Отрывок из повести Три шага назад

Сад, окружавший тот домик, пребывал в запустении, а все деревья в нем были будто свалены сильным ураганом. Стены этой некогда окрашенной в коричневый цвет кирпичной лачуги поросли мхами вплоть до уровня забитых досками окон, а ступени напротив ее входной двери провалились. Сама дверь, хоть и была выбита с верхней петли, еще держалась в проеме и ужасающе скрипела на ветру. Кира подумала, что за ней просто не могло храниться ничего полезного, однако не стала отступать. Девушка прошла через сад по каменной тропинке от ограды  и, взобравшись по ступенькам, окончательно высадила ее толчком.




Она заглянула внутрь дома и поразилась тому, что увидела в первой же его комнате. Интерьер ее выглядел так, будто в ней по-прежнему жили люди, хотя и с весьма странными наклонностями. Все предметы скромной и пыльной мебели там были на месте, но вокруг них, почти за каждую ручку, каждую ножку стола или дивана было перевязано множество тонких веревок. Эти веревки вовсе не были старыми и не создавали впечатление вещей, лежащих без движения долгое время; более того, все они в итоге заплетались в один пучок, который вел из гостиной в следующую комнату.




Кира пожала плечами. За исключением храмовой общины она видела всего пару человек, державшихся за свои дома после катастрофы, но последнего - всего через две недели от ее начала. Сама идея, что кто-нибудь мог додуматься до этого теперь, вызывала в ней недоумение.



Странница прошла в гостиную и осмотрела перевязи веревок. Она хорошо понимала их предназначение. Помимо случая с лодкой ей самой приходило в голову поэкспериментировать с ними, но она откровенно пугалась (и небезосновательно) игры с новым миром. Побродив по комнате, Кира не заметила ни одного предмета, не соединенного веревками с общим пучком, а затем пошла по направлению этого пучка в коридор.



Куча тонких канатов лежала там на полу и, проходя через уборную, вела  в пристройку наверх. Девушка заглянула в эту уборную и еще раз убедилась, что дом был обитаем. Она поднялась на второй этаж, а затем остановилась напротив белой двери, из которой и выходили концы канатов через отверстие у  пола.



Любопытная гостья уже нажала на ее ручку, как вдруг из комнаты донесся странный шум. Она прислушалась и разобрала в нем чьи-то тяжелые шаги, а чуть позже и скрип досок, будто кто-то взбирался по лестнице. Через несколько секунд все эти звуки умолкли на крыше, и Кира, не выдержав своего щекочущего страха перед неизвестностью, наконец, открыла дверь.



То, что она увидела дальше, превзошло все ее ожидания. Комната перед ней представляла собой небольшую спальню с односпальной кроватью, письменным столом и целыми горами разнообразной аппаратуры. Среди них были радиоприемники, передатчики, сломанные измерители напряжения, генераторы и сотни, если не тысячи заполонивших все помещение проводов. Единственное окно в этой комнате было также очень необычным. Оно состояло из двух утепленных пухом и материей ставен, и прямо к нему была приставлена снаружи лестница, отчего-то не замеченная Кирой ранее. Вторая, хлипкая и узкая стремянка стояла в углу комнаты и вела на крышу. Сбоку от нее лежал пучок тех самых канатов с первого этажа, затянутый наверх через приоткрытую ляду.
Кира  покачала головой от удивления. Она прошла боком по узкому, еще не заваленному аппаратурой проходу в центре комнаты и заметила на письменном столе объедки экзотических фруктов. Девушка оглянулась, засунула некоторые из них себе в рот, и лишь потом вспомнила об их хозяине. Движимая любопытством, она все-таки решила пойти с ним на контакт и чуть позже полезла наверх, предварительно оставив свою котомку у лестницы.



Кира запуталась в веревках. С большим трудом она открыла нержавеющую ляду и, слегка подтянувшись, вылезла на крышу. Там путница оглянулась и опешила. Напротив нее сидело какое-то чудовищное, перевязанное  с ног до головы веревками существо, назвать которое человеком было весьма сложно. 



Это существо, одетое в оборванное подобие серого пуховика, промасленные штаны и грязные черные башмаки было очень старо. Его седая борода, свисающая почти до колен, и наушники, надетые на нем, делали его сморщенное лицо округлым и маленьким. Оно сидело, прислушавшись к этим наушникам, и  бормотало что-то себе под нос. Иссохшие руки его крепко сжимали провода от переносной станции, стоящей слева от него на табурете и постоянно тряслись. Бородатый старик иногда поправлял их и был настолько увлечен прослушиванием своих сигналов, что не заметил прихода гостьи. Он ничего не записывал из услышанного и хранил абсолютное молчание. С первых секунд встречи он показался Кире совершенно безопасным, и она без промедления подошла к нему почти в упор.




Однако, не смотря на столь дерзкое вторжение в свои владения, сумасшедший еще долго не замечал ее присутствия. Девушка тщетно махала руками перед его лицом и всячески пыталась вывести его из оцепенения.
- Кажется, дождь собирается, - промямлил он едва слышно, когда она перестаралась и чуть не столкнула его с табуретки. Старик неспешно поднял свои выцветшие голубые глаза  к небу и противно чмокнул губами. – Зря я вылез сюда сегодня.



Кира отошла от него. Она уже открыла рот, чтобы начать разговор, но так и не произнесла ни слова, увидев, как он вновь потупил взгляд на крышу. Странница разочарованно вздохнула  и попыталась  разбудить его во второй раз. Безуспешно. На мгновение она даже обрадовалась своей удаче встретить человека, говорящего на родном языке, и ей стало  жаль, что он давно свихнулся. Кира вспомнила о горах аппаратуры в доме и вполне логично определила их собрание вместе с веревками как очередное проявление его расстройства. Не долго думая, она решила не тратить свое время попусту, а продолжить обыскивать остальные коттеджи, как и было намечено.
-  Что вы здесь делаете, барышня? – вскоре прервал ход ее мыслей сам старик, словно нарочно задержав свою реакцию.


- Я… э…. –  девушка растерялась  и громко плюхнулась на парапет крыши.


В воздухе повисла пауза.


- А что я могу здесь делать? – Одумалась она. – Как и все, хожу, смотрю, чего здесь есть. Это  же ясно.



Старик смутился от некоторой абсурдности вопроса.



- А вот что Вы здесь делаете? – резко парировала его Кира и явно намекнула на все веревки и приемники.



- Как, разве ты не видишь? – сказал старик, приподняв наушники.



- Имею ввиду веревки вам зачем?


- Ну, как зачем… чтобы удерживать здесь мой дом и оборудование. Чтобы мочь выходить отсюда, искать еду и продолжать работу.



- Работу? Я вижу, она  как-то связана с вашей станцией… но что за сигналы вы улавливаете? Затерявшиеся радиоволны?



Старик приподнялся на стуле, снял с себя наушники и уставился на Киру немигающим взглядом. Потом он покачал головой и рассмеялся так громко, мерзко и в то же время заразительно, что  и сама Кира усмехнулась.


Спустя пару минут он замолчал и, небрежно высморкавшись в рукав, продолжил.




- Разве ты никогда не слышала эти звуки? Многие люди, которых я знавал после Катастрофы, говорили мне о них. Похожие на жужжание пчелы, голоса или, скажем, музыку они приходили к ним без всякой видимой причины во сне и наяву;  так же они приходили и ко мне. Я лишь задался целью поймать их искусственно, найти, так сказать, нужную частоту, и слушать их в любое время дня и ночи. Вот и все.


Кира ничего не поняла.



- И оно стоит того? Сидеть здесь все время и держаться за этот дом, чтобы слушать какое-то жужжание?



Вопрос о психическом здоровье собеседника опять показался девушке вполне оправданным.



- Значит, ты точно их никогда не слышала, – заметил он. – Ну что ж, красавица, я могу тебе только посочувствовать. Услышать это «жужжание» в окружающем нас беспределе – лучшее, что может с тобой случиться.



- Ясно. – Процедила Кира сквозь зубы, не став вдаваться в подробности. - И что ваши веревки действительно помогают удерживать дом в целостности?
- Еще бы! – Бойко сказал старик. – Они - единственное спасение для тех, кто решил бороться с последствиями этого страшного эксперимента…
При слове «эксперимент»  воображение Киры против ее воли изобразило на месте сидящего старика фигуру урода, и у нее побежали мурашки по коже.



- Как вы еще раз сказали… - переспросила она.



- Ну да эксперимента. Ум человека не может не искать объяснений тому, что происходит вокруг него. И в особенности тому, что произошло хорошо известным нам утром 29 февраля. В день Катастрофы. Но это долгая история.
Старик вновь улыбнулся.



- Вы хотите сказать, что догадываетесь, почему все, - странница развела руками, - стало таким, каким есть сейчас.



- Я не догадываюсь, я знаю. Но тебе, девочка, это совсем не к месту, поверь мне. Правда ничего не изменит в твоей жизни и ничем не поможет, максимум – забьет голову. А раз ты даже не слышала моих звуков, то и понять что-то тебе будет непросто.



- Неужели?



- Да. Любопытство страшная сила, но прислушайся к моим словам. Я не знаю, как тебя зовут, и не хочу знать - ты лучше спустись вниз, возьми там фруктов на столе и иди с миром.



Кира продолжила сидеть на месте. Как и большинство людей в такой ситуации, она не позволила бы себе уйти.



Старик сделал вид, что настраивает станцию. С одной стороны он набивал себе цену, с другой - оценивал и испытывал девушку. На его месте тоже мало кто мог бы выдать идею всей своей жизни так сразу. Он нацепил наушники обратно, сделал многозначительное лицо и жестом указал Кире на закрытую ляду.
Странница в ответ и глазом не моргнула. Она внимательно пронаблюдала за его действиями и сразу заметила в них деланную напыщенность. Утомленный бесконечным одиночеством, старик, видимо, тоже в глубине души жаждал поделиться с ней своей культурой, и Кира поняла это. Она просидела на парапете ничуть не меньше двадцати минут, не сводя с него глаз, пока, тот, наконец, не сдался.



- Чертовка. Ты, верно, совсем с жиру бесишься, если можешь позволить себе здесь сидеть. Хорошо, я расскажу… я попробую дать тебе немного из того, что знаю, но пообещай мне хотя бы не перебивать.   


- Обещаю!



Старик неохотно снял с себя наушники, положил их на станцию и лукаво взглянул в глаза Кире. 



- Девочка, - начал он, - ты вряд ли отнесешься ко мне серьезно. Слишком необычной покажется тебе эта теория. В ней есть так много того, что я сам не назвал бы иначе чем «кухонной философией» и того, что лишь законченный дурак мог связать с реальной жизнью до Катастрофы. И это было верно. Тогда. В день же, когда последние крупицы здравого смысла  исчезли из этого мира, резон искать истину в самых абсурдных ее формах появился опять. И я стал искать.

Итак, основа моей идеи стара как мир. Суть ее в том, что вся наша действительность существует лишь в той мере и до тех пор, пока есть кто-то, кто может ее наблюдать. Другими словами, и это поле, и эти облака, и даже мой дом являются таковыми не сами по себе, но только потому, что мы их видим. Чистый солипсизм, бред и плагиат на самом деле, но не это сейчас должно нас интересовать. Важен здесь  всего один небольшой элемент, оговорка - гарантом стабильности Вселенной  на этих условиях помимо нас обязательно  должно быть нечто, находящееся как бы за пределами всех систем ее отсчета.



Кира ехидно хихикнула.



- Да, да… Некая личность, глубоко условный наблюдатель, единственной задачей которого было поддержание порядка в нашей реальности. Так вот он, этот  наблюдатель, Бог, если угодно, прекрасно справлялся со своими обязанностями, пока 29 февраля 20.. года, он не…



- Как? – переспросила изумленная девушка и тут же замолчала.



-  Он не вышел из игры. Не «умер», «исчез» или не вошел, что вероятнее всего, в качестве эксперимента в нашу систему отсчета и стал одной из ее внутренних величин. Словом, с этой хорошо известной тебе поры стабильности мира наступил конец – он начал упорядочиваться относительно каждого отдельного наблюдателя внутри системы. И пока ты видишь его либо косвенно присутствуешь в нем, например, с помощью веревок – его полотно относительно стабильно, но уведи свое внимание, закрой глаза, усни и за его состояние не сможет ответить никто. Пространство стало чем-то вроде громадного одеяла, которое разом потянули на себя все осознанные твари в природе, вследствие чего оно порвалось, и наступал тот хаос, который мы видим сейчас.



Сам того не замечая, старик начал медленно входить в экстаз, рассказывая ей слету, возможно, даже больше, чем сам того хотел.




 - Дальше – больше. – Продолжал он. - Из моих слов ты, наверное,  поняла, что будет сложно представить нагромождение мириадов альтернативных реальностей со стороны, даже если они и пересекаются между наблюдателями, как случилось, например, с тобой и мной.  Но знай, что никакого «со стороны» уже нет. И его не может быть. Разгадка, я подтвердил это, заключается в том, что остальные параллельные нам в любой момент миры превращаются в чистую информацию. Информацию обо всех злоключениях всех затерянных в хаосе бедолаг и жизни галактик,  в эдакий природный код, что может считать каждый из нас при желании. Это волны,. Электромагнитные и даже механические колебания, каждый миг пронзающие наш тесный мирок и из которых, собственно он может упорядочиться в произвольном порядке в форму частицы.




Я знаю, как нелепо это звучит. Волны могут быть совсем слабыми, и ты, вероятно, не заметишь, как вокруг отчего-то станет на пару градусов теплее, как в полностью затемненную комнату заглянет лучик неведомого света или как ты, к величайшей удаче… услышишь в тишине неведомый тебе звук. Совокупность этих волн, но чаще какое-то одно их проявление, изменение ее частотных характеристик и есть записанная на манер сигналов азбуки Морзе  информация о прошлом, настоящем и будущем мироздания. И пока ты не встретила меня, я был для тебя частью такого набора сигналов, равно как и ты для меня.



Что касается звуков в частности – то здесь цена вопроса сводится к поиску правильной частоты. Для того мне и нужны приемники…



- Так вот, чем Вы здесь занимаетесь! – Завопила Кира. – Вы… вы… слушаете мир в чистом виде? 



Девушка сконфузилась от своих собственных слов. Она сглотнула тяжелый ком, застрявший у нее поперек горла, и встала с парапета, чтобы приблизиться к старику. Она не поверила ни единому его слову, хотя и оказалась явно заинтересована столь изощренной теорией. У нее возникло непреодолимое желание любым способом добраться до его станции и как можно скорее выяснить, что же он принял за «голос Вселенной».



Кира остановилась меньше чем за метр напротив старика и напрягла слух.
- Ты, верно, принимаешь меня за сумасшедшего? Возможно, долгая изоляция и потрепала мое тело, но я еще в своем уме, будь спокойна. Здесь, - он приподнял наушники прямо пред лицом путницы, - есть единственный канал связи с остальным миром, и этот канал как ничто другое реален.



- Могу я полюбопытствовать? – Кира сама протянула руку навстречу наушникам и буквально отобрала их у старика.



- Конечно, - ответил он, даже не сопротивляясь. – Только ты не услышишь там ровным счетом ничего. Эти волны, как бы тебе сказать, - они крайне специфичны и являются звуками в привычном нашем понимании лишь отчасти. Их частота постоянно меняется относительно каждого наблюдателя и важно то, что уловить ее не способно только наше ухо. Сам твой мозг, вся твоя психика должны находиться в некотором особом, пограничном и опять-таки глубоко индивидуальном для тебя или меня состоянии, чтобы стать приемником этих сигналов. Называть их «жужжанием» или «музыкой» - очень примитивно, на деле слышать голос самой природы, значит не просто воспринимать колебания в пространстве своими пятью чувствами, но мочь вобрать в себя ощущение присутствия чего-то в тысячи раз большего тебя самого и при том сохранить осознанность. Я не смогу объяснить этого лучше.


 
Однако, как ты сама уже догадалась, вся моя деятельность и была направлена на то, чтобы обойти последнее правило и с помощью приемников искусственно отслеживать волны вокруг. Мои. Личные. Для твоего мозга на этих частотах нет никакой информации.


Кира закатила глаза. Она опять не поверила почти ничему из этого плохо связанного рассказа, но и не побрезговала проверкой наушников. За три минуты напряженного ожидания, она действительно не услышала оттуда и малейшего потрескивания, что, впрочем, совсем не придало ей веры в правдивости слов ученого.



 Девушка смиренно вернула ему наушники и вернулась на парапет. По выражению ее лица было явно видно, что она хочет задать еще один вопрос и с трудом пытается подобрать подходящие слова.


- Хорошо, с волнами понятно, но почему вы решили, что этот ваш внешний наблюдатель вошел внутрь системы, а не скажем…


- Потому что я лично встречался с ним! И именно это заставило меня сделать все эти, на первый взгляд, абсурдные выводы. – Осадил сам старик Киру тоном, от которого волосы на ее голове встали дыбом.



- Прямо-таки и… встречались? И как же он выглядит?



- Дорогуша, представлять его… это в виде человека, животного или вообще чего-то, знакомого тебе – отчаянная глупость. На то он или она и называется внешним наблюдателем,  что описать его языком, годным только для внутренних факторов нашего мира невозможно. Если ты когда-либо и встретишь его, то просто сразу поймешь, кто перед тобой.



- Но что-то же вы помните, - промямлила Кира так, будто сама поверила в эту басню, – форму, запах, образ? Не поверю, чтобы… создателя вообще ни с чем нельзя было сравнить.
- Нельзя.



Старик в очередной раз ухмыльнулся, обнажив свои желтые зубы.
- Ну, - прохрипел он, - у тебя есть что-то еще? Знаешь, я благодарен тебе за свободные уши, но знакомиться или нянчиться с тобой у меня нет ни сил, ни желания. Возраст не тот. В конце концов, меня ждет работа.



- Ладно… последний вопрос. Мне интересно, зачем же ему это понадобилось? То есть Богу. Проводить эксперимент, чтобы увидеть нашу жизнь изнутри. Ведь идея эта не новая, и к тому же… в прошлый раз мир, вроде, никак не менялся. Недоразумение выходит.




Собеседник Киры не ответил на это. Он демонстративно достал из кармана пару сморщенных фиников и, засунув один из них себе в рот, начал смачно жевать. Солнце над ним победило все склоки дождевых туч, и теперь он мог опять наслаждаться своим хобби, не боясь намокнуть или испортить аппаратуру.  В тот момент Кира почувствовала себя лишней рядом с ним. Она не сказала старику больше ничего, заметив, как его лицо сделалось каменным, стоило ему надеть наушники. Странница перестала существовать для него в ту же секунду, как перестало существовать и это поле, и эта крыша. Он погрузился в прослушивание своих частот настолько быстро и глубоко, что больше не мог видеть их и с открытыми глазами, но лишь осязать посредством веревок.

Девушка вышла на середину крыши и потянулась. Раздосадованная тем, что старик рассказал ей так мало и так скомкано, она не могла с легкостью покинуть его. Ощущение недосказанности и неопределенности словно подталкивало ее вперед и вскоре заставило осмотреть его станцию более тщательно. Нагнувшись к приемнику, она увидела, что частотная шкала на нем была слишком запылена, а провода, выходящие из него, были вообще оборваны.
Тогда все стало на свои места.




Кира прикрыла лицо руками от легкого испуга и, не теряя ни минуты, спустилась по лестнице обратно в спальню ученого. Она схватила свой рюкзак, жадно доела остатки фруктов на его столе и вышла из дома,  за которым уже не было никакого обветшалого сада, маленького городка и даже непаханого поля. Теперь эта лачуга находилась на одном из краев расселины в скале, находящейся посреди громадного и испещренного аллеями парка. Зажимаясь между стенами расселины, Кира спустилась на землю и спешно стала отдаляться от обители сумасшедшего ученого. 




В первое время после встречи с ним, она совсем не тревожилась по поводу рассказанных ей небылиц, справедливо считая их бредом больного и перенасыщенного идеалами человека. Ее внимание привлекали больше деревья вдоль аллей, нежели какие бы то ни было сигналы и идея бога, несущего глобальный хаос. Однако чем дальше путница уходила в парк, тем больше она непроизвольно углублялась в мысли старика. Сама возможность услышать или увидеть прошлое и будущее мира в свернутом виде внезапно заинтриговала девушку. Конечно, она не восприняла ее всерьез, однако почувствовала в ней некую надежду и отголосок тех давних времен, когда человек был един с природой и самим собой. Звуки старика в ее понимании стали тем самым ключом, который люди веками искали в войнах, любви и наркотиках, пытаясь распахнуть двери во внешний мир и стереть границы между друг другом. На какой-то миг ей стало даже обидно, что они являлись хитроумной выдумкой.
Глубокий вдох носом и медленный выдох через рот.




Затем Кира вновь припомнила урода и подумала, что он едва ли имел в виду то же что и старик, говоря об эксперименте. Атеист и ядовитый циник, он не поверил бы в такую идею, попадись ему на пути и десяток «богов». Значит, это не могло быть ничем, кроме простого совпадения. А иначе… Иначе слюна во рту Киры уже начинала закипать на грани того макрокосма своих нервных связей, в которых даже она сама себе боялась признаться. Девушка медленно, но уверенно подбиралась ко второму из звеньев цепи, ведущей к причинам Катастрофы, и, к счастью для нее самой, пока еще не понимала этого.



Она шла, постоянно оглядываясь и ожидая, когда же гора с домом старика пропадет за ее спиной, и параллельно рассматривала окружающие красоты. Кроны деревьев вокруг нее могли цвести, желтеть и иногда даже уходить в землю одновременно. Странница пугалась их воистину психоделического совершенства и желала быстрее уйти от этой реальности. Она по привычке стала часто моргать и сознательно менять направление движения, но, как и сотни раз до этого, оказалась застигнута врасплох настоящей переменой мира. Парк, дом старика и даже солнечное небо над ее головой растворились резко и неизбежно, сменившись одним из других пейзажей сумасшедшего мира. Путь Киры продолжался.