EmiGrant 5

На другой день мы встали рано-рано, что-то около одиннадцати, с твердым намерением допустить в наше существование другие, кроме постели, вещи и события. Мы собирались в гости к Прозу. Лиза заявила, что ей непременно надо съездить домой переодеться, ибо в таком виде она решительно отказывается показываться на люди. Я отвез её к дому и около часа ждал в машине. За время ожидания я позвонил Прозу и сказал ему, что мы прибудем, как договаривались, без опозданий в три. А он мне пояснил, как к нему добраться.
Лиза вернулась в элегантном пальто светлой шерсти. Под пальто оказался строгий брючный костюм и белая блуза. В костюме и туфлях на высоком каблуке она мне казалась выше, тоньше, строже. На лице имелись следы вдумчивого пользования косметикой.
Лиза критически осмотрела меня и осталась недовольна. Все мои аргументы, что джинсы, свитер и рубашка в клетку годятся как для театра, так и для похода в гости, остались без внимания. Мы заехали в универмаг, долго выбирали мне новый наряд, и, конечно же, опоздали.

Когда мы приехали, все были уже в сборе.
– В каких горах произрастают такие эдельвейсы, – проговорил Проз-сердцеед, целуя руку моей Лизе.
– Там, где не ступает нога богатого туриста, – подсказал я смущенной Лизе, и всем понравилась моя подсказка.
Нас собралось шестеро. Три пары. Жена Проза, Галина, обладала редкой, даже для наших украинских широт, красотой. Она была красива той вполне осознавшей себя красотой, которая двигает империи и жонглирует мужчинами. Под ее стать оказался и голос, звонкий в начале и переходящий в интимный шепот в конце фразы, словно ей не хватало дыхания.
– Рада с вами познакомиться, Александр, – Галина медленно закрыла и открыла серые с поволокой глаза, – Сереженька мне много рассказывал о вас.
Перед лицом такого великолепия я немедленно, как-то инстинктивно, распушил хвост.
– Наверное незаслуженно хвалил или незаслуженно ругал.
Легкий щипок Лизы за ладонь частично снял наваждение и это изменение состояния не прошло мимо внимания Галины.
– Здравствуйте Лизонька, – голос Галины стал воркующе-сладким, – не холодно ли вам, дорогая, в эту пору в таком легком пальтишке.
– Что вы, Галочка, – в тон Галины ответила Лиза, – вполне тепло, а прогноз погоды обещает дальнейшее потепление.
«О чем это они, – недоумевал я, – о каком прогнозе?». На сцену знакомства с явным удовольствием взирал Проз и заинтересовано третья пара.
– Валентина, – просто протянула мне руку спортивная, подтянутая женщина примерно одних наших с Прозом лет.
– Александр, – так же просто ответил я, и пожал протянутую руку.
Последним был друг Валентины, Василий – мужчина ближе к пятидесяти. От него веяло такой силой, что я рядом с ним чувствовал себя как первоклашка рядом с переростком пятиклассником.
Сначала мы расположились в беседке, выполненной в виде китайской пагоды, но к ночи холодало и мы перебрались в дом. Обосновав штаб-квартиру в гостиной с пылающим камином, наша маленькая армия отправилась в неспешный поход осмотра картин собрания Проза. Только Галина, ссылаясь на усталость и головную боль, осталась на бивуаках. Серега воодушевился, показывая свою коллекцию – на мой взгляд, слишком обширную, даже для просторного дома. Гордо демонстрировал картину в кабинете – на мой взгляд, ничего особенного.
Монолит нашей компании распался по выходе из гостиной. В голове походной колонны, задавая темп и направление, двигались Проз и восхищенная Лиза. Я и Валентина следовали в арьергарде, прикрывая тылы и отвлекаясь осмотром пространства и внутреннего убранства. Связь между авангардом и арьергардом обеспечивал Василий, который все-таки больше тяготел к авангарду.
И по возвращению в гостиную компания не слилась. Я, Валентина и несравненная Галина вели легкую, светскую беседу о всякой всячине, перепрыгивая с политики на географию, с географии на классическую и современную литературу. Другая троица горячо обсуждали прерафаэлитов, потом съехали на мифического короля Артура и непростые отношения в любовном треугольнике король-королева-рыцарь Ланцелот.
В целом вечер прошел довольно мило и все остались довольны. Уже прощаясь, Проз отвел меня в сторону.
– О картинах, Зах, спрашивать не стану, ибо в этом ты как свинья в апельсинах. Скажи, как тебе мой сосед?
Сначала он показался мне странным, а потом понравился, поэтому я ответил уклончиво.
– Мне, кажется в нем скрыто больше, чем кажется на первый взгляд.
– Захар не юли, такое можно сказать о любом человеке.
– Шон гуд, шон гуд. Сначала мне показалась в нем такая сила, перед которой я чувствовал себя школьником, а потом эта сила куда-то отступила и остался спокойный добрый человек. Может потому она отступила, что он понравился Лизе, но без всякого эротического подтекста.
– Странное он существо, не могу я его понять, хоть ты тресни – не могу, – задумчиво произнес Проз. – А мне понравилась твоя Лиза, и в живописи разбирается не в пример тебе.


Утром, пока Лиза спала, я съездил в ювелирный магазин, заскочил на базар и купил охапку красных голландских роз. Ими я засыпал только что проснувшуюся Лизу. Она ничего не говорила, только счастливо улыбалась, а глаза её блестели как два бриллианта.
Этот день выдался погожим; тихо, солнечно и так тепло, будто уже наступило лето. Мы с Лизой неторопливо шли по набережной, то и дело обходя свадебные фото- и видеосъемки. Была суббота – день свадеб и их фиксировании в семейных хрониках.
Неожиданно зазвонил мой телефон и, почти одновременно, телефон Лизы – в высшей степени странное совпадение. Как я ненавижу этот переносной нарушитель спокойствия, как часто мне хотелось утопить его в водах Шпрее. Мы отошли друг от друга на несколько метров. Кто бы это мог быть, с Прозом я только вчера виделся, а больше...
– Алло!
– Александр Андреевич, – это была Танечка; за событиями последней недели я как-то забыл о её существовании, но она не забыла о моём. – Александр Андреевич, это Танечка, не забыли меня.
– Как вас можно забыть, – неумело соврал я.
– Да, – Танечка явно обрадовалась, – во вторник наша фирма устраивает фуршет партнерам. Я осмелилась вас пригласить. Приходите, я буду рада.
Голос Танечки источал твердое обещание скорого и вечного блаженства.
Меньше всего мне сейчас хотелось Танечку, фуршет и блаженство.
– Великолепная идея! Только, – я сделал короткую паузу, – должен вас предупредить о моем статусе – я безработный.
Пауза на той стороне несколько затянулась.
– Александр Андреевич, я вас не в загс зову, – с каждым словом Танечка отмеряла по километру арктических снегов; я подивился, как она может так точно отмерять арктические снега, – а на фуршет. Короче, хотите – приходите.
И не прощаясь, дала отбой. А торпеда-то мима прошла, вспомнил я слова боцмана из известного анекдота. Похоже, у моей подруги тоже происходил судьбоносный разговор. Я уловил самое его окончание.
– Не даете?
Короткая пауза.
– Ну и идите вы со своей раскладкой в жопу.
Мы обнялись и простояли молча минут десять, сжимая друг друга в объятиях, защищая друг друга от нападок внешнего, недоброго мира, пытающегося разрушить хрупкую нашу сферу.
– Лиза, я говорил, что люблю тебя? – произнес я, отстраняясь.
– Много раз, Саша, – губы Лизы пересохли, словно она почувствовала важность момента, – и я тебя очень люблю.
– Лиза, выходи за меня замуж, – и, не давая ей опомниться, продолжил: – но должен предупредить тебя о моем статусе – я безработный.
– Я тоже, – по щенячьи взвизгнула Лиза и снова бросилась мне на шею.
– Тогда пойдем, – сказал я, когда Лиза отлипла.
– Куда? – испугалась они.
– Как куда, в загс.
– А что мы там будем делать?
– Регистрировать брак наших отношений.
Следующие три часа выдались напряженные и по-деловому суетливые. Дама средних лет с готовностью приняла наши заявления, недовольно покачала головой на мой паспорт и поставила дату регистрации – через месяц. К этому я был готов. Я прошел в кабинет директрисы. Триста евро приблизили заветную дату на следующую субботу, еще двести и...
– Кольца-то у вас хоть есть?
– Есть.
Нас зарегистрировали в промежутке между двумя свадьбами. Причем свидетелями стали ожидающие своей очереди жених и невеста. На мой взгляд – получилось очень мило.
Мы ехали знакомиться с мамой Лизы. Краем глаза я уловил, что с моей женой не все в порядке.
– Что такое, малыш? Какая мысль омрачает твое чело?
Я остановил машину у обочины.
– А что, свадьбы у нас совсем не будет? – Лиза казалась очень расстроенной.
Ах вот оно что.
– Ну что ты, лизун. После венчания мы закатим грандиозную свадьбу.
– Венчание! – воскликнула Лиза и в этот момент простила мне все прошлые прегрешения и возможные грехи на несколько лет вперед.
– Венчание, – подтвердил я, – на тебе будет розовое воздушное платье...
– Нет, белое.
– Белое воздушное платье и белые атласные туфельки...
– Нет, розовые.
– А потом мы пригласим гостей в самый лучший ресторан.
– Нет, мы построим большой-большой навес и пригласим туда много-много-много гостей.
Я представил себе Проза, моих рафинированных друзей-архитекторов под навесом и мне стало неуютно.
Я погладил жену по щеке, поцеловал в губы.
– Нет, Лизонька. Только ресторан.
Однако Лиза не унималась.
– Но ресторан – это очень дорого, и туда не пригласишь всех, кого я хочу.
В этом и состоял мой коварный план.
– Придется ограничиться, – я притворно вздохнул, – пятьюдесятью примерно персонами. С моей стороны будет человек пятнадцать, остальными ты можешь располагать.
Кстати, радость моя, – я постарался переменить тему, – я не понял твое восклицание там, на набережной.
– Какое восклицание? – кажется, я увел Лизу от обсуждения навесной свадьбы.
– Когда я тебе сказал, что я безработный, ты воскликнула: «я тоже!».
– Ах, это. Представляешь, этот козел не хотел продлевать отпуск. Я ему говорю: я замуж выхожу, а он...
Я рассмеялся, как сумасшедший.
– Ой! – воскликнула Лиза, прикрыла рот руками и покраснела.
– Ну послала, так послала, – сквозь слезы смеха сказал я, – не хватало еще, чтобы моя жена стояла на раскладке.
– Так ты не обижаешься?
– Ни в коем случае. Поехали знакомиться с твоей мамой.
Но уехать мы не смогли. В боковое стекло постучали. Возле машины стоял милиционер.
– Лиза, подай из бардачка документы.
– Эти?
– Да, эти.
Я вылез из машины.
– Сержант Мещеряков, – отрекомендовался молодой парень, – ваши документы.
– Что такое, командир, вроде, я ничего не нарушал; остановка, вроде, здесь не запрещена.
Сержант не обращал на мои слова ни малейшего внимания.
– Тааак, – протянул он, и эта протяжка не предвещала ничего хорошего; и точно, – машина арендованная, права заграничные, аптечки нет. Будем дальше упорствовать, или как?
– Васька, ты!
Это кричала, вышедшая мне на подмогу Лиза.
– Васька, а я слышу знакомый голос!
Сержант Васька Мещеряков из административной единицы стал человеком, снова, без всякого перехода, впал в административное величие, и опять стал человеком.
– Прошу прощение, – козырнул он мне, и, окончательно превратившись в человека, воскликнул: – Лизка, ты!
– Ну ты как!
– Да я-то ничего, ты-то как!
– А у меня вообще все замечательно!
Я закурил и отошел, чтобы не мешать встречи «старых» знакомых.
– Папика нашла? – тихо спросил Васька, но не так тихо, чтобы я не услышал.
– Дурак ты, Васька, хоть и гаишником стал. А знаешь что, – произнесла Лиза громче, – приходи к нам на свадьбу.
– На свадьбу? – сержант, казалось, был удивлен этим обстоятельством. – А че, приду. Когда?
– Вот как раз решаем. Мы будем венчаться в церкви, а потом закатим свадьбу в ресторане. Я тебе пришлю приглашение. Ты живешь там же?
Сержант кивнул.
– Ваши документы, господин Захаров, – не нравился я ему, и я отвечал полной взаимностью; если бы не Лиза, развел бы он меня по полной программе, – не советую здесь останавливаться, тут останавливаются только лохи.
Мы поехали дальше.
– И кто такой этот сержант?
– Васька-то. Это кровный брат брата моей лучшей подруги.
– Сложно как-то.
– Ничего сложного – они кровники... были, – вздохнула Лиза.
– Что случилось, кровь кончилась, что ли, – я злился на этого Ваську, обозвавшего меня папиком.
– Кончилась. Убили Ваню.
«Вот те на!», – мысленно чертыхнулся.
– Наши и правдинские что-то не поделили на центральном рынке, ну и пошло замочилово. Двоих наших похоронили и троих правдинских. Васька как раз был в армии и он поклялся отомстить за смерть кровника, но не отомстил, а устроился в ментуру.
– Может еще отомстит, – выразил я робкую надежду.
– Не, теперь уже не отомстит, – Лиза выглядела так, как будто её печалило отступничество Васьки; может взаправду печалило, потому как жизнь его в шоколаде, а это не располагает.
– У вас тут прям как в Палермо.
– Да, случается иногда, – согласилась Лиза.
Между тем, мы приехали. Я боялся этой встречи. Боялся приторной вежливости «простых» людей, которая немотивированно, спонтанно могла перерасти в агрессию. Однако то, что я пережил опрокинули мои, уже сложившиеся представления о Лизиной семье.