***

Глава 9
 1
Клим вылез из-под заколотого зама, мельком глянул на ханта Никитку, который сидел, накрытый малицей, тихо, как заяц, и поднял сотовый.
- Алло, алло! – возник в эфире голос нового генерального директора военного завода в Алабинске, Георгия Кондратьевича Смолянинова. – Петя, ты почему не отвечаешь?
- Откуда вы звоните, Георгий Кондратьевич? – вопросом на вопрос ответил Клим.
- Я на аэродроме! – сгоряча брякнул шеф покойного Пети, но затем почуял неладное и рявкнул: – Какого чёрта?! Кто у аппарата?
- Салют, амиго, - ответил Клим.
- А, это ты? – не сильно удивился Биг Смол. – Значит, мои мальчики на меня уже не работают…
- Пор супуэсто (66) .
Клим, в общем, не считал себя полиглотом, но говорить по-кастильски научился там, где ему пришлось поработать солдатом удачи.
- А я ведь их предупреждал! – в сердцах воскликнул новый гендиректор.
- Живучий ты человек, Смол, - беззлобно сказал испытатель, - в огне не горишь, в воде не тонешь, и крокодилы тебя не едят. Но на сей раз ты совершенно зря свалился на мою голову: номбре де Диос (67) – я убью тебя второй раз.
- Не будь столь самонадеян, мучачо. Мы не в джунглях Аракуанги, где побеждает сильнейший. Мы, слава Богу, в демократической России. Где таких как я, людей богатых и влиятельных, защищает не только закон с порядком, но и вся существующая на этой благодатной территории власть.
- Посмотрим, - возразил Клим и раздавил в руке ненужный аппарат. Больше того – вредный для здоровья. Потому что по нему можно было вычислить местоположение любого дурака, пожелавшего приватизировать умную игрушку.
- Эй, Никитка! – слегка повысил голос Клим и несильно пнул следопыта. – Хватит спать. Живо встать, поправить малицу и бегом марш к Чугудаевскому болоту!
- Гиблое, однако, место, - возразил Никитка, встряхнулся и, направленный ещё двумя пинками, побежал впереди Клима в заказанное место.
- Сам знаю, - огрызнулся Клим и предупредил: - Держи дистанцию не больше пяти метров и не вздумай петлять – пристрелю.
- Чем я её держать буду, твою дистанцию? – равнодушно поинтересовался Никитка и оглянулся на Клима. – Жопой?
- А ты, как я погляжу, шутник, - удивился Клим. – Только я нынче не в настроении шутить.
- Какие шутки? – продолжил бубнить Никитка, мужик хоть таёжный, но образованный: в проклятые советские времена Никитка окончил обязательную для всех народов СССР десятилетку, чего (обязательное среднее образование) уже не грозило его внукам, - с таким злодеем как ты. Скольких невинных людей погубил, ай-я-яй!
- Чё ты мелешь?! – Клим в четыре прыжка догнал Никитку и, не останавливаясь, встряхнул его за худые плечи. – Кто погубил? Кого?!
- Ты, ты, шпиён проклятый, - безбоязненно заявил следопыт, продолжая трусить по направлению к Чугудаевскому болоту. – Ваню Стахова убил? Убил. Братьев Губиных убил? Убил. И всех ребят, что с земли по стенду хотели стрелять, вместе с главным конструктором, порешил…
- Ходу не сбавлять! – зарычал взбешенный испытатель, ощутив косвенное желание прибить глупого ханта с десятилетним образованием. – По сторонам не рыскать! Рассказывать всё по порядку!
Никитка, стороной наслушавшись звона от версии, придуманной мудрым Юджином Смолом, как мог, поведал о ней Климу. Завалив борт, Юджин каким-то образом умудрился организовать и гибель ГАЗ-66-го, на котором он возвращался вместе со стартовой командой и главным конструктором. «Чудом» выжив после автокатастрофы, угробившей всех присутствующих в ней лиц, новый гендиректор вызвал по сотовому новый транспорт, вернулся на завод, а когда стало известно, что под останками вертолёта не хватает Клима Безменова, Биг Смол как-то прозрел и намекнул на его, Клима Безменова, возможную вину в происшедшем. И все вдруг тоже чудесным образом прозрели, вспомнили тёмное прошлое исчезнувшего с места авиакатастрофы испытателя, а потом и объявили его врагом номер один Алабинского района. И стали организовываться для поисков бывшего дезертира Советской армии, а также привлекать к охоте на вновь образовавшегося диверсанта все возможные местные силовые структуры.
«Ведь шито белыми нитками! – мысленно возмущался бывший десантник, - или Никитка, гад, всё напутал. Хотя гибель всей стартовой команды трудно с чем-нибудь спутать. Во, дела!»
Он, не сбавляя ходя и не позволяя расслабляться ханту, гнал к болоту, до которого оставалось чуть меньше пяти километров.
2
Фирма, занимающаяся трудоустройством лихих парней, находилась за пределами Марселя под крышей приземистой виллы, заглубленной в материковую часть марсельского средиземноморья. И поездка туда обошлась Климу в двадцать вездесущих американских долларов. Он вышел из наёмной телеги, ощутил необычный прилив смутного мышечного волнения во всём теле после продолжительного заточения в опостылевшей келье и потыркал кнопку звонка под переговорным устройством в воротах перед виллой. Услышав непонятный вопросительный трёп, Клим просто сказал «уок» и перед ним гостеприимно распахнулась врезная калитка.
Принимали его на «работу» ни много – ни мало три часа. И в течение большего части вышеозначенного времени с ним не сказали ни слова. Одни только жесты. При этом наниматели разумно полагали, что специалист, способный трудоустроиться у них, может показать свои навыки без лишних слов, полагающегося резюме и пресловутого портфолио. Однако должен показать своё умение на практических примерах.
Поэтому, не тратя попусту дорогого во всяком буржуйском обществе времени зря, на первом этапе проверки вышеупомянутого умения бывшему советскому десантнику-разведчику с диверсионным уклоном предложили поупражнялся с разными типами взрывных устройств. Делалось это просто и, как уже говорилось выше, молча: Климу давали устройство с включённым таймером, а он его разряжал раньше установленного времени. Потом наоборот: бывшему десантнику давали несколько комплектующих будущей мины, и он собирал мину так правильно, как ему подсказывали интуиция, знания, почерпнутые в школе младших специалистов, и опыт.
Удовлетворив инструктора по взрывному делу, Клим перешёл в тир, находящийся в цокольном этаже здания. Там он отстрелялся из нескольких типов лёгкого стрелкового оружия, и там же показал своё умение обращаться ножом в плане метания его в установленное в тире чучело.
В тире Клима проверял какой-то суровый дяденька с шершавой лысиной на голове и квадратными плечами под ней на короткой мускулистой шее. Он похлопал Клима по плечу и вывел его из тира. На выходе шершавый дал в руки бывшему советскому десантнику бумажку с написанным на ней номером кабинета, куда следовало отправиться кандидату в солдаты удачи, сказал «гоу» и слинял обратно в цоколь.
- Гоу, так гоу, - не стал спорить Клим, похвалив своё здоровье за то, что сегодня, в первый трезвый день после продолжительного запоя, у него почти не дрожали руки, и голова была сравнительно ясной. Он срисовал номера комнат на этаже, куда его вывел шершавый, и понял, что нужно подняться по лестнице выше. Поднялся, посмотрел на здешние номера, вычислил нужный кабинет и направился к нему. Однако до кабинета сразу дойти ему не дали. Но неожиданно напали на него какие-то трое накачанных придурков. Первый выпал из одной комнаты, что находилась перед нужным кабинетом и, не говоря худого слова, дал Климу в пятак. И, пока бывший десантник моргал, покачиваясь вперёд-назад после подлого удара, сзади подкрались двое других, и также, не комментируя своих действий, взялись по-всякому окучивать кандидата. В общем, пять ударов руками-ногами посторонних (и совершенно незнакомых ему) людей Клим получил сполна. Затем взял себя в руки и уже сам стал окучивать придурков. Первого он поймал на ударе в лицо, чуть убрав его в сторону, и дал первому такого встречного, что тот треснулся спиной о дверь, откуда недавно вышел, чуть её не выломал, сел на пол и замер спиной к двери, ногами в коридор.
Потом Клим обернулся к другим двоим и стал просто долбить придурков своими почти полупудовыми кулаками по их спортивным причёскам. Один из двоих отключился после первой прикладки, второй выдержал три удара, от четвёртого ушёл, хотел как-то противодействовать, даже попытался провести какой-то хитроумный западноевропейский приём, но бывший советский десантник поймал хитреца за воротник и ногу, поднял и грохнул о пол.
- Ну, что, получили? – миролюбиво спросил он и прикинул, а не дать ли всем троим ещё по разу, но уже ботинком. Одновременно вспомнив дивизионную учебку, где им, молодым курсантам, пытались втюхивать и основы каратэ, и начатки дзюдо, и практику рукопашного боя.
- Какого ещё на хрен дзюдо с каратэ, когда можно просто кувалдой промеж рогов? – пробормотал он и таки стал оттягиваться ногой назад, чтобы приложить первого придурка, который таки умудрился искровянить лицо бывшего советского десантника.
В это время из лестничного марша на поверхность уровня с нужным кабинетом выкатилось ещё четверо прикинутых по-европейски господ, и Клим только подумал о том, что работы прибавилось, как один из вновь прибывших закричал на русском языке:
- Прекратить!
«Ну, вот, - с удовлетворением подумал бывший советский десантник, оставил в покое отдыхающего придурка и приветственно махнул прибывшим, - и поговорить с кем теперь найдётся…»
- Прекратить! – повторил прибывший, господин лет шестидесяти в хорошей одежде и с хорошей выправкой, и подошёл к Климу. – Русский? – спросил он.
- Так точно, - не стал кочевряжиться Клим, не удержался и таки дал пинка шевельнувшемуся на полу первому придурку.
- Пройдёмте, - предложил господин, и вся компания вошла в предписанный нижним шершавым работником фирмы кабинет.
В кабинете всё произошло тоже быстро.
Клим, не глядя, подписал какие-то бумаги, хотя русскоговорящий господин постоянно объяснял, что именно подписывает нанимаемый. Затем перешли к страховым делам. Клим снова подписал две бумаги, и господин заявил, что первые три месяца по прибытию на место работы, в какую-то Аракуангу, Клим будет получать только половину содержания. Потому что другую половину из него вычтут в виде первоначального страхового взноса и платы за обучение двум языкам, испанскому и английскому. Напоследок русскоговорящий господин поинтересовался, под какими именем-фамилией «новобранец» предпочёл бы значиться в кадровых ведомостях фирмы-нанимателя.
- Это ещё зачем? – удивился Клим.
- По новой фамилии, которую вы себе выберете, вы получите новые же чистые документы, - терпеливо объяснил русскоговорящий господин и добавил: - Когда истечёт срок вашего контракта. Ведь ваши старые реквизиты, я так понимаю, не совсем в ладу с законом?
- Фигли мне закон, - слегка затосковал Клим, - когда мне светит какая-то сраная Аракуанга. Где это хоть находится?
- В Южной Америке, - уклончиво ответил русскоговорящий господин.
3
В своё время Клим Безменов учился в средней школе плохо не из-за врождённого кретинизма, а в силу попустительства со стороны деда с бабкой. Те как могли, баловали внука, оставшегося сиротой после гибели родителей, и маленький Клим учился из рук вон плохо. Вот бы с ним, балбесом, тогда построже, глядишь, и выучился бы он на какого-нибудь ветеринара и по сей день лечил бы уже приватизированных коров. Вместо того, чтобы сначала добровольцем пойти в Советскую армию (Клим, как сирота, не подлежал обязательному воинскому призыву), потом загреметь в Афганистан и, наконец, очутиться в этой Богом забытой Аракуанге. А очутившись, в процессе довольно успешного изучения языков, прийти к неутешительному выводу, что не такой уж он дебил-переросток, как его сгоряча обзывали некоторые нервные учителя.
Прилетев в Аракуангу, Клим без промедления отправился в предписанный ему лагерь наёмников и две недели жил в карантинном бараке за территорией лагеря. Там ему впороли около дюжины прививок и там же он приступил к изучению языков. И ему почти не пришлось буксовать в начале процесса, потому что их основы Климу преподал его почти что земляк, санитар из карантинного барака и украинец по национальности. И это встало Климу в две зелёные двадцатки.
После карантина Клим «переехал» на постоянное место жительства. А жить ему предстояло в симпатичном бунгало на берегу океана, под сенью симпатичных пальм. Кроме Клима в бунгало жил ещё один наёмник, старослужащий по имени Кнут Магнусен. Ему осталось тащить ещё год службы по трёхлетнему контракту. Клим, наловчившийся к той поре оперировать несколькими английскими фразами с помощью разговорника под руководством украинского почти полиглота, едва не помер от смеха, когда познакомился со своим соседом по хазе и узнал его имя. Затем, подивившись на инертность шведа, никак не отреагировавшего на смех новобранца, попытался соорудить с ним беседу. Его попытка увенчалась половинным успехом, и Клим узнал, что швед, бывший солдат одного из подразделений ООН, чего-то натворил, за ним гонялся Интерпол и он – швед – был вынужден воспользоваться услугами той же фирмы, которая устраивала на работу Клима, но в городе Антверпене. Фирмачи, прикрыв Кнута от Интерпола, аналогично слупили с него завещание гробовых за свои специфические услуги, и отправили в уже известную Климу Аракуангу.
Что именно натворил Кнут, он тогда не рассказал. И правильно сделал, потому что Клим всё равно бы ни черта не понял. Он ещё не настолько хорошо (мягко говоря) отточил свои знания английского языка, чтобы с его помощью проникать в более тонкие слои повествования, имеющие тенденцию наслаиваться на грубую породу расхожих фразеологизмов. По той же причине Клим не стал много рассказывать о себе. Лишь сообщил реквизиты, поведал о своей национальности и месте, откуда прибыл. И продолжил штудировать разговорник.
«Интересно, за что с меня ползарплаты в течение аж трёх месяцев? – удивлялся Клим, самостоятельно зазубривая незнакомые слова и целые предложения. – Если за то, что у нас делали бесплатно, когда с помощью сапога по голове учили русскому самых тугих чебуреков, то меня здорово надули. Шутка ли сказать: четыре с половиной тысячи долларов…»
Дело в том, что новобранца, которому положили денежное месячное содержание в три тысячи долларов, никто не собирался насильно образовывать. Но предупредили, что за каждое дисциплинарное нарушение на него будет налагаться денежный штраф. А по истечении трёх адаптационных месяцев он уже не сможет оправдывать свои нарушения незнанием языков, будь то английский или испанский.
Что касается испанского, то о нём Клим узнал, что на чистом испанском (точнее – кастильском) в этой стране говорят только очень приличные люди. Остальные базарят на диалекте – смеси испанского, португальского и двух индейских наречий. Такие подробности касательно местной языковой культуры Клим узнал благодаря тому же «украинцу» из санитарного барака, который русским не владел совсем, а на исторически родном языке изъяснялся из рук вон хреново. Он родился и вырос в Аракуанге, куда с группой беглых эсэсовцев в 1945 году прибыл его папаша. Поэтому санитарный вояка знал язык своих малороссийских предков чуть лучше языка предков доктора Ватсона, Бобби Чальтона и Маргарет Тэтчер. Клим тоже знал украинский чуть лучше английского, и понимание между косвенными земляками рождалось в некоторых творческих муках.
- Хомбре – мужчина, мучача – девушка, - бормотал Клим, взявшись уже за русско-испанский разговорник, - комо эстас - как дела, ке паса – что случилось…
«А что? – подумал он, отвлекаясь взглядом от страницы универсального разговорника и устремляя его в окно бунгало, туда, где океанская волна лениво накатывала на песчаный берег. – Места тут курортные, морда у шведа сытая, взгляд добрый. Я бы посмотрел, как бы он выглядел после двух лет службы в Афганистане. Короче говоря: жить тут можно…»
Он с удовольствием вдохнул местный запах ранней субтропической осени, наступающей в этих краях, ввиду особенностей географического положения, в марте месяце. Затем взял английский разговорник, пошевелил губами и спросил шведа:
- Кэн я гоу то зе бич?
- Офкоз (68) , - буркнул Кнут.
- Офкоз, где у нас тут офкоз, - стал листать свои записи Клим, - Ага! Так я пошёл? – на всякий случай переспросил он и посмотрел на соседа. Тот даже не моргнул своими белёсыми ресницами в ответ, продолжая равнодушно пялиться на стенку бунгало.
«Так я пошёл! – мысленно возликовал Клим. – Красота!»
Он скинул с себя шорты и в приподнятом настроении покинул бунгало, которое стояло в ряду таких же числом чуть больше тридцати. Другой ряд тропических домиков прятался глубже в тропическом лесу параллельно первому. Если бы не вертолётка с радиолокационной мачтой возле неё и две сторожевые вышки, поселение на берегу океана вполне могло сойти за мирный кемпинг.
4
Правительство Аракуанги (69) , небольшого латиноамериканского государства, состояло из представителей местной военной аристократии, чьи предки были благородные идальго, отважные конкистадоры, обыкновенные разбойники и шустрые конокрады. Они (потомки, а не предки) нанимали людей вроде Клима для разрешения некоторых проблем «деликатного» свойства.
Первая проблема – это красные партизаны кубинского толка, окопавшиеся в джунглях Аракуанги. Партизаны не признавали никакого правительства и, подкармливаемые кубинскими компаньерас, которые, в свою очередь, кушали от пуза из корыта большого советского друга, делали вальяжные выходы в населённые места, где свергали местную власть и устанавливали временную диктатуру латиноамериканского пролетариата.
Вторая проблема – собственная армия. Некоторые её подразделения, посылаемые для подавления очагов красного раздражения, присоединялись к партизанам и занимались откровенными грабежом и разбоем. А затем возвращались в казармы и с самым невинным видом продолжали нести внутреннюю гарнизонную и караульную службы.
Третья проблема – самая главная – наркоконкуренты. Существующее правительство, считаясь с международной конвенцией, официально объявило войну наркомафии, но воевало только с теми её представителями, кто не являлся родственником того или иного члена правительства. А так как парламента в стране, куда прибыл Клим Безменов, не существовало, а правительство по численности не превышало более полусотни (мелкие подсобные чиновники не в счёт), то численность наркооппозиции много превышала численность «лояльных» наркобаронов. И успешно бороться с наркооппозицей силами собственной армии (смотри проблему номер два) правительство не могло. Поэтому нанимало иностранных профессионалов. А те (чуть меньше трёх тысяч человек, около двадцати мобильных отрядов по всей стране) находились в состоянии войны и с красными партизанами, и с регулярной армией, и с опальными наркобаронами. Со своими задачами профессионалы справлялись успешно. Работали они, как правило, на выездах, а выезды случались нечасто. Поэтому в перерывах между ними солдаты удачи постоянно тренировались, совершенствуя свои профессиональные навыки, вместо того, как это писали в советских романах, чтобы пьянствовать, колоться трофейным героином и насиловать активисток красного движения. А Клим в перерывах между учебными занятиями по стрельбе, вертолётному десантированию, преодолению специализированной полосы препятствий и рукопашному бою штудировал английский. И перед первой работой, спустя два месяца после прибытия в лагерь с типичным названием Палм Бич, довольно сносно гутарил на языке Свифта и Сэлинджера.
5
За два часа до вылета на первое боевое задание Клима и Кнута вызвал к себе командир базы, майор Хорст. Кнут вошёл в бунгало первый, а Климу предложили покурить. Клим дисциплинированно сунул в рот «Лаки Страйк», прислонился к араукарии и задымил, глядя в ночное небо, снова и снова удивляясь необычной величине звёзд в субтропической части вселенной. Он спокойно докурил, также дисциплинированно бросил окурок в урну возле командирского жилища, и в это время из бунгало высунулся ординарец майора, сержант Эрик ван дер Квир.
- Безменов! – позвал он. – Войди к майору.
Клим молча подчинился и, спустя десять секунд, ел глазами начальство. Кнут сидел за угловым столиком и изучал карту.
- Ты! – рявкнул майор, сухой долговязый немец, и ткнул пальцем в Клима. – Пойдёшь на автономное задание. На пару с ним, - командир ткнул пальцем в шведа. – Старший – он. Вопросы есть?
- Нет, сэр! – гаркнул Клим и вытянулся. Он знал, что майор любит хорошую выправку и не ленился демонстрировать свои служебные навыки. За что снискал нелюбовь трёх французов и одного бельгийца, не признающих никакой строевой муштры и по старинке называвших майора Хорста бошем.
- Можете идти, - разрешил майор.
Клим с Кнутом беспрекословно покинули командирское бунгало, молча прошли весь путь до своего жилья и также молча поднялись на крыльцо.
- Что случилось? – спросил Кнута Клим.
- Красные вошли в Алькарес, - равнодушно пробубнил Кнут, открывая дверь. – За двадцать минут до рассвета отряд вылетает на муниципальные работы. Мы с тобой летим отдельным рейсом. И начинаем работу раньше всех. Наша задача – взять кубинского инструктора.
Алькарес, небольшой городок на западе горного района Сьерра-Колорадо, находился в зоне влияния базы Палм-Бич. Под муниципальными работами подразумевалась элементарная ликвидация красных. На северных подходах к городку предполагалось три батальона регулярной армии Аракуанги. И, если наёмники смогут вступить в бой с красными настолько эффективно, что смогут быстро уничтожить наиболее опасные очаги сопротивления, то регулярная армия вынуждена будет присоединиться к солдатам удачи. Чтобы затем совместными силами продолжить зачистку местности. Часть красных к тому времени должна будет разбежаться, а ещё раньше должны дать тягу кубинские инструкторы, неутомимые экспортёры революции в родственные латинские страны. Вот их-то (или его) предстоит отловить Кнуту с Климом, которым предписывалось покинуть свой вертолёт прежде, чем он достигнет Алькареса.
- Кубинец будет один? – уточнил Клим, входя за шведом в бунгало.
- Один, - ответил Кнут.
- И мы знаем, куда он побежит?
- Знаем.
- Кто его будет сопровождать?
Этот вопрос Клим задал, зная флегматичную конкретность шведа: если его спрашивали о количестве кубинцев, он отвечал именно за них, но ни словом не обмолвился бы об общем количестве людей, с кем пришлось бы иметь дело напарникам.
- Предположительно – двое.
- Один из них – наш человек?
- Да, - буркнул швед и полез в свой гамак.
«Это не собеседник, это какой-то артист разговорного жанра, - подумал Клим и тоже полез в свой гамак, чтобы соснуть часок перед работой. – Но как меня с первого раза на такое дело? Ведь знают, что я бывший советский, а советские с кубинцами вот какие друзья. Хотя лично мне нравится песенка про Кубу, которая шла бы на фиг (70) . Но ведь Хорсту о таком моём личном отношении к товарищу Феделю неизвестно…»
На этот счёт Клим догадывался, что пощупать его велели ребята из ЦРУ. Клим уже знал, что данная организация повсеместно курирует деятельность наёмников, с оружием в руках отстаивающих интересы бедной мировой буржуазии.
6
Экипировка наёмника была намного легче той, что таскал на себе Клим в Афганистане. В основном, за счёт бронежилета, обуви с одеждой и гранат. Одежда с обувью из искусственных материалов весили в два раза легче натуральной, шерстяной, полушерстяной, хлопчатобумажной и кожаной. Сохли они, одежда с обувью, быстрей, а как грели, неизвестно, потому что о таком их предназначении (в смысле, согревающем) в субтропиках как-то не задумывалось.
Гранаты казались – из-за их веса и игривой конфигурации – какими-то игрушечными.
Аналогично насчёт бронежилета, хотя на учебных испытаниях он показывал себя сносно.
Пушка сначала тоже показалась какой-то смехотворной. Какие-то две рукояти, да ещё сверху универсальная фигня, которую можно было использовать и как оптический прицел, если смотреть в неё одним глазом, и как дополнительный держатель, если хвататься за неё рукой. Но потом, привыкнув к ней, штурмовой винтовке фирмы «Штейр» (71) , Клим понял, что в плане учебных работ она не так уж и плоха. Единственный геморрой, это смена стволов для того, чтобы присобачить к винтовке подствольный гранатомёт. В принципе, она могла стрелять и винтовочной гранатой, однако стабильный гранатомёт выказывал в бою лучшую эффективность. Или, точнее, должен был бы, потому что в бою эту винтовку Клим ещё не испытывал.
Вот пистолет фирмы «Бул-Коммандер» и диверсионный нож фирмы «Бугатти» смехотворными не показались с первого раза. «Бул», изготовленный израильскими оружейниками, снабжался обоймой с восемнадцатью патронами, лежал в руке удобно и почти не имел при стрельбе отдачи. А в ноже сидело двадцать лезвий, и отстреливались они до двадцати метров довольно прицельно.
Ещё имелись средства мобильной защиты и связи. И всё это выглядело много веселей, весило значительно меньше и работало гораздо лучше, чем советские аналоги. Советский шприц-тюбик, универсальный пузырёк, наполненный подозрительного цвета жидкостью с устрашающих размеров многоразовой иглой под ним, во всяком случае, в теперешней аптечке отсутствовал, а взамен него имелся набор изящных одноразовых шприцев, наполненных разными инъекциями по назначению. Ну и прочие медикаменты, упакованные в разноцветные завёртки.
Оружие, боеприпасы и прочие предметы экипировки хранились в бунгало, где жили наёмники. Такой порядок экономил время, поэтому, не имея нужды бежать в пирамиду или оружейку, Клим с Кнутом вышли, полностью экипированные, из своего бунгало за десять минут перед заранее объявленной посадкой в транспорт. Они прибыли на взлётку с приличным запасом времени. Тем не менее, на площадке уже собрались солдаты удачи. Они группировались у своих машин, старых транспортных «Ирокезов (72) ». Их силуэты, выхваченные из предрассветной тьмы тревожными прожекторами со светозащитными козырьками, отсвечивали сезонным камуфляжем. Солдаты с оружием также маскировались под цвет сырых тропиков.
- Сюда, - кратко сказал Кнут и показал на ударный вертолёт марки «Денел (73) » Южноафриканского производства.
- А где мы… - начал Клим.
- Сюда, - повторил Кнут и распахнул специальный люк для загрузки вертолётных боеприпасов.
- Вот, блин, - пробурчал бывший советский десантник и поместил себя с экипировкой впритык к шведу, упёршись костями в запасные кассеты для автоматической пушки, поставленные на специальный транспортёр экстренной подачи. – Нельзя было на нормальном транспорте лететь?
Первую фразу Клим сказал по-русски. Вторую – по-английски. Но этот долбанный швед даже не удосужился разинуть свою пасть.
- Люк не задраивается! – повысил голос Клим.
- Летим с открытым люком, - тоже крикнул Кнут. Пилот врубил генератор, затем заработал ротор и в «салоне» сделалось довольно шумно.
«Вот, сволочь, - подумал Клим, и машина снялась с места, - сам, сука, сел первый, а мне, что, выпасть на первом крутом вираже прикажете?»
Как подумал, так пилот и заложил первый вираж на сторону Клима.
«Вот, сволочь», - снова помянул недобрым словом своего напарника Клим, вцепился в транспортёр руками, коленками вылез за борт и увидел, как параллельными виражами на небольшой высоте пошли в сторону Алькареса старые надёжные «Ирокезы». Там тоже десантных бортов не задраивали, но лишь по той простой причине, что они в таких модификациях вертолётов США просто отсутствовали. Все машины летели строго по приборам, не включая ни прожекторов, ни «габаритов».
Кнут в это время с кем-то базарил по своему радиотелефону. А Клим слегка освоился и попытался рассматривать проплывающую под брюхом ударного вертолёта местность. Однако ни хрена не увидел. В принципе, он уже бывал здесь во время учебных полётов, когда изучал наглядную топографию зоны влияния базы Палм-Бич. Попутно он узнал об огромной разветвлённой системе водных потоков. Однако большую их часть скрывали многоярусные джунгли. С высоты птичьего полёта видны были лишь две большие реки. Да в предгорьях Сьерра-Колорадо, где растительность не отличалась особенной буйностью, в свете дня проблёскивали каскады и водопады речек поменьше. Но в тёмное время зимних тропических суток, как уже говорилось выше, не видно было ни хрена, ни вечнозелёной массы буйных сырых джунглей, ни больших рек, ни каскадов с водопадами небольших речек в вышеупомянутых предгорьях.
«А вертолёты ихние по сравнению с нашими – говно», - успел подумать Клим, как его внимание привлёк Кнут.
- Сейчас выходишь! – крикнул он. – Давай, парень! Прыгаешь в третью ступень каскада Рио-Бланка. Высота – пятнадцать метров. Выходишь на правый берег. Начинаю отсчёт от десяти до нуля! Десять, девять, восемь…
- Так не видно ж ни черта! – заорал Клим, с ненавистью глядя на шведа.
- …Семь, шесть, пять…
- Вот, сука, - буркнул по-русски Клим и встал так, чтобы прыгнуть самому, а не просто вывалиться с опасной для организма высоты. В общем, ему приходилось десантироваться с вертолёта и с похожих высот, но только с помощью штурм-троса или специальной растяжки, но чтобы вот так, да ещё не глядя…
- …Три, два, один, ноль!
«Хрен с вами», - подумал Клим и ухнул в черноту ночи, которой оставалось минут пять, а потом рассветёт так резко, как будто солнце и не вставало вовсе, но просто было скрыто в зените какой-то специальной астрономической тряпкой. Падая ногами в сторону земного притяжения, Клим уже «на ходу» снял с себя винтовку и, удерживая её одной рукой, опустил винтовку, утяжелённую специальным стволом с прикреплённым к нему гранатомётом, на погоне вниз. Таким образом, он придавал дополнительную стабильность своему падению, поэтому вошёл в воду строго ногами и строго перпендикулярно ими поверхности третьей ступени каскада реки. И вместе с ногами окунул в воду австрийскую штурмовую винтовку фирмы «Штейр». Вместо того чтобы попытаться удержать её над головой. Потому что она, винтовка, была в обращении не столь неприхотлива, как советское оружие. Но в данный момент Клима меньше всего интересовала сохранность материальной части.
- Хрен с ним, не сахарный, - сказал он и окунулся в воду. Толкнулся ногами о каменистое дно, отпружинил от него ногами, выпрыгнул из воды по грудь с винтовкой уже в поднятых руках и, крикнув: - Хрен с ним, не стеклянный! – швырнул «Штейр» на берег.
В это мгновение приводнился Кнут. Он плюхнулся метрах в пяти от Клима, вынырнул и, не бросая своего ствола, погрёб к берегу вдоль стены воды, низвергающейся со второй ступени каскада.
«Во, даёт», - удивился Клим и зацепился за кромку каменистой ванны, образованной под действием падающей воды. Эта ванна была наиболее обширной, поэтому её и выбрали для «ручного» десантирования.
- Руку дай! – прохрипел Кнут.
Клим подал руку барахтающемуся шведу, вытащил его на берег и стал искать винтовку.
- Что ты делаешь? – спросил Кнут.
- Винтовку ищу, - буркнул Клим.
- Что-о?! – изумился напарник. – Ты кинул оружие?
- Да пошёл ты, - по-русски огрызнулся Клим, - а то я с ним плавать нанимался…
Он нашёл винтовку, закинул её за плечо и осведомился:
- Куда?
- За мной, - популярно объяснил Кнут и ломанулся в джунгли, посаженные природой вдоль всей Рио-Бланка до самого её впадения в океан.
«А мне-то что?» - пожал плечами Клим и погнал за шведом, выдерживая дистанцию в пять метров. На ходу он снял винтовку и ощупал её ствол. Затем потрогал казённик, подствольник, потом снял с прицелов противоударники, отсоединил усиленный магазин на сорок патронов, поклацал затвором и, убедившись, что оружие не пострадало от его некорректных с ним действий, снова бросил винтовку за плечо. Бывший советский десантник пробежал несколько десятков метров по субтропическому бездорожью и приложился к фляге, в которой он держал кофе с ромом: на две чайные ложки растворимого чёрного кофе одна ложка сахара, семьсот граммов рома и три капли лимонной кислоты.
- Не пей ром, - прошипел Кнут. Он шёл по джунглям так, словно родился в них и вырос.
«Что у него, глаза на спине?» - удивился Клим и возразил: - Это не ром, это кофе с ромом.
- Знаю я твой кофе, - полез в пузырь швед, но темпа не сбавил.
- Рот закрой, - посоветовал Клим по-русски, - и дыши глубже.
- Я приказываю говорить только по-английски! – возмутился Кнут.
«Как же, по-английски, - мысленно парировал Клим, - многому ли можно выучиться за два месяца?»
Тем не менее, английским он уже владел вполне сносно. Видно, имелись у него кое-какие способности по части приобретения всяких знаний. Испанский, правда, без должной речевой практики, у него пока не шёл. Так, заучил несколько десятков расхожих фраз, вот и весь испанский.
- Спрашиваю по-английски, - сказал Клим, вплотную приблизившись к напарнику, - долго нам ещё бежать?
- Помнишь карту местности? – вопросом на вопрос ответил швед.
- Помню.
- Мы идём вниз вдоль реки. Сейчас будет терраса. После спуска с неё на плато начнётся труднопроходимый участок пути. А так как мы идём вслепую, то сможем преодолеть этот участок – всего четыре километра – за два часа. К ленчу мы должны выйти на тропу Иссидора.
- Тропа Иссидора тянется от Алькареса до побережья, - напомнил Клим.
- Нам нужен брод, - объяснил Кнут, - там мы будем ждать кубинца, которого поведёт наш человек.
- Почему нас не ссадили на месте? – поинтересовался Клим.
- Там могут быть люди кубинца. Они могли засечь вертолёт и отменить маршрут.
«Хорошие дела, - озабоченно подумал Клим, - люди кубинца. Как бы мне там с этим исполнительным придурком не попасть в последнюю раздачу. Впрочем, я, наверно, зря психую. Ведь швед не нервничает. А он тут-таки два года болтается. Авось, и он не подкачает, да и я тоже не только лыком шит…»
Больше он вопросов не задавал: начался спуск с террасы. Клим, скользя меж стволов, опутанных лианами, и прыгая с выступа на выступ, не переставал удивляться на лёгкость, с какой швед гонит по сумеречным рассветным джунглям.
«Оно конечно… два года… и всё такое, - отрывочно соображал бывший советский десантник, начиная усиленно дышать, - однако он же не южноамериканский лось…»
Стараясь не зацепиться за какое-нибудь вечнозелёное дерьмо, торчащее там и сям на пути, а заодно не отстать от шведа, Клим, от нечего делать (в смысле, от нечего делать мозгами), стал соображать насчёт его первого боевого задания в качестве солдата удачи.
Во-первых, с начала пути его занимала оригинальность манёвра. Но, слегка пораскинув извилинами, бывший советский десантник быстро допёр до того, что ему не досказал швед. Дело в том, что красные имели неплохую систему тревожного оповещения, и вылет вертолётов с базы Палм-Бич они могли засечь на корню. Получив тревожный сигнал, красные могли поступить двояко: либо подготовиться к встрече, либо скрыться в джунглях. Однозначно реагировал один только кубинец: его подстрекательская миссия не включала в себя возможности откровенных (с его стороны) боевых действий. Поэтому кубинец в любом случае должен был линять из Алькареса.
Во-вторых, Клим подумал о малочисленности (ха-ха) группы захвата. Но и в этой теме он недолго блуждал в потёмках. Командование базы, в отличие о некоторых советских генералов, весьма бережно относилось к личному составу. Майору Хорсту, например, откуда-то сверху спускали план потерь, и если число фактических потерь превышало число потерь запланированных в квартал, то майор оставался без огромных премиальных. Поэтому, косвенно подчиняясь деятелям из ЦРУ, которые занимались кубинскими экспортёрами революции теоретически (голливудские боевики не в счёт), майор не забывал и своих финансовых проблемах. То есть, экономя живую силу, он посылал на самые рискованные задания или очень надёжных людей, или тех, от кого хотел избавиться. Хотя муниципальные работы были сопряжены с не меньшим риском. Но майор считался непревзойдённым организатором вертналётов с последующим десантированием в места, обработанные всеми огневыми средствами боевых машин.
Клим, размышляя о новой войне, в которую его угораздило, почти не замечал времени и пути. Они с Кнутом продирались сквозь кусты, форсировали несколько заболоченных ручьёв, стекающихся к Рио-Бланко, метров триста им пришлось чисто прорубаться, орудуя армейскими тесаками. Мачете, конечно, сгодилось бы лучше, но кой хрен позволит солдатам удачи таскать с собой мачете?
Так пролетел час.
Клим, упыхавшись вконец, но не сбавляя темпа, чуть не налетел на шведа. Кнут резко встал и, подняв правую руку, стал к чему-то прислушиваться.
- Что? – шёпотом спросил Клим. Потом повторил вопрос громче. Джунгли проснулись и верещали на все голоса. И к чему мог прислушиваться в таком хаосе звуков Кнут, оставалось только догадываться.
- Расходимся, - сказал Кнут. – Ты продолжаешь идти по берегу до скалы Саламандры и ждёшь меня там.
Он снял свой пулемёт и отдал его Климу.
- Ясно, - буркнул Клим, и напарники разошлись. Швед нырнул влево, а Клим пошёл прямо.
«Хочет выйти к тропе Иссидора километра за полтора до брода, - сообразил Клим. – Что ж, ему видней…»
Он снова приложился к фляжке и побрел в направлении скалы. С неё была видна тропа Иссидора в той её части, где она петляла по каменистой окраине Монте-Гранде. Тропу прорубили ещё во времена конкистадоров, а Иссидор, купец по профессии, руководил работами. На подходе к скале, венчавшей собой Монте-Гранде, Клим уже еле волок ноги и дышал, как загнанный олень. Поэтому он даже не подумал лезть на скалу, чтобы с неё полюбоваться окрестными видами. Он просто добрался до места и без сил свалился на землю. Затем повернулся на бок, поднёс фляжку ко рту, влил в себя порядочную дозе кофе с ромом (на две чайные ложки растворимого чёрного кофе одна ложка сахара, семьсот граммов рома и т.д.) и самым бессовестным образом вырубился. Бывший советский десантник отдыхал в живописнейшем месте: справа, за скалой, шумела в узкой каменистой горловине Рио-Бланко, слева топорщились джунгли, а Клим отдыхал на уникальном участке южноамериканской местности, на всамделишней полянке, поросшей какими-то разноцветными травами и цветами. Но спал он недолго. Спустя два часа, когда солнце уже вовсю припекало, а птицы, обезьяны и древесные лягушки орали ещё громче, чем на рассвете, пришёл Кнут. Он бесцеремонно растолкал Клима, поднял свой пулемёт и поманил за собой Клима. Они обогнули скалу, прошли с километр и оказались у брода. Там напарники внимательно осмотрелись, затем перебрались через широкий мелкий плёс – всего метров сто – на другой берег и засели в валунах. Когда они установили своё оружие, Кнут снял с себя дополнительную упаковку, вытряхнул из неё части сборного «ремингтона», соорудил винтовку и сказал:
- Когда кубинец и люди сопровождения дойдут до середины брода, я сниму лишних людей, а ты будешь отсекать огнём кубинца. Постарайся его не зацепить. Понял?
- Как я узнаю – кто есть кто?
- Наш человек будет в сомбреро и красном в чёрную полосу пончо. Кубинец – большой белый парень. Наш человек нам его покажет.
«Как» - хотел спросить Клим, но задал другой вопрос: - Зачем мы тащили всю эту артиллерию, если задача так проста?
Клим шевельнул своей штурмовой винтовкой, утяжелённой пулемётным рожком и подствольным гранатомётом, а также показал глазами на арсенал Кнута.
- Мы не можем полностью доверять сведениям, которые поступили от нашего человека, - терпеливо объяснил Кнут, - и должны быть готовы к встрече с более многочисленной группой сопровождения. Я не зря ходил на разведку: пока ты спал, троих красных я уже зачистил. Они ждали кубинца в пятистах метрах от брода, в хижине слепого индейца Гуччо.
- Индейца ты тоже зачистил? – осведомился Клим, проникаясь к потомку бесстрашных викингов невольным уважением.
- Индеец умер пять лет назад, - равнодушно ответил Кнут и принялся регулировать прицел сборной винтовки.
«Все мы когда-нибудь умрём», - подумал Клим.
- Я, пожалуй, сменю позицию, - пробормотал он и перешёл в другое место, подальше от Кнута. Тот проводил напарника долгим взглядом, но возражать не стал. Наверно, внутренне согласился с бывшим советским десантником, что отсекать кубинца от возможных путей отхода лучше диагональным огнём, чем кинжальным.
7
Свой человек в тылу красного врага оказался почти что прав. Кубинец шёл в сопровождении не двух, а трёх человек. Они, не встретив соратников по борьбе в хижине покойного индейца Гуччо, заметно нервничали. Больше всех горячился шоколадный человечек в широченном сомбреро и красном, в чёрную полоску, пончо. Клим слышал испанскую речь, но не мог понять, о чём она.
«Я так полагаю, - подумал он, пытаясь сдуть с левого зажмуренного глаза москита, - швед не только зачистил встречающих, но и очень тщательно прибрал их. Иначе здесь не было бы никакого шухера…»
Соображая так, он разглядывал сквозь прорезь прицела сектор предполагаемого огня, где из-за небольшой глубины вода не казалась такой белёсой (74) , и недоумевал по поводу крайнего непрофессионализма пришельцев. Они ещё пару минут спорили на берегу и только потом вошли в воду. Первым шёл смуглый парень с непокрытой головой, весь перепоясанный пулемётными лентами и огромным станком (75) в руках. За ним следовал невысокий удивительно стройный малый в ковбойской шляпе, надвинутой на лицо. За стройным шлёпал долговязый бледнолицый дядя в бейсболке и чёрных очках – типичный шпион. Последним шёл свой человек и то ли энергично чесался, то ли подавал какие-то знаки.
«Завалить их, что ли, всех вместе? – мелькнула в голове бывшего советского десантника кровожадная мысль. – И кубинца в том числе?»
Не переставая удивляться беспечности ходоков, которые всем скопом влезли в воду, Клим попытался отыскать в своей душе хоть одну искру сочувствия к братьям-кубинцам, каковая искра таки должна была где-то в нём теплиться, имея в виду советскую пропаганду на счёт дружбы народов в общем и дружбы между гражданами СССР и кубинскими товарищами в частности. Однако никакой искры не обнаружилось, и Клим понял, что совершенно равнодушен к братьям-кубинцам. Равно, как к деятелям из ЦРУ. Иначе говоря, он не собирался особенно усердствовать, чтобы кубинский инструктор целым и невредимым попал в руки сотрудников американской разведки.
«Мне, во всяком случае, никакой премии за живого кубинца не обещали», - рассудил он и приготовил оба ствола к бою. Своего человека Клим тем более не собирался жалеть: он не любил предателей.
В это время группа дошла до середины брода и «ремингтон» разродился оглушительным хлопком. Кнут не пользовался глушителем, поэтому точность его стрельбы была максимальной: передний ходок упал лицом в воду, как срезанный. А стройный малый выказал удивительную реакцию: он отошёл назад, одновременно развернулся и, прикрыв собой кубинца, открыл беспорядочную стрельбу из советского калаша.
«Ну, вот, - досадливо подумал Клим, - опоздал я со своим выходом…»
Он повёл стволом и поймал в прорезь прицела своего человека. Тот вполне мог помочь наёмникам, но вовсе не собирался этого делать. Шоколадный человечек трусливо пятился от группы и, казалось, даже пытался избавиться от своего М-16-го. А стройный, прилипнув к кубинцу, уже менял рожок. Кубинец вяло помахивал пистолетом, а оба они стали смещаться влево, вниз по течению, где в десяти метрах от них начиналась отмель, поросшая тростником и ещё какой-то высокой травой.
«Эдак они могут запросто смыться, - подумал Клим, - а Кнут не решается стрелять, потому что с такого расстояния он может легко прошить обоих. Значит, пришла пора и мне подсуетиться…»
Он встал в рост и короткой очередью врезал по своему человеку. Тот отделился от сомбреро и упал в воду. Кубинец, выскочив из образа невозмутимого супермена, шарахнулся вперёд и толкнул стройного. Стройный выронил автомат, чуть не упал в реку сам, потерял ковбойскую шляпу, а когда стал выпрямляться, по его плечам рассыпалась волнистая грива волос.
«Мать твою! – мысленно ахнул Клим. – Так это ж баба!»
Клим машинально снял каску и непроизвольно, мазнув тыльной стороны ладони по лицу, снял с него камуфлирующую раскраску. Одновременно он подался туда, где сидел в своей засаде Кнут. Клим знал, что швед не упустит момента и снимет эту сумасшедшую, пока она не прикрывает кубинца. Девушка и Клим посмотрели друг на друга, и бывший советский десантник с благоговейным ужасом узнал в ней девушку из сна с благозвучным именем Лаура. Он, не обращая внимания на кубинца, принявшегося палить из своего пистолета, сместил ствол вправо и положил гранату в воду, метрах в десяти перед Кнутом. Тот, уже прицелившись в девушку, выстрелил наугад сквозь султан воды, поднявшийся перед ним от разрыва гранаты, и промахнулся. А Клим, понимая, что девушка будет торчать здесь, пока жив кубинец, прострочил красного шпиона очередью из автоматической винтовки и рванул по берегу, чтобы попытаться прикрыть девушку от следующей пули напарника. Он на ходу зарядил подствольник кумулятивным выстрелом (они шли, почему-то, в комплекте с обычными гранатами, и по внутреннему уставу их изымать не разрешалось) и поднял винтовку. Между ним и девушкой было метров тридцать и Клим, взмокший больше от нервного напряжения, чем от жары, на секунду поймал полный ненависти взгляд местной красавицы. Бывший советский десантник аккуратно положил гранату перед девушкой, вода и мелкие камешки взметнулись вверх, девушку сбило с ног набежавшей волной, её подхватило течение, и она стремительно сплавилась в протоку между отмелью и противоположным берегом. А над местом разрыва гранаты, попавшей в непривычную для любой кумулятивной гранаты среду, поднялся густой пар.
- Кретин! – заорал Кнут, выбегая из укрытия и даже не пытаясь разглядеть девушку, «уплывшей» вниз по течению вместе с облаком пара. – Что ты наделал?!
- А что я наделал? – прикинулся дураком Клим.
- Ты убил нашего агента и кубинца!
Флегматичный швед был не похож на себя. Его широкое добродушное лицо аж перекосило от душившей его злости.
«Эк его разбирает», - удивился Клим, подошёл к напарнику и спросил: - Ты что, работаешь на ЦРУ?
- Нет, - ответил Кнут, остывая.
- Может быть, тебе пообещали дополнительные премиальные?
- Нет, - пожал могучими плечами потомок неустрашимых викингов.
Азарт боя прошёл и швед кстати вспомнил общеизвестный факт о том, что гнусные янки не любят сорить деньгами, особенно там, где у них всё схвачено, вроде, на полюбовной основе.
- Так зачем ты лезешь в бутылку?
Клим не совсем правильно построил английскую вопросительную фразу, наполненную русским смыслом, и швед не совсем правильно его понял.
- У меня нет бутылки.
- Тогда выпей кофе с ромом, - предложил Клим и протянул напарнику свою флягу.
Кнут взял флягу, сделал изрядный глоток, маленько продышался и спросил:
- Ты почему без каски? И без лицевого камуфляжа?
- Ну, ты и мудило, начальник хренов, - по-русски сказал Клим и, пока Кнут не начал пытать своего напарника вопросами на тему его странного поведения во время давешнего боя, наехал на шведа сам: - Слушай! – возмущённо сказал Клим. – Зачем было устраивать весь этот спектакль здесь, на реке? Неужели нельзя было устроить засаду в джунглях?
- Тебе не надоело задавать идиотские вопросы?! – заорал Кнут. – Во-первых, красные, двигаясь в выбранном направлении, не могли миновать брод. Во-вторых, агент сам назначил место встречи. В-третьих…
- Всё понял, - перебил его Клим. – Лучше расскажи, как ты попал в наёмники?
Кнут спусти пар и его лицо снова приобрело сонный вид.
- Командующий миротворческого корпуса застукал меня на своей жене, - невозмутимо пояснил он, - произошла драка. Я оказался сильней. И меня хотели посадить в тюрьму для военных преступников на целых три месяца…
- На сколько?! – изумился Клим, в своё время избежавший почти пожизненного заключения.
- На три месяца, - повторил швед.
Клим расхохотался.
- Ничего смешного, - пробурчал Кнут и ещё раз приложился к фляжке напарника.
- Конечно! – радостно согласился Клим и поведал Кнуту свою историю. При этом бывший советский десантник подумал, что они с Кнутом могут стать хорошими друзьями.
 







(66) разумеется





(67) Клянусь Богом





 (67) Могу я пойти на пляж?
Конечно





 (68) Я думаю, нормальному читателю с нормальным образованием известно, что такой латиноамериканской страны нет ни на определённом континенте в частности, ни в природе вообще





 (70) Куба, отдай наш хлеб,
И забери свой сахар,
На хрен нам сдался мохнатый Федель,
Куба, иди ты на х…
Хрущёв, бездарный государственный деятель, сначала обосравшийся во время Карибского кризиса, потом-таки посадил Кубу на хребет Советскому Союзу. Такая дружба стоила советским людям несколько лишних миллионов кровных рублей мимо собственных нужд в год, плюс долгосрочное обязательство покупать кубинские тростниковый сахар, ром и табачные изделия по ценам, в семь раз превышающие те, по которым данная продукция реализовалась в нашей стране. Сахарный тростник, между прочим, рубили советские солдаты, проходящие службу на Кубе. А кубинцы пели и плясали на многочисленных карнавалах. Теперь, когда эсэсэсэра не стало, кубинцы, так и не научившиеся нормально работать, вынуждены усиленно сосать лапу





 (71) Автоматическое модульное стрелковое оружие, страна-производитель – Австрия





 (72) «Ирокез» - тип одного из первых военных вертолётов серии «H»





 (73) «Denel AH-2», ЮАР, чисто ударная машина, экипаж – 2 человека





 (74) Рио-Бланко – Белая река





 (75) Станковый пулемёт