Корки мочёные

               


     Ариша вышла поутру из дому и наткнулась на неё. Упс!
     «Вот чует сердце – неспроста она здесь появилась! - поняла Ариша своей недоделанной ведьминской сущностью. – Портал! Как есть портал».
      Бригада узбекских чебургенов, выдолбив длинную полоску в асфальте поперёк проезжей части,  и уложив туда что-то, аккуратно засыпала всё гравием. А сверху, для того, чтобы автомобили не продавили выемку, водрузили старую квартирную дверь.
     Ариша  рассеянно шагала привычной дорогой  к метро и смаковала звуки: Дель Порта. Пуэрта.  Портабле…. Нет, всё из другой оперы.  Врата. Растворить. Отворить. Творить…
      Неспроста, ой неспроста...

     Возвращалась с работы – было уже темно. Тёплый осенний ветер гонял ворохи листьев с места на место. Дверь лежала по прежнему. В свете тусклого фонаря Ариша осторожно приблизилась  к распростёртой доске. Дверной ручки нет.  А ячейка замка на месте.
     В животе, где-то глубоко внутри, сформировался тугой ком. Что это значило?  Что ей до этой двери? Иди домой, тётя!
     Но тётя, то бишь Ариша, топталась в скупом свете фонарного столба и в волнении вдыхала тёплый, влажный запах осеннего ветра.
    Ну не идиотка ли!? Старая дверь лежит на земле в качестве простой доски – как она может быть заперта?!!
     С тихим стуком на асфальт упал жёлудь.  И ещё несколько, под напором ненавязчивого ветерка, забарабанили по траве газона.
     Сейчас посыпются на голову! Поняла Ариша и поспешила к подъезду, выбрасывая из головы  и эту дверь, и свои ощущения. Предвкушая ужин, зелёный чай с яблоком и сериал.
     Возле собственной двери Аришу ожидал неприятный сюрприз. На  зелёно-синем дерматине,  на уровне пояса большими чёрными буквами было написано  ёмкое русское слово «х..».
     Ариша ощутила мелкую дрожь в ногах и сглотнула комок: «Вот, блин! Это в каком смысле «х..»? – пронеслось в голове. – Мне в прибыль  или для меня облом?
     Она поднесла приготовленные ключи к замку и тут заметила, что замок исцарапан и покорёжен. Гадостливое ощущение от прикосновения душевной пакости навалилось на грудь. Ариша дёрнула дверь на себя и та беззвучно распахнулась.
    « Ограбили» - брезгливо поморщилась Ариша.
     Но вторая входная дверь была на замке.
     «Кто-то спугнул! – ещё быстрее мелькнула мысль. – Но дрянь написать успели!»
А почему сразу – дрянь? Если подумать – нужная вещь по жизни… - «Остапа понесло!»
     Ариша воткнула ключ в скважину. И тут обратила внимание, что на круглой дверной ручке,  на допотопной бельевой резинке,  нечто  висит. В полутьме рука нащупала что-то металлическое. Зажала в кулак. Так и переступила порог собственного дома.
     «Нет, ну вот хорошо, что оберег по привычке на двери начертила! - всё ещё не отпускали Аришу переживания. – На внутренней навела. На внешней – поленилась!»       
      Она щёлкнула переключателем, и уставилась на ладонь. На замызганной, поюзанной  бельевой резинке – ключ. Обычный такой желтенький ключ от английского замка. В детстве похожий ключ висел у каждого второго школьника на шее.
     «Дети напакостили? - размышляла Ариша, рассеянно разглядывая ключ. – Чьи?»
     Вроде в подъезде и детей-то – кот наплакал.
     Тот толстый? Вряд ли…
      Длинный с восьмого   этажа,  который весь лифт своей граффитиевой ерундой уделал? Но на двери как-то уж по топорному надпись выглядит. Этот уж постарался бы.
     На девочку Лизу Андревну – Андрюхину дочку и вовсе не подумаешь.
      Даже на бандитку Полинку!
     В голову ничего не приходило…

     Свежая серия в привычном сериале была сегодня какой-то вялой. Или просто не до сериала  Арише было. Сидела на диване. Хрустела яблоком, запивала остывшим чаем. На журнальном столике перед носом лежал ключ на резинке.
     В прихожей хрюкнул  замок. В коридоре кто-то пошуршал-повозился, и в комнату порывисто вошла дочь:
     - Ма, привет! Чё за лабуда у нас на двери?
     -  Привет! Послание свыше.  Щас чай допью, пойду оттирать.
     - Лана, сиди! – Лилька швырнула рюкзак на диван и распахнула дверцы шкафа с хозяйственными прибамбасами. – Счас сотру.

     Ариша лежала в кровати, но сон не шёл. И никакие доводы рассудка про ранний подъем, и поздний час не действовали. Пересчитав мерзопакостных овечек, сто раз провернувшись с боку на бок, Ариша сердито села на постели. Машинально прибрала волосы в тугой узел на затылке и в раздражении хлопнула по кнопке прикроватного светильника. Яркий свет неприятно резанул глаза. Выхватил из тьмы угол тумбочки, жёлтый ключ на резинке. И, сделав звонкий «пых», угас.
     - Тэ-э-экс… - поняла Ариша. – Дело дрянь. Ну, и как мне быть?
     Ариша опустила ноги в тапочки. Шаркая подошвами, подошла к окну. Деревья беспокойно качали ещё густыми кронами. Пронзительно жёлтая листва, как армия камикадзе,  неслась на окна, слепо врезалась в стёкла и валилась вниз. Куда? Ариша перегнулась через широченный подоконник и, упершись лбом в холодную стеклину,  глянула во двор.
     С высоты четвёртого  этажа видно было, как красиво кружат листья, приземляясь на асфальт. Заметают гравиевый шрам, нанесённый бригадой чебургенов. Тусклый фонарь ночью выглядел совсем не тусклым – загадочным светом освещая пространство рядом с дубом. И дверь на дорожке – как пластырь поперёк шрама.
     «Чш-чш…» - прозвучало за спиной. И светильник на прикроватной тумбочке вспыхнул ярко  и тревожно.
     - Ва-а-аще! – зарычала Ариша.
     Сбросила пижаму и начала натягивать джинсы.
     - Мать, ты куда? – отрывая лицо в синюшном свечении от ноутбука, удивилась Лилька, заметив Аришу в дверном проёме.
     - Чё не спишь? Третий час! – Ариша привычно «включила мамку».
     - Вот и я о том же! – зашипела дочь. – Далеко собралась?
     - Во двор выйду, воздухом подышу. – оправдывалась Ариша, на босу ногу напяливая ботинки.
     - Мать, ты в своём уме?! – Лилька подскочила к двери.
     - Нет. Поэтому не волнуйся. – смешливо фыркнула Ариша, набрасывая лёгкую куртку -  Пять минут, не больше.
     - Ну, ва-а-аще… - покачала головой  Лилька.

     Прежде чем сделать, то, что сделала, она воровато оглянулась кругом. Ну, серьёзно, если кто увидит – сразу поймёт – по тётке психушка воем рыдает. Никого. Ну, да, третий час!
     Отшвырнув носком ботинка жёлуди, Ариша вставила ключ в замочную скважину. Думаете, удивилась, что ключ подошёл? Нисколечко! Два оборота и замок втянул прямоугольный язык с торца двери. Типа – отомкнула: « Палата номер ше-е-есть – пламенный привет!»
     «А вот ручки-то не было.»  - как сейчас помнила Ариша. А теперь ручка есть! Обычная  металлическая ручка. Делать нечего. Потянула дверь за ручку на себя. Тяжёлая. Не поднимается.
     - Ах, как на гравий хочется посмотреть! -  цокая зубом, криво усмехнулась Ариша.
     И наступила на дверь.
     Тошнота подкатила и отстала. Дверь, как в замедленной съёмке, распахнулась широко, и Ариша так же плавно и медленно, вперёд ногами, поплыла вниз. Листья, шуршащей стаей устремились следом. Но,  не-е-ет! Листья  остались за дверью.
     А Арина вплыла в неясное пространство. И ощутила неудобство. Показалось, что ей необходимо перевернуться на спину(!). Барахтаясь, словно в густом киселе, она с трудом выполнила желаемое и зависла. Ясности никакой. Дурацкое волшебство налицо. Что с этим делать?
     - Делать-то что?! Эй!
      Ноль…
      Ладно. Арина сложила руки на животе и уставилась в пустоту перед собой. Третий час ночи. Скорее всего, - просто сон. Мой сон, что хочу, то и делаю. Хочу - сплю, хочу - ворон считаю на звёздах. Вон та звезда мне очень даже знакомая! С двумя другими, не такими яркими, она образует треугольник – чуточку не равнобедренный.
     Она такая классная – эта звезда. Если смотреть на неё долго – начинается диалог. Ты спрашиваешь, а звезда отвечает. Ты ей:
     - Мы же точно не одни в этой Вселенной?
     - Конечно! – отвечает она и мерцает.
     - Значит, люди есть не только на Земле?
     - Конечно! – звезда смеётся.
     - А может и мы не совсем земляне?
     -  Конечно! – хохочет эта интриганка.
     - Для чего мы здесь?
     …..
     - Почему молчишь?!
    …..
     - Есть ли в этом какой-то смысл?
     - Конечно!
     - И в чём этот смысл?
     …
     -  Ты не хочешь мне говорить?
     - Конечно!
     - Потому что я маленькая?
     ….
     Аришка вздыхает и плотнее охватывает руками коленки. Падающая звезда перечёркивает  небо  длинной стрелой.
     - Хочу понять! - успевает загадать Аришка. – Кто я? Почему, зачем я?
     Такая невысказанная куча вопросов. Двенадцатилетняя девочка на шиферной крыше хрущёвской пятиэтажки. Тёплая, невероятно тёплая, осенняя ночь.
     - А вот, если бы я умела летать, - подумала Аришка, - я бы сейчас легко  слетела с крыши, опустилась к третьему этажу и тихонечко залетела бы в форточку. Я бы прошла  – я маленькая! Мама  в большой комнате говорила бы папе:
     -  Ну, вот где она опять носится – ночь на дворе!?
     А потом заглянула бы в комнату – а я уже сплю! Она удивилась бы:
     – Вот те на! Ариша! Ты дома!?
     -  Мам, не мешай, я же сплю!
     -  Ва-а-ще!  Вась, ну ты посмотри! Ва-а-ще!
     - Ну, я же сплю! – успокоила себя Арина. – Поэтому – почему нет?
      Она рассталась с двенадцатилетней собой. Легонечко слетела с крыши  и, пролетев мимо пятого и четвёртого этажа, остановилась напротив окошка своей комнаты. Немножко коряво у неё получилось. Но получилось. Со второго или первого доносился одуряющий запах жареной картошки. «Сейчас так картошка не пахнет – подумала Ариша. – Пестициды, ГэМэО!  А пройду ли я  в форточку?» – ахнула она, и машинально ощупала невидимые свои бёдра.
     Прошла!   
    Мама – молодая! Младше, чем Арина сейчас! Сколько ей? Тридцать шесть? Точно! Сидят с отцом, смотрят телевизор. Как всегда – в обнимку. И папка не лысый!
     Звонок в дверь. Мама бросается в прихожую:
    - Арина! – звучит укоряющее её голос. – Ну где тебя носит!
    И хлюпанье носом. Двенадцатилетняя  крепышка входит в проходную комнату и быстро скрывается в своей маленькой.
      - Ужин в кастрюле! – вдогонку мамино классическое. – Хочешь, грей!
      - Угу!
     - Не, Вась, ну у людей черти лучше, чем у нас дети! – мама не унимается.
     - Томочка! Ну, хватит, иди уже сюда. – это папка.
     Скрипнул диван.
     «Обо мне уже забыли. Привычные процедуры соблюдены». – понимает Арина.
     Девчушка выскальзывает из своей комнаты и направляется на кухню.
    - Доча! – просит папа. - Прибавь громкость!
     Аришка подкручивает ручку на телевизионном приёмнике и бежит дальше. На кухню. Служба службой, а обед по расписанию! Что там? Пюре! М-м-м-м! А в холодильнике?
Банки, банки, банки!
     - А помидоры можно взять? – кричит она из кухни.
     - Открытые бери! – отзывается мама, уже спокойным голосом.
     Чего волноваться. Дети, муж -  дома. Всё хорошо.
    
     Арина улыбается. Фантастический сон!
     Аришка улыбается. Классные помидоры. Болгарские! В пол-литровых банках. В собственном соку. Который к  пюре из картошки – в сто миллионов раз лучше подливки!
     В комнате звонит телефон. Он висит на стене, с другой стороны кухни. Поэтому хорошо слышно, как мама отвечает.  Потом охает. Затем голос у неё становится совсем плаксивым:
     - Ой-ёй-ёй! – говорит Мама. - Да, конечно, конечно. Когда? Отпустим, конечно, а как же! – мама кладёт трубку. -  Ой-ёй-ёй!
     - Тома, чё? – заволновался Папа.
     - Мам, чё? – бежит из кухни Аришка.
     - Арина, мальчик из вашего класса умер.
     - Кто-о?

     - Сашка Котовщиков! – вспомнила Арина. Точно! Пионер Сашка Котовщиков умер в шестом классе. После неудачной операции. Аппендицит, Сепсис. И привет! Хорошенький такой мальчишка был. Один у родителей. Они, правда, потом собрались с силами и девочку родили. Но это позже.
     Арина с удивлением смотрит на Аришку. Как до той доходит. И доходит ли?
     - Похороны  в воскресенье.  Весь ваш класс пойдёт. Деньги завтра вот – в школе сдашь Федотовне. – мама не знает, что ещё сказать.
     Угу. - кивает Аришка и возвращается на кухню.
     Арина смотрит,  как девочка задумчиво ест пюре  и силится вспомнить – о чём она думает?
     Первая в жизни смерть ровесника.

     Утром в школе это новость номер один. Одноклассники напуганны и растерянны.
     Арина с изумлением рассматривает свой класс. Оказывается, она всё помнит! Эту небесно-голубую краску стен. Зелёную доску. Столы с пластиковым покрытием.
      Классный уголок в форме трёхмачтового парусника. Это она -  Аришка придумала  про каравеллу. Но, постеснялась признаться. Рассказала классной Федотовне, что когда гостила  летом в деревне,  видела  у них в школе  такой классный уголок! В деревне?(!) Каравелла?(!) Интересно, поняла ли Федотовна этот невинный обман? Но каравеллу выпилили. Из фанеры - чей-то отец постарался. И до окончания Аришкой школы, и после,  классный уголок-парусник долго ещё жил на школьной стенке.
     С удивлением разглядывала Арина чахлые цветы на подоконниках  и  нелепые  шторы из тюли  – этого она не помнила.
     А одноклассники! Боже! Какие смешные. Серьёзные. Трогательные. Класс гигантский – сорок два человека. Нет, теперь сорок один.
     После первого урока, всё ещё скованные печальной новостью, одноклассники повалили из кабинета физики, потихоньку оживая. Перемена всё-таки. Нет, сегодня не бесились. Не бегали. Шептались у стенок. И свысока, в светлой печали, по-байроновски,  глядели на галдящих школьников из параллельных классов. Общая потеря заставила по-новому взглянуть на привычный мир.

     Оставив Аришку в школе, Арина понеслась над родным городом. И всё что помнила и не помнила, обрушилось на неё с испепеляющей силой. Она летела и рыдала. И город ей виделся, каким и был тогда в детстве – уютным, обихоженным, совсем не таким, каким она помнила его в последний свой приезд, когда забирала родителей к себе в Москву. Не было теперешнего ощущения  провинции, заброшенности и бесперспективняка.

      А в воскресенье хоронили Сашку Котовщикова. Тёплый-тёплый осенний день. Много-много гладиолусов.
     «Точно,  - поняла Арина, - странные цветы – «друг на дружке» -  мне подспудно напоминают об этом дне. А мама их любит. Я постоянно покупаю ей луковицы новых сортов. А сама  видеть эти гладиолусы  не могу.»
     Подруга Натка просветила насчёт того, как наряжаться на похороны. Ярко нельзя. Но и по бедному нельзя. Ну уж, если нет ничего чёрного, то можно и ярко.
     - Но главное! – заговорщицки поведала Натка. - Чтобы покойник тебе не снился, нужно обязательно потрогать его за пятку!
     «Боже мой! – вспомнила Арина. – Было же, было!»
     В обычной двухкомнатной хрущёбе в большой  комнате стоял ярко красный гроб с телом мальчика в пионерском галстуке и в клетчатом костюмчике, в котором он ходил в школу. Дети во все глаза смотрели.  Девочки плакали. Учительницы плакали. Классная Федотовна вполголоса рассказывала кому-то в коридоре:
    - Его на каталке везли  на операцию, а он всё повторял – не надо, не надо. У меня не болит живот!
     Аришка слушала этот шёпот и размышляла: «Должна ли учительница говорить , как обычная тётя. Или всё-таки нет?» А ещё она мучилась своей «страшной женской тайной». Чтоб не по-бедному нарядится, Аришка потихоньку взяла у мамы клипсы. Простенькие такие клипсы с лунным камнем.
      Арина смотрела, как девчушка трёт красные мочки ушей, то снимая, то снова привешивая «богатство» и вспоминала, как же это было мучительно! Она их снимет потом в автобусе, в котором  всем  классом  поедут на кладбище. И на этом отношения с клипсами в её женской судьбе прекратятся навеки.
     А пока она стояла в комнате перед гробом и вспоминала Наткины наставления про пятку. Но, какое там! Два пионера в почётном карауле нервно мялись по обе стороны гроба. А ноги Сашкины скрывала белая простыня, натянутая до самой груди.
     «Ну, не шмогла я, не шмогла… - грустно улыбнулась  Арина,  жалея  девчушку. – Странный сон. К чему бы?»
     Потом были поминки. Но пойти на это  второй раз Арина не решилась. Она полетела к дому дедушки и бабушки – на другой конец города. Там наревелась. Потому что и Дед ещё был жив, и Бабка, и даже прабабка – Баба Сеня.
     Только вчера всей семьёй копали картошку за городом, на выделенной заводом деляне. Весь двор был устлан дерюгой,  на которой подсыхал картофель. Хороший урожай был в этом году.
     Вечером Аришка потихоньку вернула мамины клипсы с лунным камнем в большую супницу в серванте. Натянула спортивные трико. И,  прошмыгнув мимо кухни, где тихо беседовали мама с папой, и стучал ложкой младший брат,  выскользнула из  квартиры. Перескакивая через две ступеньки, она взлетела на пятый этаж. По железной лесенке поднялась к чердачному люку. На квадратной двери  висел убедительный замок. Только ничего он не запирал.  Дверь, откидываясь,  легко открывалась, пропуская наверх всех желающих. В темноте, Аришка привычно прошла по доскам чердачного настила к ближайшему слуховому (почему, кстати,  слуховому?) окну. Выбралась на крышу, на тёплый ещё шифер. И запрокинула голову к небу:
     - Почему всё так?! Почему ничего не понятно!? - спросила она знакомую звезду. - И почему мне кажется, что за мной всё время кто-то следит?
     Арина ахнула. Вот ведь когда ещё проявлялись ведьминские силы! Не понимает, но чувствует!
     Арина, словно устыдилась своего шпионства, перевернулась на спину, сложила руки на животе и уставилась на «свою» звезду:
     - Чего уж непонятного. Душу мы свою здесь взращиваем. – вздохнула она задумчиво.
     - Душу? – встрепенулась Аришка.

     - Мам, ну долго ты ещё будешь гулять на одном месте? -  у подъезда, кутаясь в кофту, стояла Лилька. – Утро уже!
     Доспав до обеда, проспав на работу, Ариша, вся разбитая, встала с постели. И первым делом к окну. Бригада чебургенов заливала гравиевый шрам свежим асфальтом. Двери не было. Видимо, уже снесли на помойку. Ариша побрела на кухню на запах кофе. По пути повесила  жёлтый английский ключ на резинке в шкафчик с прибамбасами. А чё, пускай висит...
     Лилька, тоже невыспавшаяся, сидела за столом. Молча, придвинула  Арише чашку свежего кофе.
      - Знаешь, доча, съезжу-ка я после работы к бабке с дедом. Ты меня сегодня вечером не жди.
     - На дачу? Среди недели? Мы вчера по скайпу болтали - всё у них нормально …
     -  Чё-то обнять их захотелось…
     - Мать, ну ты нынче  корки мочишь!

                Марина Гаки       
                Сентябрь 2012