Дети зверя Глава 4. Ошибка табора

Попадание в табор новых людей, тем более детей с непонятным прошлым, обязательно согласовывалось с бароном. Только он окончательно решал, что делать с тем или иным младенцем. И решения были разные: от признания своим до немедленного избавления путем элементарного подбрасывания ребенка под дверь любой квартиры. Табор занимался опасным бизнесом, и рисковать из-за каких-то нелепых случайностей своим существованием не мог.
Барон долго рассматривал мохнатого ребенка, сучившего ножками и руч-ками в разные стороны. Пачка денег в банковской обертке, конечно, была весо-мым вкладом за то, чтобы ребенка оставить в таборе. Но цыганское чутье под-сказывало, что с этим зверенышем не все гладко. Почему отец пожелал отдать ребенка именно в цыганский табор, а не в детский дом, как принято у русских? А он ведь русский! Тут Роза не могла ошибиться…
- Как он себя назвал? Где живет – запомнила?
У старой цыганки глаз был наметанный. Она легко слово в слово повторила сказанное мужчиной. Вдобавок вспомнила адрес из паспорта:
- …Улица Краснознаменская, дом 2, квартира 2.
Через сутки один из посредников по бизнесу сообщил цыганскому барону, что по указанному адресу действительно проживает Петров Федор Васильевич. Он каждый вечер  гуляет со своей женой, явно перенесшей какое-то несчастье. Потому что выглядела она очень плохо и во время прогулок буквально висела на руке своего мужа. Осторожные расспросы соседей ничего не дали, так как Петровы, оказывается, поселились совсем недавно и их никто толком не знал, за исключением одного, что они были людьми обеспеченными и имели новенькую машину корейской сборки. После долгих сомнений цыганский барон все-таки дал согласие на принятие ребенка в состав табора.  Ребенок не обременит табор, но доход обещает принести существенный, а это в условиях постоянного кочевья немаловажно.
- Отдашь Хитане! – сказал барон, затягиваясь трубкой. – И напомни ей, чтоб обращалась с ним, как со своим.
Шестнадцатилетняя Хитана три дня назад потеряла своего ребенка. В этих северных широтах ребенок подцепил какую-то заразу и незаметно для всех сго-рел за несколько дней. Когда старые цыганки хватились, то уже было поздно. Даже врачи не успели помочь, к которым, скрепя сердце, разрешил обратиться барон.
- Вы где раньше были? – возмущался дежурный врач на скорой помощи, которому шумные цыгане испортили окончание дежурства. – Что вы мне его привезли – он уже мертв! Давайте паспортные данные, вам оформят свидетель-ство  о смерти…. Завтра заберете!
Но кочевому народу не нужны были никакие свидетельства о смерти, он размножался, жил и умирал по своим законам. Ребенка похоронили по цыган-скому обычаю: без лишнего горя, шумно и обыденно.
Так, покрытый клочками волос детеныш с желтыми злыми глазами  стал родным ребенком молодой цыганки. Ее напряженная грудь полна была рвавше-гося наружу молока, и до этого, чтобы грудь не болела, Хитана кормила детей других цыганок. А теперь, готовясь накормить этого страшного мальчика, она с некоторым содроганием смотрела, как голодный ребенок чмокал губами, сквозь  щель в которых просматривались ряды мелких, как у молодой щуки, зубов…
- Чудо! – успокоила ее Роза. – На нем тебе можно будет хорошо зарабаты-вать, показывая его другим людям. Сама подумай, разве кто-то пожалеет денег на оказание помощи такому уроду?! Давай, не бойся, корми его! Пусть он при-выкает к тебе.
Повинуясь требованиям старой цыганки, Хитана несмело взяла мальчика на руки и с некоторым сомнением распахнула кофту. Ребенок, словно понимая, что происходит, внимательно следил за ее действиями. Он несколько раз широкими ноздрями своего маленького носика втянул в себя воздух и, учуяв запах материнского молока, заелозил на руках цыганки и всем телом устремился к кормилице. Если бы она не поторопилась прижать его лицом к своей груди, то по его движениям вполне можно было поверить, что он без всякой помощи  сам бы привстал и вцепился бы в грудь, настолько был в голодном нетерпении.
Несмотря на торопливость и наличия множества зубов, ребенок сосал грудь нежно, хотя и жадно. И Хитана даже распрямилась, так как все-таки жда-ла более агрессивного поглощения пищи ребенком и была напряжена этим тре-вожным ожиданием.
- Ну, вот и хорошо! – погладила ее по голове Роза.
О ценностях приобретенного табором ребенка цыганам удалось узнать со-всем скоро. Табор, повинуясь своему руководителю, в очередной раз изменил маршрут и в Тюмени сделал свою последнюю остановку перед тем, как отпра-виться домой, на границу с Казахстаном. Здесь барону предстояло передать по-следнюю партию «товара», из-за которого табор, всячески маскируясь и ухищ-ренно меняя маршрут, уже месяц колесил по Северу России.
Пока в подпольной мастерской в одной из машин табора демонтировали топливный бак со спрятанным в нем «товаром», и меняли старый бак на новый, без двойного дна, цыганки табора, как надоедливые чирикающие воробьи, раз-брелись по всей центральной части Тюмени, атакуя прохожих.
Хитана расположилась недалеко от вокзала. Она положила ребенка на рас-стеленный цветастый платок и, несмотря на прохладную погоду уже подсту-пающей в этих северных широтах осени, раскрыла его. Она даже не приставала к прохожим и не протягивала руку за подаянием, как вокруг нее тут же скопилась целая толпа отзывчивых и сердобольных северян, бросающих на платок деньги.
- Смотри, смотри!.. Весь волосатый! Какое несчастье! – не скрывая удив-ления, во весь голос ужасались прохожие.
Хитана сидела, опустив голову, изображая огромное скрытое горе. А на платок рядом с мальчиком летели одна за другой все новые и новые купюры. Их было столько много, что оторопевшие от такой удачи другие цыганки оза-даченно сгрудились в сторонке, не скрывая своей зависти.
Столпившийся народ, особенно женщины, не могли удержаться от громко-го и бестактного обсуждения:
- Ты только посмотри: писун такой маленький, а уже торчит!..
- Наверное, давно не писал… вот и поднялся…
- А сама мама совсем молоденькая!
- Да они, цыгане, замуж выходят малолетками… Им и закон не указ…
Цыганка особо не вслушивалась в разговоры окружавших ее людей. Ее проворные руки еле успевали собирать деньги и складывать их в потайные карманы своих многочисленных юбок. Она даже на время забыла о том, что не-давно потеряла своего родного ребенка и в душе благодарила барона табора за такой подарок в виде этого косматого мальчика. Действительно, с ним она сможет хорошо заработать…
- Ну и долго ты его будешь морозить?
Она подняла голову и зло уставилась на нагнувшегося над мальчиком мужчину. Изможденное лицо мужчины свидетельствовало о истинно русских пристрастиях, и не вызывало уважения.
- Тебе то что? Иди своей дорогой!
- Не укроешь ребенка – вызову милицию!
Мужчина был по - северному упорен, его взгляд казался бессмысленным и опасным. Он явно провоцировал ненужный женщине скандал.
Помня, что бароном строжайшим образом было наказано ни в какие кон-фликты не вступать, цыганка завернула мальчика в платок и, зажав сверток под мышкой и поддерживая руками длинные юбки, с сожалением быстрым шагом ушла с такого чрезвычайно добычливого места, как дорога к вокзалу…
Несмотря на юный возраст, она уже несколько раз была вместе с табором в Тюмени и хорошо знала город. Пройдя через небольшой сквер, она уселась на землю недалеко от продовольственного магазина и снова распеленала ребенка.
На новом месте, как и возле вокзала, возле нее тут же образовалась галдя-щая толпа. Под холодными порывами северного ветра мальчик болтал ручками и ножками и враждебно косился своими желтыми глазами на окружающих. Увидев пробегающую мимо собаку с висящим наружу черно-розовым языком, он «гукнул» и попытался привстать на локоть.
- О, боже! Да что же это с ним такое?! – воскликнула одна из женщин. – Он же мохнатый, как медвежонок!.. Его же лечить надо… А ему не холодно?..
После очередных «охов» и «ахов» все, пораженные видом мальчика, ста-рались помочь цыганке материально и на платок ей снова обильно посыпались деньги. Она, не поднимая головы, торопливо собирала деньги, нисколько не сомневаясь, что поступает правильно. В цыганской жизни все поставлено так, что добыча денег в семью является главной целью и неважно каким способом они добываются. Поэтому на вопрос женщины: «А не холодно ли ему?» - она даже не повернула головы.
- Я что тебе сказал пять минут назад? А?! Что сказал? – прохрипел пропи-тый голос мужчины, совсем недавно пристававшего к ней у вокзала. – Я сказал тебе не морозить ребенка, с…ка! Сказал?!
На этот раз мужчина выглядел совсем пьяным, шатался, размахивая от-крытой бутылкой пива, и в один из моментов он даже замахнулся бутылкой на цыганку. Стоящий вокруг цыганки народ, в основном женщины, расступились, понимая, что с пьяным связываться не надо.
Схватив в охапку ребенка и послав мужчине проклятье на цыганском язы-ке, Хитана вприпрыжку помчалась в расположение табора, уже нигде больше не останавливаясь.
Пьяный еще немного покачался на своих нетвердо держащих тело ногах, затем внимательно посмотрел цыганке вслед, спокойно опустил в урну недопи-тую бутылку пива и твердыми шагами вполне трезвого человека направился к ожидавшей его машине.
- Что делать будем? Простудят они нашего малыша…
Оперативники чесали затылки и не знали, что делать. Пожалуй, без босса тут было не обойтись.
Выслушав по телефону доклад подчиненных, руководитель проекта в сво-их выводах был быстр и однозначен:
-Не мешать! Но обложить их со всех сторон: санитарная проверка, Собес, ГАИ…. Если все же риск обращения с ребенком выйдет за пределы разумного, ребенка отнять, действовать по запасному варианту!
И для табора наступили тяжелые времена. Барон, совершив удачную сдел-ку по доставке «товара», намеревался отдохнуть несколько дней в Тюмени. Но в степенном и неторопливом городе все как будто сорвались с цепи: то тотальная проверка на дорогах, то санитарная инспекция прицепилась, мол, не все прививки детям сделаны, и книжки медицинские поголовно отсутствуют…
Такая возня вокруг всего в городе, и невольно получалось, что и вокруг та-бора, барону не нравилась. Табор привык совершать все свои дела тихо и неза-метно, умел внезапно появляться и точно также внезапно и бесследно исчезать. Бывало, что местные жители иногда даже толком ничего понять не могли: только что сегодня цветастые одежды цыганок и их полураздетых детей запол-няли все общественные места, почти никому не давая проходу и вызывая недо-вольство, как завтра из цыган  уже никого не было в городе. Табор, выезжая глубокой ночью и на всякий случай старательно заметая следы, проселочными дорогами скрытно перебирался с одной федеральной трассы на другую и в оче-редном населенном пункте продолжал заниматься своим тайным бизнесом.
Среди поставщиков «товара» табор считался одним из самых надежных курьеров по всему северному Казахстану, работал неторопливо, но чрезвычайно профессионально. За последние несколько лет не было ни одного случая, чтобы табор хоть в чем-то прокололся или подвел кого-нибудь из поставщиков. И барон очень дорожил такой репутацией, старался работать изобретательно и надежно. Поэтому и дисциплина в таборе была строжайшая, а правила поведе-ния в зависимости от складывающейся ситуации строго регламентированы.
…Казалось, задача по доставке «товара» успешно решена, табору можно было отдохнуть, расслабиться. Но барон, привыкший к покою и незаметности, был серьезно встревожен. Его чутье подсказывало, что город надо покидать, в нем не стоит задерживаться больше ни одного дня. А тут еще Роза рассказала, как к Хитане дважды цеплялся один и тот же пьяный мужчина. И все из-за ре-бенка, которого они взяли в табор: мол, почему морозишь, не бережешь его?! Мало того, старая цыганка предположила, что по описанию к Хитане приставал мужчина, очень похожий на отца ребенка.
- Хитана хорошо его разглядела: лицо пьяницы, криворукий и имеет вер-тикальный шрам на левой скуле, - рассказывала встревоженная Роза. – Это он!
- Ты не ошибаешься, Роза? – спросил барон. – Нет?! Но как тогда он мог оказаться здесь: где Кемь, а где Тюмень? Тысячи километров!..
На всякий случай, барон позвонил посреднику и попросил проверить ме-стонахождение Петрова Федора Васильевича. Посредник подтвердил, что на-блюдение они не снимали и интересуемый объект еще вчера вечером по-прежнему гулял вместе со своей страдающей от горя женой.
Значит, ошиблась Хитана, описывая внешность пьяницы, но в тоже время барон доверял чутью Розы и предположил, что, возможно, ребенок принадле-жит не этой паре, так усердно демонстрирующей горе. Возможно, что он все-таки был похищен, и похищен у какой-нибудь влиятельной семьи, скрывающей уродство ребенка от своего общества, с целью шантажа и выкупа. Но тогда по-лучается, что его табор может оказаться между двух огней: влиятельных роди-телей ребенка и похитителей, не знающих жалости в таких случаях…
И это не все. Продавцы товара, узнав, что табор создает угрозу их бизнесу, запросто могут оказаться  третьей силой и жестоко наказать племя за угрозу ликвидации одного из каналов поставки. Получалось, что барон ошибся и зря тогда в Кеми разрешил принять в табор этого мальчика…
Барон задумался на некоторое время, он умел принимать правильные ре-шения, и затем отдал короткое распоряжение. Цыганское племя без паники восприняла его команду. Оставив некоторые вещи на месте стоянки, в том числе и поставленные три палатки, машины табора разъехались по всему городу, собирая попрошайничающих цыганок и их детей. Потом, не заезжая на стоянку, к которой уже привыкли и жители города, и милиция, хотя бы раз в день на-ведывающаяся туда, каждая из машин по отдельному заранее определенному для таких случаев маршруту, не дожидаясь наступления спасительной темноты, спешно покинула город. Встретились они только через сотни километров в ма-леньком уральском селе в восточной части Свердловской области.
Собравшись вместе и отрываясь от предполагаемой погони, табор не-сколько дней без остановок колесил по дорогам Сибири. Наконец, возле Улан-Удэ барон посчитал, что они хорошо замели следы, и, проезжая мимо местной достопримечательности, он приказал Хитане избавиться от ребенка и подложить его к дверям действующего дацана. И только после этого, непроизвольно вздохнув с облегчением, барон разрешил следовать табору к месту их постоян-ной зимовки на границе с Северным Казахстаном.
…Лев Иванович был вне себя. В связи с такой чрезвычайной ситуацией, как потеря оперативниками местонахождения табора, он специально прилетел в Екатеринбург и на совещании едва ли не топал ногами.
- Но вы, вы!.. – он не находил точных слов, ему не хватало воздуха. – Вы, волки сыска, как вы могли проворонить такую элементарную вещь, как табор?!!
Потупив головы, оперативники молча выслушивали недовольство своего руководителя. Определенные меры были уже приняты, и следы искомого табора обнаружились в далекой Бурятии.  Цыгане колесили по всей Сибири и совсем не торопились к себе домой, в поселок на границе с Казахстаном. Еще до приезда руководителя проекта для оперативной группы был заказан чартерный рейс самолета в Иркутск, дополнительно отправлены три бригады автомобильным транспортом для перехвата табора возле его основного места проживания.
- Расчет на цыган, к сожалению, оказался неверным! – продолжал Лев Иванович. – Они действительно могли погубить ребенка. Поэтому, табор пере-хватить, ребенка отнять, действовать по запасному плану! И еще – табор нака-зать! Как – сами придумайте. К вашему сведению – с остальными детьми все в порядке, все идет по плану… Совещание окончено, действуйте!..
Эмоциональность руководителя можно было понять - ценнейший экземп-ляр потомства Зверя оказался под угрозой гибели,  и эта угроза была напрямую направлена не только самому потомству, но и всей программе, и НИИ тоже.
Правда, в НИИ осуществлялись и другие программы по изменению воз-можностей человека, но потомство Зверя – это было нечто!  Работы были нача-ты еще в тридцатых годах прошлого столетия, и продолжались с переменным успехом почти восемьдесят лет. За это время сменилось несколько поколений исследователей, исчезло с карты страна, начавшая работы, но актуальность проблемы ежегодно подтверждалась очередным тайным финансированием со стороны действующего государства…
…За время многомесячного путешествия цыгане устали, и барон чувство-вал это во всем: в цыганках, лениво попрошайничающих на очередной останов-ке, в водителях, участивших остановки на отдых, в детях, слегка потухших и потерявших природное нахальство…. Всем было трудно, но так надо было, и все понимали это и не роптали. Барон твердо управлял своим племенем и уве-ренно и осторожно вел табор домой. Еще всего каких-то несколько сотен кило-метров и цыгане окажутся в родной стихии, дома, среди своих соплеменников. Там их даже спецназ не возьмет…
На последней стоянке барон налил себе кофе из термоса. В молодости в составе одного из известных цыганских ансамблей он побывал в Германии и так пристрастился к кофе, что этот напиток стал атрибутом его жизни навсегда. Он, закрыв глаза, сделал большой глоток и немного задержал во рту напиток, смакуя его. Идущий к нему маленький милиционер нисколько его не встрево-жил: табор в настоящий момент был чист и непорочен.
- Вы главный? – спросил милиционер, шмыгнув сопливым носом. - Пожа-луйста, пройдите к нашей машине. Нам нужны свидетели по происшествию…
Не дожидаясь ответа и не оглядываясь, милиционер пошел обратно.
Барон огляделся по сторонам, но рядом ничего подозрительного не наблю-далось. Он знал, что, зачастую, Гаишники «вслепую» использовали случайных свидетелей при дорожно-транспортных происшествиях, и особенно не напрягся. Тем более, что недалеко от стоянки транзитного транспорта действительно стояли две машины, воткнувшиеся друг в друга. Конечно, в качестве свидетеля он мог послать любого из своих цыган, но милиционер обратился именно к нему и он понимал, что появление другого человека вызовет определенное неудо-вольствие стража порядка.
Встревоженная Роза метнулась к барону из соседней машины, готовая для его защиты поднять в атаку весь табор, но он остановил ее жестом: мол, все в порядке! Он видел, как маленький милиционер, оформляя протокол, с нетерпе-ливым ожиданием посмотрел в его сторону. Второй, огромного роста, с корот-коствольным автоматом на плече лениво прохаживался рядом, и, казалось, был абсолютно равнодушен к происходящему. «Рядовое ДТП!» - подумал барон и без тени волнения подошел к милиционерам.
- Садитесь в машину, сейчас подпишите протокол! - торопливо сказал ему маленький милиционер и в очередной раз противно шмыгнул носом, дописывая в протокол последние детали происшествия.
Как только барон сел в машину, ему в бок тут же уперся пистолет с глуши-телем. Мужчина с изможденным лицом пьющего человека, не опуская пистоле-та, удивительно четко изложил свою позицию:
- Где мальчик, романа? Ты плохо за ним смотрел, и мы забираем его об-ратно.
Криворукий, с лицом алкоголика и вертикальным шрамом на виске, он точно соответствовал описанию Хитаны, как незнакомец, пристававший к ней в Тюмени. Барон был человеком высокого самообладания, ведь не зря он был ба-роном, но в этот раз внутри  у него словно что-то оборвалось: «Похитители! Не надо было принимать ребенка в табор…»
- Какой мальчик?!
Остатки самообладания не покидали старого цыгана, и он все еще надеялся на свою везучую цыганскую судьбу. Но мужчина больно ввернул ствол писто-лета барону в бок:
- Не понимаешь?! Я сейчас подскажу! Для начала я прострелю тебе руку, потом ногу… А потом сообщу Серику, что ты прокололся!
Лицо барона, после последних слов мужчины, стало почти пепельным. Он понимал, что упоминание о Серике означает, что незнакомцу слишком многое известно, а это не может быть случайным. Серик Косакбаев был основным по-средником в торговле «товаром» между Таджикистаном и Россией, и ссора с ним означало одно – смерть всему, что подвергает опасности его бизнес.
- Мальчика оставили возле дацана Хаикмет-дацан три дня назад!..
Мужчина даже взвился от неожиданности:
- Так что, мальчика нет в таборе?! Ты что наделал, романа?!
Слова незнакомца были наполнены такой яростью, что барон испугался не на шутку. Он, реагируя на крик, невольно взглянул в глаза мужчине, и в душе у него просто захолонуло – настолько безжалостны и пусты были глаза говорив-шего. Такой действительно не вздрогнет, и если будет необходимость, на курок нажмет с легкостью.
Прошло еще какое-то мгновение, и мужчина взял себя в руки. Он даже пистолет отнял от тела цыгана и убрал его в кобуру, висевшую под мышкой. Вытащив из кармана мобильный телефон, он произнес короткую фразу:
- Срочно! Дацан Хаикмет-дацан! Мальчик цыганами был там оставлен три дня назад!
Затем он убрал телефон и снова уставился на старого цыгана своими бес-смысленными и пустыми глазами.
- Ну, что делать будем, барон? Договор ты не выполнил, мальчика один год не сумел продержать в таборе….
Он откинулся на спинку сиденья и мрачно продолжил:
- Наказывать тебя будем! Вот я сейчас и думаю – как? А сам-то ты что скажешь?
Барон напрягся. Жесткая речь мужчины ничего хорошего не предвещала, поэтому самое легкое было – это попытаться вернуть деньги, взятые на содер-жание этого странного ребенка.
- Я верну сто тысяч.
Мужчина усмехнулся. Помятое лицо покрылось сетью морщин. Он лениво шевельнул губами:
- Сто тысяч! Шутишь, романа? Хочешь легко отделаться? Ты нас подвел – это раз! А второе – ты нас заставил потратиться, гоняясь за тобой. Так что, по-мимо ста тысяч, гони еще пятьсот. И еще. Не дай бог, чтобы с мальчиком что-то случилось, и ты сорвал нам операцию! Так что молись своим цыганским богам, чтоб с ним все было в порядке. Жизнь мальчика дороже всех жизней твоего племени…. А чтоб тебе было совсем все понятно, то слушай: твоему племени хана будет, если с ним за эти три дня что-нибудь случилось плохое.
С бароном так еще никто не разговаривал. Он как-то сразу понял, что все благополучие табора повисло на волоске. «И угораздило же Розу польститься на эти легкие деньги!..» - пришли на ум глупые мысли.
Барон громко сглотнул слюну:
- У меня нет таких денег…
- Не заставляй нас шмонать твой табор! Предупреждаю, будет много со-плей и крови…
В автомобиль заглянул маленький милиционер и в очередной раз шмыгнул носом:
- Ну, что, договорились?
Мужчина равнодушно ответил:
- Пока нет, думает…. Хотя я уже начинаю сомневаться, что у него есть чем думать. Зови остальных, и готовьтесь к операции.… Разрешаю действовать же-стко, не жалея ни детей, ни женщин!
По взмаху руки милиционера из машин с затемненными стелами, изобра-жавших ДТП, вышло несколько человек в темной одежде и в масках с коротко-ствольными автоматами в руках. Из боковых карманов они достали полиэтиле-новые пакеты и поместили в них оружие, не выпуская его из рук. И барон дога-дался, что пакеты для того, чтобы после стрельбы гильзы не остались на месте преступления.
Барон сидел весь серый, правую ногу затрясла судорога, а по лицу непре-рывными капельками тек жгучий пот. Думать долго уже было нельзя, и он ре-шился:
- Пусть позовут Розу…
Мужчина опустил стекло и позвал громадного милиционера:
- Приведи Розу!
И, увидев недоуменный взгляд милиционера, пояснил:
- Самая старая цыганка, выглядит, как ведьма…
Потом повернулся к барону и предупредил:
- Ничего не придумывай и разговаривай только на русском языке! Иначе в дополнение ко всему прострелю еще и ногу.
И показал рукой на торчащую под мышкой рукоять пистолета.
Цыганка, не терпящая никакого насилия, сразу подняла скандал, вырыва-лась из рук милиционера и сыпала проклятиями, проклиная милицейский про-извол. Остальные цыгане выскочили из машин и бросились ей на помощь, ок-ружая милиционера.
Все прекратилось только тогда, когда люди в масках, подняв пакеты со спрятанным в них оружием, открыли огонь поверх разгоряченных цыганских голов. На некоторое время установилась немая сцена: цыгане, бывшие в пере-палках, замерли там, кто, где стоял, а стрелявшие направили оружие на цыган и тоже смотрелись, как застывшие актеры при съемках кино. И только слышно было, как в пакетах, скатываясь на самое дно, звенели гильзы от отстрелянных патронов.
- Роза, принеси деньги… шестьсот тысяч, - голос барона осип и дрожал.
- Какие шестьсот тысяч?! Да где мы возьмем такие деньги? Да мы их за год не заработаем!.. – подняла отчаянный крик старая цыганка.
- Роза, это серьезные люди! Мы можем погибнуть…. Неси деньги!..
Вскоре пачки с деньгами  были сложены в кучу, облиты бензином и подо-жжены. Незнакомцы и цыгане некоторое время стояли, не шевелясь, и смотрели, как пламя начало жадно обугливать денежные купюры…
Как только машины нападавших скрылись за поворотом, барон скомандо-вал:
 – Ковер! Быстро!
К нему снова вернулось самообладание и рассудительность. По его коман-де ковер накинули на костер из денег и навалились всей толпой на него, лишая пламя доступа кислорода. Еще некоторое время табор разбирал кострище, оты-скивая остатки купюр с сохранившимися номерами.
… А в это время на расстоянии в несколько дней пути от буддистского храма Хаикмет-дацан странствующий лама, один из самых известных бадарчи-нов Сибири Сарыр, по прозвищу «Тигр», молился у сосны перед обнаженным телом мохнатого ребенка. Сон сбылся! Не прошло и недели после вещего сна, как бог действительно послал ему последователя…. Теперь этот ребенок стано-вился целью всей его оставшейся жизни.
Помолившись, лама завернул ребенка в тряпку и дал ему кусок сушеной оленины: мальчик был голоден и тянул в рот все, что попадалось в его ручки. На время, сосредоточенно сося мясо, мальчик затих. Лама осторожно уложил ребенка в рюкзак и направился в путь. Ветер крепчал, а это означало смену по-годы, и страннику необходимо было успеть достичь укрытия, пока не наступила ночь…