Глава 2 - Петровск

Последние годы я провела на колесах. Передвижная клиника Шарова «Молния» состояла из пяти трейлеров, на которых группа высококвалифицированных врачей колесила по стране. Для меня было честью работать с ними бок о бок, но пришло время изменить свою жизнь. И к новому месту меня должен был доставить поезд. До этого я никогда не путешествовала по железной дороге. Алиса удивлялась этому факту моей биографии, она говорила: «Поездка на поезде имеет свою особую атмосферу, у человека появляется время и возможность переосмыслить всю свою жизнь. Глядя на пробегающие за окном пейзажи под мерный перестук колес, ты смотришься в самого себя, в свою глубинную сущность. Это похоже на путешествие между мирами». При этих словах она загадочно улыбалась, и казалось, что это сравнение означает для неё что-то строго определенное. Впрочем, после того опыта с мертвой водой я не сомневалась, что ей известно много такого, о чем я даже не догадываюсь.

Ждан, которому часто приходилось путешествовать этим транспортом, был менее поэтичен. «Всё в поездах хорошо, - говорил он, - вот только когда нужно свернуть, приходится высаживаться. Какой идиот придумал эти рельсы».

Мне же казалось, что железная гусеница обладает разумом и премерзким характером, а еще на дух меня не переносит. От такого количества аварий за один маршрут, которое выпало за время моего путешествия, машинист, похоже, разучился выражать свои мысли в цензурной форме. Охранники, которых Шаров нанял для сопровождения, сперва добродушно посмеивались над ситуацией, но с каждой аварией, с каждой вынужденной задержкой на ремонт или пересадкой, в местах, где странная плесень сожрала рельсы, становились все более угрюмыми. Я даже начала опасаться, как бы эти защитники не стали теми, от кого придется защищаться. Хуже всего пришлось, когда через неделю пути мы пересели в нечто, гордо обозначенное владельцем транспорта, как «зонд».  На самом деле это был допотопный трактор с крытым прицепом, единственным преимуществом которого была возможность ехать по бездорожью. Это неоспоримое достоинство с лихвой окупалось ужасными условиями, с которыми приходилось мириться. Постоянный грохот и тряска пагубно действовали на вестибулярный аппарат. В каком-то смысле все мы заглянули внутрь себя, потому что в процессе путешествия вывернулись наизнанку. Однако, путешествие все же подошло к концу, к нашему всеобщему облегчению. И что-то мне подсказывало, что я останусь в этой местности до конца своих дней, потому что не могла придумать достаточно веских причин, чтоб оправдать возможность еще одного подобного путешествия.

Госпиталь имени Николаса Лефорта состоял из трех корпусов: поликлиники, больницы и небольшого здания администрации. В эту покоцаную временем двухэтажку мня и завели охранники.  На двери кабинета висела выгоревшая табличка, надпись разобрать было невозможно.

- Штефан, тебе посылка, - произнёс охранник, открыв дверь и впихнув меня внутрь. Высокий рыжий мужчина рассеянно посмотрел на меня, и на полном серьёзе спросил, где ему расписаться. Охранники как-то незаметно исчезли, а этот Штефан любезно предложил мне сесть и обождать, пока он освободится.  Вот только сесть было негде, все горизонтальные поверхности были завалены толстыми папками, картонными и пластиковыми, с этикетками и без.
- Извини, у нас тут архив затопило,- пояснил мой новый шеф.
- Как это случилось?
- Да как всегда, - пожал он плечами, - как снег тает, подвалы затапливает. А архив у нас в подвале. И морг, - зачем-то добавил он. Интересно, куда они трупов сгрузили.  Пока Штефан, периодически зависая с папками в руках, пытался разгрести этот жуткий завал, я осматривала его кабинет. А посмотреть тут было на что. Вдоль двух стен стояли стеллажи, на половину заполненные книгами самых различных направлений науки, а на другую половину экспонатами, достойными кунсткамеры. В растворе формалина хранились эмбрионы людей и животных, головы непонятных существ. А вот это что за рыбка, или зверушка? Что это, черт побери, такое? Жуткая штука.Еще и с усиками.

Решения моего вопроса я так и не дождалась, Штефана вызвали в лабораторию и он на бегу бросил мне, чтоб зашла к старшей медицинской сестре, и та мне определит место проживания. Кабинет старшей медсестры находился в том же здании на втором этаже, Анна Герасимовна, престарелая дама в розовом парике, потащила меня к другой старухе, которая значилась начальником отдела кадров. Вдвоем они выясняли, где я проходил обучение, и результатом моих ответов явно остались недовольны. Отвечала я правду, так как Шаров был уверен, что мой опыт пригодится в исследовательском отделе Петровска. Милые бабки-ёжки, повозмущавшись тем, что неучи лезут своими грязными лапами в святая святых, оформили меня как младшую медсестру и выдали ключ от комнаты. Комната оказалась больше похожей на келью, даже в фургоне мне отводилось больше пространства для жизни. Но вещей у меня было не много, а со временем можно будет снять жильё в городе. Пока же с моим будущим было многое не ясно. Неделю без выходных я провела, ухаживая за больными, привычная работа выполнялась на автомате, но я была несколько разочарована. Отправляя меня сюда, обещали несколько иной уровень деятельности.  И чем больше я слышала от пациентов и коллег мрачных баек о здешних лесах, в которых творилось что-то несусветное, тем сильнее становилось сожаление, что мне не раскрыть этих тайн.  Но вот, утром пятого февраля мне передали, что Штефан ждет меня у себя в кабинете.

- Власова Ярослава Евгеньевна? – спросил он, поднимая глаза от заполненной неделю назад при мне карточки сотрудника.
- Да, - подтвердила я, отмечая про себя изменения в кабинете. Большая часть папок исчезла, хотя еще несколько ящиков стояли на полу у правого стеллажа. У окна появилось чучело животного, которое я до этого дня считала мифическим.  О Жопозубе я слышала от Ждана, но никак не могла поверить, что он говорит всерьёз. Однако, вот оно – явственное доказательство, две ноги, две ягодицы, и челюсть между ними. Может чучело здесь стояло и в мой первый визит просто было скрыто папками, не знаю. Штефан снова заговорил и мне пришлось усилием воли сдерживать взгляд на его лице, могучей фигуре, огненной шевелюре и толстой шее покрытой узелками. Вирус папилломы. Даже забава с постановкой диагноза не помогала, глаза так и тянулись к чуду-юду о двух ногах.

- Наш госпиталь выражает вам благодарность за добровольную помощь в отделении гнойной хирургии в последние дни. Я знаю, что вы прибыли не для этого.

Я с вымученной улыбкой промолчала, возмущаться теперь, когда мы, кажется, дошли до сути, могло быть крайне не выгодно. Штефан попросил рассказать о моём опыте работы,  и остался доволен ответами, в отличие от старых мегер со второго этажа. 

- А как у вас с владением оружием? – как бы между прочим спросил он. Этот вопрос не на шутку насторожил меня.
- Разве я буду работать не в лаборатории?
- Ну, и это тоже, - не смутившись ответил он, - сейчас я бы хотел отправить вас в небольшую экспедицию. Не волнуйтесь, вам все объяснят, и стрелять научитесь. Эти навыки не бывают лишними. Вечером загляните в сто семнадцатую за экипировкой. Сегодня можете отдохнуть.

Сведения о предстоящей командировке Штефан предоставлял неохотно и скупо. Мне ничего не оставалось, кроме как покинуть кабинет. Что ж, разберусь.

Прежде чем отправится на прогулку, я заглянула в свою келью и обработала пораженную грибком кожу. Эта процедура была обязательной для меня на протяжении нескольких лет, кожа в этой области была разъедена от длительного применения сильнодействующих веществ. Натянув свитер, я одела поверх старую укороченную шинель, подогнанную под женскую фигуру. Собираясь в дорогу, я не хотела брать лишнее, и закупила теплую одежду, которой должно было хватить на первое время. Этот регион всегда ассоциировался у меня с жуткими морозами, и в начале февраля я ожидала встретить здесь метровые сугробы и минус сорок по цельсию. Однако, оказалось, что тут уже несколько лет как изменился климат. Новый сверхтеплый пуховик оказался не нужным, и мне еще повезло, что на дне чемодана оказалась это старое пальто, когда-то повергшее в ужас даже сельскую жительницу.

Прогулка по городу не принесла особого удовольствия. Одинаковые серые многоэтажки навевали тоску, старые двухэтажные каменные дома с растрескавшейся штукатуркой и узкими окнами тоже не впечатляли архитектурными изысками. Парки, если и представляли летом какую-либо прелесть, сейчас выглядели плачевно, к тому же были обезображены мусором. Вообще город был очень грязным, похоже, дворников тут было не много.

Я уже собралась развернуться и идти к госпиталю, когда меня заинтересовало скопление народа.  Мальчик лет пяти схватил палку и принялся лупасить ею дворовую шавку, приговаривая: «Бей еретиков». Оказалось, люди выходили из церкви, которую было трудно угадать  в приземистом одноэтажном здании, бывшем когда-то, как мне впоследствии удалось выяснить, библиотекой. Лишь на двухстворчатых дверях выдавали принадлежность к оккультным кругам витиеватые буквы SI. Толпа оказалась паствой, посетившей субботнюю мессу. Женщины были в платках, но большая часть носила их на плечах, а не на голове, как это было принято в Тополевке. У одной женщины был очень красивый белый кружевной платок из пушистых нитей, который ярко выделялся на синем пальто, доходившем до пола. Я засмотрелась на эту красоту и не заметила, как ко мне подошел человек в черной сутане и странном колпаке, чем-то напоминавшем тюльпан.

- Не хочешь ли дочь божья нести свет веры болезным, распространять его за пределами города? – зычным, но монотонным голосом произнес мужчина с густой каштановой бородой. - Или может хочешь изгонять духов из неверных? Веришь ли ты в конце концов в то, что после смерти земной достойным откроется путь в верхний мир, где конечно же лучше чем в нашем гадюшнике, - При этом батюшка ожесточенно плюнул на пол, но смутившись тут же растёр плевок армейским ботинком выглянувшим из под рясы, - Ну дык как?

Я беспомощно оглянулась вокруг, но небольшая мощеная камнем площадка уже была пуста, люди рассосались по домам и магазинам, оставив меня, дочь божью, наедине с настойчивым священником. Вообще-то я не из робкого десятка, просто за последние несколько дней в госпиталь было доставлено восемь человек с травмами, полученными на религиозной почве. И трое уже отправились в верхний мир, как изволил выразиться батюшка. Поведение ребенка с палкой подсказывало, что основную роль тут сыграли вдохновенные проповеди его святейшества.
Но раз уж случай завел меня в эти края, можно и побеседовать с священником, заодно выясню, какую лапшу здесь вешают на уши, то есть какие райские кущи обещают верным прихожанам. В религии и её течениях я абсолютно не разбиралась, поэтому вести осмысленный диалог со священнослужителем для меня было не легкой задачей.

С выражением крайней заинтересованности на лице в сочетании со всем возможным смирением я приступила к расспросам:
- А как там, в верхнем мире, батюшка? – мне казалось, именно этот вопрос в первую очередь должен заинтересовать потенциального верующего. Нужно ведь знать ради чего стараться. Моё невежество не удивило священника, видимо к нему часто обращаются не вполне адекватные личности. Даже жалко немного стало его, у священника был умный, цепкий взгляд, наверняка, работа не из приятных – общаться с умалишенными.
- Мир верхний благостью наполнен, но не рекламный проспект он, - вдохновенно заговорил священник, поглаживая бороду. - Не красивая картинка! Каждому он свой, по делам его и поступкам! Договор только с сатаной заключить можно. Расписаны там будут благости разные, да только ложь это все и пустые обещания. Ибо если обещания изначально ложь, то и пообещать можно все что душе жадной угодно будет. Святое восхождение же возносит человека над слабостями его, учит смирению и простоте, но не убирает из души истинной любви к священной войне, ибо за священную войну и жизни сложить не стыдно и воздастся потом сторицей!
- Как изгнать духа из неверного? – спросила я, припомнив пациента, которому под этой самой церковью ломом пробили череп. Он скончался через пять часов безуспешных попыток спасти ему жизнь. Может именно святой лом является лекарством от душевной скверны?
- О духах же много узнать сразу не получится, только опыт бесценен! Проповедями слабых духов изгонять надобно и железом сильных. Грустить о потерянных душах и ликовать о спасенных. Выжигать огнём ложные учения, если таковые встретятся и не внимут истине, и не оставят ересь свою за порогом. Чаю хочешь? – спросил будничным тоном священник, завершая речь.
- Да, благодарю батюшка, - согласилась я, и священник провел через темный холл в небольшую комнатку с диваном и двумя креслами. Увидеть основной зал мне не удалось, и я решила что как-нибудь загляну сюда на мессу. Священник мне определенно нравился, в основном тем, что было заметно, сам он в эту ересь не верит ни на грамм, и при этом способен другим внушать выдуманную систему устройства мира. Умные лицемеры по-своему интересны. Чайник был горячим, и мне вскоре протянули дымящуюся чашку. На столе стояло блюдо с медовыми пряниками, но я отказалась от сладостей, когда священник сделал приглашающий жест. Сам он пряники уминал за обе щеки. Я пригубила ароматный горячий напиток, поставила чашку на стол и возобновила расспросы.
- Я правильно поняла, Священная война ведется на земле? Ведётся людьми за то, чтоб души грешников попали в верхний мир, а единственный путь к этому - покаяние? Какие ложные учения распространены в округе и как узнать их представителей?
В этот момент в дверь кто-то заглянул, и священник заметно заволновался.
- Дочь моя, если вера твоя крепка, приноси сотню рублей, - заторопился он, хотя еще мгновение назад был вполне расположен к длительной беседе, - пропишем тебе рясу, кадило и святой жезл. Печать приоритетную поставим и будут тебя почитать. Но если всего лишь праздное любопытство удовлетворяешь ты, то верхний мир не светит тебе!
Заметив моё удивление, он все же коснулся и заданного вопроса.
- Неужели не понимаешь ты как отличить неверного? – повысил он голос и эхо принялось вторить ему. - Неужели не чувствуешь ты божественного провидения? Значит, зря вопросы твои и все что ты можешь сделать для души своей бессмертной - сдать скромное пожертвование на благо всеобщее. Рублей 30 хватит.
Упоминание денег было явным намеком на завершение беседы. Жаль, что неожиданный гость прервал нас, мне удалось выяснить слишком мало.
- Это слишком важное решение, чтоб вот так, в один миг решить. Поэтому и вопросы задаю, не из праздности, а чтоб уверенной быть в том, что по силам миссия святая. Да, нужно время на размышление. Всего хорошего, святой отец.
Священник с облегчением выпустил меня из комнаты, и впустил человека в сером, который прятал лицо в тени капюшона.

Возвращаясь, я с улыбкой на лице представляла, какая бы из меня получилась жрица. В черной хламиде, с этим тюльпаном на голове, со святым ломом, тьфу ты, жезлом в руках. Красота да и только.