VI часть

Я слушала разгорячённого Барсика, мешала деревянной ложкой овсяную кашу и продолжала ненавидеть табачный запах в квартире. Барсик дымил прямо с дивана.
- Я видел её с ним, - он затянулся торопливо, задыхаясь, и чертыхнулся под нос. – Я не мог перепутать. Он был в пальто. Бацильная тварь в чёрном пальто. Она - в пуховике и с этой своей травяной сумкой... Шли под руку по проспекту среди бела дня. Они меня не видели, а я их видел!
Барсик затянулся ещё раз, стукнул кулаком по столу и зашипел.
- Ничего не понимаю! Что происходит?! Щука!   
- Я здесь не при чём. Она со мной перестала разговаривать в принципе. Живём по-коммунальному… Разбираться нет времени, честное слово. Здороваемся и расходимся по комнатам.
- Ты считаешь это нормальным?
- Вообще-то нет. Но не сказала бы, что меня это не устраивает.
Овсянка пахла вкусно и много, но сигареты не перебивала. Я выключила конфорку, бросила ложку в мойку и со вздохом опустилась на стул. Барсик несколько мгновений тупо разглядывал меня, и за эти секунды его мечущиеся расширенные зрачки ни разу не замедлили своего безумного хода.
- Где твои волосы?
- Срезала.
- Зачем?!
- Тебе не нравится?
Мне нравилось. «Асимметрично, женственно, удобно… начёс вам оставлю по диагонали, хотите?» - и потом тридцатисантиметровые пряди кольцами падают на кафель… я не жалела.
- Нет!
Барсик смял фильтр и с ожесточением ткнул его в дно пепельницы. Подумал немного, посмотрел на меня ещё раз и извинительно промурчал:
- Ладно. Ну, тебе хорошо. Да. Ты чем-то на принцессу Диану похожа, только красивая. Но я к тебе долго не привыкну.
Он потянулся к пачке, я хлопнула его по руке.
- Видишь ли… - начал Барсик, и по лицу его стало ясно: он хотел сказать что-то совсем другое и переменил тему, не начав. – Я считал Полину «своей», то есть, человеком как никак заодно со мной… как тебя почти. А теперь она с ним, с этим бородатым! Я сейчас не о личном, конечно. Но если она сменила так резко противолежащие фронты, это действительно… не приведет ни к чему хорошему. Она сейчас для меня – человек, наиболее близкий к врагу. Близкий – в самом настоящем смысле слова, близкий! Правда, когда я их увидел, у меня такой жуткий рвотный рефлекс сработал, что я около ларька чуть не вывернулся…
- Может, она и не знает, что это – тот самый бородатый?
- Она вообще не может знать о каких-либо бородатых. Она этим никогда не интересовалась даже у тебя, правильно? И разбежались мы с ней, - он дёрнул уголками губ, - именно поэтому. Из-за бородатых, татуированных, торчащих, безумных, отсидевших… Так далее. Всё, что окружает меня, не может окружать её. И наоборот.
- Ну и чем бородатый отличается от тебя?
- В том-то и дело, что ничем! Я эту женщину никогда не пойму…
Я жестом предложила чаю, но Барсик не заметил.
- …она от этого бежала. Всё время бежала.
- Дело всё-таки в характерах, а не в жизнях. Значит, он ей замечательно подошёл.
- Щука. Всё во мне перевернулось с увиденным. Но я к ней по-прежнему, как к сестре. И чего бы там у них не было… никогда я не поверю, что он – тот самый, кто ей нужен.
Я вздохнула и попыталась улыбнуться.
- Они знакомы, наверное, меньше месяца. Ты – максималист.
- Почему это?
- Просто в тему пришлось. Но я тебе говорю. Ты мне верь, Барсик.
Он снова потянулся в пачке, я вырвала её из его рук и швырнула в коридор.
- Не понял.
Я смеялась.
Он легонько пнул меня ногой по колену, я толкнула его на спинку дивана и собиралась скрыться. Новые тапки скользили, стукнули меня о стену с моей скоростью. Я была поймана через секунду.
Чётко помню эти моменты. Всё было хорошо даже тогда, когда плохо. Потому что были вместе.
- Знаешь, что будет в следующий четверг?
- Нет.
- И не надо. Просто не смей выходить на улицу.
За окном темнело, овсянка перебила сигареты.
- Конфет хочу.
- Надо купить. Я сбегаю. Каких?
- Халву в шоколаде хочу.
- Ха, килограмм опять, как на Новый год?
- Да их девчонки поели, я штуки четыре успела взять. Не надо килограмм, расфасованные бери.
Барсик спиной шёл к двери, поднял пачку, нашёл сапоги.
- Даже чай не выпил.
- Я вернусь.
Он выпрямился и смотрел на меня сверху вниз. Я запомнила его снова, машинально и картинно. Шрам на верхней губе стал красивым. Руки с незаживающими костяшками. Вибрирующая шея, разбитые крылья бровей. Родные терракотовые глаза.
- Я обязательно вернусь. С твоей халвой.
- Хорошо. Улыбнись.
И снова он похож на кота.
- Расти усы, Барсик!
- С февраля начну.
Мы обнялись. Руки его пахли консервами. Он был тёплый и мягкий. И куртка у него была порвана на плече. Кот дворовый, Барсик обыкновенный.
Уже выйдя за порог, он что-то вспомнил и обернулся.
- А я ведь знаю погоняло этого боярина.
- Какое же?
Барсик прищурился и ответил не без язвительной осторожности:
- Хилон.
- Какая патетика, боже мой.
- Я стал ненавидеть всех бородатых в округе. Путаю их и ненавижу слепо. А Хилона… его ненавижу зримо. Каждой клеткой тела. И мстить буду, прежде всего – за неё.