Лирика

Оригинальный режиссёрский сценарий Аристарха Нескупова. 2010 г.
Фильм Аристарха Нескупова.

Эпизод 1. Кухня

Мы видим жарящуюся на плите яичницу-глазунью из двух яиц с двумя небольшими полосками бекона. В кадр входит вилка, которая педантично поправляет бекон. Затем мы видим стоящего у плиты героя. На нем серая майка, семейные трусы и комнатные тапочки. Вилкой он ковыряется в сковородке.
В следующем кадре мы видим его сосредоточенный на сковороде взгляд, неподвижное лицо, никакой мимики. Затем мы следим, как герой выкладывает завтрак на тарелку, садится за стол и ест.
На столе, кроме всего прочего, стоит маленький сферический аквариум с одной рыбкой, оцеллярисем.
Герой вилкой отламывает небольшой кусок яичного белка и накалывает его вместе с кусочком бекона, кладёт в рот, тщательно пережёвывает и проглатывает. Потом он вырезает из куска бекона небольшую часть мясной прорези, берёт её рукой и бросает в аквариум. Дальше мы видим, как рыбка  съедает брошенный ей кусок мяса.
Герой говорит с набитым ртом:

Вчера совершенно случайно стал свидетелем одного занимательного телефонного разговора.

(пауза, он жуёт)

Девушка кому-то рассказывала о том, как мечтает отремонтировать балкон своей квартиры, обшив его пластиком. Она так смешно сказала: "Я хочу сделать себе пластиковый балкон".

(пауза, герой снова пережёвывает еду)

Эх, как говорится, у каждого свои проблемы.
 
(пауза, он слегка задумывается, не переставая жевать)

Ведь надо сначала захотеть себе простой балкон, потом им овладеть и только тогда уж сделать его "пластиковым". (ухмыляется)

Герой пережёвывает новый кусок бекона, глядя на рыбку, и продолжает свой рассказ:

Сколько же это усилий надо приложить для того, чтоб у тебя был "пластиковый" балкон? А ведь у меня совсем ничего нет, что уж там балкон целый-то. У меня всего лишь чемодан вещей… Чемодан, с которым я скитаюсь из одной съёмной лачуги в другую. Да и в чемодане этом половина пространства занята книгами. Мне их так не хочется дочитывать до конца, вот и ношусь с ними повсюду.

Дальше мы видим, как, не доев, герой встаёт из-за стола. Оставляя посуду, он уходит в ванную комнату.

Эпизод 2. Ванная комната

Мы видим, как герой открывает кран и опускает голову, поднося губы к напору. Он набирает в рот немного воды, полощет рот и сплёвывает в раковину. Затем он пристально всматривается в своё лицо. Его взгляд выражает едва заметное презрение. Дальше в кадре мы видим его руки, он берёт зубную щётку, тюбик пасты и выдавливает её на щётку, которую заносит под воду. Потом герой чистит зубы и продолжает рассказ за кадром – мы слышим его мысли:

Уже в середине, а то и в самом начале, я понимаю, что там будет написано дальше, какое развитие примет сюжет. Нет, у меня не то что пропадает желание их читать, совсем нет. Просто с каждым словом я переживаю откровение, находя себя в них — в этих книгах.

Герой наклоняется к крану, чтоб снова набрать в рот воды, мы видим безжизненное пространство ванной комнаты, отражённое в зеркале, скорей всего это дверь или просто стена, с висящим на вкрученном в неё болте белым полотенцем. Глядя в это отсутствие, мы слышим, как герой полощет рот, выплёвывает воду, бросает щётку в стакан. Затем он снова предстает нашему взору всматривающимся в свое отражение в зеркале, все тот же пустой взгляд с лёгким презрением, сосредоточенность, он смотрит и продолжает у себя в голове:

Это дорогие мне книги. На самом деле я боюсь их дочитывать, ведь прочесть что-нибудь подобное я больше никогда не смогу. Спиноза закончил свой трактат словами, что все прекрасное так же трудно, как и редко — вот этого я и боюсь.

Эпизод 3. Комната

В холодной на вид, практически пустой комнате, где кроме кровати, сумки с вещами и пары валяющихся книг около ноутбука, совсем ничего нет. Герой надевает штаны, делая это не торопясь. Мы можем внимательно осмотреть комнату и вещи. Затем мы видим, как он затягивает в петли и застёгивает свой ремень. Мы снова слышим текст героя. Во время рассказа мы следим за тем, как он надевает куртку, выходит из комнаты, запрыгивает в сапоги, стоящие у двери, и выходит из квартиры, небрежно захлопывая дверь. Текст:

Это я всё к тому, что вряд ли смогу что-нибудь потерять, разве что только себя. Хотя увидеть разницу между потерей и обретением я уже совсем не в состоянии, я безразличен ко всему этому...

(задумчивая пауза)

Хм, если так, то не глупо ли тогда отслеживать свою жизнь, определять её частями, состоящими из обретений и потерь?

Эпизод 4. Подъезд

Мы видим замочную скважину закрывающейся двери. Затем следим за спускающимся по лестничным пролетам героем, за его скользящей по перилам рукой. Видим сапоги, перебирающие ступени. Потом герой открывает дверь подъезда и выходит в слепящий пересвет. Дверь захлопывается инерционно.
 
Эпизод 5. Инь-Янь

Мы смотрим на лицо нашего героя, устремившего свой взгляд куда-то перед собой, в это время он идёт.
За текстом мы продолжаем слушать его внутренний монолог:

Зачем вообще жить ради чего-то или кого-то? Неужели жить без цели никак не получается?

Мы наблюдаем городскую жизнь, возле всяких магазинов люди: торгаши, прохожие, нищие. По дороге проезжают маршрутки, автобусы. У тротуара припаркованное такси. Видим героя, он идёт, слившись с толпой. Он улавливает взглядом вывеску магазина азиатских товаров с надписью "Инь-Янь – там, где мужчина и женщина встречаются". Снова взгляд перед собой, он продолжает идти. Затем он подходит к банкомату, у которого очередь. За кадром мы снова слышим его речь:

"Инь-Янь – там, где мужчина и женщина встречаются" – какая же пошлая и примитивная фраза – унылая и единственная суть человеческого бытия! Как несправедливо с нами обошлась природа, именно так находя себя в вечности, но заставляя нас самих умирать!
А ведь многие предпочитают искусству эту галиматью – любовь, делая её какой-то сакральной  и, главное, неподвластной логике, божественной. Какая же, чёрт подери, чушь собачья и требуха! Эти глупцы в оправдание скуки выдумывают любовь, откладывая собственную смерть настолько далеко, что она им кажется просто невероятной! Спасаются, но только на время.

Эпизод 6. Банкомат

Герой занимает место в очереди к банкомату. Сама очередь состоит из двух человек: один уже у банкомата, второй в ожидании говорит с кем-то по мобильному телефону, до нас доносятся его едва разборчивые обрывки фраз, наш герой третий. Его очередь, он подходит к банкомату. Мы видим лицо нашего героя и слышим за кадром:

А задай им вопрос о том, что такое любовь, то в ответ только и слышишь: "Это не объяснить словами!" или "Любовь - это бог!" Ха! Да, конечно, бог, ещё бы!

Дальше мы видим, как герой снимает деньги, кладёт их в карман и уходит. Он направляется к метро и спускается вниз под землю. Мы видим, как он проходит проверку у охранника, покупает билет и идёт на платформу. Затем мы видим на платформе героя и подъезжающий поезд. Дальше наблюдаем, как герой занимает место в вагоне. Мы осматриваем вагон: людей, их руки, держащейся за поручени, лицо какого-то пассажира, какую-то нелепую рекламу. Затем фиксируем взгляд на лице героя, за кадром он продолжает:

Сначала они привносят бездонный, размытый, непонятный им самим смысл в содержание этого "чувства", а потом пытаются найти это в каждом встречном и, конечно же, не находят. Разве можно найти то, чего нет? Но они ищут дальше и дальше, и так без конца. (ухмыляется). А Природа продолжает своё и сводит всё это только к одному – «Инь-Янь – там, где мужчина и женщина встречаются». Вот так всё просто. (смена интонации, недоумевающе после недолгой паузы) К тому же, как можно спать с кем-то, когда в постели всегда есть третий и он – бог? Как можно заниматься групповухой с богом?

Дальше мы видим, как герой возносится на эскалаторе снова в слепящий пересвет.

Эпизод 7. Супермаркет

Герой заходит в супермаркет. Проходя меж стеллажей и рассматривая товары, он вдруг останавливается берёт какую-то чушь – мы видим только лицо, чушь едва захватываем переферийным зрением, мы не можем рассмотреть её. Герой смотрит на предмет и кладёт его назад на полку. Берёт другой, снова кладёт его назад, третий, смотрит на него и в этот раз забирает его с собой.
Вся сцена сопровождается текстом за кадром:

Конечно, любой из этих фанатиков завопит и начнёт рассказывать о непорочной и бескорыстной любви, или, не дай бог, о любви добродетельной. Да только на кой чёрт им такая любовь? В ней же нет никакой романтики. Вот тут-то и отбрасывает снова в печаль. Да и фальшь этой добродетели уж слишком очевидна – это такой же эгоизм, как и всё остальное.

Мы видим героя в очереди у кассы, деньги с чушью у него в руках. Затем кассиршу, её пальцев, которые надавливают виртуальные клавиши кассового аппарата. Герой ставит покупку на ленту, покупка подъезжает к кассирше и она сарашивает, есть ли у героя карта постоянного покупателя, он отвечает, что нет. Герой недолго ждёт, пока кассирша пробивает товар и кладёт деньги. Дальше мы видим, как герой выходит из магазина и идёт к остановке общественного транспорта.
Вся эта сцена сопровождается закадровым рассказом:

И это не такой уж и парадокс, в сравнении с приступами мизантропии, периодически испытываемыми гуманистами. Да и все эти аргументы в пользу такой любви просто несостоятельны, даже для меня... (дальше интонация – герой пытается донести до глухих) Дураки! Нет же никакой любви, вымысел она - вы-мы-сел! Выдумка этих хреновых поэтов средневековья и точка опоры воли  жизни среди зловонного дерьма их городов – вот что такое любовь!

Эпизод 8. Остановка

Мы видим, как герой подходит к остановке. Он опирается спиной на забор и смотрит перед собой.
За кадром он продолжает:

И разве то, что мы уже от этих мёртвых невежд так далеко, в этом мимолётном настоящем, наполняет чем-то фактурным нашу экзистенцию?..
Что же тогда будет в будущем, если оно случится?

Эпизод 9. Автобус

Панорама площади, мы видим водителей маршрутных такси, стоящих у своих автомобилей, затеи подЪезжающий к остановке автобус, его открывающиеся двери. Мы видим обувь людей, заходящих в автобус, герой один из последних, мы узнаём его по сапогам. Дальше мы находим героя на задней площадке, он стоит, упёршись щекой в поручень и глядя вперёд. Затем мы фиксируем взгляд на его лице.
Сцена сопровождается закадровым текстом:

Будущее... Это не существующее, сомнительное будущее. Словно чёрная лента дороги посреди пустыни под палящим солнцем, раскалившем её так, что ноги утопают в асфальте. И никто никогда не узнает, что нас в конце этой дороги ждёт. Глупые надежды, желания движут нами, дают нам силы идти дальше, давить этот асфальт. Мы спотыкаемся о некоторых встречных, таких же странников, лежащих неподвижно, падаем и уже сжимаем эту чёрную массу в руках, да так, что она вырывается из кулака между пальцев селевым потоком. Мы упускаем ношу мнимой ответственности, собирая осколки собственных желаний – нашего разбитого эго. Кричим, что умираем, требуем жалости, снисхождения к себе от этих людей, надеясь, что всё это ими задумано, чтоб испытать нас. Но потом мы просто выстраиваем заново стену, чтоб дать её снова разрушить, только уже кому-то другому, новому, маячащему нам в ближайшей эфемерной перспективе... 

Герой смотрит на дорогу, одновременно мы видим его лицо и движение за окном, рассказ продолжается:

Становимся на ноги, надеваем тёмные очки, кроссовки, и бежим. Бежим, не чувствуя боли, не морщась от света. Бежим, соблазняясь притормозить у какого-нибудь очередного компромисса, но держим себя в руках. Бунтуем, не давая шансов кому-либо заметить неладное. Смотрим на пролетающих мимо нас со скоростью света на символах успеха по этой же дороге других и тщетно пытаемся их догнать. Но зачем?..
Ничего. Можно сделать паузы на придорожных заправках, съесть сладкое пирожное, душ принять, чтоб смыть с себя пыль воспоминаний, отправив их в бурный и бесконечный канализационный поток, помолиться, будет всё хорошо. Только радость впереди! Будем чувствовать себя теперь новыми, сильными и открытыми для этого перспективного мира, который почему-то всегда заканчивается там, где начинается.
В один миг пролетит вся наша жизнь, мы уже будем измождены морщинами, но дорога всё равно останется дорогой, только уже не нашей. Да, она неизменна. Правда, мы уже будем давить её асфальт с меньшей силой, а то и вовсе перестанем это делать, так как поймём, наконец, что незачем, не-за-чем!

Мы видим нашего героя в одиночестве в пустом автобусе. Автобус останавливается, открываются двери.  Он на миг задумывается, оборачивается назад и видит, что в автобусе остался совсем один. Глубоко вздыхает, поднимается и выходит. Через окно из отъезжающего  автобуса мы видим оставшегося стоять на остановке спиной к нам героя. Он исчезает в чёрной вспышке кадра.

Эпитафия

Белым титром на чёрном фоне в центре кадра:
Убедившись в том, что вокруг нас больше никого нет, мы закрываем глаза и исчезаем, так и не поняв, что глаза были закрыты всегда.

КОНЕЦ

Титры