Гений зла

Гений Зла был похож на юношу девятнадцати лет с большими изумлёнными глазами какого-то неопределённого цвета. На нём удобно устроилась кожаная куртка с подранным локтем, а в кармане его можно было найти средних размеров складной нож. Звали его Митя Зарешковский...
Он шёл на «дело», «делом» было предполагаемое убийство Маши Огурцовой, в которую он влюбился, как и положено влюбиться в замечательную девушку Гению Зла... Собственно, это Маша Огурцова призналась Мите Зарешковскому, что он напоминает ей Гения Зла, а уж после этого Митя Зарешковский влюбился в неё и составил план убийства, потому что замечательная девушка должна была умереть...
Он двигался твёрдо, упруго, как бы напоминая себе стальную пружину, он был Гений Зла, а уже потом студент второго курса, будущий филолог. Перед смертью Маши он должен был её поцеловать, а потом, воскликнув: «Умри, несчастная!» завершить трагедию...
Стены домов казались ему плачущими, одинокими, люди смотрели на него с укором, но ничего не могло заставить его изменить своему собственному убеждению. Проходя мимо памятника известному поэту, он в душе извинился перед ним и сказал: «Премного обязан Гению! Примите моё уважение, я Гений Зла, ни много, ни мало!..»
По городу шагал вечер, в широком меховом пальто, завёрнутый в красный шарф, в широкополой шляпе, делающей его похожим на таинственного незнакомца. На нём были тёмные очки и из-под оправы торчал наружу большой белый нос. Вечер прошёл по городу быстрее, чем Зарешковский достиг общежития, где жила Маша Огурцова. Она была тоже студенткой второго курса, только в отличие от Мити Зарешковского ей уготован был жребий учительницы младших классов. Эта зима была какая-то странная, с причудами, и когда вдруг с неба пошёл снег, мысли Зарешковского приняли ту форму, какую напоминает собой снежинка, они были похожи на колёса и всё катились непринуждённо, даже летели, потому что вдруг стали очень лёгкими и почти невесомыми. В это время Митя проходил мимо магазина, горевшего неоновыми огнями всех цветов, и Митя не удержался и зашёл-таки в него и, протискиваясь в толпе покупателей, которым нужен был дефицит, наткнулся на Мерешковского, одного своего приятеля, который тоже был одно время студентом, но потом бросил учиться, потому что был гордого и независимого нрава. Между ними произошёл такой диалог:
Мерешковский: Митя! Сколько лет, сколько зим!..
Зарешковский: А, это ты? Где-то я тебя недавно видел?..
Мерешковский: Ты-то мне и нужен!..
Зарешковский: Я?.. Я сегодня занят! У меня времени в обрез!..
Мерешковский: Друг ты мне или враг?..
Зарешковский: Ты же меня знаешь...
Мерешковский: У меня шампанское (показывает горлышко)...
Зарешковский: Ну хорошо... Блондинка, брюнетка?..
Мерешковский: Не знаю, она была в шапке...
Зарешковский: А! Была не была! Отложу до другого раза!..
Мерешковский: Что?..
Зарешковский: Есть одно дело. Потом расскажу...
Мерешковский: Тайна! (смеётся и похлопывает приятеля по плечу).
Поговорив таким образом, они вышли из магазина и направились на такую улицу, где не увидишь одинокого прохожего. Улица была мрачноватая, там не ходили миллионеры в шубках, там не горел в окнах свет – потому что все давно легли спать. Где-то выла одинокая собака, хозяева которой позабыли её накормить, и Зарешковский почувствовал как в него прокрадывается смертная тоска.
– Скоро?.. – спросил он Мерешковского, пряча голову между плеч.
– Сдрейфил! – угрюмо ответил Мерешковский.
– Занесло же! – пробурчал недовольно Гений Зла.
– Крепись! – приободрил приятель.
«Морока!..» – решил про себя Митя.
Перед ними мелькали один за другим дома и этих домов становилось всё меньше и меньше, и всякий домик становился неказистее предыдущего. Налетевший ветер пробрал до костей Зарешковского и он вспомнил тёплую постель и захотел спать. Позавидовал он очень Обломову, потому что тот всё время лежал в кровати...
Долго ли, коротко ли продолжался их путь, но пришли они на городскую окраину, где ничего не было кроме сугробов, да только ветер был злющ и снежинки покусывали, как собаки, лютовали дьявольски. Они пустились по снегу, по снежной целине и, проваливаясь по пояс, полезли дальше.
– Я пойду назад! – вдруг сорвался Зарешковский.
– Сдрейфил!.. – презрительно бросил Мерешковский.
Но снег становился всё глубже и глубже и мысли у Гения Зла становились всё ужаснее и ужаснее... «Меня заманили в ловушку!» – догадался он. И в тот самый миг, когда он совсем уже отчаялся и готов был лечь в снежную купель, чтобы его накрыло вьюгами и на его косточках выросла весной трава, сугробы кончились и они вышли к маленькому опрятному домику, в окошке которого горел свет...
Между приятелями произошёл разговор.
Зарешковский: Это и есть то самое?..
Мерешковский: А ты думал!..
Зарешковский: А где тут вход, с той стороны?..
Мерешковский: Спрашиваешь!..
Зарешковский: Холодно...
Мерешковский: Сдрейфил!..
Зарешковский: Пошли...
Мерешковский: Иди за мной... студент!..
Они обошли домик, нашли дверь и открыли её, прошли коридорчик, попали к другой двери, и тогда Мерешковский постучал три раза, как было условлено.
– Кто там? – раздался нежный голос. – Войдите...
Мерешковский и Зарешковский вошли в помещение, комнатка была хоть и небольшая, но уютная. На диване лежала молодая барышня и читала журнал с яркими картинками. У неё были большие глаза, маленький рот, а носа, кажется, вообще не было, как на иллюстрациях в журнале мод. Талия её тоже была очень узкая и того и гляди готова была переломиться. «Какая грация! – подумал Гений Зла. – Она чего-нибудь стоит...» Когда барышня посмотрела на обоих – Зарешковский почувствовал укол в сердце! Он моментально влюбился, как это бывает с горячими юношами, влюбляющимися каждый день раз по пять...
– О-о! – округлила свой ротик красавица. – Мои друзья!..
– Я – Кеша! – заявил Мерешковский и достал бутылку шампанского, чем вызвал восхищение прелестной особы.
– А меня зовут Митя! – поборов робость, сказал Гений Зла.
– И вы не безразличны к девушке, которую зовут Маша Огурцова! – небрежно бросила прелестная особа. – Она моя подруга! Я хорошо информирована на этот счёт...
Приятели разделись и сели за стол. Бутылка шампанского была открыта и пенистая струя запрыгала по звенящим бокалам.
– Превосходно! – улыбнулась девица, обнажая маленькие зубки.
– Как вас? – пролепетал Гений Зла. – Ваше имя...
– Антонина... Тоня, Тонечка, – отозвалась особа...

«Какая разница! – подумал Гений Зла. – Машенька или Тонечка, это всё равно, тем более – они ведь подруги...» И он стал её душить обеими руками, стал душить её изо всех сил, он сжимал её тонкое горло, а Мерешковский смеялся, глядя на него, и потом спросил:
– Что это ты делаешь?.. Что это тебе взбрело в голову?..
– Я – Гений Зла! – ответил Зарешковский.
– Ты – Гений Зла?.. Вот не думал!.. И сдалась она тебе!..
– Она слишком красива и поэтому должна умереть!..
– Слушай, оставь эту трубу, Гений Зла! Ты выведешь из строя систему отопления!..
Зарешковский был вполне удовлетворён результатом своей работы. Он смахнул с рук пылинки и сказал:
– Идём в милицию, ты будешь свидетелем!..
– Свидетелем чего? – не понял Мерешковский.
– Свидетелем преступления, которое произошло на твоих глазах!..
– Где же состав преступления?..
– Здесь! – Зарешковский ткнул себя в грудь. – Я – Гений Зла!..
Читатель, читающий эти строки, ты что-нибудь понял из прочитанного?.. Я, писатель, сам не могу взять в толк многого... О, это такая бездна!..
22 октября 1980 г.