11. 10

             "...Ты меня никогда не ославишь
              - мое имя нектар для уст...
                Ты меня никогда не оставишь
              - дверь открыта и дом мой пуст..."
Серебряный век - он был совсем близко от моей юности. И в то же время непреодолимо далек. Подумать только, это она говорила о мужчине, предавшем ее в угоду КГБ.
Теснота арбатского жилья не допускала мысли о наследии серебряного века. Унижающий личность страх делал нас молчаливыми. Между нами и погибшем поколением лежал мрак и кладбищенская тишина. По нашим кухням разносилось зловоние щей.
Страдали ли мы в юности? Конечно, нет. Избыток сил компенсировал наше бесправное положение. Казалось, мы повзрослеем и все исправим. Ведь идеи серебряного века парили над нашими головами. Нам были гораздо понятнее строки исповеди Цветаевой, чем жестокие законы пролетарской власти.
Да и что такое - пролетарии. Очередная ложь, созданная для продуманного разделения и ослабления бесправием людей. Никаких пролетариев не было, это мы знали. Были бежавшие из колхозов и вообще разоренной провинции. Наши родители были такими же и тоже тщательно пытались завесить свое происхождение понятиями из пролетарских законов.
Я хорошо помню, как ругаясь отец вспоминал, что дед моей матери был лавочником. Причем мать изо всех сил пыталась доказать, что это не так. И я уверена, страх был так велик, что она и на смертном одре отреклась бы от происхождения непролетарского. Она готова была взвиться, когда я пыталась объяснить, что наше сословие называлось мещанством. Ей казалось это оскорблением.
У мамы была неплохая семья. Все получили образование, но, конечно, пролетарское. Учился и мой отец. После церковно приходской школы при царе, послужив какое-то время советской власти, поступил в Промышленную Академию. Не успел закончить, так как пошел добровольцем на войну. И все же это образование основывалось на зубрежке выдуманных "пролетарских законов". Они не смели говорить по другому.
Мы же больше читали и больше видели. Мы упивались стихами серебряного века, В нашей среде оказывались потомки бесправных людей непролетарского происхождения, те самые, кого власть называла "недобитыми". Унаследовавших глубокое мышление и открытость знаниям.
Немного сложнее с христианским мировоззрением. Идеологи коммунизма, основанного на фрейдистских взглядах, были вынуждены прикрываться христианскими идеями. Прикрываться от народа, хоть и малограмотного, но глубоко христианского. Вспомните "законы строителей коммунизма". Ни мы, ни наши родители не обучались Закону Божьему. Под страхом лишения всех прав не могли посещать Церковь.
Но был просвет, когда под названием изучения былой культуры можно было углубиться в первоисточники. В нашем распоряжении было все книжное богатство старой России.
И тогда произошел переворот.