Вот оно, рыбацкое счастье

Выйдя на пенсию, Петр Петрович любил особа ездить на зимнюю рыбалку, по последнему льду.
Посидеть с донкой на шарабане, повернув лицо, к весеннему солнцу, ощущая приход весны.
На вид Петровичу, не скажешь что он уже пенсионер, не погодам вынослив, живой,
Среднего телосложения, волосы коротко стриженные, небольшие шикарные на его взгляд усы, которые всегда придают ему улыбчивость.
Поэтому, при беседе с ним всегда складывается впечатление, весёлого человека, некогда не унывающегося, в любых ситуациях.
Он даже в сильные морозы ходил нараспашку, но на рыбалку, всегда одевался тепло.
 Чтобы укрыться от пронизуещегося ветра, брал с собой плащ, запасные  рукавицы, носки, вопщем…, готов к любым ситуациям, как ему казалось.
За столь длинные скитания в одиночку, по зимним рыбалкам, он знал как себя вести и что делать в первую очередь.
Петрович всегда выбирал озеро, там, где не было проблем с ночлегом.
Но последнюю весеннюю поездку на рыбалку, он запомнил на всю оставшуюся жизнь, как поучительный пример.
Всё началось как обычно, нечего не предвещало плохого, выбрав подходящую погоду для рыбалки, он сел  на попутную машину.
И вот, уже  ближе к вечеру, он вылез из попутной машины, на девяностом километре Пудожского тракта.
Он стал искать заветную тропу, ведущая к ночлегу, которая отходила прямо от дороги, среди кустов и деревьях.
Тропа, оказалось заметена свежим снегом, и еле проглядывалась.
Он на ощупь, прошел примерно около километра, пока добрался до прибрежных огромных сосен.
 Наконец перед ним показалось Онежское озеро Повенецкой губы.   
Выйдя на лёд, он, прищуриваясь, стал разглядывать заветную рыбадскую будку, которая стояла,  в губе озера.
Она стояла среди огромных пней, давно спиленных на дрова, немного покосившиеся, закрытая с северной стороны заросшим кустарникам
 На выходе из будки, проглядывались возвышающиеся острова, над заснеженными просторами льда.
Петрович огляделся, нахлобуча шапку на глаза вслух сказал.
 - Есть, где разгуляться рыбакам, рыбы… здесь, похоже, не меряно, с присущей ему улыбкой вслух произнёс он.
Зайдя в будку оглядев хозяйским взглядом, внутреннее убранство, он оценил её в  удовлетворительном состояние.
В  углу будки перед самым входом, где стояла буржуйка, было немного дров, на нарах старые тюфяки, подушки, фуфайки, кое какая, закопченная посуда на столе.
Петрович определил, - похоже, давно в ней не кто не ночевал, дров едва хватит на ночь, смотря какая погода будет.
На столе неоказалось керосиновой лампы, которая всегда присутствовала в ней, - видать сгорела, подумал Петрович, хорошо хоть свечи с собой  прихватил.
Но, да ладно,… бывало и хуже,… первую ночь, как, ни будь, перекантуюсь, а там будет видно.
Он решил протопить буржуйку, просушить все, что есть в ней, развешивая на верёвки, которые были натянуты под потолком.
Но как заядлый рыбак, он не мог долга сидеть возле буржуйки, и топить.
 Было ещё, довольна много времени до ночлега, и ему не терпелось поймать рыбки к ужину, откушать к ночи свежей ушицы с дымком.            
Наложив целую буржуйку дров, он не дождавшись, когда разгорятся дрова, пошел на озеро ловить рыбу.
Отошов на приличное расстояние по льду, от будки, просверлив лунку, он настроил снасти.
 Приспособившись на шарабане,  он поймал первого окуня, и только потом посмотрел в сторону будки.
Когда он, увидев, что дым не идёт из трубы,  выругался, но снова идти в будку так далеко, он уже не хотел.
Петрович стал успокаивать себя, говоря кому-то вслух, в сторону будки.
 - Вон…, хорошего окуня поймал, а первую ночь, можно и в сырой будке переночевать.
Теперь он уже тверда, решил рыбачить  дотемна,  благо поклёвывает терпимо, а буржуйку стопить, успеет и ночью.
Когда совсем уже потемнело, что даже едва было видно на чернеющем берегу будку, Петрович решился, наконец, идти на ночлег.
Оглядев вокруг лунки окуней, он решил их посчитать, кидая в шарабан.
- Пожалуй, много рыбы не будет, но окунь грамм под триста, а некоторые, похоже, и побольше, - всё также вслух, кому-то говорил он.
- Если так дело пойдёт, то придётся меньше недели быть здесь, куда потом эту рыбу девать.
Закинув шарабан за плечи, он тяжёлой походкой усталого человека, не торопясь, тронулся в сторону будки.
Зайдя в будку, он в первую очередь разжёг буржуйку, хотел приготовить ушицы, но от усталости, проведённой весь день на ногах,  решил отказаться.
Посматривая на буржуйку, как она разгорается, он налил чаю из термоса, отхлебнув, стал представлять.
 Как он наловит хороших окуней, закоптит, и как довольны будут дома.
Усталость своё брала, глаза сами по себе закрывались,  уложившись поуютней спать на нарах, завернувшись в плащ палатку, он уснул крепким сном.
Проснулся он от сильной головной боли, как будто кто-то сдавил тисками виски и стучал по голове молотком, при этом в будке было тепло.
Сколько проспал  Петрович, он не мог понять от сильной головной боли, и ватного тела, он не как не мог сообразить, что произошло с ним.
 Петрович попытался, было  встать с нар, но ноги не слушались, попытался удержатся на трясущихся ногах, но не сумел и сел на край нар.
Он стал рассмотреть, где выход в этой дымовой завесе, но не чего не видел, кроме буржуйки освещенной тусклым светом из окна.
Упав с нар, он на ощупь, на четвереньках, выполз из будки, растянувшись на пороги.
 В ноздри дал свежий воздух, по голове стучало как будто по наковальне в такт биенью сердца.
Петрович сразу сообразил, угар что ли, это надо - же такому случится, с досадой подумал он, теперь добавиться к головной боли, слабость и тошнота.
 Чтобы успокоить боль в голове, Петрович отполз подальше от будки, окуная голову в свежий снег
Он прислушивался, как ему показалось, к шипению тающего снега, у него на голове.
Петрович удивился, неужто такая температура в голове, что как на сковородке таит снег или кров кипит и отдаётся в голове
Но от снега, стук в голове стал потихоньку стихать.
 Петрович пытался встать на ноги, но каждый рас опускался на колени, упираясь руками в снег, и тряся головой как с дикого похмелья.
Тряся головой, Петрович вдруг открыл для себя какую-то странность в голове,
 Странно…, размышлял он, почему мозги стали такие маленькие, или там их нет.
Они, похоже, как будто высохли, и не за какие края не держатся в голове, болтаются как в колоколе, надо - же такому случится, с досадой выругался он.
 Так на четвереньках, как будто через чащобу, стал, пробирался к прорубе, окуная голову в снег.
Подползая, как в бреду к проруби, он трясущимися руками зачерпнул тёплую воду, как ему показалось, стал намывать голову, и пить – пить её.
У проруби он потихоньку поднялся на ноги, прислушиваясь к биению своего сердца, которое отдавалось в голове.
 Думая с иронией, ухмыляясь над собой, - знало бы сердце, что в заднице есть дырочка, то выскочила - бы.
- Если мне ещё смешно, значить жить ещё буду, - кому-то громка вслух произнёс он.
С такой головой, пожалуй, мне не до смеха, - поймал он себя на этой мысли.
Сходив в будку за термосом, и поглядев, сколько время на часах, он понял, что проспал очень долга.
 - И как только я ещё живой остался, непонятно, - вслух опять выругался Петрович.
Он попил чаю прямо на улице, сидя на пеньке, думая, - как могло это случиться…, что он угорел, и по какой причине…, непонятно….
Петрович стал разглядывать с улицы будку, из открытой  двери было еле заметно выходящий дым.
Он решил осмотреть буржуйку, в ней он не чего подозрительного не нашел, но какой то странный еле заметный дымок, шёл из под буржуйки.
Сунув палку под буржуйку, выгребая все, что там есть, он выгреб оттуда комок дымящей ваты.
- На вот тебе, откуда угар взялся, - сплюнув, вслух выругался Петрович.
Выходит, во всём виновата мышь проклятая, сделавшая гнездо под буржуйкой.
Он взял дымящий комок ваты,  вынес на улицу, из любопытства разворошил гнездо и обнаружил там уже мёртвых мышат.
 - Ну вот, и первые жертвы, кто следующий, что - же будет дальше, не я ли следующий.
Петрович, ещё, не догадывался, что все несчастье этим не кончится.
Он растопил буржуйку, оглядывая её со всех сторон, не дымит ли она, не найдя не чего подозрительного, он подумал, - ну кажись теперь не угорю.
Выйдя на улицу, он решил почистить рыбу, приготовить припозднившийся уже обед.
В этот день он решил не идти на рыбалку, очень сильно болит голова, слабость, да и когда всё приготовит, будет совсем поздно.
Обедая, он успокаивал себя, говоря кому-то  в слух.
  - Нечего-нечего, неделя ещё впереди, надо поспать, чтобы слабость ушла и голова успокоилась, а потом пойти заготовить дров к ночи, а уж завтра рыбачить.
С этими мыслями, он, закутавшись в плащ, лёг на нары, и куда-то провалился, от слабости он не чувствуя ни ног не рук, по телу волнами катились иголки.
Проспал он не много, как ему показалось, всё снились какие-то кошмары, от   кого - та бежал, прятался, вопщем проснулся весь мокрый.
Сев на нары перед столом, он пододвинул термос, налил чаю, отхлебнув немного, оглядев будку, произнес.
 - Ну вот,… теперь надо идти, заготовить дров, тут едва хватит ещё на одну топку.
Взяв топор, он вышел, в голове ещё шумело, от свежего морозного воздуха, у него подкашивались ноги.
Он присел на пенёк, у некогда  горевшего костра, возле будки.
Пристальным вниманием, стал оглядывать близ лежащий лес, ища нужную сушину.
 - Да…, похоже, тут сухую дравину рядом не найти, всё вытаскали.
 - А из  далека, мне, пожалуй, тяжело будет нести, придётся на верёвке, волоком тащить что - ли, ноги совсем не держат.
 Отойдя на приличное расстояние от будки, проваливаясь почти по колена в снегу.
 Он подходил то к одной сушине, то к другой, определяя, на сколько дней хватит топить.
Выбрав не столь толстую в комели, но высокую сушину, он остановил выбор на ней.
 Утоптав вокруг дерева снег, задрав голову вверх, он стал определять, куда она упадет и насколько ему поможет ветер.         
Ну, что - ж…, пожалуй, на недельку не хватит, но на первых дня три, хватит, с этими мыслями он приступил  рубить дерево.
Не успел он рубануть раза три топором, как услышал что-то падающее с дерева, ломая сучки.
 Он машинально, наугад, стал отбегать от дерева, не смотря наверх, как вдруг всё потемнело, он упал на снег.
Очнулся Петрович, лёжа на боку, не представляя о времени, глаза не как не открывались, они были чем-то склеены, а голова шумела, сильней прежнего.
 Он стал ощупывать голову, руки прилипали к лицу, попытался снять шапку, но она прилипла к волосам, было очень больно, и он не стал её снимать.             
Встав на колени, Петрович стал тереть глаза снегом, и не мог понять толи у него что-то с глазами или уже совсем ночь в лесу.
Он ощутил солоноватый вкус снега, - выходит, это кровью глаза склеились.
 Он стал вспоминать, что с ним произошло, - выходит, долго лежал, что даже кровь успела засохнуть.
Повернувшись к дереву, он увидел возле себя вершинку от дерева, подумал, - выходит, бежал да не убежал, во…, как бывает.
Он, ухмыльнувшись, уронил голову на снег, которая никак не хотела держаться на плечах, размышляя при этом.
 -  Видать, крепко вершинка саданула мне по голове, интересно каким местом она меня вдарила.
Глядя на эту огромную вершинку, ему хотелось понять, шапочка помогла ему выжить, или дровина вскользь задела голову.
-  Пожалуй, теперь мне уже разницы нет,  если остался жив, то кому-то это нужно.
Перевернувшись на спину, лёжа на снегу, Петрович думал, глядя в звездное неба.
 - Уже совсем темно, что дальше теперь делать, не знаю, надо, пожалуй, домой собираться.
 С пробитой головой не порыбачишь, ещё какую заразу прихватишь, даже шапка прилипла, не снять без боли, отмачивать придётся.
 Петрович, лёжа на снегу, глядя в звёздное небо, представил.
 Как он дома опустит голову вместе с шапкой, в тазик, и будет ждать, когда она отпадёт, а внуки будут смеяться, ему самому стало смешно.
Смех смехом, а что-то надо делать, хорошо хоть день да ночь по-весеннему тёплая, а-то давно бы дуба врезал,
 Вдруг его осенила, - видать неспроста с ним это случилось, и какая - же зараза меня в дорогу сглазила.
 Он перебирал мысли в голове, и ему становилось всё больней и больней.
- Хватит…, теперь попробуй, разберись, кто тебя в дорогу сглазил…, не так-то всё это просто.         
-  Интересно - же бывает…, всегда обязательно кто-то виноват, но только не сам, да…, так уж человек устроен.
- А где у меня глаза были, веть надо было видеть, какое дерево валишь, растяпа, - глядя на стоящую сушину, выругал себя Петрович.
Он шатаючи встал, опираясь на руки, думая, - и сколько - же я буду на четвереньках ползать на этой рыбалке, второй день, выпрямится, не могу, что за наказание, наверняка кто-то сглазил.
 Оглядев то место, на котором он лежал, там, где лежала голова, было всё в крови, как-бы многозначительно, просебя сказал, - да…уж…каково бывает, как будто барана резали.
Вопщем, Петрович, шатаясь, дошел до будки,  допил последний чай из термоса, собрал все свои манатки, уложил в шарабан.
 Вышел из будки, его сразу вытошнило, - ну вот, уже и хвалюсь, что вчера съел, ухмыльнулся он, это уже сотрясение мозгов, если они есть,   голова пуста как шарабан.
 Он решительной шатающей походкой,  ступил на тропу, - хорошо хоть следы мои видны, неуспело засыпать снегом.
Бормоча себе под нос, Петрович настойчиво шёл к цели.
- Хорошо хоть поблизасьти  волков нет, а-то они на свежую кров хваткие, не по наслышки знаю.          
Сколько он  шёл к  дороги, Петрович потерял реальность времени.
Шатаясь,  вышел на дорогу, уселся на шарабан, опустив голову между колен.
 Голова не как не хотела держаться на плечах.
Решив лёжа дождаться попутной машины, он положил лёжа шарабан на обочине дороги, и пристроившись на нём он закрыл глаза.
Сколько времени пролежал Петрович, он не знал, однако эта уже была глубокая ночь, судя по времени.
Сквозь дремоту, и стучания в висках, он услышал, приближение машины, он привстал, прислушиваясь с какой стороны, доносится звук.
Петрович, шатаясь, встал на край дороги, поднимая руку приближающей машине.
Машина как-бы сбавила ход, и, поравнявшись с Петровичем, вдруг стала набирать скорость, удаляясь от него.
Петрович, как во сне, помахал в след удаляющей машины рукой, и снова лёг на обочину дороги, размышляя.
- Почему они меня не взяли, и вдруг понял,  когда машина осветила его, то она дёрнулась как-то в сторону от него.
- Видать, моего окровавленного вида испугались, надо-бы не так останавливать, уж ночь на дворе, машин может и не быть до утра.
 - Замёрзну ещё чего доброго, в здравом уме, а умишки видать нет, если один на рыбалку поехал.
- Таких испытаний больше мне не хочется, в моей жизни, пожалуй, это должно быть последний.
- Это,…  сколько же рас, мне с окровавленной рожай, по дорогам бегать, людей только пугать.
От дальнейшего замерзания,  потихоньку, голова стала успокаиваться, сильно тянуло спать.
 - Надо - бы встать, побегать по дороги, а-то ненароком засну, замёрзну, потом скажут, алкаш замёрзнул, стыдно будет, перед друзьями.
Петрович, превозмогая слабость, встал, разминая замёршие кости, он стал ходить, а затем и бегать, если можно так назвать, с одной стороны дороги на другую.
Когда он услышал приближающий шум машины, то он был готов, хоть лечь под машину, но не дать ей пройти, не забрав его.
Петрович встречал машину, как вратарь на воротах, не пропустить гол, раскинув руки.
Машина, стала притормаживать, виляя по дороги, подовая то ближний свет то дольный, определяя как удобнее проскочить, не задев вратаря.
Вдруг она неожиданно вильнула, перед самым Петровичем, объезжая его как футболиста перед воротами.
 А вратарь, падая на колени, складывая руки на груди, повалился на бок, умоляя, своим видом остановиться машине.
Машина удалялась, а Петрович, лёжа на дороги, глядел на удаляющуюся  машину,  ругал себя, на чём свет стоит.
Как вдруг она остановилась на приличном расстоянии, кто-то вышел из машины, ругаясь женским голосом, - напьются, и норовят, под машину кинутся.
Петрович что из силы закричал, что он раненый и если не заберут его, то он замёрзнет.
Машина дала задний ход, это оказались Жигули, хозяева ехали с гостей, припозднились, жена водителя оказалась медсестра, она оказала Петровичу медицинскую помощь.
Провозились они с Петровичем больше часу, обмывая газированной водой голову,  перевязывая рану.
Хозяйка водителя, говорит Петровичу, - нам показалось, что какой-то бандит весь в крови, выскочил на дорогу и кидается на машину, как тут не испугаться.
Если-бы ты не свалился на дорогу, как подкошенный, то так-бы мы и проехали, не остановились.
 Нам показалось, что мы тебя зацепили машиной, и ты стукнулся сильно об дорогу, поэтому подали назад посмотреть, живой ли ты - повезло тебе просто.
Петрович вкратце всё рассказал, что с ним произошло, и поклялся больше  одному на рыбалку не ездить.
Они ещё долго смеялись над Петровичем, везя его в Медвежьегорск, а он на заднем сиденье засыпал под рокот мотора.


   Петровский Николай Павлович.