170. Человечество - с нечеловеческим лицом

Уже довольно давно бродит по Интернету и охотно пересылается  от одного пользователя к другому стихотворение русского поэта Всеволода Емелина «Исход» - об исходе евреев из России. Теперь его (не знаю, впервые ли на бумажном носителе) опубликовал старейший в Израиле русскоязычный журнал еврейской интеллигенции из СНГ.

Протест против юдофобии и сочувствие русских писателей еврейскому национальному движению и сионизму – не такая уж редкость. Но на фоне всё учащающихся вспышек звериной юдофобии (вспомним хотя бы ряд российских Интернет-форумов), согласитесь, отрадно услышать от явно русского человека  такие слова: «До свиданья, евреи, /до свиданья, друзья! /Ах, насколько беднее/ остаюсь без вас я»  И даже некоторое ритмическое несовершенство последней строчки этой цитаты не мешает ответной волне симпатии к автору. Тем более, что он тут же и  уточняет свои чувства: «Вроде Бабьего яра, /вроде Крымского рва/ душу мне разорвало/ Шереметьево-два». С известных поэм Евтушенко и Вознесенского, со стихов Чичибабина «Уходящему – поклон, остающемуся – братство» не припомню таких пронзительных нот сочувствия, понимания, сожаления. При  этом  автор откровенно прокламирует свою принадлежность к православной конфессии христианства. Так что последняя – это не обязательно «бей жидов, спасай Россию», и появляется надежда, что межконфессиональная вражда не есть нечто неизбежное в религиозной жизни, что вполне реальна пресловутая «терпимость веры»… Да и надо ли  удивляться: Всевышний-то един! Что и провозглашает русский поэт в финале своего стихотворения на чистом иврите: «Адонай элохэйну, / Адонай эхаад».

Лирика представлена в журнальном номере ещё и «живописно-музыкальной» (мы  бы сказали)  поэмой «Иерусалимская симфония» Инны Росс (Петах-Тиква), и изящными трёхстишиями-хокку Тани Гринфельд (Бейт-Шеан). Прозу, как и весь номер, открывает повесть современного американского писателя Поля Теру «Обезьяний холм» в переводе с английского  Нины Воронель. Нет мира и под небом Индии:  рядом с тихим и комфортным курортом, где предаются  сладкому отдыху и утонченному эротизму  богатые супруги из США,  в затаившемся рядом городке,  оказывается, бушует бешеная взаимная ненависть между индуистами и мусульманами…

С одним из постоянных авторов журнала Евгением Мининым у читателя прочно связаны впечатления от его остроумных и метких пародий. Но на сей раз он выступает как автор остросюжетного рассказа «Гоча» -  об эпизоде мужественного и находчивого противостояния нового израильтянина, юного выходца из Грузии  арабским террористам, напавшим на еврейскую школу. Невольно вспоминается трагедия в североосетинском Беслане… Но в Израиле  бесстрашие и хитрость юноши спасают жизнь детям, а вот сам он…

С совершенно иной и очень своеобразной прозой сталкивает нас чтение  рассказа  (или, может быть, точнее сказать, эссе? – Михаила Юдсона «На постпоследнем берегу, или Беглец». Внешне это вроде бы    рассказ о «фарниенте» (сладком ничегонеделании, с итальянского) двух приятелей и постоянных авторов журнала: историка и публициста Михаила Сидорова и самого автора, работающего в «22»  - помощником редактора. Оба «Мишки» (как и именует себя и Сидорова автор) приятно убивают время на пляже в Тель-Авиве.  На первый взгляд, полные бездельники. Но  сколько проблем, культурных головоломок, разнообразных насущных тем, философских загвоздок затрагивает автор, рассказывая о своём в самом деле замечательном друге и «собутыльнике! И всё это – совершенно неподражаемым языком  виртуозного знатока русской речи, русской (и мировой) литературы, с употреблением неожиданных каламбуров, созвучий, метафор, литературно-культурных ассоциаций…  Юдсон  обладает абсолютным слухом в русской речи, и если принять его самоопределение «я дворовый мальчик журнала “Двадцать два”», то можно считать, что журналу на «мальчика» повезло. Вызывает симпатии и  его «пляжный» партнёр – я и прежде слыхал, что историк Михаил Сидоров «бежал» из России как убеждённый враг антисемитизма, но теперь мне об этом рассказали ещё и увлекающе весело!
И словно подтверждением  творческой спаянности и одновременно разности лиц обоих друзей выглядят рецензии, которые каждый написал об одной и той же книге – новой работе физика и публициста, главного редактора «22» профессора Александра Воронеля  «Нулевая заповедь». Так назвал автор книги известную в науке презумпцию однозначного понимания  участниками  дискуссии  обсуждаемых ими положений и категорий.  Стилистика каждой из рецензий – своеобразна, угол зрения у каждого свой, однако  в оценках значения книги они сходятся.

В журнале опубликована и статья самого главреда: «Только любовью». Речь – о  путях преодоления сложнейших противоречий эпохи – в частности, конкретно на Ближнем Востоке и ещё конкретнее – в противостоянии еврейского государства  «палестинскому» террору и международному антисемитизму – антиизраилизму. Автор рассматривает  границы возможного и невозможного, утверждая приоритет реалистического подхода  к  решению проблем. Весьма привлекательны идеи равенства народов, но как быть, когда на деле народы не равны? Не по возможностям, а по факту! Толстовский призыв действовать «только любовью»  ешё надолго будет оставаться нереальным, делает вывод автор.

Статья помещена под  парадоксально-тавтологической рубрикой «Гуманизм с человеческим лицом». В самом деле, гуманизм  и есть человечность. Но всегда ли человечно лицо самого человечества? Отрицательный ответ слишком очевиден. Приходится признать, что биологическая принадлежность к человеческому роду (Гитлер, Сталин, все палачи и убийцы) вовсе не означает принадлежность к «лиге» Добра. Многое в человечестве монструозно!

Писатель и публицист из Санкт-Петрербурга Александр Мелихов («Гении против сепаратизма») рассматривает в этой статье  сложные взаимоотношения между национализмом в имперскими тенденциями в многонациональной стране. Физик и публицист Эдуард Бормашенко статью «Смерть стиля» посвятил воспоминаниям о том  своеобразном явлении в научном и академическом быту ушедшей советской империи,  которое он именует Большим Стилем, – это    комплекс (или, может быть, морально-этический климат), который устанавливали в научном и вузовском общении неповторимые оригиналы и авторитеты того времени… «В России, от Петра и до Сталина, за Большой Стиль отвечали инородцы: немцы – и работавшие при советской власти немцами – евреи» (!!!). «Падение икаров» - так назвал свою статью физик и поэт Константин Кикоин (Ришон-ле Цион), в ней он сопоставляет жизненные и творческие биографии двух поэтов разных поколений: Александра Козлова (1938 – 2005) и Бориса Рыжего (1974 – 2002). Александр Карабчиевский в статье «Работёнка с двойным дном» пишет, как гласит подзаголовок, «О мирном сожительстве творчества и рынка» (в книгоиздательском и книготорговом бизнесе). Театровед Злата Зарецкая выступила со статьёй «Код Мастера», представляющей творческий портрет  замечательного московского режиссёра Марка Розовского.

И, наконец, поэт и прозаик из Беэр-Шевы Илья Войтовецкий в очерке «Жди меня» поведал драматичную историю о том, как это (самое  знаменитое!) стихотворение Константина Симонова,   для которого  ни один советский композитор не мог создать конгениальную тексту мелодию, было положено на музыку  и стало всенародно любимой песней в Израиле. Здесь его адекватно перевёл Авраам Шлёнский, а  поющейся песней сделал воин  Еврейской бригады Шломо Дрори – он же репатриант из Польши Соломон Дойчер. История, волнуюшая своей подлинной человечностью!