У костра

       Много закатов повидал старый казак Евсей, но таких чудных, как на Дону, нигде не встречал. Вот и сейчас смотрел он, как багряные заливные луга, стирая земную грань, уходили в небо, где солнце, раскрасневшееся после дневного похода, разожгло привальные огни...
       Но недолги донские закаты. Вот уже  ночь-красавица расправила свой наряд, старательно украсив его искрящимися хрусталиками звезд.
       -Дедуль, сказку скажи! - мальчонка лет пяти, обеими ладошками обхватив старого Евсея, настойчиво старался повернуть его к себе. - Дедуль, родненький, скажи!
       - Охолонь! - Евсей нахмурил брови, пытаясь придать себе суровый вид, - поди я тебе уже все свое житье-бытье поведал.
       А ты не про себя, про других скажи!
       И Егорка, схватив деда за морщинистые щеки, снова повернул его к себе. Глаза у внука были большие, темно-карие, обрамленные густыми ресницами и, казалось, будто глядят они прямо в душу.
       Евсей закряхтел, высвобождаясь из маленьких цепких ручек, и поправил свои пышные, слегка подкрученные кверху усы. Несмотря на годы, он был подтянут, сказывалась старая казацкая выправка, а в глазах часто блестели озорные огоньки, будто он знал что-то такое, что ведомо было только ему. А еще он никогда не расставался со своей трубкой. Трубка была старинная, местами щербатая, копченная так, что блестела, словно шкура каурого после купания.
       - В трубке моей особый дух живет, - любил приговаривать Евсей, - как мысли мои заплутают, дух тот враз порядок наведет, каждую мыслю на место поставит.
       Хуторские не больно верили, но спорить остерегались, А вдруг, как и впрямь, трубка непростая? Уж больно старый казак на выдумки горазд был.
       Но сегодня Евсей, мягко осадив внука, сказал:
       - Ты, мил друг, учись сам сказки распознавать.
       - А как это? Тута нету никаких сказок, - недоверчиво пробурчал Егорка.
       - А ты вон поглянь!
       И Евсей, разворошив костер, подбросил еще сучьев. Пламя с неохотой принимало чужаков. Вначале обходило свежие ветки, затем стало подбираться все ближе и ближе. Вот оно, словно кошка, стало ластиться, облизывая потрескивающую кору, и вдруг с жадностью, как дикий зверь, набросилось на свою жертву. Ветви вначале шипели, затем примолкли, будто сдались. А гордые языки пламени заплясали на них свою победную пляску.
       - Деда, глянь, огонь с виду ласковый, а сучья-то все поел!
       Евсей спрятал улыбку, видать внук в него пошел, глазастый. Вот ужо и сложил он свою первую, пока еще короткую сказку.
       - Будет толк с мальца, - подумал Евсей и снова взглянул на внука. Но Егорка уже дремал, уткнувшись носом в коленки.
       Евсей подбросил еще веток. Сноп искр метнулся вверх, и заплясали в воздухе веселые огоньки, рассказывая о себе новую сказку...