Копья Афины

От автора: особенности национального отдыха.

===========

    Это был третий по счету день долгожданного отпуска и ничто, ни единого облачка на греческом голубом небе не предвещало беды. Василий Лютиков сидел в прибрежном баре под густой тенью сосен, неторопливо потягивал из запотевшего бокала янтарное пиво и наслаждался жизнью. Расслабленный взгляд скользил по морской глади далеко вперед, туда, где в полуденной дымке слегка просматривались очертания соседних полуостровов-пальцев. Где-то там далеко-далеко, за этими призрачными горбами люди едут на работу, парятся в метро, дохнут в пробках, а ты тут как белый человек сидишь, пьешь пиво в сосновой тени и вдыхаешь всей грудью фитонциды. Лепота… Сверху в бокал брякнулась сухая сосновая иголка, словно предупреждая, что все в этом мире переменчиво. Василий вытащил летунью из пива короткими толстыми пальцами, крякнул от удовольствия и мечтательным взором уткнулся в развевающийся на ветру бело-голубой греческий флаг.
    - Папа, ты здесь? – вытащила его из нирваны десятилетняя Лизавета, – я только что в номер бегала за матрацем, меня мама посылала, – она присела рядышком за столик. – А ты знаешь, у нас новые соседи заехали!

    Васино благодушие чуток покачнулось. Новые соседи – это новое неизвестно что… Дело в том, что территория отеля, в котором отдыхало семейство Лютиковых была спланирована весьма экзотическим образом. Десять двухэтажных бунгало были вытянуты вдоль пешеходной дорожки, на одном конце которой находилась глубокая провинция в виде коттеджа номер 10, на другом местный Кремль – ресепшн, бассейн, ресторан. Окна и балкон каждого номера неизменно и достаточно близко выходили на сию народную тропу. Через открытые проемы путешествующий «тропист» мог обозреть и оценить комфорт номеров и быт любой страны мира, представленной в этом отеле в лице туристов. Особенно интересно было путешествовать по аллее славы в вечернее время, когда беглый взгляд пешехода мог пронзить любой номер аж до ванной комнаты.
    Семейству Лютиковых немного повезло – их временная обитель располагалась аккурат посередине пути «от Москвы до самых, до окраин» и любопытствующий взгляд «трописта» дотягивал только до большой двухместной кровати посередине номера. Первые пару дней Василия это немного напрягало, ну привык он ходить дома в трусах. А потом плюнул – трусы новые, в горошек, народу показать не стыдно. А вот к интернациональным разговорам в нескольких метрах от своих ушей привыкнуть никак не мог. Бонусом к их коттеджу полагалась детская площадка прямо напротив Лютиковских окон. Современные дети на отдыхе расслаблялись вместе с их родителями и последние визги стихали на площадке где-то в первом часу ночи. В общем, все отдыхающие жили большой дружной интернациональной семьей в лучших традициях советского общежития, без всяких буржуазных поползновений в сторону приватности и личного уединения.
    Заснуть в этом отеле с открытыми окнами можно было только после часа ночи, когда основная часть отдыхающих уже прошла перед твоими окнами и забрала с собой всех детишек. Да, конечно, кондишн в номере предполагался и вроде как обязан был облегчить ночное существование на греческой земле. Однако, как кто-то справедливо заметил, «отельный кондиционер – предмет темный и обследованию не подлежит», найти общий язык с этим агрегатом было достаточно сложно и Василий оставил это действо на крайний случай.

    Номера на первом этаже, где и обитало семейство Лютиковых, предполагали вместо балкона небольшую квадратную, три на три метра, личную веранду со столиком и плетеными стульчиками. Между соседними верандами наличествовала хиленькая крупнодырчатая перегородка высотой в человеческий рост. Веранда выходила на аккуратно подстриженный газон, по которому ровно три больших Васиных шага – и ты утыкаешься прямо в аллею Славы.
    Вопрос тишины и спокойствия стоял в данном отеле очень остро. Соседи были всегда и везде – слева, справа, сверху и конечно, на тропе. Видимо, не помещаясь полностью всеми частями тела в своих, не таких уж и маленьких  номерах, соседи выползали на веранды и продолжали там вести весьма активную жизнь. А памятуя крупнодырчастость перегородок, и не шибко большие площади этих самых веранд, Василия, да и все его семейство такое времяпровождение немного напрягало. Прежние левые соседи были тихие и спокойные. Лютиков видел их только два раза в день. Рано утром, перед завтраком они выбивали свои ласты на газон, и вечером, после восьми, когда мокрые ласты выставлялись на просушку. Если ласт на веранде было – не было и соседей. По-видимому ласты за целый день так уматывали своих хозяев, что с левой веранды по вечерам не доносилось ни единого шороха. Правые Лютиковские соседи были на порядок шумнее, но ночами, как и все нормальные люди спали и не доставляли Лютиковым особых неудобств. А вот кто теперь приедет налево, это вопрос интересный. С ластами соседствовать было как-то спокойнее.
    Лютиков посмотрел на часы – уже половина второго, сиеста однако… Он вытащил из-под солнечного зонта Людмилу, купил в баре пиццу, греческий салат и Лютиковы двинули в номер вкусить плоды греческого общепита. В их номер на первом этаже можно было войти двумя способами – первый, общепринятый человечеством, через входную дверь. И второй – это уже через веранду, отворив большие стеклянные двери. У второго было неоспоримое преимущество – дойдя до своей веранды ты успеваешь абсолютно все увидеть на соседних. Лизавета, как истинное дитя цивилизации, предпочитала проникать в номер вторым, более экзотическим способом, прямо по свеженькому, подстриженному газончику.
    - Пап, а там соседи новые сидят на веранде, – Лиза влетела в комнату как вихрь, – и у них мальчик маленький бегает по лужайке.
    Людмила облегченно вздохнула – ну если есть ребенок, значит ночью будет спать, а с ним и все остальные тоже. Это самое главное. Она протерла столик на веранде, вымыла персики:
    - Други! Кушать подано!

    Семейство Лютиковых расселось за круглым столом и легкая обеденная трапеза началась. За крупнодырчатой стеной слева тоже послышалось легкое шебуршание, стол стали двигать, заскрипели стулья и рядом послышалась громкая лающая речь. «Немцы» - с тоской подумал Василий. Вот не любил он эту нацию за ее арийскую практичность и прагматичность. А может деды еще со времён Великой Отечественной передали гены по наследству. «Да фиг с ними, пусть лают, только спать бы не мешали» - успокоил он сам себя. 

    Немцы попались молодые, глава семейства был высоким, с прекрасной подтянутой фигурой и дерзкими синими глазами. Чем-то напоминал Штирлица, только моложе. «Истинный ариец. Характер нордический, выдержанный. Беспощаден к врагам рейха. Отличный семьянин, связей, порочивших его, не имел.» Куда там Василию до штандартенфюрера со своим кроличьим ростом и пивным животиком. А вот женушка арийская подкачала, с удовольствием думала про себя Людмила, вроде фигура-то ничего, но ни рожи, ни кожи, одна сплошная серая мышь с хвостом на голове. «А я еще хоть куда в свои сорок лет! И фигура не поплыла, и рожа не сморщилась еще».
    Новые соседи имели непонятную привычку здороваться с Лютиковыми везде, где бы они их не встретили. «Морган» - бросает немец на ходу и широко улыбается. «Монинг» - негромко, без всяких улыбок вторила ему немецкая жена за ужином в ресторане.

    - Люд, ты какие немецкие слова знаешь? – спросил Василий жену.
    - Ну гутен морган, Гитлер капут, шнель, хенде хох, – Людмила пыталась вспомнить все фразы, которые вбивал когда-то в доверчивые головы отечественный кинематограф.

    - Вот поздороваются со мной завтра эти ХендеХохи в ресторане, а я им в ответ – гутен аппетит, херр энд фрау! Тьфу, блин, ну и язык, одни херы кругом, - поморщился Вася.

    Соседствовать с истинными арийцами первые пару дней оказалось совершенно нормально. Ночью, утомленные активным греческим солнышком, немцы спали, что, в принципе, от них и ожидалось, утром неизменно здоровались с Лютиковыми, чем ввергали их в полное недоумение, а вечерами умеренно шебуршали у себя на веранде. На третий день Лютиковы собрались на экскурсию, посетить знаменитые греческие монастыри на отвесных скалах - Метеоры. Поездка предполагалась групповой, продолжительность - целый день. Время сбора, как, удовлетворенно ухмыляясь, сообщил им отельный гид – пять часов утра. «Не опаздывайте, пожалуйста, - гид широко улыбнулся, - поездка длительная, сложная».
    Василий целый день пыхтел на жену:
    - В пять часов утра! На отдыхе! Зачем????? – вопрошало его возмущенное сознание.
    - Васенька, хорошенький, ну а как по-другому то? Если эти Метеоры находятся в самом центре материка, а мы совсем с другого конца, - Людмила всячески старалась примирить супруга с данной неизбежностью.
    - Да и фиг с ними, с твоими Метеорами! – гремел в ответ Василий, правда, не очень уверенно. Метеоры действительно были очередным по счету чудом света, обязательным к посещению всеми континентальными туристами Греции, Вася это сознавал в душе, в самой ее глубине.

    Спать Лютиковы улеглись аж в одиннадцать часов вечера. Детская площадка напротив пела и плясала всеми языками и наречиями мира. Людмила плотно закрыла все двери, окна и включила кондиционер. Тот попыхтел, посвистел, сосредоточился и выдал прямую прицельную струю прямо на двуспальную кровать. Василий заскрипел зубами и натянул одеяло до ушей. «Ничего – успокаивал он себя – держи ноги в тепле, а голову в холоде» Через полчаса, когда редкие волосенки на макушке уже покрылись инеем, он поколотил по соседнему одеялу рукой:
    - Люд, а Люд, ты не спишь?
    - Заснешь тут, - одеяло заворочалось. – С одной стороны ты пыхтишь, с другой – кондишен.
    - Люд, а у нас шапки никакой нет? А то на моей лысине уже на коньках пора кататься.
    Увы, шапка была далеко не самым необходимым предметом для отдыха в Греции в июле месяце и дражайшая супруга, естественно, ее не взяла.
    - А может можно как-то осадить его пыл? – Людмила кивнула на висящий на стене холодильный агрегат.
    Василий встал, взял в руки пульт и стал внимательно изучать все кнопки. Пульт и его связующий агрегат были довольно стандартными – вентиляция, охлаждение, осушение, обогрев, выбор режима скорости и температуры. «Ага – заликовал в душе Василий – сейчас мы тебя укротим!» Увы… Какой бы режим, скорость или температуру не выбирала бы человеческая рука на этом пульте, кондишен слушаться человека не желал. Через пару минут он упорно переключался в холодящий режим на максимальной скорости и минимальной температуре.
    - Ну давай балкон откроем, – предложила супруга. – Может там детки уже все разбежались, уже почти двенадцать.
    - Ха, двенадцать, – хмыкнул Василий. – Двенадцать – для наших деток самый разгар, родители только полбутылки выпили.
    В замороженную комнату хлынула южная духота и … вопли современных детишек. Василий поморщился, засунул голову под подушку и начал считать баранов. Где-то на пятидесятом баране, раздвижная дверь на веранде слева цокнула, задвигались стулья и послышалась такая милая русскому уху немецкая речь. ХендеХохи зазвякали боками, зашуршали чипсами. Вроде и негромко, но в двух метрах от твоего уха. Из всех Лютиковых посапывала только Лизавета. Старшие Лютиковы тщетно возились, крутились, вертелись на своих местах, но такой сладостный и долгожданный сон с немцами соседствовать никак не хотел.

    - Вась, давай я выйду, поговорю с ними, уже больше часа гады там лопочут. Ну должны же понять, что мешают! – предложила Людмила. Английский она знала когда-то неплохо, но это «когда-то» было очень давно. Сейчас она могла лишь обозначить английскими словами общие контуры своей русской мысли.
    - Поймут они тебе, как же…
    Людмила запахнула халатик и вышла на веранду:
    - Экскюз ми, ви а слипинг нау энд ю дистеб ми а литтл. Ин ве монинг ви нид хэв экскурион вери еали. Кэн ю спик мо сайлент, плиз?
   Как ни странно, истинный ариец ее спич понял, согласно закивал головой в ответ:
    - Уес, оф кос! – и широко улыбнулся, гад ползучий.
    - Ну вот, а ты говоришь, – довольно вернулась в номер Людмила. – Нормальные, цивилизованные, воспитанные люди. Все, давай спать, четыре часа осталось!
    Она зарылась в одеяло и замерла. Неспешная немецкая речь, перемежаемая звоном бокалов на соседней веранде продолжалась. Она стала совсем чуть-чуть тише, стульями уже не ерзали, но душевные полуночные речи продолжались.
    - Вот же ХендеХохи недобитые, ведь просили же их по-человечески, – злилась Людмила. – Вась, сходи теперь ты к ним, спать же невозможно. Уже второй час ночи пошел, а эти фашисты все шпрехают, сволочи.
    - Давай подождем еще минут десять-пятнадцать, должна же их бутылка когда-нибудь закончится, – Василий пытался отсрочить время мирных переговоров.

   Через пятнадцать минут он встал, оделся и вышел на веранду. Спокойным мирным голосом он повторил практически тоже самое, что и Людмила, но по-своему. В ответ раздался лающий крик возмущенного штандартенфюрера. Что конкретно было сказано, никто из Лютиковых не понял, но интонация, тон был хорош и сомнению не подлежал.
    - Ну, херр недобитый, попадись ты мне в сорок первом, – Василий весь клокотал от злости. – Все, ну их в баню. Давай дверь закроем.
    - Задохнемся же ведь, – робко встрянула Людмила.
    - А что делать? Спать же надо как-то? Три часа осталось до твоих разлюбезных Метеор.
    Василий закрыл балконную дверь. Соседнее государство на смежной веранде прошпрехало еще минут двадцать, затем, видимо, все спиртные запасы были опустошены и Германия наконец-то улеглась спать.

    Всю экскурсию в автобусе верещал гид. Рассказывал про жизнь в Греции, цитировал по памяти мифы Древней Греции, сыпал интересными историческими фактами и анекдотами. Весь автобус был доволен, все, кроме Василия, у которого отчаянно слипались глаза. Ближе к Метеорам Василий осознал всю тщетность своих надежд на сон, смирился и вместе со всеми потопал впитывать красоты этого удивительного места. На обратном пути в его голове стал вызревать план мести. 
    - Я с тобой полночи хрюпать не буду! – категорически заявила жена. – Посижу, выпью пару бокалов и читать в номер пойду. Не хочу я часами задушевные беседы ни о чем вести… Да и вообще, не надо ничего этого затевать. Почему ты решил, что они должны замолчать-то? Ну уложили своего спиногрыза и вылезли на волю, посидеть, воздухом подышать. А тут ты со своим сорри. Они на своей веранде сидят, за своим столом, между прочим.
    - Да пойми ты, - горячился Василий, – что вся наша жизнь устроена на взаимных уступках. Сегодня уступлю я, завтра уступишь ты. Если мы не будем идти друг другу навстречу, не будем уступать в чем-нибудь, получится сплошная война и противостояние, а не жизнь.

    После ужина Вася спросил Елизавету:
- Скажи мне, детонька, ты еще не стерла на своем планшете игру «Крокодильчик Свомпи»? Нет? Умница! Дай-ка мне вечерком свой планшет, поиграю я, вспомню молодость.
    «Крокодильчик Свомпи» была современная компьютерная игра-аркада на андроиде. Уточки там весьма занятно и противно крякали каждый ход и выдержать постороннему человеку это было сложновато. Дома Василий иногда брал у дочери планшет и гонял этих уточек вдоль и поперек. Конечно, не так как в молодости… В молодости гонять он мог целыми днями, ночами, забывая поесть, попить, даже поспать. С красными воспаленными глазами Людмила отдирала его от компьютера, где он ночами напролет выстраивал, вылизывал  стратегию движения, жизни городов, целых галактик. А потом как-то увлечение играми поутихло.
    Около одиннадцати вечера Вася выхолодил кондиционерным кинг-конгом заранее всю комнату, плотненько закрыл балконные двери и уселся с планшетом на веранде, поближе к крупнодырчатой перегородке. ХендеХохи уже были здесь, как всегда, с бутылкой и бокалами.
    «Ну, дети мои, послушайте рашшн мьюзык», - злорадно прошипел в душе глава семейства и запустил Свомпи. Уровень звука пришлось сделать средним, дабы не ворчала из промороженной комнаты супруга и не разбудить молодое поколение. Расстояние до линии обороны противника было сокращено до минимума – около одного метра. Через дырчатость перегородки Вася даже видел этикетку винной бутылки.
    Свомпи зафырчал, замырчал и помчался по своим уровням. Вася играл бурно и увлеченно, активно сопровождал каждое удачное попадание в цель нужным и правильным звуком. Свомпи у него рычал как тигр, уточки крякали, фыркали во всю силу своих компьютерных легких. Очнулся Вася только когда на соседней веранде плотно закрыли стеклянную дверь. Оглянулся – ага, смылись, гады, не выдержали, даже бутылку с собой занесли! То-то, знай русских! «Побывал в моей шкуре, ну как, понравилось наслаждаться звуками чужой жизни?», – ликовал Василий. Он провел своего Свомпи еще по двум уровням, дабы закрепить достигнутый результат, закрыл приложение, посидел еще полчаса в отельном вай-фай интернете и с чувством выполненного долга пошел домой спать. Ночь прошла спокойно.
    На следующий вечер все Лютиковы пошли после ужина в соседний поселок. Погулять, посмотреть, персики купить. Возвращались уже в полнейшей темноте. Людмила, как и всегда, полезла домой через газон и веранду. На освещенной веранде слева сидели ХендеХохи в полном составе, исключая юное поколение, и сосали свою бутылку вина.
    - Ну, друг, и чего ты добился своим показательным выступлением, – ехидничала Людмила. – Сидят и пьют, как живые! Опять играть пойдешь?
    - Не, сегодня не пойду. Они что, слов не понимают? Сейчас вылакают свою бутылку и уйдут, подождем немного, – подытожил Василий. Ему самому очень хотелось в конце тяжелого отпускного дня уютно расположиться в кресле, включить настольную лампу и тихо-мирно почитать детектив, а не сражаться на поле боя. Они уложили Лизавету спать, и затихли оба с книжками, время от времени прислушиваясь к веранде. Вот как же противно постоянно слушать чужие спичи, даже на тарабарском языке! Ну десять минут, пятнадцать, а тут этот немецкий ручеек журчит, не иссякая, уже целый час, и никаких надежд на пересыхание.
    - Все, Люд, зови завтра в гости Ольгу, посидим вместе, поговорим об жизни, – решился Василий.
    - А может не надо? – округлились от страха Людочкины глаза.
    - Надо, Люда, надо.

    Ольга была их общей знакомой. Хотя были они все из одного города, приехали на отдых в один и тот же день, и, как предполагал Вася, летели даже в одном самолете, познакомились они только в этом отеле. Ольга отдыхала с сыном. Сын был уже большой бугай 15-лет от роду, к компании маменьки относился очень негативно и всяческими способами пытался от нее избавиться. Ольга настойчиво искала себе для общения соотечественников и всячески навязывала свое общество. Вроде приятная женщина привлекательной наружности, лет сорок на вид, образованная, интересная, но Лютиковы всячески старались избегать. У этой приятной наружности был не очень приятный, но очень болтливый язык. Казалось, этот рот вообще никогда не закрывается. Она могла болтать во время еды,  в бассейне, на море, даже плывя на матраце, она перекрикивала неслабый морской бриз. Причем говорила она обо всем на свете – о своем отпрыске, о его учебе, о современных тенденциях в школьном образовании, об экономике страны, о кинематографе, о своих многочисленных путешествиях по всему земному шару, о мужиках-сволочах, а особенно о той сволочи, которая бросила ее с маленьким Санечкой на руках.  Голос у нее был громкий, сочный, смачный, и слышно ее было далеко. Интересно, а во сне она тоже разговаривает – вертелся вопрос на языке.
    Таких разговоров в режиме нон-стоп Василий мог выдержать только несколько минут. Людмила, как истинная женщина, могла выстоять в пределах получаса.
    - Я сдохну за вечер, – застонала Людмила.
    - Ничего, мы купим пива побольше, в качестве анестезии пойдет. Надо только продумать отходные маневры, чтобы трапеза на всю ночь не затянулась. Чтобы такое придумать… - Василий походил по номеру, почесал затылок. – Надо, чтобы ее Санька оттащил от нас вовремя. Лизавета, дашь ему на этот вечер свой планшет поиграться? – у Ольгиного бугая очень не вовремя сломался планшет и подросток откровенно страдал от компьютерно-игрового воздержания.
    - А он ничего с ним не сделает? – подозрительно посмотрела на отца Лизавета.
    - Ничего, зуб даю! – уверенно ответил Вася и на всякий случай пересчитал во рту все оставшиеся зубы

    На следующий день Людмила заловила на пляже Саньку и популярным языком ему все объяснила:
    - Сань, сегодня вечером мы пригласим твою маму к нам в гости. Посидим, попьем пива. Тебе пива не дадим, – отрезала она, видя, как вспыхнули Санькины глаза, – тебе дадим Лизин планшет. Будешь в своем номере играть и сидеть в инете сколько хочешь. Важно только одно – ровно в двенадцать ноль-ноль ты должен забрать от нас свою маму. Придумай что-нибудь веское и аргументированное, но забери от нас Ольгу. Договорились? – Санька закивал в ответ вихрастой головой.- Только помни, в двенадцать ноль-ноль карета, тьфу, планшет, превращается в тыкву!
    - Все готово, сээээээр! – отрапортовала Людмила супругу, - иди закупайся пивом.

   Предстоящий вечер обещал быть неординарным, у Людмилы немного подкашивались колени, дрожали руки, но в мини-баре охлаждался настоящий Хейнекен и Крушовица, это немного компенсировало душевное волнение и придавало уверенности в своих силах. «Ничего, мать, пострадаем за Отечество, – успокаивал дражайший супруг. - Россия не сдается! Мы еще посмотрим, кто кого сегодня переговорит».
    - Девочки, мальчики, тук-тук! Вы дома? – как уважающий себя человек, Ольга, конечно же пыталась войти в номер через веранду.
    Василий скосил глаза налево – сидят гады, сосут свою бутылку. Ну готовьтесь, фрицы, к третьей мировой. Он разорвал два пакета чипсов, поставил на плетеный столик на веранде несколько запотевших бутылок пива, помог усесться гостье и вечер понесся вперёд галопом, гогоча и похрапывая на поворотах.
    Лютиковы бросали Ольге по очереди только одно короткое предложение и вовремя отскакивали в сторону. Мощный ответный словесный поток мог сбить с ног.
    - Оленька, а как вы относитесь к стратегии нынешнего высшего образования? – закинула пробную удочку Людмила.
    - Это ужас, это просто один большой ужас! Вы посмотрите – каких специалистов сейчас выпускают вузы? Одни сплошные идиоты и кретины, они ничего не умеют, ничего не знают, они настроены только на добывание денег любыми известными и неизвестными способами. Даже не знаю, как будет мой Санечка учиться в этом рассаднике тупости и кретинизма. С его-то способностями, с его умом и интеллектом, – разбрызгивая слюной, размахивая хвостом и всеми конечностями, лошадь понеслась аллюром вперёд, сметая со своего пути всех соседей со всех соседних веранд.
Минут через десять, узнав все тонкости и премудрости нынешнего высшего образования от человека, окончившего вуз два десятка лет назад и модельера по образованию, Людмила незаметно наступила под столом на ногу Василия.
    - А? Что? Что такое? – встрепенулся от полудремы супруг, и под зловещим взглядом Людмилы наконец-то догадался, что от него требуется.
    - Оленька, - перебил он на полуслове гостью – да фиг с ним, с образованием. Давайте поговорим об Испании. Вы же там были?
Самое интересное, что Ольга совершенно не обижалась, если ее перебивали. Словно понимала, что если ее не перебить, она будет вечно говорить об одном и том же. А вдруг это неинтересно собеседнику? Ольга очень старалась в разговоре быть интересной, сыпать историческими фактами и подробностями, блистать эрудицией, то есть. И каждый раз, видя, как надолго замолкают и стихают ее собеседники, она понимала – ее слушают, всем очень и очень интересно.
    - Испания – это замечательная древняя страна. А какие там музеи, какие монастыри – охая и ахая, помчалась по новому витку беседа.
    Пиво на столике периодически заканчивалось, Василий бегал к мини-бару за новыми и новыми банками и бутылками. На пивных парах разговор быстро достиг всех немыслимых оборотов и высот. Василий скосил взгляд налево – пусто. Кто-бы сомневался? Русскую бабу Ольгу можно выдержать только в двух случаях – если это очень кому-то надо, как в данном случае, или если на столике вместо пива будет водка. Тогда уже все далеко фиолетово – кто с тобой рядом сидит, зачем сидит, кому что говорит…
    Людмила осторожно посмотрела на часы – уже почти двенадцать, где же этот обормот с планшетом гуляет? А, была-не была, давай попробуем самостоятельно справится с задачей выдворения гостей.
    - Оленька, большое спасибо вам за компанию, было очень интересно побеседовать с таким умным, знающим человеком, – Ольга зарделась от удовольствия. – Нам завтра надо на экскурсию рано ехать, пора расходится.
    - На экскурсию? – встрепенулась Ольга и Людмила сразу поняла свой промах. – На какую экскурсию вы хотите поехать? Знаете, я здесь уже всю страну объездила, очень много музеев посетила. Очень рекомендую вам побывать… – и понеслась душа в рай по новому маршруту.

    Санька показался в районе Лютиковской веранды когда все соседи в радиусе двух коттеджей от эпицентра разговора уже давно наглухо закупорили свои балконные двери.
    - Мать, я за тобой. Представляешь, я настроил тебе второй российский канал по телевизору! И между прочим, там сейчас идет 85-я серия твоего любимого сериала «Любовь навеки». Ты же уже и так пару серий пропустила в этой Греции. Беги быстрее, только-только началась!
    Молодец, Санька! Хоть и опоздал на целых пятнадцать минут, но причину беспроигрышную придумал. Лютиковы посидели пару минут в блаженной тишине и поплелись в номер отмываться от словесного поноса.

    Явление Ольги немецкому народу удалось на славу – журчания не было целых два вечера. Василий прибодрился, отоспался, курортная жизнь снова заиграла яркими красками, заискрилось на солнышке теплое греческое море. Лютиковы даже успели безнаказанно съездить на очередную экскурсию. Но счастье было недолгим. В очередной душный греческий вечер на соседней веранде появилась очередная бутылка и снова зажурчал немецкий говорок аж до двух часов ночи.
    - Уходи к себе в номер и веди там себе беседы хоть целую ночь,- снова бесился Василий. - Почему я должен слушать их немецкие бредни полночи? Я спать хочу! Когда мне, в этом долбанном отеле можно поспать? Ночью, значит, не могу, фрицы под боком, утром меня народная тропа чуть свет ни заря международными проблемами поднимает, днем – вечное фланирование народа «дом-ресторан-бассейн», опять же, весьма говорливое  фланирование. Вечером детская площадка заступает в полную силу. Ну??? И когда мирному русскому человеку можно в вашем гребаном отеле поспать???
    - Ольгу я больше не выдержу, – категорически заявила Людмила. – Только через мой труп.

    Василий помрачнел, поскучнел. Он молча лежал на пляже, молча пил янтарное пиво в прибрежном баре и красоты морских пейзажей уже не забавляли его.
    - Васенька, миленький, скушай жареного кальмарчика – совала ему в рот морской деликатес жена – а то совсем, бедненький, исхудал.
    Василий молча жевал кальмара. Жевал, жевал, жевал и тут потухший взгляд его прояснился:
    - Есть! Знаю! Вы идите на пляж к морю, а я быстренько смотаю в Метаморфоси, прибрежный поселок, надо купить кое-что. Скоро к вам присоединюсь.
    На пляж Вася пришел часам к четырем. Довольный, счастливый, с горящим взглядом.
    - Ты что задумал? – испугалась Людмила.
    - Дома все поймешь, – многообещающе подмигнул Василий.

   Дома на тумбочке стоял большой бумажный пакет с грецкими орехами.
   - Знаешь, что больше всего раздражает? – Василий ходил по номеру и размахивал от возбуждения руками. – Постоянные монотонные отвлекающие звуки. Вот сяду я вечером на веранду, включу освещение и начну колоть эти орехи. Продукт полезный, питательный, процесс звучный и увлекательный. Посмотрим, на каком по счету орехе сломается немчура. Ударим по врагу греческим орехом на греческой земле!
    Людмила прикоснулась рукой до лба супруга:
    - Холодный, странно. Васенька, может ты все-таки перегрелся сегодня на солнышке?

    Вечером Лизавета отправилась спать, Людмила, как всегда, уселась в кресло с книжкой, а Лютиков с пакетом вышел на веранду, притворив за собой стеклянные двери. Включил фонарь на стене и оглянулся. Немцы были уже на месте.
    Днем продавец на резонный Васин вопрос «А как и чем их можно расколоть?» отмахнулся: они легкие, вставишь ножик в дырочку, повернешь и готово. Вася вставил ножик, а вот повернуть у него не получилось. «Крепкий орешек попался» - мелькнуло в голове. Лютиков осмотрел мебель на веранде, положил орешек под ножку стула и со всего размаха плюхнулся на него. Орешек радостно вырвался на волю и улетел аккурат к немецким соседям. «У, предатель!» – погрозил кулаком Вася перебежчику.
    Может ножкой стола попробовать? Она вроде потолще. Вася опустился на корточки и стал внимательно осматривать ножку стола. «Не, не пойдет, опять улетит», – вздохнул он. А давай-ка мы погуглим эту проблему! Елизаветин планшет крякнул и заморгал голубым глазом.
   «Чем можно расколоть грецкий орех» - набрал Лютиков в поисковой строке Яндекса.
    Ага, а то я и сам не знаю, что нужен ореходав или чесночница, умники нашлись. Так, дальше ищем. Замочить их надо на полчаса в кипятке, а потом изящно ножиком – раз и на половинки. А где я вам кипяток в одиннадцать вечера найду? Ищем дальше… О! Дверь! Вот что надо!
    Лютиков положил грецкий орех в распор между самой дверью со стороны петель и дверным косяком и начал медленно ее закрывать. Раздался ужасающий треск, истерзанный обезображенный орех вырвался из недр пыточного агрегата и со всего размаха, с немой мольбой во всей своей ореховой сущности плюхнулся прямо Людмиле на книжку. Та вздрогнула от неожиданности:
    - Слушай, друг, угомонился бы ты, а? Утомил уже в своем неистовстве. Тебя бы сейчас сфотографировать и показать самому себе через пару месяцев…

    Ягодка ты моя! Где же ты раньше была, солнышко мое? Штатив – вот он, мой спаситель, вот мое оружие против орехового засилья в этом мире! Правда, изначально он предполагался несколько для иных целей – Василий лелеял в себе надежду поймать и запечатлеть романтику вечерних закатов. Да какая уж тут романтика, если вторую неделю спать не дают…
    Лютиков достал из недр необъёмного чемодана большой раскладной штатив и довольно взвесил его в руке – то, что надо! Дело на веранде пошло на лад. Вжииик, буууум, кряк! Уноси готовенького! Вжииик, буууум, кряк! Кто на новенького? Горка расколотых орехов росла на столике как на дрожжах. И тут, очередной орех после тщетной попытки довести состояние расколотости до нужной кондиции сделал прощальный пируэт и ускакал на лужайку. Жалко, он такой свежий был, румяный… Василий встал на четвереньки и по мягкой, пахучей травке двинул на поиски ореха.
    «Так, будем рассчитывать траекторию полета. Орех изначально был на столе, высота стола чуть меньше метра, сила удара средняя, направление удара… Вот где-то здесь под пальмой и должен быть наш беглец». Свет до лужайки не добивал и Вася вслепую пошарил ладонями по мягкой земле. Ореха не было. Тогда смещаемся немного левее и ищем здесь, где-то здесь он спрятался, вот под этим небольшим торчащим из земли столбиком. Столбик неожиданно дернулся и зафиндилил Василию струю холодной воды прямо в глаз. «Спринклер автоматического полива», - догадался Лютиков.
    - Кхх, кхх – поперхнулся кто-то совсем рядом. Василий, холодея от внезапно охватившего дурного предчувствия, медленно поднял мокрую голову. В двух шагах сидел на своей веранде штандартенфюрер и внимательно на него смотрел.
    - Гутен морган – икнул Василий и быстренько дал задний ход. Добравшись до своей веранды он поднялся на ноги, отдышался и пошел спать.

    ХендеХохи уехали через два дня. Горничная убрала их номер, подмела веранду. В этот день семейство обедало персиками в блаженном одиночестве и спокойствии. Вечером умиротворенные и довольные жизнью Лютиковы возвращались с пляжа.
    - Папа, - с выпученными глазами ворвалась с веранды Лизавета, – у нас новые соседи заехали! Уже другие какие-то! И с ними две маленькие девочки.
Василий вышел на воздух и прислушался. С веранды слева слышалась такая милая русскому сердцу немецкая речь…