Ещё один апрель

     Мой личный счёт кругов на карусели зодиака возрос до настораживающей годовщины. Три четвертушки века одним числом. Пугают сами цифры. Однако, жизнь, как таковая, ещё способна подарить удачную строку, восторг от пламенеющих закатов и даже робкие надежды. Но изощрённые её подарки, увы, обёрнуты серебряной прохладой, той самой, что белыми иголками засеяла виски. И остро чувствуешь, как гулкий водопад уносит время.

     Через неделю, из годичной кругосветки под музыку небесных сфер, вернулся в Подмосковье новенький апрель. И сразу за дела. Мастеровитый, в пёстром фартуке полей, сгоняющих снега, он окончательно подчистил "белые одежды". И я, в который раз, но будто в первый перворадость закружила, увидела -- апрель устроил вернисаж раздольных водяных зеркал, в недолгом половодье просиявших. В натуре это значит, что в земных посудах: разлогах всевозможных, на заливных лугах в озёрах и протоках, серебряно под ветерком дрожащих, скопился плавленый хрусталь целительной воды.
     Поскольку нет ещё  цветов, чья красота и ароматы устраивают праздник в празднике, вода сама  гостеприимствует весну и открывает лучшее своё предназначенье — быть зеркалом небесного простора, такой открытой настежь, светлой, лёгкой и, всё-таки, в слова неуловимой красоты.
     Вода апрельская, разлитая в просторах, как будто опрокидывает небо. Зеница ока – долу, а видим облака. Что было высоко и далеко – приблизилось, вошло в земное чрево, и кажется – не может быть конца пространству, времени и даже самому себе...

     Насущная работа в это время, особенно же та, что связана с хождением, сама собой сдувает шелуху пустопорожних наставлений и остаётся естество свободного труда. Чудесная энергия, наверно, связанная с нетерпением срывать замки на клетках, и всем, кто был на привязи, желать свободы, как себе.
    Со стороны моя работа – шаги, шаги, шаги. Проста, без всякой подготовки выполнялась  сотни лет вручную. Но есть в такой работе маленькая "блёстка". Моя рука передаёт другой руке конверт (нечто подобное моменту истины), который днями и ночами  чаяло встревоженное сердце...  Добреет взгляд. Легчает сумка на предплечье. Дело сделано. На сердце чисто.
    Мне нравиться идти от дома к дому, раскладывая почту в блестящие с картинкой триколора новенькие ящики и просто щели в стареньких заборах, нацеленных к земным поклонам.
    А если говорить по чести, мне просто нравится  идти. Мои шаги без счёта и учёта - "моя печать" на записи земному ходаку отстаивать иллюзию свободы. А большее, чем иллюзорность, дано  ли нам?

    Благое, удивительное время! Предчувствие иного, нового. Восторги Чеховских сестёр (в Москву! в Москву!) летят как бы из собственного горла. Воображение бодрит и будоражит, а улица зачем-то  "хнычет", выпихивает напоказ всё прошлогоднее, иссохше-серое, какой-то милости просящее. Но тщетно. Прошлого не жаль. Грустинка, будто фотография из-под воды, едва проступит и мгновенно исчезает..
    Иду, транжирю беззаботные минуты. И встречные прохожие с полуулыбкой на меня похожи:  одежда нараспашку, простоволосые и лица выставили солнцу. Все возрасты поверили весне.
    Вдоль улицы у новостроек,  зубооскаленным ковшом растерзанная глина навалена горой ещё с прошедшей осени. Грунт напитала талая вода, как будто на дрожжах взошли ржаные хлебы-великаны. Крутые их горбушки, словно выпечку, украсила цветочная "желтокопеечная сласть". Я глаз не отвожу от " смуглых караваев " и есть на что воззриться.
    Под первые раскаты грома разъяло осьминожье корневище  мать-и-мачехи  промёрзлые глубины. Тяжёлая морена дрогнула и лабиринт холодных снов впустил тепло. Буро-коричневый суглинок шевельнул " медвежьими боками " и, будто на едином выдохе, бугры осыпала  шальная прорва цветиков с желток перепелиного яйца! Из мрака вылупился храбрый  «несмышлёныш».
    Ни дать, ни взять – цыплята-однодневки. И с радостью, и с нежной жалостью гляжу на них и шаг замедлила. И чтоб так скоро не расстаться,  букетик солнечных пушинок  поставлю в пузырьке  на подоконник. Пусть постоит  денёк-другой.

    О, безрассудство первоцветов!  Святая простота!  Всё устремленье жёлтенькой головки – скорее приютиться к лучезарному теплу. Сердечко ваше золотое не требует и не ревнует горячего большого солнца. Довольно ласковой  улыбки в полдень.
    К кому ж вы так спешите?  Кого обилуете нежностью?  Какая  сила  управляет вами?  Наверно та же,  что даёт иллюзию свободы  ходокам.

    Итак, по чей-то щедрости или беспечности  Высокой  подарен  мне ещё один апрель. Любуюсь и  благодарю. Кого?  И знаю, и не знаю. Сказать, что Свыше послано – не смею. Я не могу  поверить, что  удостоина внимания Творца. Ведь я ничем незначима среди страдающей живой природы.
    Беспечная, с качующей весной  я забрела в прекрасный день  апреля. Тепло и свет как будто понесли игрушечный воздушный шарик, случайным ветром вырванный из связки. Ничейный. Безымянный.
      
    Семь синих бездн над головой...
    Река в текучей колыбели покачивает небеса
    и отраженье делает реку бездонной....   

    Как светлый сон, плывут в разбросах облака.
    Видения из лёгонькой, летучей плоти то распадаются,
    то воскресают, творящие  свободно из себя самих - себя...

    Живая панорама вечного движенья,
    где нет имён, нет памяти, нет сожалений...

    И  странствует  душа - незримая  стихия  мирозданья,
    касаясь облаков,  поёт вершинам гимны  высоты...
   
        Апрель, апрель! Соавтор позолоченных фантазий...
                Белые Столбы  2005г.