НиКто 1

Я прекратил расширяться. Пространство перестало порождать пространство. Периферийные мои области стали густеть и там, на самом краю, появилась светлая комната. Больничная палата.
На стуле, повернувшись к окну, сидела Лиза. Она читала книгу, время от времени машинально поглаживая большой живот. На раскрытой странице счастливая Наташа танцевала свой первый бал. Лиза скользила глазами по строчкам, но мысли её были не на балу. Спокойные, тихие были думы её.
«Не опоздать бы завтра на термин к гинекологу – Frauenarzt», – поправила себя Лиза. Она попробовала сказать всю фразу на немецком, но возникли проблемы с конъюнктивом. «Ich brauche zu Frauenarzt gehen», – упростила она до чрезвычайности. «Показать Вере письмо из Finanzamt, написанное таким канцелярским языком, что непонятно: то ли они собираются доплачивать 50 евро monatlich, то ли я должна платить.
Вера. Какой удивительный человек! Как я рыдала в трубку в тот день, когда Саша разбился. Она прилетела утром. Подняла всех на уши. Угрожала, умоляла, давала взятки, но через три дня мы вывезли Сашу во Франкфурт, а оттуда уже сюда, в клинику Шарите.
Какая удивительная женщина! Я бы так не смогла. Если бы мой Сашка хотя бы только посмотрел на другую женщину... хотя бы только посмотрел... я бы его... Ой... я дрянная, я негодная, прости меня, Саша, прости пожалуйста».
Слезы капнули на бальное платье Наташи, скатились по белому мундиру Андрея и упали на паркет бальной залы екатерининского вельможи.
Лиза щекой почувствовала движение воздуха, наскоро вытерла глаза и обернулась. В комнату входила медсестра. Она несла с собой пластмассовой корытце с бритвенными принадлежностями.
– Guten Tag, Elise, – тепло поздоровалась медсестра.
Выглядела она лет на 50, подтянутая, стройная, без малейшего следа косметики на некрасивом лице. Это обстоятельство больше всего удивляло Лизу в её заграничной жизни: женщины здесь совсем не красятся.
– Guten Tag,  Frau Baumann.
– Ilka. F;r dich, Elise, bin ich immer Ilka.
– Guten Tag, Ilka. Wie geht’s dir?
Медсестра поставила корытце на прикроватную тумбочку.
– Gut, Elise,  ziemlich gut, und dir?
– Auch gut.
Фрау Бауманн подошла к окну и широко раздвинула шторы, впуская в комнату неяркое солнце. Она долго смотрела на вечнозеленые кусты, на засыпанные листвой дорожки, на прозрачное голубой небо.
– Erstaunlich, – сказала она, не оборачиваясь, – was einen milden Herbst dieses Jahres.
– Да, тепло, – ответила едва слышно Лиза.

Лиза! Любовь моя!

Периферийные области стали медленно вращаться вокруг бесконечно далекого невидимого центра и, одновременно, двинулись к этому центру.