Капитан Блад

                Дональд Бартельм
                (перевод с английского)

  Когда Капитан Блад в море, двери и окна его дома, собственноручно построенного на острове Ков, наглухо закрыты. Никто никогда и ничего не знает об этом человеке, пока он где-то далеко.
  Когда Капитан Блад в море, он на палубе, обычно на баке или юте – стоит отдать должное его личному предпочтению. В помещении рубки у него всегда имеется мармелад, паукообразная обезьяна и расправленные на стендах четыре парика.
  Когда капитан Блад в море, то обнаружив, что его преследует голландский адмирал Ван Тромп, он взвешивает необходимость выбросить за борт женщин. Они поплывут, став похожими на окруженные зеленью гигантские лотосы. На волнах заколышутся их лавандовые, пурпурные, голубые… креолины…как раз на пути Ван Тромпа, который остановится, чтобы поднять их на борт. Все женщины Блада должны быть со спасательными жилетами под платьями. Но тогда их поджидает невероятная опасность. Чего стоят лишь челюсти морских черепах? Нет, женщин за борт выбрасывать он не будет. До чего же это гнусно! Что за идиотская идея! Как такое может прийти в голову? Топ-модели, качающиеся на водной глади… при лунном свете… в вишневых платьях… в серебристых…
  Как и всегда на лице у Капитана Блада маска стальной невозмутимости.
  Он углубляется в свои планы, что обещает всем и каждому перемены лишь к лучшему, ведь за последние восемь месяцев никто не пострадал. Может, попробовать изменить курс? Уплыть в другой океан? Члены команды вроде как и не против, лишь молчат в ответ, что, конечно же, действует ему на нервы.
  Когда Капитан Блад удаляется на ночь (оставляя указания, в случае внезапной опасности превращающиеся в приказы), он обычно читает… курит… или холодно взвешивает все произошедшее за последнее время.
  Строго говоря, его чудовищная репутация не должна быть запятнана обычно используемыми ужасными красками. Всякий люд бродит по улицам Панама-Сити, Порти-Ройал или Сан-Лорензо. Они живы и здоровы, или даже у кого-нибудь может застрять в животе шпага, или откушен палец только что пойманной щукой, конечно же не без веселого вмешательства самого Блада. Конечно, бывают времена, когда суровые меры неизбежны. В нужный момент, не содрогаясь, он делает то, что должен и с завидным хладнокровием. Второго не дано: выстрел из семидесяти четырех пушек в упор по хрупкому борту другого судна, и бой закончен.
  На восходе одинокая фигура Блада выходит на бак.
  В поле его зрения ни одного паруса. Он извлекает из кармана синего вельветового кителя секстант, украшенный серебряной инкрустацией. Его рука перекрывает три сектора… в механизме застряли какие-то белые предметы… нафталиновые шарики. С отвращением он отбрасывает их в сторону. "Уже неплохо", - думает он. Запустив руку в другой карман, вытаскивает оттуда свернутый в трубочку пергамент, перетянутый ленточкой, развязывает небольшой узелок и обнаруживает, что это записка, написанная самому себе десять месяцев тому назад. ""Дельфин". Капитан Дербонс.120 тонн. Груз: серебро, перец, бананы. Доставить по морю десятого марта в Гавану. Прибыть туда!" Посмеиваясь, Блад отправляется на поиски своего помощника Оглеторпа – светловолосого человека гигантского телосложения, который смеется абсолютно над всем, чем только можно.
  "Кто же это поднимется на борт судна, подошедшего на пушечный выстрел?" - думает Капитан Блад. - "Кто-то весьма состоятельный. Надеюсь, у него в изобилии золото и серебро."
  - Коротышка Джон, здесь ли мистер Оглеторп?
  - Я не коротышка Джон, сэр. Я- Джон Оркни.
  - Извини, Джон. Соблюдает ли мистер Оглеторп мои инструкции?
  - Да, сэр. Он в носовой части корабля у бомбарды с зажженной сигарой в руках, и готов коснуться запала.
  - Ладно, теперь огонь.
  - Огонь!
Бум…
  - Тому капитану не понять, что его ожидает!
  - Он не реагирует!
  - Он нас игнорирует!
  - Болван!
  - Снова огонь!
Бум…
  - Что делает!
  - Разворачивается по ветру!
  - Бросает якорь!
  - Спускает парус!
  - Очень хорошо, мистер Оглеторп. Вы можете подготовиться к подъему на борт.
  - Очень хорошо, Петер.
  - И Джереми…
  - Да, Петер.
  - Я знаю, последние несколько месяцев мы были достаточно пунктуальны.
  - И на этот раз все не так плохо, Петер. Медленновато, наверное…
  - Ладно, сначала мы причалим. Я бы хотел, чтобы ты донес до людей мою огромную признательность за их терпение, и, могу добавить, такт.
  - Для нас не секрет, Петер: у них есть, на что посмотреть.
  - Лишь скажи им. От моего имени. Скажешь?
  "И вот он – решающий момент…", - думает Капитан Блад. Приготовившись к абордажу. Пистолет в одной руке, гарпун в другой. Он легко перескакивает на палубу захватываемого судна в окружении хищного экипажа, спонтанно разбегающегося все стороны по всей палубе, тем не менее сплоченного строгой пиратской дисциплиной. Они, как и всегда, готовы противостоять маленькой группе одержимых страхом жертв, съежившихся от предвкушения ожидающей их резни, в большинстве своем состоящей из нескольких очаровательных женщин. Но одна из них – до невозможности прекрасна, та, которая держится немного в стороне от своих сестер, сжимая в руках мачете, и не намерена сдаваться – это не в ее правилах. Она…
  Когда Капитан Блад собирается отметить удачу (ведь теперь в его руках роскошная добыча), он сам спускается на кампус и готовит таларинов по-каталонски с лапшой, ребрышками, миндалем и орешками – на всех. Название захваченного корабля заносится в небольшую книгу, в которой список остальных кораблей, захваченных на протяжение всей его долгой карьеры. Вот некоторые из них: "Оксфорд", "Луис", "Фортуна", "Агнес", "Ямайский Купец", "Бетти", "Процветание", "Упорство", "Фалькон", "Лучшие приключения", "Бессмертный Том", "Маркиза", "Сеньора Кармен", "Возрождение", "Мэри Глория", "Девственная Королева", "Эсмеральда", "Гавана", "Святой Филип", "Стойкий"…
  Разве может настоящий пират усомниться в том, что Всевышний не на его стороне? Особенно, если пирата никогда не оставляет удача, будто совершена сделка с Господом, который сам превращается в пирата после всей чудовищной несправедливости, сотворенной ими обоими? А чего стоит пресса, ополчаясь то на одного, то на другого морского офицера, невинно подпившего в портовой таверне, или угодившего в замкнутые провонявшиеся подземелья, будучи обвиненным инквизицией лишь за какой-нибудь праздный проступок, не влекущий за собой серьезных последствий. Поэтому Блад ощущает себя по своему набожным, зажигая соборные свечи почти в каждом крупном городе Нового Света. Пусть и не от собственного имени.
  Капитан Блад не покидает океана, совершая один за другим дерзкие налеты.
В среднем каждый из них приносит где-то 20000 восьмых реала, и это распределяется преимущественно между членами экипажа, включая раненых, в зависимости от тяжести ранения. Порезанное ухо стоит двух монет, а отсечённое – от десяти до двенадцати. Шкала степеней ранения со стоимостью каждого их них помещена в рамку и висит на стене кубрика.
  Когда он на берегу, Блад смущен. Он обеспокоен жизнью в городах, где каждый прохожий без особой на то причины может на него напасть, если вдруг захочет. На самом деле это лишь простолюдины, собравшиеся в толпу, чтобы заглянуть в чей-нибудь кошелек, а затем присвоить его содержимое. Пространство вокруг себя все время нужно держать под контролем, от чего можно быть свободным на корабле, в гавани или в море.
  Повредив чье-либо военное судно, Капитан Блад тут же распоряжается его ремонтом, заставив бросить якорь. В этом самом путешествии его сопровождают еще три корабля. Наняты почти тысяча человек, и они подчиняются непосредственно ему. И вот у себя на рубке он допрашивает арестованного капитана. На столе чаши, полные повидла, и новые парики.
  - И как же вас величают, сэр? Могу ли я спросить?
  - Джонс, сэр.
  - Что это за имя такое? Английское, надо полагать?
  - Нет, американское, сэр.
  - Американское? Как это – американское?
  - Америка – это новейшая нация среди всех наций мира.
  - Этого я не слышал. Где это?
  - На северо-запад отсюда. На сегодняшний день она очень мала, и существует не более двух лет.
  - Но название корабля французское.
  - Да, это так. В честь Бенджамина Франклина, одного из героев Америки.
  - "Бон Хом Рикард…" И причем же здесь этот Бенджамин… или Франклин?
  - Корабль так назван в честь трудов, опубликованных доктором Франклином…
  - Вы утомили меня, сэр. Вы пленник, американец или кто там еще. Так, скажите – вы сдаетесь? Все ваши люди, грузы, положение, и что там еще?
  - Сэр, я пока еще не сопротивляюсь.
  - Капитан, это же сумасшествие. Мы вас полностью окружили. И ко всему огромная дыра ниже ватерлинии в корпусе вашего корабля. Наш предупредительный выстрел, который не должен был никуда угодить, разнес ваш борт в щепки. Вы наглотались воды, будто перепуганная крыса, и еще желаете бороться?
  - Мы – американцы, сэр, и не можем позволить себе так просто сдаться. Наша крошечная нация должна стать достаточно боеспособной. Ведь придется выживать среди многих, более опытных, значительно больших и немолодых наций в этом беспощадном мире.
  - Ладно вам. Ах, Боже мой, Джонс, вы – самый упрямый козел из тех, с которыми я сталкивался. Ударьте меня неискушенного… чтобы уйти от нас безнаказанно, лишь по воле своего удивительного рвения?
  - Нет, сэр, я настаиваю на борьбе до последней капли крови – за честь Америки.
  - Джонс, даже в Америке или где там еще, вы можете столкнуться со словом "простофиля".
  - О, вижу. Но затем, думаю, мы все-таки поднимем якорь, капитан – с вашего позволения.
  - Ваш выбор, капитан. И Бог с вами.
  Капитан Блад. Солнце всходит. Его одинокая фигура выходит на бак. Пиратский мир настолько велик и вместе с тем мал. Можно целый день напролет быть галантным джентльменом, а под вечер в момент превратиться в паукообразную обезьяну, вцепившуюся в женщину. И что о нем подумает мама?
  Любимый танец Капитана Блада - медленная и тягучая каталонская сарданна. Партнеры, взявшись за руки, встречаются и образуют круг, постепенно увеличивающийся, а затем уменьшающийся. Схождения и расхождения повторяются на протяжении всего танца, при этом никто не улыбается. Он часто танцует с членами своей команды после завтрака посреди океана под мелодию единственной серебряной трубы.