Цветной код - 1. Первый намёк

Цветной код

               1. Первый намёк

          Каждый порядочный человек, столкнувшись с режимом диктатуры,
          должен иметь мужество совершить государственную измену
                Фридрих Георг Хоутерманс

Запахнув фланелевые халаты, мы молча наблюдали за птицами. Вороны поступали нелогично: игнорируя брошенные мною кусочки булки, они дружно пытались вытащить из мусорного бака полиэтиленовый пакет; в спектакль вклинился новый сюжет, – прилетевшая чайка спугнула исследователей и принялась за то же. У меня появилось желание самому заглянуть в тот пакет.
- Что они там унюхали? – спросил Аркадий, как бы прочтя мои мысли, и продолжил, – заметь, у птиц обоняние не хуже собачьего, их бы натаскивать на должность ищеек.
Мы оба прозябли, но возвращаться в палату не хотелось. Не пора ли к молоку? Молоко давали в двенадцать. Мои часы – командирские, здесь, в госпитале, не подзаводились, и я их держал в тумбочке.
- Какое время?
Аркадий пожал плечами:
- Наверное, уже двенадцать.
На руке Аркадия я давно заметил часы с наборным браслетом, состоявшим из цветных прямоугольников.
Вспомнился эпизод из моей службы лейтенантом, в начале пятидесятых: офицеры нашей части полагали дурным тоном носить часы на самодельных браслетах. Умельцы-радисты, коротая ночи на сменах, делали из цветных мыльниц, зубных щёток и плекса (оргстекла) своеобразные «произведения искусства» – браслеты, брошки и бусы для девушек, наборные мундштуки, а по заказам офицеров орденские планки. Бывало, зайдёшь в аппаратную с улицы и сразу почувствуешь запах ацетона, а то и дихлорэтана (жидкости строгого учёта и хранения, предназначенной для дезактивации в случае применения противником ОМП, и содержащейся на химскладе в опечатанных бочках), таинственным образом добываемые бойцами для своих поделок у заведующих складами сверхсрочников. «Мастера» держали эти жидкие приобретения в маленьких «пенициллиновых» бутылочках. Начальники смен не препятствовали такому творчеству: высидеть ночную смену, когда в наушниках только шум, выше человеческих сил, радистов клонило в сон, а дежурным лейтенантам приходилось постоянно расталкивать виновников. Поэтому допускались и художественная книга, и вот такое творчество.
Аркадий не снимал свой браслет даже при походах в душ, что у меня особого удивления не вызывало, так как часы «противоударные и влагонепроницаемые» давно перестали быть дорогой редкостью.
Но за низкой каменной оградой выборгского военного госпиталя раскатистым прибоем Финского залива катил первый год двадцать первого века; таскать на руке солдатскую поделку было смешно.
Перехватив мой взгляд на его «часы» с пожелтевшим от времени стеклом на циферблате, Аркадий тихо проговорил:
- Это не часы.
Он выпростал левую руку из рукава пижамы.
Я рассмотрел браслет.
Да-а-а, это было произведение искусства. Каждое звено имело форму прямоугольника с идеально ровно скошенными гранями и матовую поверхность, отливающую насыщенным цветом. В подборе цветов я не заметил порядка: чёрный, синий, два желтых подряд, красный, зелёный, фиолетовый, три белых.
Не было ни стрелок, ни чисел. Сплошной чёрный круг за желтоватым стеклом.
Я поднял глаза на лицо Аркадия и вдруг понял, что он гораздо старше. Лицо его выглядело моложе моего, но серый оттенок кожи и усталые глаза портили такое впечатление. Аркадий пояснил:
- Дозиметр… только уже некому считывать уровень накопленной радиации, да и незачем.
У меня вырвалось:
- Японский?
Это я вспомнил чьи-то россказни, что приезжающие к нам японские инженеры не расстаются с карманными дозиметрами.
- Да нет, совсем наоборот – он вдруг улыбнулся внезапному каламбуру, – немецкий….
Подошли матросы с лопатами, и мы прервали разговор.
Выздоравливающие солдаты и матросы по обоюдному согласию с врачами задерживались в госпиталях. Каждое утро их строили для развода на работы. Но здесь задания были осмысленными, не как бывает «отсюда и до субботы», а по принципу «выполнил – свободен». Поэтому территория госпиталя была хорошо ухожена и обустроена.
Мы успели заглянуть в магазинчик, размещавшийся в цокольном этаже, и направились к своему неврологическому отделению.
На лестнице мы едва перекинулись парочкой фраз:
- Почему не снимешь?
- Хочу ещё пожить. Да и защёлки намертво, как мина на неизвлекаемость.
- Ты сказал – код?
- Длинная история. С тебя подписку брали?
- Я все двадцать семь лет службы работал с секретными материалами, но никаких подписок никто никогда… была только Присяга –  «хранить военную и государственную»…
- А с меня брали… правда, сорок лет тому назад…
- Да ты с какого года?
- С тридцать пятого.
- Значит, ровесник. Ништяк сохранился.
- Это он… мой чёртов хранитель, – ответил Аркадий, ещё раз обнажив сверкнувший радугой браслет.


Продолжение http://www.proza.ru/2014/01/10/148