Лучи света призраками крадутся среди туч,
Безвозвратно уносимые ветром за облака,
Оставляя лишь лёгкий привкус вины и горечи…
Когда-то беззаботные солнечные зайчики
складывают крылышки и на лету засыпают,
Дабы грустными осколками янтарного листопада устремиться к земле.
Потоки осенних дождей смывают нашу боль и наши слёзы,
Одинокие ветра заботливо уносят их к небу.
Осенняя элегия
© Copyright: Алиса Славина, 2014
Свидетельство о публикации №214011001944
Свидетельство о публикации №214011001944
Рецензии
Уважаемый Виталий Нейман!
Ваш вопрос, исполненный сдержанного изумления, — «Новый жанр..?» — заставляет задуматься о самой природе литературной классификации. Позвольте предложить не ответ, но совместное размышление.
Что есть жанр, как не берег, к которому волны выносят знакомые раковины? А здесь — иной ландшафт. Это не элегия в её строгой печали, не верлибр в его вольном дыхании. Это, если угодно, лирический спиритизм — попытка вызвать души ускользающих состояний: вины, горечи, утраты.
Ваш вопрос указывает на самую суть: текст живёт в промежутке. Лучи-призраки, зайчики, складывающие крылышки, осколки янтарного листопада — это не метафоры в их привычном значении. Это попытка найти язык для того, что не имеет имени, — для вкуса исчезновения, для тактильности света, для хрупкости, которая уже почти рассыпалась в прах.
Дожди, смывающие боль, и ветра, уносящие слёзы к небу, — это не пейзажная зарисовка. Это молитва, обращённая к стихиям, последняя надежда на то, что мир примет нашу боль и переплавит её в нечто иное — возможно, в те самые тучи, среди которых в следующий раз будут красться новые лучи-призраки.
Так новый ли это жанр? Или, быть может, это очень старый, забытый язык — язык, на котором разговаривают с миром души, не находящие утешения в чётких формах? Ваше вопрошание — лучший комплимент тексту. Оно означает, что он достиг главного: заставил увидеть не новизну, а провал в привычной реальности, из которого и прорастает подлинное переживание.
С признательностью за ваше тонкое внимание, которое услышало не просто слова, а то, что прячется между ними, —
Ваш читатель,унесённый, как те лучи, за облако недоумения и тишины.
Алиса Славина 29.11.2025 20:37 Заявить о нарушении
Ваш вопрос, исполненный сдержанного изумления, — «Новый жанр..?» — заставляет задуматься о самой природе литературной классификации. Позвольте предложить не ответ, но совместное размышление.
Что есть жанр, как не берег, к которому волны выносят знакомые раковины? А здесь — иной ландшафт. Это не элегия в её строгой печали, не верлибр в его вольном дыхании. Это, если угодно, лирический спиритизм — попытка вызвать души ускользающих состояний: вины, горечи, утраты.
Ваш вопрос указывает на самую суть: текст живёт в промежутке. Лучи-призраки, зайчики, складывающие крылышки, осколки янтарного листопада — это не метафоры в их привычном значении. Это попытка найти язык для того, что не имеет имени, — для вкуса исчезновения, для тактильности света, для хрупкости, которая уже почти рассыпалась в прах.
Дожди, смывающие боль, и ветра, уносящие слёзы к небу, — это не пейзажная зарисовка. Это молитва, обращённая к стихиям, последняя надежда на то, что мир примет нашу боль и переплавит её в нечто иное — возможно, в те самые тучи, среди которых в следующий раз будут красться новые лучи-призраки.
Так новый ли это жанр? Или, быть может, это очень старый, забытый язык — язык, на котором разговаривают с миром души, не находящие утешения в чётких формах? Ваше вопрошание — лучший комплимент тексту. Оно означает, что он достиг главного: заставил увидеть не новизну, а провал в привычной реальности, из которого и прорастает подлинное переживание.
С признательностью за ваше тонкое внимание, которое услышало не просто слова, а то, что прячется между ними, —
Ваш читатель,унесённый, как те лучи, за облако недоумения и тишины.
Алиса Славина 29.11.2025 20:37 Заявить о нарушении