Боль моего сердца

 БОЛХОВ
 
             Сказочный город моего детства, древний Болхов, расположен на отрогах лесистых холмов, в том месте, где впадали когда то в Нугрь две реки, Болховка и Кличетня. Красавицей в крутых берегах обвивала  деревянный "Городок" защитница первых поселенцев река Болховка, да на нет вся вышла. Высохла дивная речушка после проклятия старой ведуньи, потерявшей в ней единственного сына. Превратились Болховка и Кличетня  в пересыхающие в жаркое время ручейки.

Первое упоминание в летописях о Болхове относится к осени 1196 года, когда  входил он в состав Черниговского княжества. С тех пор много воды в Нугре утекло, но и через тысячу лет, назло всем врагам сверкает древний город позолоченными маковками уцелевших церквей.

На двадцать вёрст разносился по округе благовест двадцати семи звонниц. Летел он над перелесками, берёзовыми рощами, ближними и дальними деревушками, пока не пропадал бесследно в чащобах Калужской и Тульской губернии.

Из знатного рода Милославских, из села Ильинского, происходила первая жена царя Алексея Михайловича Мария Ильинична. Её брат, боярин Иван Михайлович Милославский воспитывал бу­дущего царя Федора Алексеевича. В те годы храмы и монастыри города Болхова прирастали на щедрые пожертвования царской семьи.
 
Город богател и рос. В середине 19 века в нем насчитывалось 102 каменных здания и 2594 деревянных домов. К 1890 году население Болхова достигло 26570 человек, из них купеческого сословия — 1315. К 1893 году он по численности в полтора раза превзошел Архангельск, Вологду и Владимир, в два с половиной раза Петрозаводск. Купечество не жалело денег на благолепие храмов. По высоте колоколен приходы соревновались друг с другом.

От Красной горы начиналась центральная улица города Большая Ни­кольская. Вдоль неё возвышались Успенский, Николо-Торговый, Вознесенский и Николо-Гон­чарный храмы, полюбоваться которыми теперь можно только на дореволюционных и довоенных фотографиях. Во время Великой Отечественной войны в непосредственной близости от города проходила линия фронта. Толстая каменная кладка выдержала ожесточённые обстрелы, но в мирные хрущёвские годы из этих храмов не уцелело ни одного. 

В середине шестидесятых городским Советом депутатов трудящихся в угоду партийному руководству района было вынесено решение снести колокольню Николо-Гончарной церкви, которая завершала архитектурный ансамбль Большой Никольской, а теперь Ленинской улицы. Колокольня стояла на самой высокой точке холма, и расположенный у её подножья пожарный расчёт использовал смотровую площадку башни для своих наблюдений.

К немалому возмущению руководства района каменных дел мастера в один голос отказались подниматься на колокольню и "выбивать первый кирпич". Не помогла ни обещанная премия, ни обильные подкупы водкой. В городе уже имелся печальный опыт сноса церквей. Первый, кто варварской рукой касался святыни, падал с высоты вниз.

Если партия прикажет, комсомол ответит есть. Проживала на крутом берегу Нугря безответная вдова с двумя выросшими в нищете детьми: богатырём сынком и красавицей дочерью.

Хороший вышел у матери сынок: высокий ростом, широкий в плечах, пригожий лицом. Не раз секретарь комсомольской организации района вручал участнику лыжных гонок грамоты и подарки за призовые места. Припомнил он молодого паренька. Вызывал в кабинет и стал взывать к комсомольской совести.
-  Только на тебя, богатырь земли русской, надёжа. Наша с тобой задача - развеять религиозные предрассудки и суеверия, а за работу мы тебе пособим...

Что обещал секретарь комсомольской организации Иванушке, я не знаю, но его мать - уборщица, при всех поливала рабочее место горючей слезой.
- Не надо нам с тобой, Ваня, больших денег, подумай лучше о малой сестре, да обо мне горемычной.
 
Но идеологически обработанный Иванушка лишь упрямо тряс русым чубом, да  с надеждой посматривал в сторону городских правительственных зданий.
- Надо же из бедности выбираться, мама! 

В выбранный руководством погожий денёк залез чемпион на колокольню, выбил из кладки первый камень, посмотрел вниз на собравшихся на площади зевак, оглядел наивными голубыми глазами ясную даль, да и сиганул вниз, раскинув, как крылья, крепкие руки.

- Что это было? Душевный порыв, или неотвратимая месть богов? Мне неизвестно. Только память о загубленной молодой жизни, об уничтоженном городе детства осталась болью в измученном сердце.

- Напоминанием о непоправимых духовных утратах стоит на Красной горе отреставрированный Спасо-Преображенский собор. Но, уважаемые господа туристы, знайте, что десятки погибших его собратьев щерят остовы разрушенных стен по опустевшим закоулкам обезлюдевших улиц, или лежат во прахе, взорванные волей безмозглых пролетарских вождей.   

http://www.proza.ru/2014/01/11/1162
http://www.proza.ru/2013/05/02/1260