Первые страницы

Пробило полночь. Приоткрыв створку окна, я впускаю в легкие седой дым и смотрю на ночную улицу. Машины, припаркованные вдоль дороги, нечастые деревья и совсем редко попадающиеся зонты людей, гуляющих ночью или просто возвращающихся поздно с работы – все покрыто серебром лунного света. До меня доносятся звуки игры на расстроенном пианино. Вероятно, это играет один из тех отслуживших свое пианистов в кафе на нижнем этаже. На этой улице так мало прохожих. Очень странно, ведь буквально в квартале отсюда раскинулся огромный бульвар. Отель “Abri de Nuit”, что с французского значит “приют Ночи” не очень замечен для прохожих. Все, что говорит о его существовании – это небольшая поблеклая неоновая вывеска на большой деревянной входной двери. Таких отелей сейчас много в Париже.

Открыв входную дверь, стилизованную весьма умело под 19 век, вы оказываетесь в небольшом прямоугольном холле. Слева стоят довольно компактно два кожаных, немало пошарпанных кресла и стеклянный столик, на котором стоит пепельница, в котором лежат несколько окурков. Справа находится вход в местное кафе, откуда слышаться звуки пианино, и где уставший бармен разливает алкоголь одиноким клиентам. В дальней же части холла располагается “Reception”. Пожилой мужчина с большими усами ведает ключами от всех комнат, получает и раздает корреспонденцию и натянуто улыбается при виде чаевых.

Мне не спится. Завтра важный день – у меня назначена встреча с издателем, который, если все пройдет успешно, возьмется за издание моего первого сборника стихов. Хочу вам признаться – я ужасно боюсь. До сих пор я читал свои сочинения лишь нескольким близким друзьям. Один из них как раз и договорился о моем собеседовании. Мой поезд из Лиона прибыл только сегодня утром. Париж встретил меня дождем. Когда я ступил на перрон, асфальт уже был мокрым насквозь. С тех пор дождь не прекращался. Сейчас он мелодично бьет по стеклам и карнизу и слегка мочит подоконник, залетая в приоткрытое окно. Я чувствую свежесть сентябрьской ночи. Я слышал, что бар работает до часу ночи. Пойду выпью чего-нибудь, а то мне не уснуть.
Я накидываю пиджак и выхожу из двери. Узкий, обшарпанный коридор тянется и налево, и направо. Иду до лестницы и захожу в лифт, узкий, старый. Он привозит меня на первый этаж, я выхожу их него и захожу в бар. Дверь со крипом закрывается за моей спиной. Я уверенно прохожу и сажусь за барную стойку. Бармен и не думает спать, как и пианист, весьма виртуозно наигрывающий известные мотивы. В дальнем углу зала сидят две девушки и смеются. Одна из них, та, что ко мне лицом, заметила, что я на них смотрю и, застенчиво прервала свой смех, как будто ей стыдно за него, опустила голову и подняла на меня нежный вопросительный взгляд. Ее спутница оглянулась на меня немного жеманно, женственно, из-за плеча, желая узнать, куда же смотрит ее подруга. Я улыбнулся им, опрокинул заказанный мной двойной виски и ушел прочь из бара.
Вернувшись в номер, я разделся и лег в кровать. Луна в окне, завешанном почти прозрачными белыми шторами, все больше серебрила окрестности. Время уже почти час ночи, а мне вставать в 7. Возможно, завтра копны моих черных, как уголь, волос разбавит первый седой. Забавно бы было - начать седеть в 19 лет. Если сердце даже сейчас бешено бьется, когда я воображаю, как читаю свои стихотворения издателю, что же будет завтра? Что он скажет о них? А если он их забракует – тогда что? Бросить все? Или пытаться идти дальше, писать больше, развиваться? Интересно, как он выглядит? Держу пари, он немного полноват, в очках, возможно, носит усы. Впрочем, это все стереотипы… Мои мысли оборвались, сон заполнил мою голову, мышцы расслабились, а дыхание стало медленным и ровным.

Проснувшись от едкого звона будильника, я не сразу понял, где я. Когда осознание пришло ко мне, я схватил часы, удостоверился, что не опаздываю и, поняв, что до собеседования осталось всего лишь два часа, уверенно встал, почистил зубы, оделся и вышел. Город пахнул свежестью, которая бывает только после дождя. Я глубоко вдохнул носом воздух, выдохнул и пошел по мокрой, скользкой улице.
Заходя в издательство, я услышал краем уха спор каких-то знатоков о том, какие приемы в литературе сейчас наиболее модны. Спорили с пылом и знанием дела. Секретарь была занята бумагами. Я подошел, окликнул ее и с улыбкой, но весьма серьезно спросил: “Вы не подскажите, где я могу найти главного издателя?” Девушка предложила мне присесть и сделала непродолжительный телефонный звонок. Затем она сказала мне, что через 5 минут я смогу войти.
Пять минут, пять минут, все, что осталось – это пять минут. Вся жизнь теперь делиться на две четкие части – то, что до моего предстоящего экзамена и после него. Сердце бешено колотится. Все вокруг немного затуманено. Я смотрю на часы. Времени остается все меньше и меньше. Секретарь говорит мне о том, что я могу проходить. Я встаю, подхожу к двери, открываю ее и, закрывая ее за собой, здороваюсь с полноватым мужчиной лет 50 с полу-черными, полу-седыми усами и едва заметной лысиной на затылке. Надо же, стереотипы в действии. Он спрашивает, зачем я пришел, я рассказываю ему, он просит, чтобы я прочел что-нибудь из своих сочинений, я ставлю сумку на пол, открываю ее, достаю листок со стихами и, сделав глубоких вдох, начинаю читать вслух. Когда я закончил, я поднял взгляд на него и не смог прочесть его эмоции. Мысли в моей голове хаотично бегали. Но даже несмотря на то, что я запнулся в нескольких местах, я был крайне доволен тем, что пересилил, победил свой страх, а разве есть что-то важнее этого? Ведь именно совершая такие победы, мы и развиваемся, идем вперед.

На этом я, пожалуй, закончу свое предисловие. И последнее: стихи, расположенные на последующих страницах я открываю вам, а с ними и свою душу.