8 глава

***
Целый час Александр Николаевич и Аня раздумывали над делом об убийстве Фибрина. Аня настаивала на том, что банкира убила София из-за корыстных побуждений. Калтыгин утверждал, что София не могла этого сделать в силу того, что она уже несколько лет живёт в Италии.
- Нам это не известно, - протестовала Аня, расхаживаясь по кабинету следователя. – В Италии она или нет - не важно. Она-убийца. Это же так очевидно, Александр Николаевич.
- Да нет же, коллега, - поднявшись с дивана, сказал Калтыгин. – София Фибрина не убивала. Как она могла это сделать, если её не было в городе?
Аня на секунду остановилась и задумалась:
- А что если.… А что если она наняла киллера? Такое может быть? – прищурив глаза, спросила девушка.
- Вполне… но зачем ей это? Вчера я кое с кем связался и этот кое-кто сказал мне, что деньги, украденные у Фибрина, нашли ещё два года назад, следовательно… Хм… - закатил глаза Калтыгин. – Точно, София, - добавил он шёпотом.
Аня расплылась в улыбке. Она была довольна собой и своей проделанной работой, которую оценил сам Александр Николаевич.
- Я же говорила, - радостно сказала Анна. – Я знала. Я молодец!
- Постойте, - сказал Калтыгин и достал из кармана своих штанов, звонящий телефон.
- Алло! – ответил следователь. – Да, я еду. Завтра выезжаю. С Высоцким я договорился. До встречи!
Калтыгин убрал телефон. Его лицо снова стало грустным и унылым. Он тяжело вздохнул, почесал затылок и предложил Анне выпить чашку чая. Та охотно согласилась, хотя понимала, что её присутствие напрягает капитана.
Вдвоём они отправились в комнату отдыха. Когда чайник вскипел, Калтыгин наполнил две большие глубокие кружки чёрным чаем. Аня и Александр Николаевич уселись на мягкий диван и ничего не говорили друг другу.
Анна слышала его разговор по телефону и хотела расспросить о том, куда он едет и надолго ли, но не решалась. Аня не очень хорошо чувствовала себя рядом с Калтыгиным. Сердце её вдруг сильнее забилось. Аня не знала, что с ней творится. Вроде бы ничего не происходит, но что-то её тревожило.
- Я хотел извиниться, - развеял тишину Калтыгин, рассматривая свою кружку. – Сегодня я не совсем в духе. Простите.
- Ничего… - тихо ответила Аня.
Ане становилось всё теплее и комфортнее. Он извинился перед ней, и это придало девушке силы. Она улыбнулась.
- Вы не знаете, как дела у следователя Андреева-младшего с его делом? По-моему, он не хочет его раскрывать, - сделав очередной глоток чая и посмотрев на Аню, спросил Калтыгин.
- Он пытается, - засмеялась Аня.
- Хорошо, если так, – опустил глаза Калтыгин. – Завтра вашими делами займётся Людмила Борисовна Шнайдер. Расскажете ей обо всём.
- А как же вы? – спросила Аня, притворившись, что не слышала телефонного разговора.
- Я уезжаю. На неделю или две. Не знаю… - всё тише и тише говорил Калтыгин.
- Куда? – случайно вырвалось у Ани.
Александр Николаевич встал с дивана, подошёл к столу, затем к окну.
- Мама умерла. Письмо сегодня пришло из деревни.
Аня округлила глаза, внутри у неё всё резко сжалось. В глазах появилась пустота. Девушка сразу догадалась о значении того белого конверта на столе капитана. Она потёрла свой лоб, поставила кружку на стол и подошла к окну, где стоял капитан.
- Вы переживёте, - сочувственно произнесла Аня. – Я уже пережила.
Калтыгин резко повернул голову в сторону девушки.
- Вы? Простите.
- Хватит на сегодня извинений, Александр Николаевич, - попросила Аня. – Я знаю, что вы чувствуете сейчас… Вы сильный и мужественный и вы переживёте.
- И мне идёт полицейская форма. Вы так говорили, - через силу улыбнулся Калтыгин.
- Тогда я просто не понимала, что говорю. Простите…
- Зачем же вы извиняетесь? Извинений сегодня достаточно, вы сами только что сказали, - наклонив голову в сторону, своевольно посмеялся Александр Николаевич.
- Простите, - начала звонко смеяться Аня.
- Ну, вот опять.
Калтыгин и Романова смеялись от того, что было весело и просто от того, что было как-то уютно им и хорошо.
После того как смех прекратился, они снова замолчали. Аня хотела что-нибудь спросить о его завтрашней поездке.
- Простите, что затронул эту тему. Просто не могу о чём-то другом думать, - снова начал Калтыгин. – Когда умерла ваша мама?
Аня развернулась спиной к окну, руки скрестила на груди.
- Когда мне было семь лет. Она пила. Очень много и очень долго. Молодой была…Ничего не понимала, никого не слушалась. В реабилитационный центр не хотела ехать. Вот и закончилось это…не очень хорошо. Папа страдал. Он не мог простить себе смерть мамы. Каждый день проклинал себя. Начал пить, но вскоре бросил. Он понимал, что у него есть я. Отец говорил, что я вернула его к жизни.
- Он, наверно, сейчас очень рад, что его дочь почти стала следователем.
- Не знаю. Когда мне было десять лет, его сбил грузовик. Он умер в машине скорой помощи. Я долгое время не могла поверить в это. У меня было самое… ужасное детство. Когда мать пила, я чувствовала любовь со стороны отца, а когда мамы не стало, а потом вскоре и папы, моя жизнь изменилась. Восемь лет в детском доме – это как восемь лет колонии строгого режима. Я не знаю, как я выжила после всех мучений. Меня били, издевались. Страшно вспомнить, что было там.
Аня остановилась. Она больше не хотела продолжать, но всё таки набралась смелости:
- Ребята говорили, что я дочь алкоголички и суицидника. Когда мне исполнится восемнадцать, я буду бомжевать и искать еду на помойке. Ничего у меня в жизни не получится, да и вообще жизнь моя не удалась с самого начала… Но всё - таки мне выделили однокомнатную квартиру. Я живу одна. Даже не хочется туда возвращаться. Я не могу выносить одиночество. Лучше уж тут в отделении быть, чем там.
Калтыгин внимательно слушал рассказ и в некоторых моментах узнавал себя:
- Я тоже не люблю находиться один в своей квартире. Иногда я ночую в своём кабинете…
Александр Николаевич был поражён мужественностью Ани. Он не понимал, как она могла восемь лет терпеть издёвки и унижения. Калтыгин понял, что его горе не может сравниться с тяжёлой жизнью Ани.
- Простите, что начала этот разговор, - снова извинилась девушка. – Зато когда я начала жить самостоятельно, я поняла, что жизнь намного прекрасней, чем мне показывали. Оказывается, можно иметь свою квартиру и самому кушать всё, что хочется и никто не упрекнёт тебя в том, что ты съел чужое… В детском доме бывало такое, что я не ела два-три дня. За меня ели другие. Ребята просто не давали мне спокойно жить.
Аня закрыла лицо руками.
Калтыгин, который справлялся с самыми опасными преступниками, не знал, как подступиться к беззащитной Ане, которая плакала у него на глазах, а он не мог помочь. Он что-то чувствовал, но не понимал что. Жалость, сострадание или… что-то ещё?
Александр Николаевич встал перед Аней, и прижал её к себе. В нём всё трепетало. Он чувствовал себя маленьким школьником. Почему?
Аня, оказавшись в объятиях Калтыгина, на мгновенье потеряла сознание. Она не понимала, как очутилась рядом с капитаном, но ей было так хорошо и так тепло, что хотелось остановить эти секунды. Её слёзы капали на голубую рубашку Калтыгина. Её руки были на груди у капитана. Она чувствовала, как бьётся его сердце. Так волнительно и быстро.
Калтыгин не понимал, что он делает. Он обнимал свою студентку. Зачем? Что в ней такого? Подумаешь, выросла в детдоме.… Но Александр Николаевич не мог так просто отпустить Аню. Он хотел убедиться, что с ней всё в порядке и что она больше не плачет.
Через пару секунд Аня оттолкнула Калтыгина, взяла свою сумку и выбежала из комнаты отдыха. Александр Николаевич посмотрел вслед убегающей студентке. Он только сейчас начинал осознавать, что он делал пару мгновений назад. Ведь он суровый следователь, который должен вправлять мозги своим подопечным, а сам себя привести в чувства не мог. Калтыгин, строгий человек, обнимался со своей студенткой в отделении полиции. Главное, чтобы их никто не видел.
Александр Николаевич сел на диван и взял свою кружку со стола, в которой ещё был остывший чёрный чай.
В комнату отдыха вошла молодая женщина лет тридцати. Её русые волосы были убраны пучок. Женщина была одета, как и все (кроме Калтыгина) в полицейскую форму: синяя рубаха, тёмная юбка. На плечах красовались погоны с четырьмя звёздами и одной полосой. В руках женщина держала две толстые синие папки.
- Капитан Калтыгин, вы тут чаи распиваете, а на улицах, между прочим, грабежи совершаются, - сказала женщина мягким спокойным голосом и села рядом с Александром Николаевичем. – Это сейчас твоя студентка вылетела отсюда? Я уж думала, пожар начался. Налей мне чай, пожалуйста. Я так устала сегодня.
Калтыгин с шумом поставил свою кружку на стол, встал с дивана и подошёл к чайнику, чтобы его включить, но вода внутри чайника отсутствовала.
- Ты не можешь сходить до умывальника и налить воды? – строго спросил Калтыгин.
- Да что с тобой, Саш? – недоумевала женщина. – Первый раз попросила тебя налить мне чай. Тебе так сложно самому сходить до умывальника?
- Инна, - крикнул Калтыгин, но вскоре тихо продолжил, - Сходи сама. У меня дела.
Александр Николаевич прошёл мимо Инны и вышел из комнаты отдыха.
***
После трудного рабочего дня ребята встретились в местном клубе-баре, чтобы отдохнуть перед завтрашним не менее трудным днём. Аня пришла вместе с Пашей. Звучала громкая весёлая музыка. Молодёжь танцевала какие-то непонятные танцы. Разные световые огни освещали танцпол. Вера, Лёня и Юля уже сидели за столиком. Они помахали только что вошедшим друзьям. Аня и Паша подсели к ним.
 - Классно выглядишь, Аня! – надрывала голос Вера.
Аня пришла в клуб в своём любимом голубом сарафане с серебряными вставками и большим белым ремнём на талии.
- И ты тоже! – улыбнулась Аня.
- Как тут громко. Я почти ничего не слышу, - кричала Юля.
- Зачем слушать? Надо танцевать. Погнали! – встав с места, горланил Лёня. – Вера, приглашаю!
Леонид подал руку Вере. Та охотно вышла вместе с парнем на танцплощадку, и они начали весело двигаться в такт музыке.
- А где Боря? – спросил Паша Юлю.
- Без понятия. Скоро должен подойти. Он же твой брат и ты не знаешь где он?
- Отдельно ведь живёт, - улыбнулся Паша.
Ребята смотрели на танцующих Лёню и Веру и смеялись. Лёня, не отличающийся особой активностью, вдруг начал выделывать такие сумасшедшие движения. Молодёжь, танцующая рядом с ним, не могла не улыбнуться. Вера, глядя на Лёню, пыталась повторять за ним.
- Хорошо им вместе, - потягивая коктейль из соломинки, сказала Юля.
- Это нам хорошо. Давно я так не смеялась, - улыбалась Аня.
Павел вставить своё слово о Калтыгине и о том, что Ане, должно быть, хорошо с ним, но не стал. Вдруг Аня на него обидится…
-Мне нужно отойти на пару секунд. Скоро приду, - прокричала Аня и ушла в дамскую комнату.
Юля посмотрела на Павла и улыбнулась. Она любила смотреть именно на него. Только на него. Для неё он был кем-то большим, чем просто однокурсник или коллега. Она общалась с ним, но не так как ей хотелось. Юля желала проводить с ним время, как это делает Аня. Юля даже немного завидовала ей. И теперь, когда Юля и Павел остались одни за столиком, девушка решила действовать.
Она пересела со своего места на место Ани, которая сидела по левую сторону от Павла.
Зазвучала медленная композиция. Лёня и Вера обняли друг друга и начали кружиться на площадке.
- Может быть, потанцуем? – спросила Юля прямо над ухом Павла.
Парень повернулся лицом к Юле и кивнул.
Они вышли на танцпол. Юля положила свои руки на плечи Павла, а Павел своими большими руками обхватил тонкую талию коллеги.
Юля улыбалась. Хоть ненадолго, но ей удалось побыть с Павлом, даже обнять его и поговорить. Во время танца Юлия расспрашивала Пашу о его деле. Он неохотно что-то бурчал, но Юле было всё равно. Главное, что сейчас они вместе.
Вдруг Паша опустил свои руки и отошёл от Юли. Девушка непонимающе обернулась и увидела, что парень подошёл к только что вернувшейся из дамской комнаты Ане. Юля опустила голову и тяжело вздохнула.
- Что-то я так устала, - говорила Аня. – Поеду домой. Столько дел ещё нужно сделать.
- Тебя проводить? – суетливо начал собираться Павел.
-Нет. Не надо. Развлекайся.
Аня одобрительно похлопала друга по плечу и ушла к выходу.
Павел сел на своё место. К нему подошла полная надежд Юля.
- Мы продолжим? – спросила она.
- Прости. Я домой. Пока. И Вере с Лёней передай.
Паша встал со стула, снял с вешалки свою ветровку и ушёл.
Юля сложила руки на груди и опёрлась спиной на стену. Юля была расстроена. Она так хотела побыть с Павлом, дотанцевать с ним этот медленный танец. Девушка не винила Аню, тем более, что Аня относилась к Павлу только как к другу.
***
Уже почти утром Лёня и Вера покинули ночной клуб. Вера боялась за то, что она может опоздать на практику в отделения, а Лёне, по всей видимости, было всё равно.
- Вер, может, не пойдём к этому злому капитану? Останемся дома. Поспим, - мяукал Лёня.
- Поспим? Ты что, совсем? Где поспим? – недоумевала Вера. – Как я вообще могла остаться с тобой здесь, в этом ужасном месте, да ещё и на всю ночь? Рудин, ты меня с ума сведёшь.
- Ромашка, не злись, - смеялся Лёня.
Вера резко остановилась и близко подошла к Лёне.
- Ещё раз ты так меня назовёшь…Я тебя… Я с тобой больше никуда не пойду. Понял?
- Не вопрос, - кивнул Лёня. – Я тоже тебя люблю. Это мой автобус. Завтра увидимся.
Леонид, увидев свой автобус, быстро побежал к остановке.
- Завтра? Какой завтра? Я тебе покажу завтра. А ну вернись, Рудин! – закричала Вера, но было уже поздно. Лёня сел в автобус и уехал.