Родители 2 часть фрагм. романа Монолог Диалоги

                Родители
   
          Фрагменты из романа «Монолог (Диалоги)»
   
                Вторая часть

                -1-

  -Тебя в последнее время не узнать. Только - только оправился от удара, нанесенного Леной, как снова впал в меланхолию. Неприятности в институте?
  -Уволился Соколов.
  -Ты можешь чем-то помочь ему?
  - Я упустил возможность хоть как-то поддержать его в трудную минуту. Я самоустранился - сбылось предсказание партийного деятеля, пытавшего сделать меня стукачом. Я должен был предупредить Соколова про свои беседы с ним, чем подготовил бы хоть немного Владимира Александровича к его увольнению из института.
  - Это ничем помочь ему не могло.
  -То есть в любом случае ему не удалось бы избежать жерновов, под которые мог угодить и твой сын?
  -Если ты не вмешался по этой причине, тебе есть, в чем себя упрекать.
  -Я это не утверждаю.
  - Соколов - порядочный человек, никогда бы не подставил тебя по удар, никто не узнал бы о вашем разговоре.
  -Я в нем не сомневался. Мне не хотелось его расстраивать. Когда я пришел к нему - уже после проработки партсекретаря, - увидел всего несколько студентов, остальные воздержались - от греха подальше. Соколов очень расстроился, выглядел удрученным, провел вечер без прежнего блеска, на том его вечера окончились. Мне жалко было его добивать.
  -Что изменилось теперь?
  -Возможно, если б он получил полное представление о той кухне, которая предшествовала его увольнению, меньше бы сожалел о своем решении уйти из института. С другой стороны, стоит ли беспокоить его в такое трудное для него время?
  -Советовался с другом? Что говорит он?
  -Мы оба не знаем, как вести себя в такой ситуации. Как много лет не знали, откуда берутся дети, так сейчас - откуда берется зло, и как, желая сделать добро, не усугубить это зло.
  -Партсекретарь - всего лишь маленький винтик машины зла. Разговор Соколова с ним ничего ему дать не мог. Никакие твои предупреждения роли сыграть не могли.
  -В плане пребывания его в институте - разумеется. Но чисто по-человечески я должен ему все рассказать? Хотя бы сейчас?
  -Позвони ему и спроси. Может быть, он интеллигентно пошлет тебя к черту, но, скорее всего, ему придется по душе, что есть люди, сохранившие к нему доброе отношение, и он пожелает знать детали. В конечном счете, имеет смысл то, будешь ли ему полезен, а не то, избавишься ли ты сам от угрызений совести.
  -Неплохо соображаешь, отец.
  -Сегодня такая реплика может сойти за похвалу. Я не забыл, как в значительно более молодом возрасте ты в конце нашего разговора сказал: "Ты у меня отличный папа!" Это произошло целую вечность назад. Но и то, что я услышал от тебя сегодня, звучит для моих ушей неплохо. Иди, знай, что скажешь завтра.
  -Маленькому ребенку легче говорить с родителями - они для него большие авторитеты, чем для повзрослевших детей. Когда мы подрастаем, нам начинает казаться, что советы отцов нам уже не нужны. Мне двадцать лет - это очень много. Столько всего произошло в моей жизни, что невольно задумываешься о том, как ты ее прожил. Вопросов значительно больше, чем ответов...
  -Ты пытаешься переварить их сам, не прибегая ни к чьей помощи.
  -Никто помочь мне уже не может. Я своими собственными руками погубил свою жизнь.
  -Настолько сильно любил Лену, что до сих пор никак не можешь прийти в себя?
  -Да. Я виноват перед ней и понес заслуженное наказание.
  -Ты все еще любишь ее?
  -К своему несчастью.
  -А ту женщину?
  -К ужасу, и ее. Так не бывает? Завидую тебе - ты всегда любил одну женщину, маму, а она - тебя. Это огромное счастье - нормальная любовь, без эксцессов.
  -Что значит, по-твоему, нормальная любовь?
  - Взаимная, глубокая, спокойная, основанная на понимании друг друга.
  -И такая любовь не исключает потрясений - выхода за пределы обычного состояния, того, что ты назвал эксцессами.
  -Эксцессы эксцессам рознь. Я остался совершенно один, так как хотел всего немедленно и сразу. Подать сюда Тяпкина, Ляпкина - и все! Лену это не устраивало, что привело нас в итоге к концу. А Вера меня только жалела - ребенок хотел игрушку, она ему ее тотчас давала. Стоило ребенку начать слишком неумеренно шалить и причинять ей лишнее беспокойство, она отказала ему в тех игрушках, в которые нравилось играть самой.
  -Наверное, ты слишком рано пристрастился к этим играм? Потому так и получилось.
  -Рано - поздно! Я меньше всего раздумывал над этим. Меня нес поток, мне было в кайф находиться внутри него... Ты не понимаешь. Я испытывал потребность в Вере не только ночью. Она давала мне покой, силу, уверенность в себе.
  -А Лена?
  -Она была у меня всегда, каждодневно. Как зима, лето, весна, осень. Утро, вечер, день, ночь, дождь, снег, жара, холод. Ничего неожиданного. Но оттого еще более необходима, насущна. И все же мне не хватало того, без чего себя не мыслишь - полноты ощущений... Сейчас я понял, как трудно остаться без необходимого, привычного - того, что есть всегда.
  -Лена к тебе тоже привыкла, однако...
  -Я оскорбил ее любовь изменой. Не смогла меня простить, хотя сделала последнюю попытку. Но я изменил самому себе, оказался слишком благоразумным, не пожелал так рано обзаводиться ребенком.
  -Ты поступил исключительно разумно. Ребенок мог поломать твою жизнь.
  - Мои слова. Теперь я за них сполна наказан. Она вышла замуж за Витю и родит от него.
  -Что тут можно сказать? Ее обида оказалась выше чувства. Гордость, оскорбленное достоинство - сильнее любви. Эксцентричность восторжествовала над разумом. Принесение себя в жертву - надругательство над вами обоими. Она еще крепко пожалеет...
  -Уже, но мне от этого не легче.
  -Ты еще не все выстрадал, сын. Будет болеть долго, но боль пройдет. Обязательно. Ты все время один. Никого не желаешь видеть, презираешь радости и глупости жизни. Так не годится. Нельзя поддаваться тоске и унынию. Жизнь прекрасна!
  -Я постараюсь вылезти из депрессии. Спасибо тебе за понимание. Ничего, до свадьбы заживет...
               
                -2-
 
   
  -Почти месяц не появлялся. Как прикажешь это понимать?
  -Я часто звонил. И не месяц, а три недели. Ма, прости меня, виноват, исправлюсь.
  -Конечно, ты взрослый, мы с отцом не вправе вмешиваться в твою личную жизнь, тем более что много раньше снисходительно смотрели на твои многочисленные романы...
  -Не фантазируй, всех моих женщин можно пересчитать на одной руке.
  -Однажды я спросила, куда ты направляешься. Помнишь, что ответил?
  -Нет.
  -Что утром вернешься, только разик - другой хвостиком махнешь. Шалопай был, шалопаем остался. Не пойму, в кого ты такой.
  -Генетика - продажная девка империализма. Она тому виной.
  -Трепач. С годами становишься им еще больше. Твоя последняя женщина лучше тебя не сделала.
  -Ма, она не последняя моя женщина.
  -Что я слышу, Петя?!
  -Ма - она единственная и неповторимая моя женщина. Ты даже не представляешь себе, как мощно ее люблю. Есть только три человека, кто мне дороже всех на свете - ты, отец и она.
  -Так я тебе и поверила. Для нас с отцом времени нет, весь - там, у нее. Такую девушку упустил, столько времени дружил с ней, любили друг друга. Имел бы сейчас близнецов, хорошую семью, не носился за юбками...
  -Что делать, если у образцовых родителей оказался такой непутевый сын. Но я всегда ценил вашу исключительную тактичность и понимание, вы помогли мне выстоять и не терять присутствие духа. И Бог простил меня за все мои грехи, наградил любовью и позволил Наташе полюбить такого балбеса, как я.
  -Разве ты не любил Лену?
  -Как я понял это только несколько месяцев тому назад, не любил. Дружил, был влюблен, желал, мучился, но не любил. По-настоящему, взросло я люблю только Наташу.
  -Надолго ли хватит у тебя этой любви. Как она, эта Наташа, ловко окрутила тебя - даже дома не показываешься. Хотела бы я на нее поглядеть хотя бы одним глазом.
  -Увидите обоими глазами. Мы хотим нанести вам дружеский и родственный визит. Только не падай в обморок, я женюсь на Наташе.
  -Значит, уже жена.
  -Да, если только она даст окончательное согласие на брак с твоим бестолковым сыном.
  -Она еще думает...
  -У тебя это как-то смешно прозвучало - как у еврейских мам.
  -У еврейского сына русская мать станет еврейкой, когда услышит такую "приятную" новость.
  -Разве не замечательно, твой оболтус, наконец, женится, остепенится, станет серьезным семьянином, прекратит искать приключения на стороне...
  -Трудно поверить... Знаю я, как вы теперь женитесь. Уже почти женился, влюблен до сумасшествия... Подожди, не торопись, поостынь хотя бы. Столько раз обжигался о свою любовь. Если она сама раздумывает и согласна жить с тобой дальше, живите, делайте, что хотите. Дайте себе время хорошо подумать.
  -Ма, мы же только подадим документы. Что ты расстраиваешься, право, они там - в загсе - дают столько времени на размышление, что дети успевают родиться.
  -У вас будет ребенок?!
  -Что ты так всполошилась? Сразу и ребенок. Нельзя пример привести.
  -Доведешь своими примерами до инфаркта... Рано тебе иметь детей. Сам еще большой ребенок. На что жить будете с детьми, даже с одним? На твою зарплату м.н.с.? Когда еще диссертацию защитишь? Или твоя Наташа - миллионерша?
  -Ма, проживем мы не хуже других.
  -Ты проживешь. Целый день можешь не есть, питаться всухомятку.
  -Наташа прекрасно готовит. Конечно, не так, как ты, тебя никто не переплюнет...
  -Льстец, подлиза. Хочешь мать задобрить.
  -Очень хочу, ма. От тебя многое зависит - вся моя будущая жизнь. Мне скоро двадцать шесть. Я взрослый мальчик, мне уже пора обзаводиться не только женой, но и детьми.
  - Не скрывай, она беременна от тебя? Тогда понятно, как человек чести ты не можешь не жениться. Так бы прямо и сказал, горе мое.
  -Слово нельзя сказать. Наташа не ждет, но я хочу от любимой женщины иметь любимого ребенка. Он лишь укрепит наш брак.
  -Очень часто дети укрепляют брак в другом значении этого слова.
  - Я тебя не узнаю, мать. Вы с отцом родили меня, будучи Ротшильдами?
  -Твой отец, Петя, в этом отношении - не образец для подражания. Типичный советский интеллигент, что с него возьмешь?
  -Однако ты любила его.
  -Я его и сейчас люблю, мой великовозрастный мальчик. Что ты предпринимаешь, чтобы закончить свою старую работу? Ждешь, когда она устареет и ее нельзя будет защитить?
  -Могу порадовать вас с отцом, как часть общей темы ее включили в план лаборатории. Шеф обещал мне поддержку, будет моим руководителем и не станет загружать другой работой. Так что у меня есть шанс через пару лет защититься. Я уже штудирую Ильича "Материализм или эмпириокритицизм" и вспоминаю немецкий язык.
  -Хоть что-то доброе можно о тебе сказать, если, как обычно, не врешь.
  -Ма, ты меня обижаешь.
  -Слишком много свободы мы давали тебе с отцом, излишне либеральничали, выполняя "Декларацию прав защиты ребенка" - вот ты и вырос, черт знает каким болваном. С твоими способностями...
  -Не лей мне кровь на раны, ма..
  -Ты когда станешь серьезным, Петя?
  -Изучу товарища Ленина, так сразу. И когда женюсь. Ты плохо знаешь Наташу. Это настоящая железная леди, хотя необыкновенно красива.
  -Все твои любовницы были красивыми. Что тебе это дало?
  - Эстетическое ощущение прекрасного.
  -При безобразном поведении.
  -Ты стала ворчуньей, но я все равно тебя люблю.
  -Наташу ты любишь, а не меня.
  -Казни меня, раз я так безнадежно влюблен.
  - Поднимись с колен! Шут гороховый! С тобой серьезно не поговоришь.
  -Я серьезен, ма, как никогда. Наташа для меня - дар божий, подарок судьбы. Если она откажется выйти за меня, я свихнусь, попаду в психушку.
  -Не знаю, какой дар у твоей Наташи, у тебя талант обращать всех в свою веру. Может быть, тебе на самом деле пора жениться, и тогда возьмешься за ум. Остепенишься - в буквальном и переносном смысле. Только куда там - ты влюблен, весь дымишься... Кто она, твоя божественная любовь?
  -Обыкновенная необыкновенная женщина, моя ровесница, образование высшее, русская, переводчица, проживает в двухкомнатной квартире, правда, без телефона.
  -Разумеется, писаная красавца, умна, нежна, никого до тебя не любила.
  -Красавица, хотя никто ее еще не писал. Умна, нежна... Была любима и любила сама.
  -Чета тебе. Приходите, посмотрим, на ком ты собираешься жениться.
  -Ради бога, не говорите о браке. Я лишь хочу вас познакомить.
  -За кого ты свою мать принимаешь? Когда хотите прийти?
  -Если не возражаешь, в эту субботу... Втроем.
  -Я не ослышалась?
  --Нет, ма. У нее шестилетняя дочь от первого брака. Муж погиб до рождения Тани.
  -Главный сюрприз ты приберег под конец. Только его всем нам и не хватало. Ты настоящий иезуит, сын.
  -Извини, ма. Я знал, это тебя расстроит.
  -Напротив, я невероятно обрадована. Мой сын еще не успел жениться, а у нас с отцом внучка вот-вот пойдет в школу. А я никак не могу взять в толк, почему она, твоя большая, необыкновенная любовь, тянет и не ведет тебя немедленно к алтарю, выжидает.
  -Ты несправедлива, мать!
  -Уже и не мама, не ма, а мать. Дожила.
  -Извини, мама. Но даже тебе я не позволю оскорблять мою жену. Вы поладите, если ты перестанешь настраивать себя против нее... Я понимаю, обухом по голове - такое известие. Но ты сама полюбишь Таню - она прекрасно воспитана, вежливая, нежная...
  -Все они у тебя нежные. С годами не стал умнее. Каждый раз, стоит тебе влюбиться, теряешь голову и совершаешь глупости одна другой больше. Казалось бы, собственный горький опыт должен был чему-то тебя научить, так ведь нет, сейчас взваливаешь на свою шею такое ярмо...
  -Хватит, мое терпение кончилось! Если любишь меня, полюбишь и их. Прости, я погорячился.
  -Что ты за человек, Петя?! У тебя слезы на глазах... Все, все, ты разжалобил меня, я сдаюсь...
  -Если б отец имел дочь, ты пошла бы за него?
  -Не забудь, я женщина.
  -А я мужчина. По-твоему, мужчине не дано так же сильно любить? Мужчина должен держать в узде свои чувства и поступать исключительно по расчету? В этом мире так мало места отведено для любви, что бежать от нее, поступая разумно, - не любить себя, поступаться собой, жить, как живет толпа.
  -Глупый! Женщина, любившая однажды, никогда никого не полюбит так же сильно, как в первый раз. И ребенок, рожденный в любви, всегда будет напоминать ей о первом муже. Твой разум так затуманен, что ты не понимаешь элементарные вещи. Быть может, Наташа не мчится стремглав с тобой в загс именно по этой причине.
  -В любом случае ты отвергаешь ее. То она стремится меня окрутить, то не любит меня и потому не мчится со мной в загс.
  -Подождите, не спешите. Она благоразумнее тебя, если не настаивает на немедленном браке. Что меняет запись в паспорте?
  -По существу ничего. Я сам хочу обрести покой, знать, у меня есть любимая жена и дочь, которая прекрасно относится ко мне. Я желаю, чтобы все мы стали друзьями и полюбили друг друга. Это несбыточная мечта?
  -Как сразу ты всего хочешь? Удивительное нетерпение. Ты же не сомневался в том, что я встречу твою новость в штыки?
  -Тогда как встретила всего лишь прикладом.
  -Сам чувствуешь, кто из нас прав.
  - Я прав, ма. Тот редкий случай, когда я не ошибся.
  -Знает ли твоя Наташа, за кого идет замуж? Разве ты создан для семейной жизни, да еще с ребенком? Намучается она с тобой. Может быть, хотя бы теперь прекратишь встречаться с Соколовым? Прекрасно знаешь, у нас не приветствуют общение с людьми, находящимися в отказе и к тому же постоянно настаивающими на своем выезде. КГБ злопамятен, скорее всего, ты взят на заметку, что может сказаться на твоей будущей карьере.
  -Делать им нечего, как следить за всеми, кто бывает у Соколова. Я не могу плевать на человека, с которым нас связывают добрые отношения. Перестану себя уважать.
  -Отец знает, на ком ты надумал жениться?
  - На этот раз я решил начать с тебя. Главное, чтобы невестку приняла свекровь. Свекор как-нибудь перебьется. Шучу.
  -Тактик! Чего хорошего она от тебя ждет?
  - Она ужасная трусиха, ма. Всего боится. Даже меня.
  -Тебя-то больше всего и должна бояться. Ей с тобой жить. Что мы? Перебьемся, правильно ты "пошутил".
  -Конечно, райской жизни у Наташи со мной не будет. Чего ждать от советской интеллигенции?
  -Особенно, если ее не интересует материальная сторона жизни. Вместо того, чтобы заниматься наукой, тратил время на любовные интрижки и писал никому ненужные рассказы. Твоей пассии это известно?
  -Ма, я не нуждаюсь в такой рекламе.
  -Тогда я посвящу ее в некоторые детали твоей никчемной жизни. Пусть знает, на что идет.
  -С тебя станется. Впрочем, ничего особенного ты поведать ей не можешь.
  -Не думаю, что она обрадуется, когда узнает, каким измотанным ты возвращался от своих женщин, если вообще возвращался, - особенно от последней своей любовницы.
  -Даже шутить так не смей.
  -Ты сказал, что расположил к себе девочку. Как это удалось?
  - Получилось само собой. Ничего специального я не предпринимал.
  -Ты мастер на такие дела. Все выходит само собой. А в итоге - ничего путного.
  -Я понимаю, ты расстроена. Но зачем же постоянно тычешь меня мордой об стол?!
  -Потому что люблю тебя. У меня нет другого сына. И когда я вижу, что ты делаешь с собой, не могу выступать в роли стороннего наблюдателя.
  -Извини, я все сказал. Нам приходить в субботу?
  -Лучше не будет, если не придете. Приходите.
  -Такой ответ меня не устраивает. Если не можешь изменить свое настроение, тебе не стоит нас принимать.
  -Дожила, я принимаю собственного сына. И он еще кочевряжится. Глаза б мои на тебя не смотрели!... Нечего теперь меня обнимать, психолог. Дождался моих слез. Обнимайся со своей женой и дочерью...Лицемер! Последний раз ты целовал меня в пионерском лагере, когда я приезжала тебя навестить. И то оглядывался по сторонам, стыдился матери. Это было двенадцать лет назад. Любящий, нежный у меня сынок.
  -Ты окончательно втоптала меня в грязь. Поделом мне. Видимо, я слишком многого захотел, когда впервые в жизни почувствовал себя таким счастливым.
  - Я тебя не упрекаю, Петя. Мне просто обидно...
  -Ты любишь меня и ревнуешь к другой женщине. Это нормально. Как нормально и то, что я не меньше люблю тебя, и потому до последней минуты откладывал этот тяжелый разговор, понимая, какое впечатление он произведет. Несколько недель у меня поджилки тряслись от страха, как ты все примешь. Не зря тряслись... Если б я меньше любил тебя, разве стал бы объясняться и просить твоего благословения? Я всю жизнь гордился вами, своими родителями, нашим взаимопониманием и дружбой, и хочу это сохранить и умножить. Мне самому за себя стыдно, что с детства не проявлял к вам должного внимания, стеснялся поступать не по-мужски, боялся выглядеть маменькиным сынком. Но и став взрослым, по инерции продолжал вести себя так же. Но я всегда, клянусь жизнью, любил и люблю вас. И потому огорчать тебя и отца мне так тяжело. Но, ма, у меня просто нет другого выхода... Разве ты будешь счастлива, если несчастным стану я, твой сын?
  -Я уже насмотрелась на то, как стойко ты переносил Ленино замужество. До сих пор не пойму, как она могла переметнуться к твоему другу.
  -По моей вине, ма. Я ее очень сильно обидел.
  -Другая женщина? Думал, я не догадывалась о ее существовании, когда вы с отцом морочили мне голову? По этой причине ты не порвал с друзьями.
  -Поначалу мне такая дружба давалась с огромным трудом, но позже, когда у них родились мальчишки, Танины ровесники, боль начала отходить. Может быть, я ее, Лену, не любил. Может, она... Трудно сказать. Только от нашей любви остались одни рожки да ножки. А друзей сохранил.
  -А в этой - своей последней - любви ты не знаешь сомнений?
  -Я уже большой мальчик, ма... Я научен собственным горьким опытом. Знаешь, где я познакомился с Наташей? В Филармонии. Я ее два сезона высматривал и не знал, как к ней подступиться, пока не решился одним разом объясниться в любви - прямо в антракте.
  -Она не вызвала милицию?
  -Я ее настолько ошарашил, что она забыла про нее. И даже не сочла меня психом.
  -А могла бы. В кого ты у нас такой - импульсивный, подверженный рефлексии?
  -А бис его знает? Сам удивляюсь тому, как она меня такого полюбила.
  -Какого такого?! Ты умен, хорош собой, честен, порядочен. Выйти замуж за такого парня должна считать за честь любая, самая обаятельная и красивая женщина.
  -Я - твой сын. И этим все сказано.
  -А что? Нам нечего стыдиться друг за друга. И не перед кем. И перед твоей Наташей. Так ей и передай. Таня любит сладкое?
  -Она все ест, ма.
  -Ест все, а что любит? Не знаешь?
  -Сладкое, соленое, горькое. Конфеты, пирожные, купаты, селедку... Да, еще мороженое...
  -Изверги, чем вы потчуете ребенка?! Креста на вас нет!
  -Точно, нет. На мне. У Наташи видел маленький крестик.
  -Что ты видел? Что ты знаешь? Жаль, нет таких законов, которые бы запрещали вступать в брак таким олухам, как ты.
   
                -3-
   
  -Не припомню, отец, чтобы вы с матерью проявляли раньше такой жгучий интерес к нашим семейным делам. Не вижу смысла посвящать тебя в их детали.
  -Петя, мы никогда не совали носы в ваши дела. Если б не тревожные сигналы, мы бы и сейчас не посмели.
  -Нет ничего, что требует постороннего вмешательства. Жаль, если Наташа утратила контроль над собой и ищет вашего сочувствия. Странно, что обратилась именно к вам.
  -Ты ошибаешься. Когда мать пришла к вам и не застала тебя дома, Наташа разговаривала с ней исключительно корректно, разговор носил общий характер, о раздоре между вами речь не шла.
  -Тогда откуда возникли сигналы?
  -Игорь сказал, вы не спите вместе.
  -Так и заявил?
  -Разумеется, другими словами. Он уже слишком большой, все понимает. И помнит.
  -Что такое он может помнить?
  - Когда я заявил ему, что ничего странного в том, что вы спите раздельно, нет, он сослался на старую, двухгодичной давности, историю. Как однажды вечером пришел в вашу комнату и увидел вас, спящих порознь. Ребенок обрадовался, так как вы запретили ему забираться к вам постель. А тут он беспрепятственно лег к Наташе, за что получил нагоняй с твоей стороны.
  -Припоминаю, я в очередной раз запретил ему приходить к нам ночью. Парень уже был не маленький. Когда он пришел, мы спали. А утром я увидел его в постели матери. Ей хоть бы что, не понимает, мальчишке нельзя спать с ней, да еще обнявшись...
  -Он же был совсем ребенок!
  -Ты слышал про Эдипов комплекс?
  -Твоему сыну даже не исполнилось тогда шесть лет. Бессознательное влечение к матери и ревность к отцу как к сопернику, если я правильно помню с твоих слов (мы как-то еще раньше обсуждали склонность Игоря ложиться к вам в постель), характерна для мальчиков с трех до пяти лет. Это, по твоему любимому Фрейду, теории которого далеко не бесспорны.
  -Так или иначе, поощрять парня не следовало. Знай, во что это может превратиться впоследствии... Наташа вместо того, чтобы встать на мою сторону или хотя бы промолчать, стала защищать Игоря - при нем, что особенно недопустимо. Заявила, у нее мало времени для общения с детьми, и нет ничего страшного, если ребенок видится с нею хотя бы таким образом. Тем более что в то время мы по мелочи поссорились, и у нас не было причин закрывать дверь на засов. Это и поведал вам Игорь?
  -Своими словами. Интересовался у меня, кто прав - ты или он.
  -Хорошо уже то, что мальчишка сомневается в правильности своего поведения.
  -Дети, Петя, наблюдательны, любой конфликт между родителями не ускользает от их внимания. А если семейные ссоры затягиваются на месяцы, то...
  -Я знаю, отец, что такое хорошо и что такое плохо.
  -Что вы делаете? За вами внимательно следят четыре детских глаза. А Таня уже вступила в такой возраст, когда особенно остро переживается разлад между родителями.
  -Это прописные истины. Итак, сигнала, поступившего от моего сына, у которого я сто лет назад попытался, вопреки сопротивлению матери, вытащить соску изо рта, оказалось достаточно для тревоги...
  -Дальнейшие попытки Игоря, с его слов, проникнуть к вам ночью, натыкались на запертую дверь.
  -Я убедил Наташу в такой необходимости. Когда это было? Что же тебя волнует, не понимаю? То, что он вспомнил древнюю историю?
  -То, что он спроецировал ее на сегодняшние ваши отношения, когда вы снова спите в разных постелях. И что много хуже - разговариваете друг с другом сквозь зубы. Ваши отношения не изменились?
  -Сами разберемся.
  -Хорошо, Петя. Ты уже не тот, кто считал возможным советоваться со мной.
  -Те советы, что я получал от тебя в детстве, затрагивали одного меня.
  -Случалось, мы находили общий язык. Но это было давно. Ты охладел к нам, мы редко видим тебя, даже звонишь раз в неделю, не чаще.
  -Просто я вырос, папа, на большинство детских вопросов получил ответы, у меня отпала необходимость в разгадывании определенных тайн. Вы с мамой уделяли мне много времени и внимания, но не лишали себя собственной жизни. Я не был ее сторонним наблюдателем, теперь могу сказать, некоторые вещи не радовали. Сколько вы ни скрывали свои ссоры, я их видел...Тем более что достаточно рано стал соображать.
  -Мы дали тебе слишком много свободы. Дело прошлое, но вы с Витей ни свет, ни заря, будучи к тому неподготовленными, вступили на путь взрослых мужчин.
  -Во время, в самый раз. Лучше набить шишки смолоду.
  - У меня складывается впечатление, что ты продолжаешь набивать их по сию пору. Нужно очень сильно обидеть Наташу, чтобы она уходила из дома.
  -Тебе и это известно? От кого?
  -От того же Игоря. Таня - могила, из нее слова не вытянешь.
  -Что за манера узнавать все через детей?
  -Мы не заслуживаем твоих упреков. Что я должен подумать, если звоню после девяти вечера, Таня подходит к телефону и сообщает: родителей нет, когда они придут, лучше всего спросить их самих. А когда трубку берет Игорь, прежде чем позвать тебя, докладывает заговорщицким тоном, что мама уже много дней работает вечерами, а папа этим недоволен.
  -А ты был бы доволен, если б твоя жена из-за проклятых денег торчала на работе до позднего вечера?
  -Торчи ты, мужчина.
  -У меня нет возможности работать сверхурочно. А договор на уже сделанную левую работу, за которую я должен был получить приличные деньги, этот ****ский коммунистический порядок, оказывается, не разрешает подписывать. Самое смешное, что такое разрешение должна дать председатель профкома, старая сучка, получающая приличную зарплату и премии со всех объектов, ничего, по существу, не делая. Ладно, я, так машинистка, отпечатавшая работу, осталась без денег, получение которых я гарантировал ей. Пытался рассчитаться с ней своими деньгами, не взяла, чуть не поругались...
  - Мы с матерью неоднократно предлагали вам помощь, но вы категорически отвергаете ее, даже купить детям одежду, обувь не позволяете.
  -Это Наташа. Мама холодно приняла ее в свое время. Женщина с шестилетним ребенком как моя жена ее не сразу устроила. Наташа такие вещи остро чувствует, до сих пор не смогла избавиться от комплекса, привитого мамой после первого прохладного приема у вас дома. Хотя я, как мог, подготовил мать к встрече.
  -Ей показалось, Наташа выходит за тебя замуж без любви - из желания устроить свою с дочерью жизнь. Тогда ты вот-вот должен был защитить кандидатскую диссертацию, она всегда гордилась своим единственным сыном... Позднее мать всеми путями пыталась найти доступ к сердцу твоей жены, но из этого ничего не выходило...
  -По причине необычайной тонкости флюидов благожелательности и любви, исходящих от нее, либо в виду Наташиной трезвости и холодности.
  -Что говорить о ней, если и ты стал у нас редким гостем. Если б я не позвал тебя, сам пришел бы не скоро.
  -Не обижайся, папа. Мы очень заняты. Но всегда рады вам. А дети...Игорь - тот души в вас не чает, вы его постоянно балуете, мы не знаем, куда девать игрушки, которые дарите ему. Целая коллекция машинок... Даже Таня - такая осторожная и мнительная - сразу полюбила вас, особенно тебя. Только не надо все время приносить им подарки.
  -Постыдись, Петя! Гордо отказались от помощи, так не лишайте нас удовольствия побаловать внуков. Когда сам станешь дедом, поймешь.
  -Ну, до этого мне пока далеко. Однако, позволяя Игорю буквально все, вы портите парня. Мальчишка своенравный, упрямый, дерзкий, эгоистичный. Любое проявление добра воспринимает как должное, а сам делиться своим добром не спешит.
  -Ты же говорил, что он не прячет игрушки от других детей.
  -Их у него благодаря вам так много, что он занялся товарообменом с другими - такими же практичными мальцами. Мне это не нравится.
  -Все дети так поступают. Вспомни себя в его годы.
  -Я далек от совершенства, но, меняя игрушки, отдавал не только те, что мне надоели. И никогда - баш на баш. Нередко просто отдавал - без всякого обмена.
  -Ты слишком требователен к сыну. Так нельзя, ты отдаляешь его от себя. Нет ничего скверного в том, что Игорь не расстается с дорогими ему дарами и легко избавляется от тех игрушек, что кажутся ему хламом.
  -Можете пожать друг другу руки - ты и Наташа. Мне практицизм сына поперек горла. Таня значительно добрее Игоря. Дарила и дарит - от души. Он же обменивает - с выгодой.
  -Какая выгода? Петя, ты меня удивляешь.
  -Пацан получает удовольствие от самого процесса обмена. Каждая удачная операция - выгодная сделка. Недавно наш торгаш принес импортную машинку - выменял ее за старый футбольный мяч. Спрашиваю, зачем ты это сделал. Мяч старый, отвечает, скоро порвется, а машинка новая, и такой нет в продаже. Мяч ему кто-нибудь купит - до лета еще есть время. Ты первый понесешься в магазин, как только он попросит.
  -Ты не прав. Он собирает машинки, пополнил коллекцию редкостью. А мячик наш футболист получит, хорошо, что предупредил. У него скоро день рождения. Ты, конечно, за зря отчитал сына?
  -Бесполезно. Пытался объяснить ему разницу между даром и сделкой. Смотрит на меня, как на пришельца с других миров. Тому, что Таня подарила девочке свою любимую куклу, мгновенно нашел простое объяснение: в ее годы в куклы не играют, и он в этом возрасте запросто раздаст свои машинки любому шкету.
  - Что говорит по этому поводу Наташа?
  -С некоторых пор она не делится со мной своим мнением.
  -Дети видят разлад между родителями.
  -В их присутствии мы стараемся вести себя по-прежнему.
  -Надолго вас хватит?
  -Должно хватить. Она поймет, никуда нам друг от друга не деться, пойдет на мировую.
  -Значит, виноват ты - не она?
  -Я не хочу обсуждать наши дела.
  -Их уже обсуждают.
  -Не думаю, что Наташа ...
  -Она советовалась со своей матерью. Твоя теща - простая женщина, без высшего образования, а видит и понимает все. Она не стала посвящать нас в то, что ей сказала дочь, но встревожена, обеспокоена вашими отношениями, которые, по ее мнению, в любое время могут измениться в еще худшую сторону. Просила нас вмешаться...
  -Что ты все время темнишь, мать твою! Ты зачем меня вытащил к себе, чтобы забавляться разными цацками? У меня башка кругом идет, я накануне развода... Говори, что знаешь!
  -Это ты должен сказать мне, что натворил. Причина возникшей между вами напряженности - другая женщина. Она существует? Мне-то ты это можешь сказать?!
  - Существовала. Что еще?
  -Ничего, Петя. Это подло по отношению к такой женщине, как Наташа. Вы уже разлюбили друг друга? Тогда подумайте о детях.
  -Пошли - поехали. Один штамп за другим. Любовница - пошлость по отношению к жене. Существование другой женщины - нелюбовь к супруге. И, разумеется, от этого страдают одни дети.
  -У тебя прямо противоположное мнение?
  - Одно единственное - всеми силами сохранить семью. Мне стоит это невероятных усилий. Я люблю другую женщину, она могла бы стать мне женой. Я всех бы бросил ради нее, но, к сожалению или к счастью, не в состоянии расстаться с Наташей и детьми, так как люблю их никак не меньше.
  -И Наташу?
  -Да.
  -Ее - не меньше, чем другую?
  -Меньше - больше, я не взвешивал.
  -С тех пор, как вернулся от любовницы (прости, если это слово тебя раздражает), ты снова встречался с ней?
  -Нет. Мы никогда не встретимся. Она даже поменяла работу, чтобы не видеть меня.
  -Она тебя разлюбила?
  -Так сильно любит.
  -Ты так и не объяснился с Наташей?
  -Она не желает слушать меня. Я пытался... Правда, сначала я изолгался, нес такую ахинею, что самому было тошно слышать себя... Не хватило духу, смелости, порядочности, я не знаю, чего еще мне не хватило, засранцу! Я, отец, сучий потрох, говнюк, каких поискать мало. Мне нужно оторвать яйца, чтобы я никогда не мог иметь дел с женщинами. Я с юных лет гоняюсь за мечтой, а на самом деле потакаю своей похоти... Если бы так, отец?! Ведь я любил Веру и Лену - обеих любил и обеих предавал. А теперь - через столько лет - все по новой...
  -Не спеши с выводами. Как я понял, твой брак повис на ниточке. Наташа может бросить тебя и выйти замуж за своего международника.
  -Ох уж эти бабы! Даже Наташу прорвало, не смогла не выложить все матери.
  -Это для тебя неплохой знак, Петя. Значит, она надеется спасти ваш брак.
  -Она все уже решила, мне полный ****ец!
  -Не матерись, я тебя не узнаю.
  -А я себя узнаю. Так мне, гаду, и надо... Вы примете меня назад?
  -Куда мы от тебя денемся? Но не опускай руки. То, что ее мать рассказала нам, вселяет надежду... Она обещала скрыть это от Наташи.
  -Она не устоит. Если вообще все вы не сговорились, включая Наташу... Видишь, какая я гнида?! Заподозрил и Наташу в сговоре, чтобы только удержать меня, ****уна... Если бы ты только знал, как я себя презираю?!
  -Ты должен покаяться, сын. Покаяться - как на исповеди, все рассказать Наташе.
  -Я не могу, я не могу признаться в том, что изменил... Не умею я стоять на коленях, отец. Для этого требуется особое мужество, а я трус.
  -Ты можешь побыть у нас еще час?... Хорошо... Наташа заподозрила тебя в измене еще два года назад. Это та же женщина?
  -Да. Мы и были-то близки всего один вечер, после чего поссорились. Встречались в институте, словно чужие. А через два года опять случайно и опять в командировке... Понимаешь, отец, это не сперма ударила мне в голову, у нас много общего, мы оба пишем и понимаем друг друга... Но я понимаю, так долго продолжаться не может, в любой момент это взаимопонимание должно рухнуть, так как всем нам слишком много отпущено понимания, никто никогда не способен понять другого, даже себя...
  -Петя, Петя... Всю жизнь тебя куда-то заносит. Где ты найдешь такую жену, как Наташу?
  -Я никогда никого не искал. Мне никто, кроме Наташи, не был нужен...
  -Однако...
  -У меня поехала крыша. Нет, это слишком простое объяснение. Конечно, я виноват. Но я постоянно встречал дома упорное сопротивление всем своим планам и периодически находился в депрессии. И надо же такому случиться, именно в это время я встречаю молодую женщину, снимающую с меня груз сомнений, колебаний, она разделяет мои ценности, какими бы химерами они ни были. Я понимаю в глубине души, Наташе не до моих причуд, тем более что она находит их пошлыми, но все же она могла быть более чуткой... Вот я и сорвался...
  -Не знаю, в кого ты такой. Все твои женщины делали с тобой все, что хотели. Если Наташа - кремень, ты - воск. И эта последняя твоя...
  -Не смей! Что тебе известно о ней? Мы любили друг друга.
  -Ты и сейчас любишь ее.
  -Мы оба делали все, чтобы держать себя в узде, но это оказалось выше наших сил.
  -Она не имела на тебя никаких планов?
  -Замужем и моложе меня на целых десять лет.
  -Небольшая помеха. Дети у нее есть?
  -Нет.
  -Она не любит детей?
  -Они до недавнего времени у них не получались.
  -А что теперь?
  -Говорит, что беременна.
  -От тебя?
  -Она не знает.
  -Час от часа не легче.
  -В любом случае, говорит, ты не будешь отцом моего ребенка.
  -Страсти - мордасти.
  -Ничего-то ты не понимаешь.
  -Ты такой наивный или притворяешься им?
  -Я знаю, отец, и ты изменял матери.
  -С чего это взял?
  -С того самого...
  -И как ты к этому относился?
  -Плохо. Но то была ваша с матерью жизнь. Если она могла терпеть твои измены, ее счастье.
  -Мои два романа не носили серьезного характера. И потому обошлось без потрясений.
  -А мне повезло меньше. Единственная женщина - и я пропал.
  -Ничего подобного. Тебя бес попутал.
  - Наташа меня предупреждала...
  -Что же теперь? Ты уже капитулировал?
  -Ты плохо меня знаешь. Любой на моем месте, кого неоднократно провоцировали уйти по собственному почину, давно бы сбежал, тем более что есть к кому. Но я, стиснув зубы, держу удар. И ни на дюйм не отступлю до самого конца.
  -Только раскаяние, мой мальчик, может спасти ваш брак. Твоя мать простила меня только тогда, когда я покаялся. И как отрезало - больше я не смотрел на женщин. Раскаяние - то немногое, что остается тем, кто изменил родине, матери, женщине...
  -Ты шутишь?
  -Петя, воспитывать тебя поздно. Мне известны твои взгляды. Свое неверие в детали жизни ты распространил на всю жизнь. Я с тобой не согласен - в принципе. Революция совершалась не напрасно, Россия покончила с множеством пороков и с вековой отсталостью. Мои родители чуть не погибли во время погрома в Киеве, я мог не родиться, не родился бы и ты, и твой сын... Наш род мог прекратиться из-за потворства властей погромщикам. Мы вынесли страшную войну и победили. Только народ...
  -Да, отец, именно народ. Не система. Твои родители могли погибнуть от погрома в Киеве, а вы, мои родители, из-за доноса, будто являетесь троцкистами, японскими шпионами, вредителями, врагами народа. Я, твой сын, избежал того, чтобы погибнуть в Афгане... Отложим общеполитическую дискуссию. По существу, между нами нет предмета для спора. Согласен, нельзя предавать родину, народ, мать, любимую. Больше того, нельзя купить индульгенции, чтобы искупить измену.
  -Раскаяние - не индульгенция.
  -Раскаяние требует от человека откреститься от тех, из-за кого произошла измена. На такое раскаяние я пойти не могу. Своим раскаянием не предам вновь - уже другую любимую.
  -Признайся в слепой страсти, в депрессии из-за неприятностей на работе. Размягчи женское сердце. У Наташи оно не каменное при всей ее сдержанности.
  -Я постараюсь... Просто так я не сдамся...
 
                -4-
   
  - Заглянула на минутку. Как ты тут?
  -Поухаживаю за тобой.
  -Ты не один?
  -Конечно.
  -Тогда я лучше пойду, Петя.
  -Подожди, нет у меня никого. Был приятель - ушел.
  -Я не спрашиваю...
  -Ценю, ма... Что стоишь? В ногах правды нет... Садись...
  -Ты ставишь меня в неловкое положение.
  -Хорошо, мама. Ты настоящий Нат Пинкертон... Зина! Иди сюда. Познакомься, моя мама. А это моя хорошая знакомая. А не испить ли нам всем вместе чайку?
  -Спасибо. Не хочется. Вы меня извините... Как-то некстати. В другой раз... Приходите ко мне в гости. Вдвоем. Буду рада.
  -Хорошо, мама. Придем. Обязательно. Позвоню, когда сможем. Извини меня, старого дурака.
  -Я хочу тебе, сынок, только одного. Ты же знаешь...
  -Да, ма, здоровья, счастья. И тебе того же желаю.
  -До свидания, сынок. До скорой встречи, Зина. Приходите ко мне. Пожалуйста...
   
   
                -5-
 

-Петя, хотя я древняя старуха, но еще не совсем вышла из ума, чтобы не понять, где ты целыми вечерами, а в последнее время и ночами пропадаешь.
-Мама, ты совсем не старуха. Твои догадки это только подтверждают.
-Все старо, как мир. Мужчина, проживший тридцать пять лет с женой душа в душу, уходит из своего дома, как правило, по одной причине. Однако не стану выказывать тебе свое недовольство.
-Ты всегда была исключительно мудра, ма.
-Я радовалась тому, что буду видеть тебя ежедневно. Грех жаловаться, вижу чаще, чем раньше. И Наташу я не так уж сильно обожаю… Но…
-Если говорить честно, совсем не обожала  и не обожаешь.
-Не обожала! Но никогда не обижала ее.
-Ты была образцово – показательной свекровью.
-Вот тещей была бы образцовой. Но не свекровью, для матери сын не то же самое, что дочь.
-Однако сберкассой для тебя никогда не был.
-Вы радовали нас с Гришей внуками. И Таню мы полюбили сразу. Напрасно ушел  от Наташи, она этого не заслужила.
-Я же много раз говорил, мы расстались по обоюдному согласию.
-Когда Гриша изменял мне, да, да изменял, я знаю, мы не раз и не два находились на грани развода. Зря говорят, будто еврейские мужья   самые верные супруги. Что Гриша, что ты… Но Гриша хотя бы к сорока угомонился, а ты дожил до шестидесяти, а все туда же… хвостиком машешь.
-Помнишь свои старые слова?
-Все старое помню, а то, что вчера забываю… Поплатился за свои измены.
-Мама, я изменил Наташе лишь однажды.
-Знаю эти ваши однажды. У тебя была женщина, Петя! От Игоря знаю. Ребенок в курсе твоего адюльтера… Что там было у тебя дальше, не знаю, придумывать не стану. Могу лишь предполагать. В молодости ты не отличался особой разборчивостью…
-Не ворчи, пожалуйста, как старуха.
-Я и есть старуха! И ты – старик, да, да, старик! Седой, лысый старик! И не пристало тебе в твои годы шляться по женщинам.
-Что ты несешь, мама. Какие женщины?!
-Достаточно одной, чтобы увести мужа от жены. Нехорошо, Петя.
-Мама, воспитывать меня надо было несколько раньше.
-Раньше ты не хотел - не только слушаться, но и просто слушать меня не желал.
-Видишь прогресс – сейчас слушаю, хотя говоришь то, чего не было и…
-Нет?! Наташа – женщина сильная, волевая, добившаяся в жизни всего, о чем можно только мечтать. Может, ты и изменил ей поэтому…
-Я ей не изменял, сколько можно повторять?!
-Не кричи на мать. Я не глухая. Разве кто-нибудь вмешивается в твою жизнь?
-А что ты сейчас делаешь?
-Вмешиваюсь. Чтобы облегчить твою жизнь.
-Облегчишь, если прекратишь долдонить одно и то же. Мне скоро шестьдесят, мама!
-Знаю, через месяц. Мне не нравится то, что ты зажал (так это называется на вашем сленге?) свой юбилей. Придется мне самой… 
-Только посмей, моей ноги здесь не будет в этот день!
-  Я не из пугливых старух. Если побежишь к жене, только порадуюсь. К Кате не сбежишь.
-Ты знаешь, как ее зовут?
-Кого?
-Катю.
-Катю зовут Катей. А как еще?
-Мать, когда ты с ней говорила?
-Когда, когда, все тебе скажи.
-Можешь не рассказывать.
-Между нами, Катя просила не выдавать ее.
- Что ж ты тогда?
-Старуха, что с меня взять?   
-Хитрая старуха. Выкладывай все, что знаешь.
-Ты и с Катей разговариваешь так грубо?
-Мать, не испытывай мое терпение.
-Видела я ее, седина в голову, бес в ребро.
-Это ты о ком?
-Не о ней. О тебе.
-Ты мне зубы не заговаривай, противная старуха.
-Знаю, ты меня любишь, а то бы я обиделась.
 -Люблю, на свою голову. Рассказывай. Хватит темнить.
-А я удивляюсь, в кого Петька. Копия ты. Что ни слово, то из лексикона босяков.
-Скажи босяку правду.
-Босяк, несколько дней назад Катя позвонила по телефону. Спросила тебя, ты где-то шлялся.
-И кто из нас босяк?
-С кем поведешься…
-Дальше. Увидела в трубку ее лицо?
-Смешно! Договорились о встрече у нас во дворе, в скверике. Помнишь, ты недоумевал, куда это я так поздно тащусь, все порывался меня выгуливать.
-Это я тащусь от тебя.
-Как это? Что-то новенькое.
-Новая мода. Петька сказал мне, что тащится от одной девчонки.
-Совсем ополоумели. И ты туда же. Ладно, я тебя прощаю. Не можешь же ты открыто признаться мне в любви. Ты и от Кати тащишься?
-Тащусь, ма…
-Старый развратник…
-О чем вы трепались?
-Мы не трепались – разговаривали. Она рассказала о себе, сколько ей лет, про Иру (ты хотя бы знаешь, что у нее дочь), что у вас всего лишь теплые дружеские отношения (я старуха, но не умалишенная).
- Уже слышал, но теперь начинаю сомневаться.
-Ты учтивостью никогда не отличался, но  в очередной раз я тебя прощаю.
-А я тебя не прощаю. Ты берешь на себя слишком много, эксплуатируешь мою любовь к тебе.  Так у нас дело дальше не пойдет. Делаю тебе последнее китайское предупреждение.
-Не сердись, сынок. Мы очень мирно и хорошо поговорили. Она на меня не в обиде.
-Как ты догадалась, что мы с Катей встречаемся?
-Что кто-то у тебя есть, поймет и двухлетний ребенок.  Я еще отличаю голоса. Катя звонит тебе чаще всех других твоих женщин.
-Не придумывай, нет у меня никаких женщин.
-Тут я слегка ошиблась, беру назад слово «своих». Просто женщин разрешаешь оставить?
-Разрешаю.
-Катя сама захотела познакомиться со мной, раз это тебе не пришло в голову.
-Как это называется, знаешь?
-Вешать лапшу на голову? Я ее на твою лысую голову не вешаю, она с нее скатится.
- Никогда не поверю, что Катя сама напросилась на встречу с тобой.
-Какая разница, кто первой сказал «мяу»?
-Это у тебя откуда?
-От Петьки, у него от тебя, возвращаю тебе.
- Можешь объяснить, какую цель ты преследовала?
- У Кати приятный голос. Я догадалась, что это твоя пассия. Мне она понравилась.
-По телефону?
-Не по телевизору же. Мы просто мило поболтали. Я сказала, что одного мужского общества мне мало. Если она будет в наших краях, не заглянет ли ко мне ненадолго. Она заглянула.
-Что же ты не пригласила ее к нам?
-Не решилась. Я же не знаю, в каких вы отношениях. Может быть, ты не хочешь звать ее к себе или стесняешься меня…
-Не знал, что ты такая хитрая.
-Я – женщина, Петя, хотя и древняя.
-Древняя женщина, чего ты добивалась от этой встречи с Катей? Не из одного бабского любопытства  отправилась в скверик?
-Из любознательности. Хотела взглянуть, кого соблазнил мой многолетний сын.
-Ты еще и остришь!
-Я не только  древняя старуха, но и полезно ископаемая старуха. Помню, ты ценил не только свое чувство юмора, допускал – пусть с трудом -  его у других людей.
-Разошлась – не остановишь. Не забыла, о чем мы тут говорили?
-Забыла. Эта чертова память вечно подводит меня. Вчера соседка купила мне батон, принесла, я тут же с ней расплатилась, она у меня на пять минут задержалась, я спросила, сколько должна ей за батон.
-Кроме любопытства, какая движущая сила вытолкнула тебя из дома?
-Не критика и самокритика, это точно. Желание помочь единственному сыну.
-Единственному и неповторимому.
-К моему глубокому сожалению.
-В чем может заключаться твоя помощь?
-В легализации ваших отношений.
-Это еще что такое?
-Помнишь, Петька не мог найти пристанища для встреч со своей девушкой? Я тогда возмущалась.
-Как не помнить. Нашли пристанище в доме матери и вскоре после этого расстались.
-Как расстались?
 -Очень просто. Света ушла к другому, вышла за него замуж. Смотри, не выдай меня. Ты ничего не знаешь.
-Могила!... Петька очень страдает?
-Страдал. Теперь бегает за каждой новой юбкой.
-Наташа никогда не имела влияния на своих сыновей. И ты ничем не лучше ее. Сам такой же – бабник. Но учти, если обидишь Катю, я тебя выгоню отсюда. Ты у меня не прописан… Кстати, поторопись с разводом, иначе тебя не прописать. Я в любую минуту могу отдать Богу душу, останешься без квартиры. Я очень люблю наше советское государство, но тебя все же больше, хотя не известно за что.
-Скоро подадим на развод, тогда  и пропишусь у тебя. Но отдавать Богу душу не спеши, у нее еще будет много времени находиться в раю.
-Все же не сказал, что в аду.
-Тот грех, что вмешиваешься в мою жизнь, тебе простят за отсутствием состава преступления. Но при условии, что прекратишь его совершать.
-Как это?
-В первый раз не считается.
-Что скажешь, если я закрою глаза на твои неформальные отношения с Катей, и вместо того, чтобы таскаться по чужим квартирам, разрешу вам жить в нашей?
-Старая сводница, все разнюхала. Расколола Катю?
-Я не служила в КГБ. Катя сама мне все поведала.
-Что ты все время придумываешь? Уж не вышла ли на самом деле из ума?
-Я в полном уме, а ты его совсем потерял. Ты хотя бы знаешь, что Катя с дочкой живут в одной комнате.
-Слышал. Что из этого вытекает?
-То, что молодой женщине не с руки принимать в своих апартаментах старого ловеласа. Отсюда следует простой вывод – ты обзавелся ключом от чужой квартиры и периодически по договоренности принимаешь там Катю.
-Мать, тебе нужно писать детективные романы или играть роль мисс Марпл из Агаты Кристи.
-Не станем отнимать хлеб у леди. Но скажи, я  права?
-Должен тебя разочаровать. Катя ночует у себя, а я – у приятеля, который живет в ее районе. И тебе это известно не хуже меня. Я тебе говорил.
- Говорил, что ночуешь у приятеля, но про Катю не сказал ни слова.
-Хорошо. Пусть будет по-твоему. Я не имею права ее выдавать. Противная старуха! Все у нее выпытала.
-Как тебе не стыдно так думать о родной матери?! Катя, в отличие от тебя, бессовестного лгуна, если встречается с мужчиной, не стыдится его.
-И я, в отличие от Кати, если встречаюсь с мужчиной, его не стыжусь.
-Что ты сказал?
-То, что слышала.
-С тебя станется… Удивительно, каким образом тебе удается влюблять в себя женщин, к тому же молоденьких? Знай, я сказала Кате, что она может рассчитывать на мою поддержку. Ты, разумеется, совершенно не в курсе дела.
-Само собой. Раз у вас с Катей установились столь доверительные отношения, что она сообщила о своей дочери.
-Тебе и здесь повезло. Ира ничего не имеет против доверительных отношений между матерью и одним симпатичным старичком.
-Надо же. Все знаешь!
-Еще бы матери не знать, что думает ее дочь о таком проходимце, как ты.
-Я не о матери и дочери. О тебе!
-Что я думаю о тебе? Ничего хорошего. Но чтобы не думать совсем плохо, стараюсь поддержать то хорошее, что у тебя осталось, хотя его не больше, чем волос на твоей плешивой голове.
-Эко как закрутила! Сам черт не разберет.
-Что он возьмет с глупой старухи?
-Не прибедняйся, мать… 
-Всю обслюнявил… Совсем разучился целоваться, а туда же.  И все же скажи Кате, она может оставаться у тебя столько времени, сколько пожелает. В своей комнате ты хозяин.
-Спасибо, мама. Не ожидал такого щедрого подарка к шестидесятилетию.
-Меньше всего думала о тебе. Мне будет спокойней, если будешь ночевать дома. Но у меня есть два условия…
-Сейчас все испортишь.
-Первое – отмечаем твой юбилей. Второе  - приглашаешь на него Петю. Что касается Наташи и Тани, смотри сам.
-Первое – я не желаю слышать о юбилее. Второе вытекает из первого, иначе мы все окажемся в идиотском положении.
-Ты не желаешь всего этого, прежде всего, из-за Кати.
-Когда хочешь, бываешь умницей. Можешь  представить их всех вместе за нашим столом: Катю, Наташу, Таню, Петю, Лену, Виктора?
-Если не врешь, что разводишься с женой по обоюдному согласию, могу. Надеюсь, вы и впредь останетесь в нормальных человеческих отношениях. А если кто-то не захочет прийти вместе со всеми, пусть не приходит.
-Уж не форсируешь ли ты мой будущий брак, не дожидаясь расторжения брака с Наташей?
-Вот я умру…
-Что это еще за разговоры?! Ты обязана жить до тех пор, пока жив я. Заруби это себе на носу.
-Я не возражаю, сынок. При условии, что ты проживешь хотя бы до моих лет.
-Принято.
-Но на всякий непредвиденный нами случай женись скорее.
-Я рад, что Катины смотрины прошли так удачно, но мы пока не спешим узаконивать наши отношения.
-Если б ты внешне сохранился так же, как твое легкомыслие, у меня до сих пор не было  внуков.
-У тебя путаются мысли, мама…
-Да, действительно. В огороде бузина, а в Киеве дядька. Что-то здесь не так. Я хочу сказать, при всем своем легкомыслии ты умудрился подарить мне внуков. Впрочем, легкомыслие даже помогло. Что касается внешности, ты постарел, мой мальчик…
-Я постарел, остался легкомысленным, дети выросли. Как видишь одно другому не помеха.
-Совсем меня запутал… Причем тут дети? Так как, зовем всех или не всех?
-Кто захочет прийти, пусть приходит. Без особого приглашения. Это тебя устроит?
-И Катю с Ирой не позовешь?
-Никого не позову.
-И мне нельзя?
-И тебе.
-А кто будет покупать еду и готовить?
-Я куплю, ты приготовишь, как сможешь.
-У тебя деньги есть?
-В Греции все есть.
-Так то в Греции.
-И у меня есть.
-Откуда они у тебя?
-Ограбил сберкассу.
-Я подарю тебе двести рублей.
-И ты ограбила сберкассу?
-Накопила.
-Накопил – машину купил?
-Не купила, накопила. Если не возьмешь, обидишь меня.
-Сколько есть у меня денег, на столько куплю продуктов. Их еще надо найти.
-Время есть. Завтра же займись этим делом, договорились? И купи себе от меня новый костюм - в подарок.
-Не мытьем, так катаньем…
-Только попробуй…
-Идет, мать. Спасибо…
-Мой мальчик…
-Ну что ты, что ты…
-Мне бы радоваться – со мной мой сын. А у меня на сердце тяжесть. Нельзя тебе было уходить из семьи. Ну, поссорились…
-Еще одно слово, ма…
-Все, Петя. Я больше не буду.
-У меня к тебе огромная просьба. Пожалуйста, не встревай больше в мою жизнь. Только не обижайся.
-Мне даже говорить с Катей нельзя ни о чем?
-О погоде, книгах, фильмах, обо всем - кроме наших с ней отношениях.
-Так ведь я о них и не говорила. Катя сама мне все рассказала. А я как любая сколько-нибудь стоящая мать от тебя не скрыла. Ты догадываешься, почему она так откровенна?
-Ума не приложу.
-Вы, мужчины, все как один – дураки! Катя любит тебя. За что – другой разговор.
-Любит, не любит… Как все у тебя просто, мать…
-Когда любишь, просто. Потому что ясно. Вот я твоего отца любила, мне было с ним нелегко, даже развестись хотела, но никогда не сомневалась в своей любви к нему. Потому многое прощала – даже измены… А ты  любишь Катю?
-Мы оба одиноки, и каждый по-своему борется с одиночеством.
-Не любишь… Глупая старуха, сама должна была понять, любишь ты одну женщину – Наташу. Неужели не было ничего сделать, чтобы сохранить вашу семью?
-Нельзя!… И прекратим этот разговор.
-Хорошо. Что будет, если Наташа придет на твой юбилей?
-Как будет, так будет. Мы в любом случае накроем стол, даже если никто не придет. Не будем выглядеть последними жлобами.
-Катя знает, когда тебе исполнится шестьдесят?
-Я не скрывал от нее свой возраст.
-Я бы на ее месте пришла. Будь, что будет, но пришла…
-Лучше днем.
-Нет, вечером. Не будь ханжой.
-Ты хочешь, чтобы я оказался под прицелом всех глаз?
-Пусть они знают, что ты не один. Вам нечего стыдиться.
-Ей чуть больше сорока, а мне – шестьдесят. Чувствуешь разницу?!
-Вашим детям сколько?
-Причем тут наши дети?
- У любви, ненависти и любого другого сильного чувства нет возраста. Если мужчина в шестьдесят полон сил, почему ему нельзя любить женщину на каких-то семнадцать лет моложе его? Это даже мне, древней старухе, понятно.
-Я себя влюбленным в семидесятилетнюю женщину не представляю.
-Тебе до сих пор неизвестно, что мужчина и женщина - не одно и то же?
-Чуть- чуть…
-Сам смеешься… Дурак дураком и дураком погоняет. Прожил шесть десятков лет, а простых житейских истин не усвоил. Вы, мужчины, живете совсем другим умом, который я бы назвала несколько иначе, не будь твоей матерью.
-Догадываюсь, о чем ты…
-Значит, неполный дурак. Хорошо хоть так. Есть надежда, к моему возрасту поумнеешь.
-Может быть…
-Тебе плохо, мой мальчик? Все в себе, так нельзя. Выговорись, освободись от давления внутри себя… Вы, мужчины, гордецы. Потому и умираете раньше нас, женщин, особенно от инфарктов. Оставляете нас помирать в одиночестве, вспоминать бессонными ночами о том, что мы вам недодали, как обижали, ругали… Это такая пытка, сынок, жить после смерти любимого человека… Как только могут жить матери и жены мальчишек, погибающих в Афганистане?
-Ты у меня очень мудрая старушка, ма… Тебе ничего не нужно объяснять. Даже если ты лезешь не в свое дело, заботясь о моем благе, я не могу на тебя сердиться. Главное, я тебя очень сильно люблю. Пронзительно сильно люблю, ма… Что бы я без тебя делал?!...
-Как сладко и горько все это слышать, мой мальчик. За всю свою многотрудную жизнь я не слышала от тебя таких приятных и страшных слов…   Дай, я тебя поцелую…