Читая Банальность добра Евгения Берковича...

 
Письмо автору

 


 
    
      Дорогой Евгений!
      
      Когда читаешь что-то значительное, всегда хочется поделиться впечатлениями, мыслями с тем, кому это может быть интересно. Хочу пообщаться с автором этой работы. Это - лишь несколько моих откликов, рассуждений, возникших по ходу чтения Вашей книги.
      Сегодня существует огромный разброс мнений и точек зрения на прошлое, настоящее и будущее. Не так уж часто удается встретить единомышленника. Хотя мы с Вами принадлежим к разным поколениям, то, о чем Вы написали и то, как Вы это написали, мне чрезвычайно близко.
     Заголовок книги "Банальность добра" вполне понятен. В условиях чудовищной банальности Зла минувшего века творить Добро - героизм. Однако всегда были, есть и будут на свете люди, для которых само собой разумеется творить Добро, а не Зло. Это их естественные побуждения, потребность, желание. Даже в самых необычных, экстремальных ситуациях они поступают так, потому что просто не могут иначе.
      Стремление внедрить в сознание людей понятие о естественном, само собой разумеющемся характере - о "банальности" такого Добра, чрезвычайно ценны. Я убеждена, что именно поиск таких фактов и предание их широкой гласности - необходимое условие мирного сосуществования народов.
      По случайному, возможно, совпадению я недавно смотрела по телевизору американский фильм "Нюрнберг", перечитывала романы Фейхтвангера "Изгнание" и Ремарка "Ночь в Лиссабоне". Это - все о том же времени, о тех же проблемах, но в художественной форме. И удивительно перекликается с тем, о чем писали Вы.
      Взять хотя бы приведенную Вами цитату из Клемперера: "А если язык образован из ядовитых элементов или служит переносчиком ядовитых веществ...? Нацизм проникал в душу народа через отдельные словечки, обороты речи, конструкции предложений, вдалбливаемые в толпу миллионными повторениями и поглощаемые ею механически и бессознательно". 


      А вот цитаты из Ремарка: "Передовые газет были ужасны - лживые, кровожадные, заносчивые. Весь мир за пределами Германии изображался дегенеративным, глупым, коварным. Выходило, что миру ничего другого не остается, как быть завоеванным Германией. Обе газеты, что я купил, были когда-то уважаемыми изданиями с хорошей репутацией. Теперь изменилось не только содержание. Изменился и стиль. Он стал совершенно невозможным.
      Я принялся наблюдать за человеком, сидящим рядом со мной. Он ел, пил и с удовольствием поглощал содержание газет. Многие в пивной тоже читали газеты, и никто не проявлял ни малейших признаков отвращения. Это была их ежедневная духовная пища, привычная, как пиво.
      Недалеко от входа /в собор/ я опустился на пустую скамью. Мерцали свечи у алтаря. Священник двигался у алтаря в облаке благовоний. Сверкала парча. Его окружали служки в красных сутанах и белых накидках, с кадилами в руках.
      Слышались звуки органа, гремел хор, и вдруг мне показалось, что я вижу те же одурманенные лица, что и там, снаружи, те же глаза, пораженные сном наяву, исполненные безусловной верой, желанием покоя и безответственности.
      Конечно, здесь все было тише и мягче, чем там. Но любовь к Богу, к ближнему своему не всегда была такой. Целыми столетиями церковь проливала потоки крови. И в те мгновения истории, когда ее не подвергали преследованиям, она начинала преследовать сама - пытками, кострами, огнем и мечом".


      Во всем этом удивительное сходство и с нашим недалеким прошлым. И в то же время возникают мысли не только о сходстве двух главных преступных режимов ХХ века - большевистском и нацистском, но и о различиях между ними.
      Так, читая Вашу главу "Женский бунт на улице Роз", я попыталась себе представить нечто подобное в большевистском СССР. Да какой бунт, какая демонстрация - все жены были бы давно арестованы, расстреляны, или в лучшем случае сосланы как "ЧСИР" (Члены семьи изменника родины). В отличие от Сталина, Гитлер тогда в той или иной степени считался с общественным мнением немцев.
      Немецкий нацизм, находившийся у власти всего 12 лет, после разгрома был юридически признан преступным, его деятели наказаны или объявлен вне закона. Их изобличали фотодокументы, спасшиеся чудом жертвы, свидетели. Ничего подобного не произошло с советским коммунистическим режимом, просуществовавшим более 70 лет. Количество жертв нацизма достоверно подсчитано, жертвы коммунистического режима неисчислимы. Безнаказанность этих палачей была куплена ценой Победы над гитлеровским нацизмом - ценой десятков миллионов советских солдат, павших в боях. Преступников от кары спас порабощенный ими же народ.
      Время перетасовало бывших палачей с их жертвами, и теперь нет в российском обществе сил, которые обладали бы политической волей к официальному юридическому осуждению преступлений коммунистического режима. Совсем наоборот, крепнет тоска по прошлому, все чаще вспоминается "порядок", послушание, социальные гарантии и личные успехи в карьере тех, кого репрессии непосредственно не коснулись. Россия после развала советской империи все больше напоминает Германию после первой мировой войны. Тяжелое моральное состояние народа, безработица, нищета, хаос. Люди хватаются за любые надежды, обещания нынешних властителей отвечают интересам основной массы избирателей. И вы совершенно справедливо указали на то, что "в хоре голосов представителей различных христианских конфессий, гневно осуждающих антисемитизм, не слышно голосов высших иерархов Русской Православной Церкви... Молчит Русская православная Церковь и сейчас, хотя налицо рост агрессивного национализма и антисемитизма в российском обществе". 


      В мире сегодня звучат красивые слова из деклараций против антисемитизма и в то же время сохраняются и даже усиливаются проявления антисемитских и антииудаистский предрассудков в христианской среде. Они подпитываются исламским экстремизмом и усиливающейся толерантностью к проблемам ислама, порождаемой боязнью терроризма. И, конечно, напряжением на Ближнем Востоке
     Вы знаете, мне кажется безнадежной перспектива концептуального изменения взаимоотношений христианства и иудаизма. Ведь, действительно, в основе христианской Церкви - стремление стать Новым Израилем, "новым народом божьим". Антииудаизм, обвинения евреев в богоубийстве содержатся в Новом Завете. Библию не исправишь. Как совместить это с новой ориентацией в мире после Холокоста, не представляю. Возможно лишь смещение акцентов, деактуалиация этой части вероучения. Возможны и разные интерпретации учения о Христе. Но для этого нужна воля иерархов, зависимых от современной мировой политики. Можно надеяться, что какая то часть иерархов христианской церкви откажется от вековой антииудаистской и антиеврейской политики и практики и публично это возвестит. Однако я не верю в возможность принципиального критического осмысления Нового Завета всем христианским миром. Если даже отдельные иерархи попытаются изменить смысловой центр христианской догматики, это вряд ли достигнет разума рядовых верующих. К тому же опыт Второй мировой войны показал, что принадлежность к той или иной конфессии не определяла поведение человека, его выбор между Добром и Злом. Не думаю, что творившие Добро во время Холокоста, даже если они были верующими христианами и читали Новый Завет, задумывались над тем, находятся ли их поступки в соответствии или в противоречии со всеми его постулатами.
      А что побуждает человека принять идеологию, допускающую или даже воспевающую нравственное и физическое насилие? Ваш рассказ о пути Магды Геббельс убедительно показывает решающее значение особенностей характера и личной судьбы человека. Безоглядная и бурная общественная активность, желание "быть первым", быть замеченным, верховодить в толпе, часто толкает в объятия тоталитарных идей, радикальных движений. Ведь и Арлозоров, чьи идеи Магда в свое время так горячо разделяла, был радикальным сионистом социалистического толка.
      "Лежат ли корни нацистской идеологии в "вечных чертах" немецкого характера?" Если это так, то сосуществование с ними бесперспективно и невозможно. Уверена, что миф о немцах, как о нации убийц - такой же миф, как любой подобный, например, о том, что все евреи - торгаши, коммунисты, капиталисты.....
     Вопрос о предвзятости и настороженности во взаимоотношениях с коренным населением, участвовавшем в нацистских акциях против евреев, актуален не только в Германии. Убеждена, что слова Ясперса о том, что вина за Холокост лежит на всем его поколении - сказаны им от всего сердца. Ясперс искренен и хочет служить примером. И в то же время это - гипербола, которую невозможно внедрить в массовое сознание. Особенно, если пытаться внушить покаяние последующим поколениям людей. Это будет в лучшем случае навязанное, вынужденное демонстрирование сожаления, которое потом неминуемо приведет к обратному результату.
      Чтобы не оставаться чужими друг другу и добиться взаимопонимания с людьми нового поколения немцев, латышей, эстонцев, поляков, других народов, надо мысленно попытаться стать сегодня на их место. Очень характерны приведенные Вами дебаты покойного Бубиса и Вальзера. Вальзер действительно "выразил мнение многих своих соотечественников, совсем не антисемитов, но считающих, что при обсуждении вины их отцов и дедов нужно знать меру и такт. Выбор правильного языка в диалоге с новыми поколениями немцев и сегодня остается актуальной и острой проблемой". Я бы добавила - и не только немцев.
      Понимаю и то, как тяжело это совместить с болью таких, как покойный Игнац Бубис. Но если смотреть на жизнь реально, то эти правдивые слова Вальзера не должны были явиться откровением и вызывать такое глубокое разочарование у еврея, долгие годы живущего в послевоенной Германии,
      Заслуживают внимания и следующие слова Вальзера: "У Клемперера учишься тому, что надо думать о своей совести, а не следить за совестью других". Я бы сказала - необходимо всегда думать и о том, и о другом в равной степени.
      Работая экспертом в одной из постоянных комиссий Европейского Совета, проводящей сравнительные исследования по национальному вопросу в различных странах Европы, я убедилась в обоснованности приведенного Вами суждения Пауля Шпигеля, который, несмотря на все трудности и невзирая на вылазки правых экстремистов, не может назвать Германию праворадикальной или антисемитской страной, доверяет демократии этой страны и убежден, что может и хочет в ней жить.
      Страницы Вашей книги, посвященные американскому антисемитизму в годы Второй мировой войны и еще спустя десятилетия, впечатляют, особенно масштабы этих проявлений. Это познавательно. Я думаю, это стоит популяризировать, так как бытует мнение об абсолютном влиянии на Америку, ее экономику и политику еврейского лобби.
      Тематика Ваших исследований перекликается с тематикой творчества и жизни моего отца Макса Урьевича Шац-Анина. Ваш рассказ об Отто Вейнингере я ощутила как некий знак, поданный мне его бессмертной душой. В начале прошлого века то, что написал Вейнингер, задело за живое молодого Шац-Анина. И он опубликовал в одной из австрийских или германских газет, в какой именно, к сожалению, неизвестно, статью под названием "Преодоление современного еврейства". Нет у меня и этой статьи отца. Поэтому мне было чрезвычайно интересно узнать из Вашей книги подробности о Вейнингере. Вероятно антисемитизм еврея Вейнингера коренился в болезненном стремлении уйти от своего еврейства, отмыться от него.
      ОРТ - это тоже страница из биографии Шац-Анина. Я с детства слышала в доме постоянные разговоры о ремесленных училищах для евреев, об основании и поддержке еврейских земледельческих колоний. "Помощь евреям через труд" - было лейтмотивом всей общественной деятельности моего отца. Он был одним из основателей и руководителей ОРТ в Латвии после Первой мировой войны, а в 1921 году ездил на международную конференцию ОРТ в Берлин. Мне даже кажется, что на фотографии / стр. 296 Вашей книги/ крайний справа стоит у самой стены - отец.
      С историей жизни моего отца перекликается и глава "Восемьдесят один день страха". Я благодарна Вам за то, что Вы привели бесспорные факты, убедительно опровергающие версию историка Костырченко о том, что задуманная Сталиным и уже подготовленная, но к счастью несостоявшаяся депортация евреев, является мифом. Выдавать сегодня это за миф значит - попытаться умалить преступные намерения руководства СССР. Костырченко утверждает, что Сталин перед своим концом якобы вообще отказался от антиеврейских акций. Однако аресты продолжались не только до конца февраля, но и до начала марта 1953года, особенно в провинции. В Риге историк Писецкий был арестован буквально накануне смерти Сталина. "Следствие" по этим делам было прекращено и люди освобождены из под стражи лишь в конце апреля. Приведенная Вами история с брошюрой Дмитрия Чеснокова о выселении евреев из промышленных районов напомнила мне о том, что я испытывала, узнав, что на рижских подъездных железнодорожных путях уже стоят вагоны для депортации евреев.
      Ваша книга, дорогой Евгений, дает богатый материал для размышлений, жаль, что она издана таким небольшим тиражом.
      Всего Вам наилучшего.

 2000 г.