супруге.

БАРДОЛЬФ:
Быть может, мысль моя и грубовата:
Супруга - роскошь для солдата.

ШЭЛЛОУ:
Как тонко, сударь вы сказали!
Точнее выскажешь едва ли:
"Супруга - роскошь для солдата."
Как фраза мудростью богата!
Вам заявлю сразу:
Крылатой станет фраза.

БАРДОЛЬФ:
Клянусь, что я ни разу
Не слыхивал про фразу,
Но слово, что сказал, в бою
Любом, поверьте, отстою.
Жена, как рана, - в тягость,
Солдатику -  не в радость.
ШЭЛЛОУ:
Вы правы.

(Входит Фальстаф.)
Вот и наш Фальстаф!
И важен, и велик, как граф!
Сэр Джон, позвольте вашу руку,
Вы местную взорвали скуку!
Явились вы добру в угоду,
Не старят вас ни жизнь, ни годы.
Давайте ж руку, добрый Джон,
Визитом вашим я польщён!

ФАЛЬСТАФ:
Во здравии вас видеть рад я, Роберт,
Вас ни судейство, ни лета не гробят.
А тот, должно быть, мистер Смайленс.

ШЭЛЛОУ:
Ошиблись, Джон.
Он мой кузен и сослуживец Сайленс.

ФАЛЬСТАФ:
Что вы ни Смайленс - это ерунда,
Мир с тишиною сочетаются всегда.

САЙЛЕНС:
Спасибо. Тронут.
Хвалы в аплодисментах тонут.

ФАЛЬСТАФ:
Набрать быстрее рекрутов хотел
И от работы муторной вспотел.
Мне рекруты сейчас необходимы.
И где же здесь достойные мужчины?

ШЭЛЛОУ:
За этим дело, мой старинный друг, не станет,
Вам рекрутов судья по списку предоставит.

ФАЛЬСТАФ:
Нельзя мои надежды обмануть.
Позвольте мне на рекрутов взглянуть.

ШЭЛЛОУ:
Где свиток?
Где же он?
Подайте!
Быстрее!  Ваньку не валяйте!
Ральф Молди в списке значится,
Пусть первым обозначится.
Персона объявилась?
МОЛДИ:
Да здесь я, ваша милость.

ШЭЛЛОУ:
Я уверяю вас, Сэр Джон,
Для рекрута подходит он.
И статен, и кулак, как молот,
К тому же - родовит и молод.

ФАЛЬСТАФ:
Да, настоящий исполин.

МОЛДИ:
К услугам вашим, господин.

ФАЛЬСТАФ:
Да мы такое тело
В атаку двинем смело.
Ведь за его спиною
Мы все, как за стеною.

ШЭЛЛОУ:
Ха-ха, все сорок раз ха-ха!
И слог хорош и речь лиха.
Товар наш залежалый
Цены теперь немалой.

ФАЛЬСТАФ:
Прошу его зачислить членом.

МОЛДИ:
И членом был, милорд, и хреном.
Отмечен уж который раз
И в бровь, и в глаз.
Без сына мать не обойдётся,
Старуха без меня загнётся.
Что вы нашли во мне такого?
Найдите рекрута другого.

ФАЛЬСТАФ:
В дела мои ты б носа не совал,
Я слова никому здесь не давал.
Тебя, поверь,
Я с пользою использую.

МОЛДИ:
Уж лучше превращусь я в гада,
А вот использовать - не надо!

ШЭЛЛОУ:
Ты что так раскричался звонко!
А ну-ка отойди в сторонку!
А вот, Сэр Джон, невзрачный паренёк,
И прозвище ему дано "Тенёк".
Иди же к нам, иди,
На свет из тени выходи.

ФАЛЬСТАФ:
Чёрт подери, давай его сюда,
Люблю вздремнуть под тенью иногда.
Коль поведением и нравом парень ровный,
Солдат в отряде будет хладнокровный.

ШЭЛЛОУ:
Куда девался Шэдоу, куда?

ШЭДОУ:
Да я же рядом, господин, всегда.

ФАЛЬСТАФ:
Чей сын?
Что говорит народ?

ШЭДОУ:
Сын матери, милорд.

ФАЛЬСТАФ:
Для гордости не вижу я причины:
Сын матери - всего лишь тень мужчины.

ШЭЛЛОУ:
Сэр Джон, каков же ваш ответ?
Он вам подходит или нет?

ФАЛЬСТАФ:
Не откажусь, когда со мной Тенёк
Присядет рядом в солнечный денёк.
Крестом отметьте рекрута в записке,
Хотя теней хватает в нашем списке.

ШЭЛЛОУ:
А где же Ворт?

ФАЛЬСТАФ:
А это, что за сорт?

ВОРТ:
Да вот я, вот!

ФАЛЬСТАФ:
Подрал бы тебя чёрт!
Ты Ворт?


ВОРТ:
Да, сэр.

ФАЛЬСТАФ:
Неважный Вортам истинным пример.   

ШЭЛЛОУ:
Коль помогать державе надо,
Мы пристегнём его к отряду.

ФАЛЬСТАФ:
Пристёгивать излишне, полагаю,
Взглянуть на всё иначе предлагаю:
Мне, кажется, солдат на ножках тонких
Пришпилен, как булавкой, к одежонке.

ШЭЛЛОУ:
Ха-ха!
Спасите от греха!
Сэр Джон, меня простите,
Но вы всех так смешите.
А вот уже и прибыл
Френсис Фибл.

ФИБЛ:
Я прибыл, в самом деле, как велели.

ФАЛЬСТАФ:
Куда гребёшь своим веслом,
Каким владеешь ремеслом?

ФИБЛ:
Крою и шью наряды Евам-дамам,
Мужья обходятся одеждою Адама.

ШЭЛЛОУ:
Пришпилим. В армии прибудет:
Иглой колоть врага он будет.

ФАЛЬСТАФ:
Уж хорошо, что не мужской портной,
А то бы уколол и нас с тобой.
Скрои-ка неприятелю, портняжка, страх:
Нарежь прорех нам в неприятельских рядах.

ФИБЛ:
Вам на портного обижаться грех:
Наделаю достаточно прорех.

ФАЛЬСТАФ:
Что б ни сказал, и где б ты ни был,
Достойно говоришь ты, Френсис Фибл.
Тебя, портной, в бою не победишь:
Взовьёшься голубем,
Запрячешь, как мышь.
Прошу быть с рекрутом, ребята, осторожней,
Портного женского пришпильте понадёжней.

ФИБЛ:
Да, без меня и Ворта
Загнётся вся пехота.

ФАЛЬСТАФ:
Займись работою мужской
И почини его, портной.
Водил ты женщин толпы,
Теперь и сам потопай.
Давай, давай!
Не унывай!

ФИБЛ:
Придётся!
А что мне остаётся?

ФАЛЬСТАФ:
Иди же на прописку.
Кто там ещё по списку?

ШЭЛЛОУ:
Ещё один есть дурачок:
Булькалф по прозвищу «Бычок».

ФАЛЬСТАФ:
Ага!
Быка тащите за рога!

БУЛЬКАЛФ:
Зачем же, сударь, за рога?
Я не пускаюся в бега.

ФАЛЬСТАФ:
Вот этот парень то, что надо!
Бычка немедля за ограду!
Чего бы то не стоило,
Быстрей гоните в стойло.

БУЛЬКАЛФ:
О, господи! За что же?

ФАЛЬСТАФ:
Он заревел, похоже.

БУЛЬКАЛФ:
Я болен. Ты ж не знаешь!

ФАЛЬСТАФ:
И чем же ты хвораешь?

БУЛЬКАЛФ:
На коронации помог я звонарю,
Боюсь, что после этого помру:
С тех пор меня замучила, паскуда,
Проклятая до чёртиков простуда.

ФАЛЬСТАФ:
Тогда отправишься в халате на войну,
Ты им прикроешь, парень, слабину.
А звонаря попросим позвонить,
Нельзя ж тебя без звона хоронить.
Успели сделать всё без проволочки.
На этом с вами  и поставим точку.

ШЭЛЛОУ:
Я рекрутов с запасом вам набрал,
Но, полагаю, кончился аврал,
Уж коли вы решили нас проведать,
Прошу со мною, сударь, отобедать.

ФАЛЬСТАФ:
Боюсь, что не смогу я закусить,
Не откажусь, однако, пригубить
Вина по случаю прекрасному такому
В знак благодарности тебе, мой друг, и дому.

ШЭЛЛОУ:
Как будто время старое вернулось!
Как будто  юность снова улыбнулась!
Как на полянке у Сент-Джорджа мы кутили!
Как ночь на мельнице
Гуляли,
Пели,
Пили!

ФАЛЬСТАФ:
Умели мы в то время погулять.
Об этом лучше нам не вспоминать.

ШЭЛЛОУ:
Забуду ночь едва ли!
А Джейн Найтворк жива ли?

ФАЛЬСТАФ:
Жива, мой друг, пока.

ШЭЛЛОУ:
Надеюсь, помнит баба старика.

ФАЛЬСТАФ:
В те поры досаждал ты ей немало,
Но никогда она к себе не допускала.

ШЭЛЛОУ:
Где молодость,
Далёкая сторонка,
Где милая и славная бабёнка?
Скажи мне, старина,
Как держится она?

ФАЛЬСТАФ:
Любой безволен в старости и раб,
Всех старость морщит мужиков и баб.

ШЭЛЛОУ:
Да, старость – трудна пора.
А было всё как будто бы вчера:
Когда, я помню, в школу поступил,
Сын от Найтворка у девицы был.
Стареть она в ту пору не хотела…
Ужели всё так быстро пролетело?

САЙЛЕНС:
Ни много и ни мало:
Полсотни отмахало!

ШЭЛЛОУ:
Не повидать во сне родному брату,
Того, что с рыцарем мы видели когда-то.
Я верно говорю, мой друг?

ФАЛЬСТАФ:
Прекрасен был ночной досуг

ШЭЛЛОУ:
Нас ночь любила и частенько баловала,
И чёрной мантией своею покрывала.
Был у мальчишек лозунг боевой:
«Я убегаю в ночь и все за мной!»
Но скажем прошлому: «Привет!»
Пора, Сэр Джон, и на обед.

(Фальстаф и судьи уходят.)

БУЛЬКАЛФ:
Капрал Бардольф, извольте другом быть,
От воинской повинности прошу освободить,
А чтобы ваша совесть не страдала,
Готов за это заплатить немало.
Ведь быть повешенным не так уж мне и страшно,
Чем быть растерзанным на поле в рукопашной.
Пекусь не за себя, а за друзей:
Им без меня не жить, ей-ей!

БАРДОЛЬФ:
Не ты уговорил меня, а злато,
Оно ценней капралу всякого солдата.

МОЛДИ:
Мою старуху пожалей, капрал,
Я б сорок шиллингов за жалость к ней отдал,
Ведь без меня она, конечно же, загнётся,
Ей не по силам жить одной придётся.

БАРДОЛЬФ:
Монеты в жизни роль свою играют:
Не ты, а шиллинги старуху выручают.

ФИБЛ:
Я смерти не боюсь, и буду славно биться,
Коль надо господу, пусть всё так и случится.
Он дал мне жизнь и вправе отобрать,
Судьбы своей нам всем  не миновать.
Ведь померев за короля однажды,
И, захотев, ты не погибнешь дважды.

БАРДОЛЬФ:
Ты мудро говоришь и поступаешь.

ФИБЛ:
В бою мою ты смелость испытаешь.

(Возвращаются Фальстаф и судьи.)

ФАЛЬСТАФ:
И что ж у нас  в итоге?

ШЭЛЛОУ:
Четыре воина.
Их нам послали боги.

БАРДОЛЬФ:
Позвольте вам мне прошептать на ухо:
«Редеет армия, расходы наши пухнут.
Булькалф и Молди поняли намёк:
Толстеет наш сегодня кошелёк».

ФАЛЬСТАФ:
И молодец, и далеко пойдёшь!
Капрал, ты службу правильно несешь.


ШЭЛЛОУ:
Кого из четырёх хотите?

ФАЛЬСТАФ:
А вы нам в этом деле  помогите.

ШЭЛЛОУ:
И Фибла, и Булькалфа забирайте,
К ним  Шэдоу, и Молди добавляйте.

ФАЛЬСТАФ:
Здесь Молди – просто не у дел:
Пострел для битвы не созрел.
И ты иди домой, Булькалф,
И кашляй там себе в рукав,
Покуда не пройдёт твоя простуда.

ШЭЛЛОУ:
Нет-нет!
Себе вы поступаете во вред!
Ведь в графстве лучших не было и нет.

ФАЛЬСТАФ:
Не вы ли, Шэллоу, хотите подсказать,
Кого мне следует в солдаты набирать?
Ни рост,
Ни мускулы
Здесь роли не играют.
Бойца всегда по духу выбирают.
Вот вам, к примеру, Ворт:
Он с виду неказист и оборванец,
Но коль патронами набьём мальчишке ранец,
Он будет быстро ружья заряжать,
Нам помогая с пользой воевать.
А этот тонкий, как тростинка, паренёк,
Кого, шутя, назвали вы  «Тенёк».
В него противник никогда не попадёт,
А только попусту все пули изведёт.
Случись же нам в сраженье отступать,
Быстрей портного Фибла не сбежать.
Всегда солдатики в сражении важны,
В бою мне резервисты не нужны.
Вручи-ка Ворту, этому мальчишке,
Бардольф, патроны и ружьишко.

БАРДОЛЬФ:
Держи, вояка!
И в атаку!

ФАЛЬСТАФ:
Смотри-ка: без сноровок
И быстр солдат и ловок!
Каким бы он уродом ни был,
А в полк достойный воин прибыл!
Возьми-ка – вот монета
Тебе за всё за это.

ШЭЛЛОУ:
Нет, он – не мастер дела:
Всё плохо, неумело.
Я помню как-то в Майл-энд-Грин,
Когда учился в Климентс Инн,
Играя в пьесе Дагонета,
Не в жизнь я не забуду это,
Был в сцене маленький ловкач,
Ружьем владел он, как циркач!
То вскинет на плечо,
То вдруг причмокнет,
То целиться начнёт,
То ножкой топнет…
Не видывал такого я пока,
Походит этот на него издалека.

ФАЛЬСТАФ:
Все новобранцы пригодятся,
Над ними нечего смеяться.
Ребята жизнь свою положат,
Им в ратном деле бог поможет.
Мне время некогда терять,
Прошу добром нас поминать.
У нас полно военных хлопот:
Двенадцать миль придётся топать.
Идём в поход, нам не до пира,
Прошу, Бардольф, раздать мундиры.

ШЭЛЛОУ:
Храни вас бог!
Победных вам, бойцы, дорог!
Надеюсь, на пути обратном,
Забыв на миг о деле ратном,
Ко мне заявитесь подпить,
Чтоб вместе ко двору отбыть.

ФАЛЬСТАФ:
Не дурно бы, товарищ, было,
Когда б судьба всё так решила.

ШЭЛЛОУ:
Пока с тобой, Фальстаф, дружу
Я слово данное сдержу.

ФАЛЬСТАФ:
Вас видеть буду рад всегда.
Прощайте, господа.

(Судьи уходят.)

Бардольф, ты должен мне помочь!
Веди-ка всех отсюда прочь!

(Бардольф и рекруты удаляются.)

По возвращению домой
Я метод применю иной:
И выужу излишек
У подленьких судьишек.
Как на судью не посмотри –
Он весь фальшивый изнутри.
Чем больше человек живёт,
Тем больше и наглее врёт.
Заморыш этот говорит,
Что первым был на Тёрнбул Стрит,
Всё это чушь,
Всё это дрянь,
Бахвальству напускному дань.
Я помню, как он в Клементс Инн
Из всех был немощным один,
И худобы столь редкой,
Что был похож на редьку.
Ходил, как тень, в печали,
Его не замечали.
Да плюс ко всем изъянам:
Блудил, как обезьяна.
Его же о ту пору
Прозвали «мандрагора».
За модой он не успевал,
А девкам песни напевал.
Те песни с улиц были:
Похабщиной пестрили.
Чужие брал сонеты
И чтил себя поэтом,
Продажным женщинам читал,
Быть ими признанным мечтал.
И этот рыцарь шутовской,
Эсквайр кодлы кучерской
О Джоне Гонте говорит,
Как будто вровень с ним стоит.
Всего он видел Гонта раз
И для себя в недобрый час:
В Тилт-ярде Джон его побил
За то, что рядом с ним побыл.
Но доходягу эту бить,
Что воду плёткою лупить.
Когда-то гол был, как барбос,
Теперь именьями оброс.
Но час наступит, я вернусь
И в деле этом разберусь.
Судьба мне в том порука:
Плотву проглотит щука.

(Уходит.)