Где гуляют младенцы

В жизни каждого из нас имеются странные труднообъяснимые истории. Большинство из них с течением времени, всё же, находят своё объяснение. Но бывает иначе.
Решила обнародовать несколько подлинных случаев, которые, скорее всего, так  и останутся для меня под большим знаком вопроса.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ

Мой отец-фронтовик в середине пятидесятых годов прошлого века служил в Брянском областном военкомате. Поскольку в разорённом войной городе было очень плохо с жилищным фондом,  то семье капитана Ш. приходилось снимать жильё в частном доме пригородного села Тимоновка. 
 
После ухода немцев, в наполовину опустевшем селе, табором расселились цыгане, благо место для жительства было очень удачно расположено – вроде бы и сельское приволье, и город рядом – не более часа пешей ходьбы. Занимайся своим извечным промыслом:  гадай, побирайся, танцуй и песни пой.  Впрочем, всё это не мешало горячему южному племени вполне мирно соседствовать с местными жителями.

Поскольку во время описываемых событий мне было всего лишь три месяца от роду, то  эту удивительную историю привожу со слов мамы, которая  неоднократно мне её рассказывала.  Причём, бабушка, иногда при этом присутствующая, каждый раз, несмотря на то, что сама являлась непосредственным участником событий,  слушала рассказ мамы с нескрываемым интересом, как посторонняя, периодически осеняя себя крестным знамением – «Чудны дела твои, Господи!» 
Итак,

ГДЕ  «ГУЛЯЮТ»  МЛАДЕНЦЫ?
 
Каждое утро мой отец выходил из небольшого деревянного дома под железной крышей,  и шёл,  за отсутствием общественного транспорта,  на службу в город пешком.

Дома оставались ждать его возвращения жена Мария с грудным ребёнком и  мать жены - Марфа Платоновна.  Хозяйка, одинокая сорокалетняя вдова воина-фронтовика,  искренне привязалась к своим постояльцам, отчасти заменившим ей семью, поэтому тоже ждала возвращения единственного, в их бабьем царстве,  мужчины - с которым не только цыгане, но и сам чёрт не страшен.

Комната, которую мы снимали, была самая большая и светлая в доме. Русская печь с лежанкой  и пОдполом делила её на две части.  Одну – меньшую, занимала бабушка. Марфа,  которая спала за ситцевой шторкой на полатях, возле печи.

В остальной части размещались родители вместе со мной – младенцем женского пола,  Татьяной. Поскольку после войны во всём ощущалась нехватка, то детской кроватки с бортиками у меня не было. Ночью родители брали меня к себе на тахту. А днём лежала я  на обычной узкой железной кровати возле печи - чтобы теплее было.

**********
В то весеннее сумрачное утро, папа позавтракал и, как обычно,  в семь часов вышел из дома, обещая вернуться после шести вечера.
Мама покормила меня грудью, поменяла подгузники и, завернув в белое каньёвое одеяло, положила на железную кровать - моё постоянное дневное пристанище.

Поскольку младенцем я была довольно спокойным, то накормленная, в сухих пелёнках, возле тёплого печного бока – тут же уснула с блаженным видом, ясно читаемым на моём курносом личике.

Мама и бабушка тем временем занялись делами, которых всегда хватает в доме без удобств, тем более, когда в нём есть грудной ребёнок. Хозяйка, Пелагия Никитична, всё это время находилась на своей половине.

Так прошёл час, другой…  Только тот, кто имел дело с грудными детьми, знает, как ценно это время - без суеты вокруг кричащего,  часто, неизвестно по какой причине, существа.

Вот и две женщины старались не ходить туда, где я спала. Неровён час, разбудишь ребёнка - и тогда, прощай покой и тишина.

На вот уже стрелки-усы на часах-ходиках, с циферблатом, в виде кошачьей морды, показывают 11 часов, а меня что-то не слышно.
Мама удивляется:
-Что это Танюха наша совсем заспалась? Придётся будить, а то проспит кормление – и  весь режим потом нарушится.
Подходит она к железной кровати, чуть отодвинутой от печи, чтобы ребёнок случайно не обжёгся, а там никого нет!

Но Мария поначалу не очень испугалась:
 - Вот ведь,  незадача! Неужели девочка как-то на пол ухитрилась скатиться? - и, присев на корточки, заглянула под довольно высокую кровать.
Белая простыня, на которую меня ранним утром положили спать, свешивалась до пола…
- Ну конечно, незаметно съехала по простыни в пелёнках,  и даже не проснулась. Лежит теперь между печью и этой простынёй.

Аккуратно, чтобы не испугать ребёнка, Мария ещё немного подвинула кровать, которая легко откатилась  на  смазанных маслом колёсиках и … На полу возле  печи никого не оказалось.

 - Мама! -  крикнула Мария, уже не боясь, что разбудит дочку. Теперь больше всего на свете, она жаждала услышать мой голос. –  Мама,  Танюшу что-то не найду! Ты не брала её?
- Як это, не найдешь? – прибежала из кухни Марфа. – ты что шутишь?
- Да  какие шутки! -  волнение начинало захлёстывать молодую женщину. – Как утром положила, так и не подходила. Думала, как хорошо спит!  А теперь вот кормить пора, а её нет.
 - Може, под кровать упала?
- Да где упала? – Мария со слезами указала на отодвинутую от печи  кровать.
-  Ты трошки погоди, не волнуйся, а то молоко пропадёть. Надо у Пелагеи спросить. Може, она Танюшку к себе забрала?  Она с ней агукаться любит.

 Мать и дочь побежали на хозяйскую половину…

********

Скоро три женщины, испуганные до умопомрачения невероятностью происшествия – ну куда может деться трёхмесячный младенец? – уже обыскивали весь дом.
- А правда, в дом никто не заходил?  - уточняла хозяйка.
 - Да когда же? – плачущим голосом отвечала Марфа. – Когда Маня за водой ходила, я возле печи пелёнки в корыте стирала. Дверь-то вот она, напротив. Да неужто я бы не увидала, коли вошёл кто?

- Но не могла же она сама куда-то деться? Ведь не переворачивается даже ещё – У Марии всё это никак не укладывалось в голове.
- А что,  - оживилась вдруг Пелагея Никитична,  - надо под печь заглянуть – вдруг как-то туда завалилась?
 - Да вы что,  каким это образом?
Однако зажгли керосиновую лампу,  Маша слазила под печь, заодно проверила  пОдпол,  он оттуда весь отлично просматривается. Ни-че-го!

Вылезла. Больше искать в доме негде… Совсем потеряв голову, женщины обошли весь дом снаружи, проверили сарай, даже в туалетное очко заглянули…

Вернулись назад.  Мать и бабушка сидят,  плачут…
 - Лишились ребёнка… Такая девочка замечательная была!  Первую, Галочку, в оккупации не уберегли. Сейчас горбатенькая, в санатории в гипсе мучается.
Зато с Танюшкой так уж носились! Чтобы спинка ровненькая была,  Мария даже ей картонку в пелёнку подкладывала. Старалась никому в чужие руки не давать – вдруг, позвонок  какой ребёнку сдвинут?
А Иван… Он Галочку, хоть и не обижал, но на Танюшку просто надышаться не мог:
«Красавица ты моя!» – всё ей говорил. А та улыбалась беззубым ротиком…

Эти мысли разрывали сердце Марии, не желающей смириться с потерей ребёнка. Она плакала, сидя на небольшом деревянном сундуке, и всё поглядывала в окно, будто надеялась увидеть в нём свою, так невероятно пропавшую, малышку.

Удручённая и ничего не понимающая хозяйка, ушла на свою половину, зажгла у икон лампаду и усердно молилась поочерёдно то образу Божьей Матери – Заступнице, то святителю Николаю – способному творить всевозможные чудеса.

А Марфа, быстрее других смирившись с потерей ребёнка (в конце-концов, чего уж теперь так убиваться? Вон у них в селе, сколько детей погибало-пропадало, однако, ничего, жизнь продолжалась, снова рожали) - начала задумываться о другом. Что ответить зятю, когда тот  спросит, где Танюша?

Не говорить же ему, что девочку  Домовой  утащил. Сама Марфа была в этом почти уверена. А иначе, куда ж ребёнок неходячий мог подеваться? Правда,  Домовой как взял – так и вернуть может. Надо бы ему на ночь кашки поставить, да кусочек сахару положить –  задобрить, чтобы. Вдруг вернёт девочку в целости-сохранности – вот счастье было бы…

Тем временем, начинало смеркаться. Плотный туман окутал голый сад. Май уже скоро, а тепла так и не было ещё…
 - Так  что же Ивану отвечать будем? А, Маня? Он ведь нас за девочку таперя, убъёть. Скажет - двое вас,  куриц, а одного младенца не доглядели.

Мария разрыдалась в голос:
  -  Не знаю,  мне всё равно теперь. Говорите, что хотите. Разве Иван поверит, что мы её одну не оставляли, что она сама, неизвестно как, исчезла?

- Погодите,  - вмешалась в разговор Пелагея Никитична, после молитвы вновь обретя способность к ясному мышлению, - я  вот что подумала: здесь у нас ведь цыган полно. А что, если сказать Ивану Михайловичу, что Танюшку цыгане украли? Ребёнка-то не вернёшь, ну так хоть мужа не потеряете. А так  - если обе дома сидели, а ребёнок исчез – кто же вам поверит и простит? А что цыгане детей воруют - всем известно.

- Как это украли? - подняла голову Мария. –  Ваня скажет, зачем в дом пускали? Он же нас предупреждал, чтобы с цыганами не общались.
 - А никто и не общался, и в дом не пускал. Сказать  - в сенях всё происходило. Постучала, мол, цыганка, попить попросила. Пока воду из ведра в кружку набирали - что уж и воды человеку не подать? - она какого-то дурману напустила,  глаза отвела, ну, как цыгане это умеют делать. И уж не знаем, может тем временем, какая - другая цыганка, под этот мОрок, в дом проникла и украла вашу девочку.

Как ни странно, но версия о цыганах показалась самой подходящей. Во всяком случае, она не отнимала надежду на возвращение ребёнка. А пока суть да дело - Мария знала, что муж не будет сидеть и ждать у моря погоды - может, что ещё и прояснится?  Даже в случае, если девочка больше никогда не отыщется, у Ивана будет возможность внутренне как-то подготовиться к самому страшному.

 - Только, Мария,  скажешь, что это ты цыганку водой поила. Хоть режьте меня,  а я скажу, что в это время за хлебом ходила, и ничОго не бачила…
Марфа очень боялась, что, если жену свою Иван как-нибудь и простит, то тёще в таком случае -  точно, дорога сюда будет заказана. А ей нравилось гостить у дочки, и зятя своего она любила, хоть и побаивалась.
На том и порешили.

*********
А вот и время подошло,  вернулся Иван со службы и ещё с порога, будто что почувствовал:
 - Что это вы какие-то не весёлые? С Танюшей что-нибудь случилось?
Женщины переглянулись, головы опустили.
 - Ванечка, ты только не волнуйся, - начала дрожащим голосом Мария. – Мы тут, девочку нашу… потеряли, как бы…
 - Как это потеряли? Да вы что говорите?  Где она, почему не слышно?
Иван рванул в зал, а трясущиеся женщины пошли следом – пусть уж сразу убивает…

 - Что за шутки?...- Иван стоял у железной кровати, косо отодвинутой от печи. – У меня с вами инфаркт скоро будет!

 Мать с дочерью на ватных ногах подошли ближе…
 О, боже, что это???
На кровати, прикрытая каньовым белым одеялом, лежала Таня, их трёхмесячная девочка и спокойно спала, чуть посапывая своим аккуратным носиком.

Что было далее –  не знаю. Мама всегда останавливалась на этом месте, а я и не спрашивала, ошеломлённая услышанным.

********
Теперь, когда мамы уже давно нет на свете, а я приобрела кое-какие знания,  у нас с мужем есть несколько версий подобного исчезновения, как ни странно, вполне логичных. Если,  конечно, верить, что есть нечто, «что недоступно нашим мудрецам».
В частности, одна из возможных версий -  это похищение меня Пришельцами.  Тех,  которые вернулись ко мне уже на Чукотке. Тем более, что я с самого раннего детства обладала не совсем обычными способностями…
Не утверждаю… Но кто знает?

Во всяком случае, в те далёкие годы моей маме, женщине с высшим образованием  преподавателя химии и биологии, не было никакого смысла сочинять такую странную историю. Тогда ведь, о всех этих паранормальных штучках и слыхом не слыхивали…
А милая простодушная бабушка Марфа, тем более, сочла бы грехом подобное выдумывать.

А, может,  у кого-нибудь из читателей появится своя версия?  - Выслушаю с удовольствием. Только сразу скажу – не пили, и с головами у всех нормально было…

ТАТЬЯНА ШЕЛИХОВА-НЕКРАСОВА.