Старший брат

 Я другой такой страны не знаю,
где так вольно дышит человек.

                В. Лебедев-Кумач.




   Николай Николаевич, или как мы его звали „за глаза“ — Коля, стоял у окна, руки за спину. «Николай Николаевич, а вы Мезенцева не видели случайно?» — спросил я Колю.
 — Так они же уехали на объект! Ещё утром. Да и обед сейчас.
 — А вы чего ж не на обеде?
 — Да так, что-то поленился сегодня домой идти. Позавтракал хорошо, да и ремонт дома... Присаживайся, рассказывай как твои дела? Что-то давно к нам, в отдел не заходил?
 — Да всё как-то не получалось...

   Коля был старше всех и многое повидал на своём веку! Большой любитель поговорить, а уж если про политику, то всё — не остановить! «А я вот недавно ездил на юг, в город где я учился», — начал я осторожно обходить политические темы.
 — А чего это ты на юг попёрся? Поехал бы к нам в Ленинград учиться! Чем здесь хуже?
 — Так ведь я не тутошный! Я же тогда на юге жил, в Чечне. А до этого в Ставропольском крае, в Черкессии, километрах в ста от Кисловодска...
 — Это интересно, я ведь до войны в Кисловодске работал, секретарём в горкоме. Так, что места те знаю неплохо. Да было время! Это были тридцатые годы!.. Одни днём работали, другие ночью! А по-другому было никак!
 — А ночью-то зачем?
 — Как это зачем? А если ОН позвонит? Всё! Всем крышка!
 — Кто это ОН!?
 — Кто — кто!? Сталин! Он ведь днём отсыпался, а ночью работал! Вот мы все и подстраивались! Попробуй иначе!
 — Ну, Кисловодск понятно! А как здесь, в ленинградской области оказались!? Партия сказала, — комсомол ответил — есть?
 — Да нет! Я ведь из здешних мест из деревни... Сестра живёт недалеко... Родители похоронены здесь... Потом он вздохнул и как-то грустно сказал:«И брат старший, Василий!»
 — А, что так грустно?
 — Да как тебе сказать? Скверная история произошла! Если бы она меня не коснулась ни за, что не поверил бы! И помолчав немного, Коля вдруг начал свой рассказ, так, словно долго готовился к этому!

   Было это где-то в середине лета, в июле кажется? Я тогда в Кисловодске работал, в тридцать седьмом году! Прилёг я как-то после ночной смены и вдруг звонок в дверь... Жена подходит ко мне и не решаясь разбудить, смотрит на меня. И хотя я как бы сплю, но чувствую, что она рядом! «Что произошло?» — чувствуя неладное, спрашиваю не открывая глаза.
 — Тебе телеграмма «Молния», из дома! Что-то там случилось!? Вскакиваю, сна как ни бывало! Хватаю телеграмму: «Срочно приезжай! С мамой очень плохо! Ольга!» Ольга это моя младшая сестра. Звоню своему начальнику отдела. Объясняю ситуацию! Небольшие сборы и на поезд! Через двое суток уже на месте. Встречает сестра. «Что случилось?» — спрашиваю Ольгу.
 — С мамой совсем плохо, — и показывает на лежащую на кровати маму. Кидаюсь к кровати, но сестра силой останавливает меня!
 — Постой, она только, что уснула! — фельдшер укол сделал, минут десять назад! Пойдём-ка выйдем на улицу!

   «Ты только возьми себя в руки! — начала она как-то нервно. Было видно как она вся дрожит. Я стоял молча, и где-то внутри, уже начались разливаться тревожные реки! — Беда у нас Коленька! Большая беда! Братика нашего Васю арестовали! Приехали ночью и увезли... Потом был скорый суд! Приговорили его к высшей мере, к расстрелу!»
 — Как это!? За, что!?
 — А то ты не знаешь за, что!? Как обычно — враг народа! Мать совсем извелась! Только уколами и спасаем её! Вот сидим и ждём! Вот — вот придут! Вот — вот принесут похоронку! Ольга вдруг взорвалась в диком плаче!
 — Успокойся сестрёнка! — начал я её уговаривать. — Может всё обойдётся!?
 — Так ведь приговор уже вынесен! — выкрикнула она. — А, ты!? А, мы!? Все же теперь враги народа! А у тебя работа ещё такая! Что с тобой-то будет!?
Прошла в тревоге ночь! Наступило утро! Мы молча сидели уже третий час!.. Лишь я время от времени нервно ходил из угла в угол! «Ты знаешь!? — после недолгого молчания, продолжал Коля, — ему ведь было тогда сорок два, неполных! Жить, да жить ещё!..»

   Был солнечный день. Всё уже было готово! Василий стоял на коленях в углу, прикованный наручниками к стене, лицом к толстой, грязной доске, видевшей не один последний взгляд! К горлу подкатил комок, ноги сделались ватным... Во всём была одна пустота, так словно из тебя всё вынули и всё вытекло! В голове стучало и звенело, словно тысяча колоколов! Василий закрыл глаза и опустил голову, а перед ним проносилась вся его жизнь, как кадры старого кино... Этот нескончаемый поток мгновений, лишь временами прерывающийся как молнией: «Вот сейчас, вот сейчас!.. И всё! Всё! — Всё!..» В глазах потемнело...

   Палач сидел в дежурке и выжидал назначенное время... «Скоро в отпуск! — думал он, глядя на тюремный двор. — Поедем с детьми в Крым! Там сейчас хорошо! Скоро бархатный сезон!» Он посмотрел на часы:«Пора!» Проверил свой видавший виды наган и вышел из дежурки. Не успел он сделать и двух шагов, как во дворе раздался истошный крик:«Постойте! Погодите!» И через секунду уже в коридоре раздался топот чьих-то ног:«Постойте, не стреляйте! Приговор отменили!» Палач повернулся и сделал в нерешительности несколько шагов навстречу бегущему. «Что!? Уже!?» — задыхаясь от бега, выкрикнул маленький человечек, размахивая какой-то бумагой.
 — Нет ещё, нет! Я только собирался туда...
 — Ну слава Богу! — и маленький человечек схватив за рукав палача, втянул его в дежурку и упал на табуретку. «Извините возраст, — держась за сердце и тяжело дыша, сказал он. — Вот решение суда об отмене приговора! Произошла досадная ошибка! Пожалуйста ознакомьтесь! И вот здесь подпишите! А где он, ну этот, подсудимый!?»
 — Там, на месте! — равнодушно махнул куда-то в сторону палач.
 — Так надо ему сказать! Он ведь с ума сойдёт в ожидании! Человечек выскочил в коридор — палач за ним!
 — Туда нельзя! — удерживая человечка, грубо сказал палач. — Это государственная тайна! Нельзя туда! Я позвоню, его приведут! Тогда и сообщите официально!

   Через некоторое время двое охранников внесли в дежурку Василия. Голова его неестественно свисала вниз! «Что это с ним? — испуганно вскрикнул человечек. — Он, что мёртв!?»
 — Нет! Он без сознания, обычное дело! Сейчас очухается! С этими словами палач полез в старую, грязную тумбочку и вытащил нашатырный спирт.

   Было уже часа два дня, а мы всё сидели молча, забыв про обед! Вдруг в дверь избы постучали! Мы с Ольгой как по команде вскочили и замерли в ожидании!.. Только мама сидела за столом, закрыв лицо руками! Дверь открылась и неуверенной походкой вошёл мужчина. Вид у него был измождёно-болезненный! Я с трудом узнал в нём Ваську! «Братишка!» — кинулся он ко мне! Мы обнялись! Ольга кинулась нам обоим на шею! Только мама как ослепшая и оглохшая молча сидела за столом! «Маманя! — спохватился Васька и кинулся обнимать маму. — Приговор отменили! Я жив!»

   В избе было полно народу! Стол накрыт по-праздничному! Со всей деревни притащили кто, что мог! Не все смогли поместиться в избе и расселись прямо на земле, во дворе и даже за воротами! Наконец все угомонились, выпили за Василия, за его возвращение! И вот когда все налегая на еду, притихли мама глядя на Ваську, вдруг тихо сказала: «Васятка, а ты ведь весь седой!?» Все посмотрели на брата, в суматохе-то никто, ничего и не заметил! Вася встал и молча подошёл к старому, облезлому зеркалу. На него смотрел не по годам, измождённый старик, белый как лунь! Василий оглянулся испуганно на присутствующих! В избе вдруг наступила тишина, и только на стене мирно тикали старые ходики...


По рассказу брата осуждённого, всё происходило в Старорусской расстрельной тюрьме!?