Спаситель

Спаситель.
Посвящение.
Каждому из нас хочется во что-то верить. Можно верить в Бога, Родину, людей, в самого себя, в деньги, а можно верить в любовь. Я верю в то, что книга может помочь человеку. Надеюсь, в этом произведении читатель найдет любовь, ненависть, Родину, предательство, ответы на свои вопросы и, конечно же, частичку себя.
Спасибо моим близким людям, всем, кто верил в меня, поддерживал и помогал/вдохновлял. Без вас у меня ничего бы не вышло. Эта книга спасла меня из пелены проблем, вдохнула в меня новую жизнь и дала почву для новых надежд…
Часть 1.
Жизнь – это череда ярких воспоминаний и нужных ошибок.
1 глава. Пристанище
«Истинное детское счастье? Возможно. Но только полтора года назад. Тогда это были беззаботные развлекательные дни из нашей ничтожной человеческой жизни. Все было как всегда. Ноябрь закончился, и подошел незаметными шагами величавый и непредсказуемый декабрь. А не зря же тогда шутили про конец света! Теперь, при воспоминаниях о том времени не было теплой улыбки: минимум - сарказм, максимум - истерика…»
Пришлось прервать свои размышления и встать с нагретого нами места. Угли уже начали тлеть. Надо подкинуть дров в костер.
«Бррр! Безумно холодно. Когда же я уже привыкну?»
Я встала, потирая ладони для разогрева. Пальцы уже не шевелились. Надо постараться согреть их и согреться самой. Жаль, что нельзя сделать пробежку вокруг деревьев или… Точно! Надо делать приседания. Помнится, это помогало тогда. В те времена…
Деваться было некуда. Это оставалось пока надежным местом для меня и Сережи. Дальше двинемся только через два дня, когда все уляжется.
Дрова, слава Богу, были еще в большом запасе. Но их надо было использовать до конца, чтобы не оставить отпечатков запаха. У них опытные псы-ищейки. Сверяясь со своими подсчетами, я надеялась на их достоверность. Мои руки захватили горсть почти сухих палок. Ветки и прочая дрянь полетели в костер, радостно потрескивая в обжигающем пламени.
«Куда же идти дальше? Где искать наших?»
В голове была куча этих дурацких вопросов, и от их всегда нарастающего количества мне становилось никак не лучше. Ответы, если я их все-таки находила, были редки или не проверены. Что в моем случае никак не вязалось с желанием выжить. Я стала дальше вспоминать то былое время. Начало всего этого хаоса:
«Наутро, после первых осадков дверь замело так, что даже не открыть. Ох, через маленькую щелку так явно пробивает морозец, если приоткрыть форточку! Окна все в инее. Это понятно. А что же было вчера?»
Думая обо всем этом, я поняла, что смотрю на пламя. Воспоминания о другом времени нахлынули на меня разом:
«- Ага. На огонь смотришь? – бабушка всегда подходила слишком тихо для моего мечтательного состояния.
- Да. Он нравится мне. Таких чудных узоров увидишь лишь на окнах в январе, – я с нежностью поежилась. Мысль о сугробах, санках и снежинках грела мою душу, несмотря на холодную природу сего выражения.
-А ты знаешь, Аня, что на языки пламени смотрят те дети, которые хотели бы убежать из дома, – бабушка сощурилась и измерила меня тем кротким взглядом, что читал нас с братом насквозь. Ложь она, вероятно, почувствовала бы.
Я колебалась. Я любила своих родных, дом, но меня всегда тянуло в другие места, тянуло на подвиги. Зная, что где-то может понадобиться моя помощь (а было мне всего тогда 8 лет), я сильно горевала, что не могу ничем помочь и никому. Домашние дела – это пустяки. Я всегда имела в виду серьезные дела. Помощь во благо, не для себя.
-Ба, ты же знаешь. Я люблю тебя и никуда не уйду.
Ей явно мой ответ не понравился. Конечно, она любила точные и односложные ответы. Я же таковых не давала. Намеренно ли? Нет. Просто я такая, какая была. Не могла и не могу до сих пор подстроиться под кого-либо, имея свое мнение. Не то, чтобы я не считалась ни с чьим другим мнением. Нет. Просто часто я оказывалась права. Природа мамы наградила меня расчетом, но от отца и бабушки мне достались слишком эмоциональный характер, порой вспыльчивый и упрямый, и, конечно же, безграничная фантазия, из-за которой, кстати, я еще жива. В детстве и юности книги были моим верными друзьями, хотя нельзя сказать, что живых друзей у меня не было. Напротив. Я была общительной, но скрытной».
Глубокий вздох.
«Теперь у нас никого нет. Мы потеряли все и всех и потерялись сами».
По моим данным мы находились сейчас в районе Тверской области. Возможно, близко к границам Псковской. Так, по крайней мере, думала я. Сережа со мной соглашался. Но он же еще маловат для таких трудностей. Все-таки двенадцать лет, почти тринадцать. И я все сделаю, лишь бы он выжил. Лишь бы он был счастлив.
Мой братишка поерзал во сне. Видно, он чувствовал, что я ушла с места ночлежки, если это можно было так назвать.
Нашим пристанищем на эти пять дней, (а мы тут находились три дня), послужил какой-то старый автомобиль. Я вообще-то в марках разбиралась, но теперь из-за такой аномалии разобрать было все сложно. Не видно было ни значка марки, ни передних фар. Ничего. Что уже говорить о них! На достаточно далеком расстоянии невозможно было отличить врагов от обычных людей. Но я немного научилась различать их повадки.
Грузовик, который, вероятно, хозяева покинули еще в декабре того года, валялся на боку и походил на огромную снежную гору. Я уже имела большой опыт в поисках  убежища, поэтому точно знала: ОНИ сюда не сунутся. Машина была явно не отечественного автопрома, иначе бы давно сгнила. Я любила свою родину, но иностранные машины и в правду были выносливее. Хотя порой, на наших дорогах мог проехать только русский автомобиль. Мысли о прежней России посетили меня.
«У моего отца был лучший друг, который много путешествовал. Когда он приезжал к нам в гости, все садились за стол и слушали его захватывающие рассказы о разных краях и людях.
Как-то раз, в одной из наших встреч, они с папой так разговорились, что их спор отпечатался в моей памяти надолго.
- А какой толк от этой промышленности? То, что я работаю на заводе, какая России от этого польза? – возмущался отец.
- Нет, а ты Евгений меня послушай, что я тебе расскажу, - тут к нему подбежал Сережа, и дядя Игорь посадил мальчика к себе на коленки, весело подмигнув.
Его никто не стал перебивать. Наоборот, все затаили дыхание:
- Когда я был в *-кой области, я заехал в небольшой районный центр. Стоял жаркий июльский день, было воскресенье. Это день ярмарки. Цивилизацией там и не пахло, так что рынок был, чуть ли не единственным местом, где можно обзавестись полезными вещами и продуктами…
- А там было очень жарко? Хотелось пить? – перебил любознательный Сережа, ему тогда было лет пять.
- Конечно, - улыбнулся дядя Игорь и продолжал, - жара была невыносимая градусов тридцать пять, влажность маленькая. Воздух сухой. От солнца не скрыться было даже в тени! Мне хотелось пить, но эта не пустыня. Жить можно!
Я медленно брел вдоль прилавков со скучающим видом. Настроение было не для покупок, разговорчив я не был в те времена, к тому же я так и не обзавелся компанией. Я просто гулял в одиночку.
Наконец, мое внимание привлек старенький мужичок, который приехал на эту ярмарку со своей старушкой-женой, как я понял, на своей дряхлой, полуразвалившейся машине.
Я невольно заулыбался и шутливо стал наблюдать за этой семейкой. Они были и в правду забавные. Старушка подгоняла палкой своего мужа, а он только ворчал себе поднос, но приказам подчинялся беспрекословно. Весь его взгляд говорил о том, что со своей старухой он разберется дома.
Вдруг, он заметил мой пристальный взгляд и остановился. Старик немного прихрамывал на левую ногу, зато живо добрался до меня. Я даже не успел понять, что к чему.
- Ты чего, молодой, на нас так смотришь? Аль, не видел таких старых, небось? – дед «акал», но за его бормотанием это почти не замечалось.
- Да нет, простите, - растерялся я. Он был прав: я никогда не видел таких стареньких людей. Им было лет под сто, не меньше! Я решил  отвернулся…
 - Стой, - он уверенно положил свою жилистую, всю в морщинах руку, на мое плечо, - я тебя здесь раньше не видел. Могу поспорить, что не местный! Чего тебе здесь надо? Подсказать, может, что?
- Да нет, не стоит…
Но он меня уже не слушал. Я уловил только середину и конец фразы:
- И у того в синем шляпе не бери, вечно помидоры тухлые… А с этой, что с платочком на правой руке, можешь поторговаться. Я всегда так делаю. У нее пятеро детей, ей нужно, чтобы покупатели были. Чтобы продукты расходились быстро.
Я кивнул в знак благодарности, но ему явно нужен был собеседник:
- Я, сынок, 40 лет проработал на нефтебазе. И как ты думаешь? Бензин для своего запорожца я сам с базы воровал. Приходилось, вообще-то, красть нефть, а там уж я научился из нее раствор делать, похожий на бензин. Зато, вон, какая она у меня! Зверь! До сих пор на ходу.
Он с нежностью указал рукой на старую колымагу. Правда, в этом не было необходимости, все и так уже видели ее владельца.
- А заграничная давно бы сломалась. Только русским дано продержаться в нашей стране, с нашими дорогами. Вот другим не повезло! Вы-то все, несчастные, у немцев покупаете? У мелких французишек бензин берете? У кого?
Я пожал плечами. Не хотелось вступать и в без того бессмысленный разговор.
- Хорошо, хоть газ наш. Мы еще эфтим предателям, малороссам, покажем, как против нас идти. У-у!..
Тут подоспела его жена, она тихо извинилась за поведение своего сумасшедшего мужа, как она сама выразилась, и одарив его многозначительным взглядом, увела за собой к мужчине в синей шляпе…
- Дядя Игорь, а он что, купил у него тухлые помидорки? – искренне удивился Сережа.
Мы все рассмеялись. Какое же теплое воспоминание! Не то, что колкий снег снаружи».
Отец постоянно к концу своей пылкой речи начинал заводиться. Остановить его в такие минуты было сложно. Папа был поистине русским человеком. У него была широкая душа, он любил работать, любил свою семью и Россию. Он не отделял себя от народа, хотя мы и не бедствовали. Отец положил всю свою жизнь и все свои силы ради нашего благосостояния. К сожалению, все, что он строил годами, теперь разрушено теми же богачами. Теми, кто раньше стоял в стороне и скрывался, а теперь именно они взяли власть в свои руки.
Вернемся к нашему фургону. В грузовике мы ничего не нашли стоящего, но нам и не надо было. Внутри было не так ветрено, хотя порой через щели ветер протяжно завывал.
Вокруг был лес, и после продолжительной сушки сырых веток, мы смогли разжечь огонь. Самое ценное при таком морозе у нас было с запасом – спички. Но они быстро сырели, поэтому приходилось хранить их у самого сердца, в самодельных карманах, в железных маленьких коробочках. И у меня, и у Сережи их было по две. В них умещалось по четыре пачки спичек.
Затем, пока сушились найденные обломки сучьев, мы стали расстилать нашу кровать… Звучит по-царски! На самом деле, это всего лишь мягкий матрас, спальник для двоих. Большее мы не смогли бы тащить на себе. Рюкзаки были по привычке у наших подушек, вверху. Они опустошались и наполнялись нами постоянно. Сейчас они были наполовину целы.
«Оптимизм. Значит, еще не все со мной потеряно», - я по-дурацки улыбнулась. Сама себе.
Я пробила бок кузова, служивший после падения полом, куском лома (его я достала из-под кресел водительского сидения), и закинула в образовавшуюся ямку дровишек. Теперь я была профессионалом по розжигу костров, как и немногие из выживших. Потерянными я считала тех, кого убили ОНИ, или тех, кого они поработили…
Согреваться было приятно. Что касалось дыма, то он шел прямо вверх, через боковую дверь в «потолковой» стене выходил наружу. Мы были осторожны и знали, что сюда, так далеко от дороги, навряд ли кто-то зайдет. Эти края ОНИ уже давно очистили, бояться причин было меньше, чем в первые два месяца.
«Удивительно, как ОНИ так быстро собрались и захватили весь мир?» - еще один вопрос, который я не раз себе задавала.
Мы дичились. Нам было страшно. Нужно было найти наших. А это было нелегко. Риск попасться воителям прямо в горячие руки был велик.
От одной мысли про воителей, я передернулась, и, отведя взгляд от костра и дыма, юркнула к брату под одеяло. Оно было уже чахлым, но, тем не менее, оно грело. А это было главное для меня. Пусть замерзну я, но Сережа должен был по мере возможностей чувствовать себя в своей тарелке.
Сегодняшний обед уже давно переварился и ушел в небытие, поэтому живот мой безустанно ворчал. Смахнув со лба грязные слипшиеся волосы, я покрепче обняла Сереженьку и попыталась заснуть. Но мысли, мысли! Они лезли, не спросив разрешения. Они терзали меня, роились, как пчелы в моей голове.
«Ммм. Пчелы. Хочу мед!»
Живот вторил мне.
Я лишь накрылась одеялом, и мои глаза сами собой сомкнулись. Я очень устала. Но опять воспоминания. Только продолжение того, тогда радостного, дня, того настроения:
«Вчера была не особо приятная прогулка после работы. Полтора часа в пробке, все стоит. Движение и время, наконец, не совпали характеристиками. Время неизменно шло, а движение предательски стояло. Снег безумно бил по лицу, волосы, словно мягкие ветви березы, не шевелились даже при сильном порыве ветра. Не стерпев, я вышла раньше моей остановки и пошла пешком до своей деревни. Так как путь лежал через трассу, я стала свидетелем небывалой пробки. «Целый коллапс!» - сказал один из пассажиров, когда я еще «ехала» в маршрутке. Разгоряченные водители «бибикали», выходили на дорогу и знакомились. Кто-то опаздывал, кто-то веселился, как безумец. Мне было ясно одно – снег нас всех объединил! Тогда на душе было тепло и уютно. Но я была одинокой среди такого огромного числа людей. Пробираясь прямо по дороге среди машин, я шутливо отвечала на вопросы высунувшихся из машин водителей и шла дальше. Домой.  «Домой!» - было моей самой заветной мечтой. И хотя я была счастлива и одиноко-радостна, снежная буря из-за своих колких касаний портила всю идиллию…»
-Нет, не надо, прошу вас! – Сережа закричал глухим, охрипшим спросонья, голосом и заметался по спальному мешку.
-Тише, тише. Все в порядке. Это всего лишь сон, мой милый, – начала шептать я медленно, сквозь дрему поглаживая его короткие неровные волосы.
«Дааа. Парикмахер из меня никакой!»
«Но и длинные сосульки в виде волос ему тоже ни к чему» – сразу же догнала первую мысль вторая.
Я причмокнула сладко губами и погрузилась в сон.

2 глава. Взгляд

Я бежала, держа мертвой хваткой руку Сережи. Ноги сами несли нас подальше от этого места. Мы привыкли к сугробам, поэтому перелетали через них, как кузнечики.
«Сравнение плохое! Кузнечики? Когда еще я их увижу?!»
Рука сильно ныла. Моя кровь нас выдала. Больше не будем подходить к городу так близко! Это слишком опасно.
Я поранила левую ладонь лезвием ножа, когда пыталась разорвать коробку с продуктами. Хорошо, что успела набить рюкзаки едой. Они, конечно, придавали значительный вес. Ведь если бы их у меня не было, мы бы просто летели, а не бежали.
Сережа бегал чуть медленнее, чем я. Но он справлялся. А это главное.
Мы бежали уже около двадцати минут, обычно воители преследовали кучкой или в одиночку. Если в погоню ринулся только один, обычно он отставал. Мы были намного выносливее. Жизнь научила.
А этот воитель, похоже, не собирался сдаваться. Более того на длинном прямом участке он сосредоточился и сократил расстояние межу нами.
В какой-то момент мы слышали его дыхание прямо за спиной. От сильного волнения наши ноги начали отказывать. Медленный яд проникал в каждую клеточку нашей кожи. И название этому яду было только одно – страх! При быстром беге я закусывала нижнюю губу и корила себя за неосторожность, за слабость.
«Не надо было поддаваться соблазну и заходить на улицы. Мало ли блинчиков с медом захотелось, мало ли картошку жаренную давно не ела.
 Надо быть осторожнее! Ведь на кону стояло не только моя жизнь, но и Сережина».
Вдруг мои размышления на бегу прервал тихий возглас. Затем послышалось сбивчивое дыхание.
На ходу я стала оглядываться, и меня охватил ужас.
Прямо сзади Сережи тянулась рука воителя, а его пальцы черпали воздух. Вот-вот и Сережин рюкзак, а вместе с ним и сам он, окажутся в железной хватке преследователя. Лишь только раз, как я потом поняла, они сумели едва схватить добычу. Тогда-то и вскрикнул Сережа. От испуга он не выдержал, и из глаз сочился фонтан слез, которые застывали на ветру и уже на щеках превращались в лед.
Мы свернули в переулок безлюдный и темный. Враг немного отстал. К сожалению, мы опоздали. Вдалеке слышались его гулко раздающиеся шаги. А за ним еще хор голосов и барабанный топот. Все они искали нас.
Я схватила сильнее брата за рукав и потянула его к мусорке. Она неприметно стояла с краю прохода. Если бы не мой натренированный глаз, некоторое время назад, контейнер я бы не заметила. Сережа, поняв, что нам не убежать, молча, согласился со мной. И мы притаились.
Топот был уже близко. Мы отчетливо слышали, как замедляются шаги нашего главного яростного преследователя. Вот он завернул в проем.
Безусловно, он знал, что мы проскользнули в этом направлении. Пока он стоял и размышлял о нашем бегстве, мы не могли видеть ни его лица, ни его одежды из-за своего укрытия. Но тут он заметил мусорку.
Сердце бешено заколотилось не только у меня. Я слышала, как у Сережи оно вот-вот выпрыгнет из груди. Я боялась. Мы боялись. Друг за друга.
Он подкрался так тихо, что кровь, пульсирующая в наших жилах, была громче, чем его неторопливые и настороженные шаги.
Я схватила руку брата, такую холодную и дрожащую! и тихо произнесла:
- Я люблю тебя. Прости, что не смогла защитить.
Он крепко сжал мои пальцы. От холода я чуть не вскрикнула, но он хотел доказать силу своей любви. И я знала. Комок слез застыл в моем горле. Секунда… и слезы потекли по моим щекам. Но жуткий холод не дал им течь. Они так и замерли безмолвно, каждая на своем месте. Я сморгнула. Мысленно надо было попрощаться бы уже с целым миром, но, увы! Мой упрямый характер не хотел сдаваться, а воображение лихорадочно прокручивало варианты бегства. Шансов было ноль. Или почти ноль. Он слишком сильный и крупный. Как я смогла заметить по последним двум тяжелым шагам.
Мы слышали и прерывистое дыхание, и даже как куртка, заледеневшая от бега и мороза, похрустывала при каждом вздохе воителя.
В щелочку я смогла разглядеть его четкие скулы, не пухлые и не тонкие губы, густые, вроде бы темные, брови. Но вот он отличительный признак воителя – нереально бледная кожа.
Конечно, специальный раствор для согрева. Воителям и тем, кто к ним присоединился, (а таких было почти весь наш маленький мир), было свойственно оставаться очень теплым, даже горячим в такой мороз, но неестественно бледным. Даже люди с черным цветом кожи становились бледными. Ученые разработали препараты от холода. Однако такой мне иметь не хотелось. Они внедряли в каждого своего сообщника нехилую дозу этого «чудодейственного лекарства». Плюс есть, и большой. А худшее, было то, что у любого препарата всегда был крошечный нюанс. И это пугало тех, кто еще не присоединился к армии воителей.
С помощью этого «отвара», как я любила выражаться, сознание людей сразу же менялось. Твой родной отец мог быть уже не тем, кем был все твое детство. Это лекарство вмиг мутило разум людей. Они забывали все, что было хорошего и плохого в их жизни. Они были порабощены. Исполняли любые приказы.  Не имели своего мнения. За всем этим стояла так называемая элита. Им нужен был весь мир, они его себе подчинили. Им надо истребить свободные умы, они этого скоро добьются! Правда, весь мир и состоял только из одной России. Как - никак, но только наша страна выжила. Остальные государства и материки ушли под толщи снега. В живых не осталось никого. А Россия, мало того, что осталась со своими городами и жителями, оказалась завоевана той самой элитой. Как они предугадали этот «конец света», я не знаю. Но сдаваться без боя – было не в моих правилах. В жилах у меня и у моего брата все еще текла надежда. Надежда на свободу, на то, что мы найдем таких, как мы, и начнем бороться. Бездействовать и прятаться надоело. И это было не в моих правилах.
«Надолго ли хватало действия этого препарата?» - из разряда ненужных вопросов под конец твоей жизни.
 То, что это не навсегда, я знала. Но люди-Р (люди-рабы) были настолько зависимы, настолько легко управляемы, что было введено расписание, по которому каждый из подчиненных приходил в больницы и ему вкалывали новую дозу. А новая доза означала продолжения порабощения. Круг был замкнутый, нарушить его было нельзя никак. Как только обычный человек появлялся в городе, его ловили воители и тут же порабощали. Поэтому мы, выжившие, прятались.
Я очнулась. План был готов. Я приготовилась накинуться на противника, а Сереже крикнуть, чтобы бежал. Я готова была стать приманкой для отвлечения, чтобы обеспечить бегство родного брата. Положить жизнь за самого дорого и любимого человека – это замечательная смерть. Ему я шептать ничего не стала, он слишком храбрый и благородный. Он не сможет меня бросить. Поэтому надо было все построить на эффекте неожиданности.
Вернемся к врагу.
Он внимательно осматривал местность вокруг контейнера, избегая идеи приблизиться. Тут его нагнали остальные воители, и его на секунду отвлекло их появление.
- Стоять! – рыкнул он. Его голос был кротким, четким и жестким. Приказ все выполнили беспрекословно. Тишину нарушало лишь наше сердцебиение, которое только мы и замечали, и дыхание противников.
Тут один нетерпеливый тронулся с места.
- Я сказал. Стоять! – снова повторил еще резче их предводитель. Ему опять пришлось отвлечься от поиска нас. Разочарованно повернувшись к остальным, он произнес:
- Они сбежали. Не надо было меня тогда останавливать. Я бы справился сам и нагнал их. Люди еще остались. Они где-то скрываются!
- Но Влад… - начал было нетерпеливый.
- Не здесь. Уйдем в наше укромное место. Тут полно ушей.
Он напоследок окинул взглядом контейнер, и только хотел развернуться, как встретился со мной глазами.
Ах, его глаза! Они почему-то не вселяли страх. На миг, всего на один миг, мне почудилась в них доброта и сочувствие, горе и страдания, безысходность и надежда. Они были янтарные, глубокие. Я провалилась в них с головой…
К реальности меня вернуло его резкое движение вперед, к нам. Остановился. Я спрятала глаза.
«Надеюсь, подумает, что показалось».
Мне оставалось только молиться, чтобы он отстал от нас. Чтобы бросил затею догнать, найти, убить…
Отвернувшись, он стал уходить назад. И когда он стал заходить за угол, я немного выглянула посмотреть. Уходя, он  все равно сомневался в том, что мы сбежали, и бросил на контейнер недоверчивый взгляд.
И опять эти глаза! Чистый янтарь…

3 глава. Это реальность

Я проснулась в жарком поту, хотя вокруг царил бесконечный холод. Кости давно не согревались. Они промерзли уже навсегда.
«Опять сон!»
Хотя сном это было трудно назвать. Скорее это было воспоминание. Но такое яркое и правдоподобное. Оно снилось мне постоянно. Я даже боялась теперь закрывать глаза. Этот взгляд воителя не давал мне покоя уже долгие месяцы. Почему-то сердце подсказывало, что это не последняя наша встреча. Мою душу постоянно бередили сомнения, непонятное волнение и… желание увидеть его вновь. Он был моим, нашим врагом. Но меня влекло к нему.
«Почему я не встретила его раньше? В той жизни?»
Костер давно потух. Я вышла наружу. Пошла к деревьям подальше, справить нужду.
По дороге обратно, я обернулась и остановилась как вкопанная. На верхушках деревьев разыгрался рассвет.
«Господи, я не видела такой красоты еще никогда!!»
Меня обуревал ураган эмоций. Радость, впервые за долгое время, восторг и любовь ко всему миру вдруг нашли на меня.
Верхушки сосен, сгибающиеся от постоянно вторжения снега на нашу Землю, безмолвно и неестественно повисли в воздухе. Серые облака выгодно подчеркивали границы снежного мира и небесного. Лучи проснувшегося солнца, такие невероятно алые и нежные, медленно поднимались над лесом. Места, где ласковый свет касался лежащего снега, отливали благородным серебром с примесью оранжевого золота. Меня на мгновение ослепило.
Я прислушалась. Так тихо. Опасно тихо. Мертвая тишина распростерлась над всем оставшимся миром. Ощущение разливающегося по телу счастья сдуло, как ветром. Скрип. Кто-то шагал по снегу, крадучись. Наст давно выдал нежданного гостя. Похоже, что он был не из опытных лесников, потому что послышался звук провалившегося тела, наст его не выдержал.
Я запаниковала. Сережа еще спит. Надо скрыться. Быстрей добраться до убежища. Пока еще не поздно. Судя по звуку, гость находился на северо-востоке, а кузов машины в противоположной стороне. На радость мне, я умела ходить по насту беззвучно. Но ходить – это не вариант. Надо ползти.
Я опустилась так, что даже коленки не хрустнули, как это обычно бывает. Прислушалась. Тишина. Наверно, ОН тоже остановился. Я сняла шарф, привязала к правой ноге один конец, к левой – другой, чтобы замести следы ползущего тела, (была небольшая насыпь снега на заледеневшей поверхности земли), и начала действовать.
Наконец, после бесконечного пути, как мне показалось, я добралась до кузова. Хорошо, дверь не скрипела! Хотя давно уже должна была проржаветь.
Вздох облегчения. Сережа на месте. Он спит.
«Мой ангел», - с нежностью подумала я.
Но медлить было нельзя. Я взяла кусок лома, которым сделала дырку в полу, и прислонилась одним глазом к щели. Я стала ждать.
Вдруг, в пятидесяти метрах от нашего убежища показался человек. Он был маленького роста, но коренастый, насколько я могла судить по его внешней одежде, скрывавшей настоящее телосложение. Я перестала сильно волноваться: нас двое, мы были явно выше его и, возможно, сильней. Также он, насколько я смогла оценить, оказался просто охотником.
Еще одна роль, которую выполняют люди-Р. Когда в них внедряют препарат, им даются такие указания: «У тебя есть цель завести семью и потомство, ты работаешь на лесопильне и любишь увлекаться охотой. У тебя два друга: Иван и Василий, они тебя постоянно поддерживают и т.д.». Насколько мне было известно, они должны были каждый месяц приходить к своему наставнику, так называли людей, которые давали им советы по улучшению жизни, а на самом деле программировали разум мирных жителей на дальнейшие действия, выгодные правителям. В общем, придумывали целые жизни за других людей. Они никогда не предоставляют права выбора. Это как игра в куклы. Им это нравится: элите и их приближенным. Они считают это забавным. Поэтому любой из порабощенных мог оказаться официантом, врачом, студентом, шофером или продавцом. Многие названия профессий видоизменяли. Оставались популярны такие иностранные названия, как мерчендайзер, стритрейсер, копирайтер и т.д. Кстати, что касается образования. Историю они не преподают, чтобы люди не смогли восстать, чтобы не знали своего происхождения. Элита хочет перестраховаться, чтобы стереть из сознания людей все знания о мире.
«Когда я это узнала, меня охватил ужас:
- Люди не будут знать свою историю? Своих царей? Не будут знать, через что прошли наши предки? Это уму непостижимо!
- А задай теперь себе главный вопрос: задумаются ли они когда-нибудь при таком режиме государства о своих прародителях? – ответил мне как-то Сережа.
Моя голова печально опустилась. Ответ был очевиден».
 Как людям-Р объясняют экономику, политику и т.д. я не знала. Но знала то, что книги прятались, уничтожались. Если тебе элита выбрала тебе призвание стать водителем трамвая, то тебя обучают именно этому ремеслу. Писать, считать и читать учили. Но не учили читать нужные книги, нужную литературу. Меня это убивало.
Они хотят стерилизации. Изверги! Ненавижу.
Я подумала, что надо бы схватить этого незваного гостя и допросить. Но допросить, означало убить.
Мне стало страшно. Я редко об этом задумывалась в своей жизни. В несознательном возрасте у всех возникают мысли прихлопнуть кого-нибудь со злости. Но это уже не детство, соответственно, выбор каждого еще свободного человека был настоящий, серьезный. Настала пора и мне поднять для себя многие вопросы:
«Убить человека? Такого же, как ты? Или уже не такого? Или он все равно человек? - от жестокости этих мыслей я стала задыхаться. - Нет! Я не смогла бы убить. Избить воителя ради спасения? Да. Убить… Нет. Даже воителя. Нет!»
Я давно поняла, каков мир наш. Почему он погиб? Это же своего рода апокалипсис. Люди такие жестокие. Они способны на все, лишь бы остаться в живых. Они готовы предать, убить, украсть.
Мы с Сережей воровали. Воровали еду из этих лжемагазинов. Воровали одежду. Но взамен мы старались делать какое-то доброе дело, пусть даже в помощь нашим врагам. Мы могли, естественно, незаметно для всех них что-то убрать, что-то перетащить в нужное место, оставить что-то взамен и т.д. Но помогали мы редко. На границах любого поселения стояли воители. Они никого не пропускали. Ведь каждый житель был заточен в своем городе. Путешественников из них было мало. Разъезжали по городам либо воители, либо посыльные, либо кто-то из мирных по делам торговли. Каждый город был сам за себя. Даже мирные ожесточились против друг друга. Войны между ними не было. Была конкуренция. Число порабощенных не должно быть избыточным для города, но и недостаточным тоже. Сильных убивали или пускали над ними еще больший контроль.
Я мысленно перенеслась на полтора года назад:
«Мы с братом проходили какой-то город близкий к Твери. Мы старались уйти подальше от эпицентра нападений, когда смогли выбраться из нашей деревни. Тверь уже перестала быть нам домом. Это место походило на ад. Дороги так и оставались пустынны, словно все вымерли. Зато крики людей в городе не умолкали. Мы бежали, как могли. Наши друзья, родные, соседи – все были убиты. Кто-то порабощен, кто-то не сдался, и его стерли с лица Земли. А снег  бесцеремонно валил огромными хлопьями и не переставал бить пощечины.
Слезы струились бы градом по моим щекам, если бы не четкая цель: спрятаться, убраться подальше от того беспредела. Мне предстояло спасти Сережу. Иначе бы я себе не простила. Я хотела обладать своим сознанием и контролировать свои мысли и действия. Мне, как и брату, была противна мысль, что кто-то придумает мою жизнь за меня.
Мы старались держаться трассы, но из-за небольшого количества вражеских машин, вынуждены были пробираться вдоль обочины, по оврагам. Передвигаться было труднее, чем мы ожидали. Количество осадков росло, а силы нас покидали…»
Уууф. Надо заканчивать с таким количеством воспоминаний. Но это было невозможно. Каждый день, каждый час мне напоминал о том, что мы отдаляемся от того времени, когда были счастливы. Когда были в семье, среди тех, кто любил тебя.
Я взглянула еще раз на отдаляющийся силуэт. Похоже, он и глазом не повел. Наверняка, рядом живет и знает все окрестности. Поэтому кузов для него был не в новинку. Хорошо, костра и дух простыл!
Послышались шорохи и невнятное бормотание.
«Сережка просыпается» - улыбнулась я. Опасность миновала, и ко мне вернулось хорошее настроение.
Вот только, завтракать было нечем. Нам повезло уже в который раз. Мы находились в лесу, и у нас был нож. Я ясно понимала, что ножом не убить никого из лесных съестных жителей, а вот с помощью стрел и лука – вполне.
Стоит пояснить, что я с самого детства изображала из себя странствующую девчонку, которая для безопасности носила всегда с собой лук. Делать это оружие я умела, но самое приятное было то, что Сережа наконец-то мог мне чем-нибудь помочь. Так как добывать пищу, было делом непростым, я заставляла сидеть брата где-то неподалеку от места кражи и дожидаться меня. Сережка постоянно обижался и жаждал мне помочь.
Я с радостью отдала поручение сделать мне стрелы, наточить наконечники, правда с одним условием.
-С добрым утром, - я нежно поцеловала брата в теплый лоб. От него пахло чем-то родным. – Для тебя есть небольшая работка. Как ты на это смотришь?
Как сразу ожил Сережа! Он рукой протер глаза, чтобы прогнать утренний сон, и восторженно принялся слушать.
- Надо бы поохотиться…
Глаза его загорелись.
- Но это не то, что ты подумал…
Вздох полный разочарования.
- Мне нужен помощник в изготовлении стрел для лука. Ну что? Мы одна команда?
Братишка вскочил вне себя от радости. И пусть это еще не сам процесс охоты, но это как-никак деятельность!
- Но у меня одно условие.
- Все, что угодно, Аня. Ты же знаешь!
-Сначала умойся. И будь осторожен, когда будешь выходить на улицу за снегом, осмотрись. Сегодня утром тут проходил охотник, из мирных.
Сереже новость о чужом не понравилась. Правда, в предвкушении настоящего дела он совершенно забыл обо всех невзгодах и не стал требовать подробного описания неожиданной встречи.

4 глава. Охота

Я открыла нашу железную дверь и жестом руки пригласила Сережу выйти на улицу. Он обрадовано выбежал из кузова и сразу же нырнул в снег. Пока я обо всем этом думала и ждала пробуждения брата, снег успел укрыть весь наст своими свежими крупинками. Это было нам не выгодно, но вероятность того, что охотник вообще заметит следы нашего пребывания и пройдет мимо была маленькая. Скорее всего, он из леса потом выйдет на шоссе, ведь ему не выгодно одному в такие нелегкие времена ходить по лесу.
«Надеюсь, наша охота ему не помешает».
Не успела я опомниться, как сияющий братишка уже шагал от дерева к дереву и ломал сучья. Хруст был тихий, как будто деревья давно не чувствуют боли. Даже смола не выступала на таком-то морозе!
Я не стала медлить и принялась выискивать себе подходящий сук для самого каркаса лука. Тетива у меня была – веревка, позаимствованная в селе Архангельское. Действительно, спасительное место!
Я без труда вскарабкалась повыше на дерево: туда, где не достают даже лоси. Еще издалека я приметила эту ветку. Она была прочная, но, тем не менее, эластичная.
- Сережа, будь добр, подай мне лом, - попросила я.
Минута и Сережка уже подавал мне лом.
-Держи, Ань. Только осторожнее. Боюсь, ты такая крупная, что одним своим огромным кулаком смогла бы сломить все дерево сразу!
Я засмеялась. Его вечные издевательства по поводу моей фигуры нисколько не злили меня. Меня веселило то, что даже через полтора года бедствий он все также подшучивает надо мной. Этим он вселяет в меня надежду…
И все-таки я нахмурила брови для пущего эффекта.
Он не выдержал и рассмеялся:
- Ты издеваешься! Никогда с таким-то образом жизни ты не станешь толстой или в меру упитанной. Посмотри на себя: кожа да кости!
Я сосредоточилась. Оставаться нам так долго на виду нельзя было. Сережа уже набрал веток для стрел, поэтому медлить я не стала. Я немного отклонилась от ствола. Зажала всеми мышцами ног дерево, сидя на толстом суку. Прикинула место удара. Замахнулась. Тяжесть лома налила мои мышцы рук кровью, взгляд сосредоточился на месте удара. И… резкий мах!
Сережа и я даже не повели мускулом лица. Сук мягко упал, проломив около полутора метров толщи снега.
По пояс в снегу мы пришли в убежище. По очереди мы решили караулить в щелку охотника, иначе он мог застать нас врасплох.
- Давай, ты пока сделаешь стрелы, а я покараулю, - похлопала я брата по плечу.
- Отлично. Я быстро.
Я подошла к двери, а он сел на какой-то древний ящик: единственное, что находилось полезного в нашем кузове, когда мы его обнаружили. Он сгнил, но Сережу удержал. Постоянно поглядывая в щелочку, я успевала наблюдать за работой брата. Он старательно, без лишних движений, брал очередную ветку и затачивал до миллиметрового острия наконечник стрелы. Испытывая на себе, он тыкал острым концом себе в руку и, закусив губу, терпел боль. Первая стрела готова. Он нашел несколько перьев местных птиц и закрепил их посередине с другого конца стрелы, для точности полета. Вторая готова, третья…
В лесу было тихо.
Он закончил свою работу через минут сорок. Во времени я так и не научилась ориентироваться, но биологические часы подсказывали именно эти величины.
Мы поменялись заданиями. Он встал на страже, я взяла свой сук. Находкой меня удовлетворяла, поэтому провозилась с изготовлением лука я недолго. Зажав с одного конца огромный сук, я со всей силы согнула верхний конец к себе. Заранее заготовив тетиву, я держала ее в зубах. Правой рукой, так как она была сильнее, я продолжала сгибать ветку, левой рукой перехватила тетиву и стала наматывать с верхнего конца. Раз оборот, два, три. Достаточно. Затем я отпустила тетиву, левой рукой перехватила верхний конец, а правой взялась за нижний и перевернула, продолжая сгибать. Закрепив прочно и туго тетиву, я улыбнулась Сереже:
- Готово!
Сереже это не понравилось:
- Ты ведь уйдешь сейчас, да?
- Ты же знаешь, что ненадолго. Я только найду нам завтрак и все. Сразу же к тебе.
Я обняла его и поцеловала в макушку. И пусть для своих лет он уже был довольно высокий, я была выше его все равно. Наш отец был самый высокий в деревне, его рост составлял 2 метра 20 см. Мы явно пошли в него. И хотя мой рост был метр восемьдесят, для девушки это была редкость.
Сережка вышел меня проводить, помахал мне и стал глядеть вглубь леса, пока я там не растворилась.
Я ушла как можно дальше от нашего укрытия и взяла чуть севернее. Я долго плутала между деревьев, потому что охотиться я не любила, но была вынуждена. Все были вынуждены. Все, кто остался со своим разумом. Сначала убивать было страшно, но инстинкт выживания был сильнее. Своей ходьбой я просто оттягивала неизбежное.
Я принялась слушать. Звук! Такой словно крылья рассекают воздух. Что-то крупное. Я закрыла глаза, чтобы было легче уловить движения крыльев. Это слева. Проверив направление ветра, я медленно вынула стрелу из рюкзака. Положила стрелу посередине лука. Натянула тетиву. Кончик стрелы был точно врезан в нить. Напряжение.
Я резко повернулась на звук. Увидела лишь часть большой птицы, пролетавшей над верхушками сосен. Она летела небыстро, но с такого расстояния и с такой видимостью ее было не достать. Снег по-прежнему падал.
Через минут десять моего поиска снегопад, слава Богу, немного стих. Я шагала дальше. Тут мой взор привлекло покачивание веток елки, что стояла в десяти метрах от меня. Лес был негустой, поэтому деревья были расположены достаточно далеко друг от друга. Зато территория самого леса была огромной.
Я пошла ближе к этой елке и сердце неожиданно подпрыгнуло. От захватившего меня адреналина, мускул на холодной щеке задергался, а сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки в ближайший сугроб.
На одной из хорошо просматриваемых веток сидела какая-то птица. Вообще, различить галку, ворону, сороку, утку, голубя я была способна. А что это была за птица, я не знала! Не знала и о том, съедобна ли она была. Но об этом задуматься будет время позднее. Я бы за милую душу собирала бы грибы и ягоды. Увы, в этой вечной мерзлоте их невозможно было найти. Приходилось выбирать среди обитателей леса.
Кто знает, может это был какой-то новый вид. За полтора года могло многое измениться. Тем более в мире природы. Могла произойти гибридизация или мутация некоторых видов растений и животных.
Птица была чуть больше сороки, и она была немного мясистее, насколько я смогла заметить. У нее был темно-коричневый окрас с иссиня белыми кругами вокруг больших глаз. В хвостовой части, что делало ее похожей на попугая, красовалось яркое красное пятно. Я подкралась чуть ближе. Добыча продолжала сидеть. Вдруг она издала протяжный клич. Будто это был последний зов, зов смерти. Я встрепенулась, но тетиву напрягла.
Подставив стрелу к правому плечу и прищурив левый глаз, я успокоилась. Прицелилась и…
Алая кровь лишь несколькими каплями испортила девственный снег, лежавший вокруг дерева. Завтрак и обед был найден. Мы кушали всего два раза в день. А так, как время завтрака прошло, то сегодня у нас будет обед, а не завтрак, и ужин.
Измерив на глаз наш будущий обед, я решила, что этой птицы вполне хватит и на ужин. Темнеет в наших краях рано, так что будет небезопасно, если мы опять выйдем на долгое время в лес.
Я быстро побежала домой с трофеем, не издавая никаких громких звуков. Хотя моя душа буквально расцвела от радости. На горизонте оказалось все чисто.
 «Сколько я была на охоте? Час, полтора? А как все быстро пролетело!»
Я была счастлива, если так можно было сказать в нашем положении.

5 глава. План

Сережа обрадовался и моему появлению, и размером добычи.
- Ух, ты! Такое у нас с тобой редко бывает. Ты молодец! – он обнял меня так крепко, что мои ребра захрустели.
- Сереж, ты слишком сильный стал, - улыбнулась я.
- Значит, в следующий раз ты возьмешь меня с собой?
Я нахмурила брови:
- Ни за что на свете! Сергей Евгеньевич, ты останешься в стороне, пока я жива.
Свои слова я сопроводила ударом ногой в пол. Разговор был закрыт.
Мы, молча, стали готовиться к трапезе. Сережа развел огонь и растопил в железной миске снег для чая. Вода была для нас важным элементом бродяжной жизни, но пакетики чая мы все равно воровали. Нам было наплевать, заметит кто-нибудь наш костер или нет. Дымок не спеша потянулся к дыре в потолке. Я очистила птицу от перьев. Отрубила голову нашим универсальным ножом и приступила к разделыванию.
Сначала я расчленила маленькую тушку. Мяса в ней и в правду было достаточно. Ножки и грудку мы оставили на ужин, а сейчас мы решили зажарить крылья. Соль еще оставалась, поэтому мы нарвали иголок сосны для аромата.
Жарили долго. Надо было, чтобы жар пропитал все до костей, кровь я не переносила, но и нельзя было допустить, чтобы кожица подгорела. Горелое тоже есть было неприятно. Но порой выбирать нам не приходилось. Мы принимали даже заплесневелые продукты.
Первой пищу пробовала я, на случай если она не съедобная. Когда все было готово, мы быстро съели свой обед, даже не смакуя. Торопиться было, конечно, некуда. Тут мы должны были остаться еще на один день, а дальше нужен был курс.
Поев, Сережа решил заштопать свои штаны, которые порвал при сборе веток. Помощь я не предлагала, как бы ни желала заштопать сама эти штаны. Он бы обиделся. Он любил деятельность.
Я вдруг почувствовала, как мое тело наливается тяжелым металлом. Голова тоже была чугунная, но недавний спор с братом не давал мне никакого покоя. Решив, что мне станет легче, я нарушила долгое молчание:
- Родной, ты не против, если я посплю?
- Конечно, - он не повернул и головы в мою сторону. Я смогла увидеть его лицо. Как бы он не скрывал от меня своих истинных чувств, я все видела. Он мило улыбался…
** *
Проспала я почти весь день.
«И чего мне по ночам не спится?»
За дверью легла непроглядная тьма, и я потянулась, решив, как следует размяться. Небольшая прогулка к деревьям мне не повредит, тем более справить нужду было просто необходимостью.
Сережа уже зажаривал наш ужин. Повар из него отменный. Наверно, запах этой птицы меня разбудил. Я еще сквозь сон почуяла его, а живот громко заурчал. Сережка проводил меня взглядом.
Вернувшись, я спросила:
- Ты все еще сердишься на меня?
- За что? – он прищурился. – На тебя невозможно долго злиться или обижаться. Давай, налетай!
Он проворно снял зажаренную ножку, с нее аппетитно капал жир, а корочка захрустела при первом же касании моих зубов.
«Ммм. Вкуснятина. Он просто волшебник!» - я довольно поедала кусок за кусочком.
Запах пищи наполнил весь наш фургон. Я и не помнила, когда мы в последний раз ели такую натуральную еду.
На этот раз тишину и покой первый прервал Сережа:
- Ань?
- Ммм?
- А убивать сложно?
- Страшно. Но самое ужасное то, что с каждым разом убивать становится легче. Будто все человеческое уходит из тебя. Я не хочу, чтобы ты это испытал так рано. Прости! – Я умоляюще взглянула на брата.
- Ничего. Когда-нибудь я все равно начну охотиться.
Он нахмурился.
- Ань?
- Да, милый?
- А бабушка говорила, что если убьешь когда-нибудь животное: курицу, свинью, корову – неважно! – тебе будет несложно убить человека. Помнишь, она так говорила?
Он очень волновался. И я не стала от него ничего скрывать:
- Помню, родной. Все помню. Это правда. Но только про тех, кто потерял себя, потерял человечность. Тот, кто забыл самое прекрасное, что было в его жизни, самое светлое – добро, любовь, надежду.
- А ты бы смогла убить человека?
- Нет, - я сказала это резкое слово, глядя ему в глаза.
- Я тебе верю. Я бы тоже не смог.
Я горько улыбнулась:
- Я знаю.
Мы молчали около полчаса. Каждый думал о своем. Меня захлестнул шквал картин, они лихорадочно мелькали перед глазами, но внешне я оставалась спокойна:
«Когда они добрались до нашей деревни, мы уже знали, что что-то движется. Какая-то неведомая нам доселе жестокость. Отец запер нас в подполе, там были необходимые запасы на целую неделю. Бабушка и мама обустроили все для ночлежки прямо на голом полу. Было холодно. Морозная земля никак не помогала нам, а только угнетала накалившуюся атмосферу. Я крепко прижимала дрожавшего Сережу. А бабушка с мамой о чем-то тихо шептались. И пусть я была уже достаточно взрослой, в свои тайны они меня не поверяли. Я с раннего детства была слишком смышленым ребенком, меня можно было и не поверять в тайны. Я и так все знала по поведению и интонации родителей. Сейчас она была тревожной. Папа долго не возвращался.
Четыре дня прошло, как мы спустились в подпол. Последний раз он заглядывал к нам два дня назад. Он уверял, что все спокойно. Говорил, чтобы мы оставались здесь как можно дольше, а потом бежали из города, бежали от людей, не оглядываясь. Мы не знали, что и делать, если его не станет. Но этой мысли мы боялись, поэтому и старались не думать о худшем.
Но худшее было впереди. Когда прошло еще полтора дня, запас еды был на исходе. К нам вернулся отец. Он сказал, что враги отступили, но ненадолго. Он ошибся. Они затихли, чтобы выследить!
 Вдруг, к нам в дом прорвались. Все, что он успел крикнуть, я сохранила в памяти навсегда:
- Аня, никогда, слышишь? Никогда не сдавайся. Они попробуют завладеть твоим разумом, борись. Они попробуют убить во всех нас все светлое, не поддавайся! Бери Сережу , беги-и-ите!..
Кто-то ударил его по голове. Мама с бабушкой уже выбрались наверх, прикрывая нас. Мы забились в самый темный угол. Там сделали специальное укрытие только для меня и брата. Через пару минут все стихло. Я слышала крик матери, бабушки. Слышала, как безжалостно их убивали ножом. Это были наемные воители. У них не было ни пистолетов, ни автоматов. Они орудовали тем, что находили в домах, которые разорили. Я беззвучно кричала. Слезы истерично текли по моим щекам, зависая на выступающем подбородке. Мы дрожали. Я ощущала, как смерть ходила вокруг нас.
Нам повезло. Тайник не нашли. Там было слишком темно. И воители посчитали, что все, кто был - уже выбежали. Они ушли. А мы еще день оставались неподвижны. Затекла спина. Руки и ноги онемели от несменяемого положения тела. Я думала, что боль, которая навсегда засела у меня в сердце; лед, который поглотил всю мою сущность, не исчезнет никогда.
Из деревни давно все ушли: и враги, и порабощенные. Но самое горькое, что из жизни ушли наши близкие и родные. Мы сумели выбраться, сумели убежать. Но этот сюжет во снах повторялся вновь и вновь, и каждый раз я просыпалась с криками от этих воспоминаний».
Мы собрались на ночлег. Я долго не могла уснуть:
- Сереж, ты спишь?
- Сплю, - в полудреме шептал брат.
- Ну, спи. Спокойной ночи. Я люблю тебя.
Сережа лег мне на плечо. Я обняла его правой рукой и закрыла глаза.
На следующее утро нам предстояло решить, куда мы отправимся дальше. Надо было составить план.
- С добрым утром, кушать хочешь?
Сережка мучительно улыбнулся:
- Хочу. Но еще больше я хочу убраться отсюда подальше. Я вчера припас остатки ужина. Давай, обговорим план действий и уйдем.
Он как будто читал мои мысли. Это понятно, ведь мы были труженники. Ни он, ни я не могли долго сидеть на одном месте. Может это и хорошо. Я возражать не стала:
- Полностью согласна. Я уже умылась…
Он посмотрел на меня недоверчивым взглядом.
«Неужели я так плохо выгляжу?» - мелькнуло у меня в голове.
- … и пока ты идешь и приводишь себя в минимальный порядок, я разогрею нашу чудо-птицу и заварю кофе. (У нас была традиция, в день ухода с места убежища мы вместо чая пили кофе: это было наше своеобразное прощание с местом, которое нас спасло).
Он повиновался. Завтрак пролетел, словно секундная стрелка никогда и не прилипала к циферблату.
- Итак, что мы имеем и что нам необходимо?
Я подсела к нему на «кровать».
Сережа вытряхнул наши рюкзаки и сочувственно продекламировал:
- Нож, спички, веревка, лук мы сожжем – это лишняя ноша, две кружки, сменные свитера, кости от птицы…
«Они нужны для приманивания собак».
- … и кажется, все!
Он перевернул верх дном еще раз оба рюкзака, но там никаким чудом нового ничего не появилось.
- М-да. Не лучший вариант. Итак, что будем делать в ближайшем городе? Нам нужно пробраться в город, а не в деревню, потому что там больше того, чего нам надо. А рисковать и наведываться в несколько мест – мы не будем. Не наша стратегия.
- Ань, ты не обижайся, но тебе не мешало бы и помыться.
Я замялась. Запах от меня, конечно, шел небольшой, но спина уже начала неприятно чесаться. Я была согласна на все.
- Но это значит, что придется проникнуть кому-нибудь в дом. Значит, нужно будет следить!
- Отлично..!
- Ты только этого и желаешь, - не стерпела я, - знаешь, как я буду волноваться. Я с ума сойду, если с тобой что-то случится. Нельзя рисковать!
Я уже переходила на истерический крик.
- Успокойся.
Сережа стал холоднокровен. Он умел останавливать меня в нужный момент. Я все еще нервничала.
- Давай, начнем все сначала. Я сказал, нам, особенно тебе, нужен срочно душ.
Я кивнула. Он продолжал:
- Нам нужна еда, в первую очередь. Иначе, когда дойдем до города, не сможем и пошевельнуться. Будем злые и голодные, как собаки.
Вздохнув, я подтвердила его слова кивков головы.
- Я считаю также, что нам нужна новая одежда и спальник. Это все уже изношено.
Мне становилось все грустнее. Я понимала, что все закончилось в миг. И мы вынуждены рисковать жизнью, своим разумом. Так мы никогда не дотягивали. Только в первое время было тяжело. Потом мы стали следить, чтобы все у нас было в достатке. Украсть что-то одно легче, чем все сразу. А в этот раз мы засели в этой глуши надолго и не рассчитали припасов.
- Надо найти маскировку. Можно подумать о бледном макияже. И еще, Сереж, нельзя забывать, что мы должны наблюдать за их поведением, копировать его. Это обязательно нам пригодиться.
- Да-а, - задумчиво протянул он.
- Нам нужна еще одна карта, эта уже развалилась, и часы!
- Как ты думаешь, до ближайшего города далеко?
- Да. Но не до деревни или села. Вспомни охотника. Далеко он бы не пошел. Если бы он был городской, с ним бы была собака и друг. А этот был прост, как лист.
- Тогда, я полагаю, мы должны наведаться в эту местность за продуктами?
- Да. Охотиться мне бы не хотелось. Сам знаешь!
Он приобнял меня и положил голову на плечо.
- Проникаем по старой схеме?
- Да. Через задний вход в огород. Как будем отвлекать в городе воителей, решим по дороге. Времени мало, скоро полдень. Если не выйдем сейчас, не успеем вовремя, и они вернутся с работы домой.
- Согласен. Пошли!
Он резко вскочил. Сережа любил такие моменты. А мне было немного страшно уходить с насиженного места. Впрочем, так всегда с людьми. Мы боимся перемен, и у нас не хватает смелости, чтобы что-то изменить. Долгие годы народ терпел. А после было уже поздно! Грянула новая эра. И я надеюсь, что теперь мы сможем что-то исправить!

6 глава. Слежка

Замерзшими от холода руками, я подавала Сережи специальные знаки. Сжав, насколько было возможно, правую руку в кулак, я оставила только большой палец, и левой рукой закрыла его, а потом резко убрала, как будто левая рука была пробкой от шампанского. Этот знак заменял слова: «Хозяева ушли из дома». Сережа, внимательный и серьезный, медленно кивнул мне. Это означало, что он понял и готов.
Мы следили за этой семьей уже три дня. Как нам удалось выяснить, тогда это была среда – середина недели. А значит, в четверг и пятницу они будут уходить из дома по одному и тому же расписанию. Мы добрались до села Троицкого. Вариант нам очень подходил, так как большинство жителей уезжало с раннего утра на работу в ближайший город Западную Двину, а дома их оставались в нашем распоряжении. Правда, воителей никто не отменял. Но это была не такая уж проблема. Они не думали, что кто-то появится в таком богом забытом селе.
Мы выбрали семью, в которой не было ни детей, ни пожилых людей. Ведь и те, и другие постоянно сидели дома. Соседи с одной стороны были тихие, и мы их никогда не видели. С левой стороны, стоял заброшенный дом, в котором мы могли спрятаться и наблюдать.
Дом, в котором жила выбранная нами семья, походил на типичные деревенские дома. Окна красовались с белыми наличниками, на фоне зеленых стен самого дома. Зеленый – мой любимый цвет. Я сразу заметила этот дом, и как оказалось, нам с ним повезло. Под крышей находилось небольшое круглое окошко, вероятно, верхняя комната служила хозяевам чердаком. Крылечко был небольшое, но аккуратное. Снег вокруг дома постоянно убирался. К дому и гаражу вились узенькие тропинки, забор был деревянный с редкими досками, поэтому любой прохожий мог видеть, что происходило во дворе.
Все складывалось для нас как нельзя лучше. В семь-восемь утра муж с женой уезжали на машине в город, в семь-восемь вечера они приезжали обратно. Вчера они привезли целых три пакета еды, и у нас засосало под ложечкой. Мы не ели уже полтора дня, а просто питаться снегом – была идея провальная.
Поэтому сегодня мы уже не могли дольше ждать. Пока Сережа следил за воителями, я наблюдала за отъезжавшей семьей.
Какие же они были счастливые и… пустые! Он был заботливый муж, за эти три дня он ни разу не разрешил таскать тяжелые сумки своей жене, постоянно обнимал ее, а она смеялась, когда он начинал щекотать ее своей бородой. Она в свою очередь строго выполняла обязанности настоящей жены: готовила каждый раз новые и вкусные блюда, мы могли так судить по запаху, готовящейся еды, и силуэту, передвигавшемуся по всему периметру кухни; стирала, свежее белье часто висело у них в сарае за домом. Радовало то, что она готовила сама. Сейчас – это редкость. Натурального так мало осталось в этом «новом» мире.
«Размышляя о еде, я поймала себя на мысли о прежних временах. Уже лет пять назад по телевидению стали частотны передачи и репортажи, которые рассказывали о многочисленных убийствах, о полной зависимости молодежи от компьютерных игр или мира рекламы и о еде быстрого приготовления, так называемый фастфуд.
Как-то раз, мы с подругой шли по набережной Волги и совершенно случайно стали свидетелями одного семейного скандала:
Молодые родители вели плачущего ребенка за обе руки. Ребенок кричал, что было мочи, плакал и топал ногами. Он тянул родителей в противоположную сторону. Правда, нельзя утверждать, что слезы были неподдельными. Ребенок, а это был мальчик лет восьми, явно знал, как повлиять на маму с папой. Он умудрялся сквозь слезы поглядывать на взрослых, чтобы убедиться, что его метод действует. Видно маме надоело представление, и она устала сказала ему:
- Леш, мы не пойдем туда. Доктор сказал, что тебе вредно есть такую еду…
- Я хочу, хочу, хочу! Где мой гамбургер???
Он еще интенсивнее завертелся и громче стал топать. По асфальту распространялся гул продолжительных ударов ботинок.
Тут подключился и папа мальчика:
- Алексей, в последний месяц ты набрал 20 килограммов лишнего веса!
Мы не смогли удержаться и теперь с наибольшим вниманием рассматривали ребенка.
Короткие светлые волосы были влажные, по лбу текли тонки струйки  соленого пота, смешиваясь у глаз с поддельными слезами. Маленькие глазки выглядывали из-под опущенных бровей. Их также закрывали огромные раскрасневшиеся щеки. Губы были розовые и пухлые, а в уголках рта виднелись следы недавно съеденного шоколадного мороженного. Живот вылезал, несмотря на довольно свободную футболку. Можно было подумать, что мальчик прячет у живота футбольный мяч. Только когда он поднял руки, мы поняли, что это его большой живот. Зрелище было мерзкое.
- Хочу картошку фри, иначе вы будете виноваты в том, что я убегу из дома!
- Дорогой мой, - мама попробовала притянуть свое чадо к себе, но дитя никак не поддалось, - прошу тебя, пойдем домой. Мы купим тебе ту красную машинку, которую тебе понравилась на витрине в торговом центре.
Неплохая альтернатива для капризного мальчика. Он понимал, еще рановато, надо было набить себе цену. Вымогатель плюхнулся на асфальт, стал валяться посередине дороги и орать:
- Ненавижу тебя! А тетенька из рекламы купила своим детям все, что они захотели! Я хочу в  «Пулю» (сеть гипермаркетов по всей Тверской области)! Там все мамы становятся добрыми. А ты плоха-а-а-я-а!
Мы видели, как глаза у матери помутнели, но она сдержалась. Она простила своего ребенка за такие слова, потому что была слепав своей любви к нему. Она не могла трезво оценить ситуацию.
Папа мальчика не смог больше терпеть:
- Ладно, мы пойдем сейчас в Макдональдс. Но это в последний раз.
Ребенок лукаво улыбнулся, давая понять, что это только начало, и заныл с новой силой:
- Теперь я хочу еще и маши-и-инку!
- Хорошо, милый. Только вставай. Пошли, кока-кола уже ждет тебя…
Через пару недель передавали по местному каналу, что этот ребенок умер от переедания и ожирения.
- Не выд-держало се-сердце, - захлебывалась слезами мама ребенка, - эт-то м-мы винов-ваты…»
Время шло, а я старалась через наблюдение изучить график и привычки этой семьи. Иногда, увижу что-нибудь необычное в их отношениях, что-то человеческо-теплое и сразу уплываю вдаль на своем корабле мыслей…
Я недоумевала, почему у них нет детей, а потом со злостью вспомнила, что, наверняка, элита не захотела, чтобы в этом селе многие продолжали свой род. На эту семью было бы приятно смотреть, если бы не их пустой, отсутствовавший взгляд, говоривший об отменном действии «отвара».
Сережа за долгое время наших скитаний многое видел, но такой спокойной семьи нам еще не встречалось. Вообще, элита любила накал страстей. Они создавали нетерпеливые, нервные, злые характеры чаще, чем положительные. Может у них новая программа? Сделать из людей спокойных марионеток и не задумываться о том, как их усмирять?
Я поежилась от одной только мысли, что все настоящее исчезает.
Итак, я подала Сереже знак, что они уехали. Осталось дождаться, когда воители перейдут на другой конец деревни, а здесь останется лишь один. Через него одного мы сможем пробраться! Он нас не заметит. Мы решили проникнуть в дом обычным нашим способом через сарай. Взломать там замок было легкой задачей, а дверь, соединявшую сам дом и сарай, хозяева никогда не запирали. Они и подумать не могли, что за ними кто-то следит и хочет пробраться в их дом!
Нам не везло только с воителями. Они будто чувствовали, что сегодня должно что-то случиться.
Один из них пошел проведать территорию вокруг дома «нашей» семьи.
«И что ему в голову ударило осмотреть дом? До этого они никогда не заходили на территорию частной собственности!»
Воитель выглядел пугающе: высокий, плотного телосложения, в спецодежде и с автоматом в руках. Кажется, это был автомат Калашникова – серьезное оружие.
Он быстро проштудировал территорию, что была дальше от нас. Я заметила, как он мгновенно замедлил шаг, подходя к нашему укрытию. Я вжалась в стенку, легла на сырой и грязный пол и стала ждать. За Сережу я не волновалась. Он находился в укромном месте. Тем более он быстро бы смог уйти от них, в случае нашего обнаружения. А вот мое местоположение было не завидное.
Я лежала сразу под окном, через которое наблюдала за происходящими событиями в доме выбранной нами семьи.
Я уже слышала его осторожные шаги, даже ощущала внимательный и настойчивый взгляд врага, блуждающий по стенам нашего временного убежища. Я задержала дыхание, потому что оно было предательски громкое в тот момент. Глаза закрывать я не стала, я готова смотреть смерти в лицо.
«Лишь бы Сережа успел скрыться! Где же он найдет силы бедненький, чтобы бежать!»
Итак, я расслышала уже долгий вдох воителя, будто перед битвой. Я приготовилась сражаться, если оружие не выстрелит первое.
Его руки обхватили раму разбитого окна, пальцы крепко зафиксировались в этом положении.
И вот он уже подтянулся и сейчас заглянет вниз, а там я!
- Прием…прием…первый, как слышно? – раздался грубый голос из рации на груди воителя.
Он резко соскочил и направился обратно к дороге, что-то объясняя напарнику в рацию. Он, вероятно, ругался. Зато возвращаться к нам не стал.
Прошло часа три, я уже изнемогала от пустоты в желудке. Моя челюсть дрожала так, что зуб на зуб не попадал. Ноги в одном положении затекли. Спина ныла и чесалась одновременно. Волосы грязными сосульками падали на лоб и плечи. Было как никогда противно и жутко.
Сережа привлек мое внимание и сделал знак: левой рукой взялся за горло, а после приставил тыльной стороной ладони руку ко лбу.
«Он плохо себя чувствует. Силы покидают его», - запаниковала я.
Потом он обнял себя и потер два раза, это означало, что он ужасно замерз. Я сочувственно закрыла глаза. Жаловаться на свою боль я не хотела, иначе ему станет совсем плохо. Я ободряюще путалась улыбнуться, но с замершими губами ничего не получалось.
Сережа зашевелился. Наконец-то! Они ушли. А наш конец был уже так близок. Мы могли замерзнуть и умереть от голода, потому что сил у нас совсем не осталось. Он подбежал тихо ко мне и зашептал:
- Пошли, Ань. Медлить нельзя, уже скоро полдень. Как раз наши тени не будут видны.
- Да, ты прав. Идеальный вариант.
Я взглянула в его впалые глаза и ужаснулась. Темные синие круги лежали вокруг глаз, иней покрывал ресницы и брови, губы черные от холода – все как у мертвеца. Одно радовало: признаки жизни проявлялись на бледно-розовых щеках.
Я поправила ему шапку и сказала:
- Первое, ломаем замок сарая. Второе, забегаем, кушаем все, что захотим без ограничений, набиваем едой рюкзаки…
- Аня, я соберу всю еду, но ты должна помыться!
Я облизала холодные губы. Зря, я это сделала!
- Потом сразу ты пойдешь в ванну. Хорошо?
- Конечно, а то буду, как ты грязным ходить! От тебя, кстати, еще сильнее стало вонять.
Я впервые за время слежки рассмеялась. Смех получился беззвучным.
- Медлить уже нельзя. Пошли!
Мы выбрались из укрытия, осторожно оглядываясь по сторонам. Первой, естественно, пошла я. Из-за долгого положения сидя моя спина с хрустом разогнулась и весь позвоночник пронзило болью. Вокруг никого не было и не ожидалось.
«Отлично!»
Сережа пробирался сразу же по моим следам, я это могла слышать. Наши следы мы даже не старались скрыть. Все равно сегодня вечером мы уже будем далеко отсюда. Мы подкрались к двери сарая. Она была небольшая с потемневшими от влажности досками. Замок на ней висел самого легкого механизма.
Сережка без труда открыл его специальной отмычкой, припрятанной у него в кармане штанов. И мы ворвались в дом, стремительно пробежав помещение сарая.
Я не помнила себя от радости. Мы сразу же побежали в кухню. Ее местоположение мы знали, благодаря нашему шпионажу. Еще издалека мы почувствовали аппетитный запах, еще не выветрившийся после завтрака.
Как дикие, мы кинулись к холодильнику. Достали оттуда все содержимое: молоко, яйца, масло, колбасу, куриное филе, пельмени. Даже тушенку, которую ненавидели раньше, мы восприняли радушно. И она гостеприимно полетела в наш рюкзак. Рюкзаки были настолько большие, что  мы не боялись кидать туда все, что вздумается. Места хватит!
На ходу мы поставили воду для чая. А всякие продукты маленького размера без разбору летели к нам в голодные рты. Я, наверно, не успевала даже прожевывать.
Отчетливо помню, как открыв очередной шкафчик, я заметила небольшую банку меда. Я перестала контролировать себя:
- Передай быстрее ложку. Быстрей!
Сережа метнулся к ящику с посудой, достал ложку и перекинул мне:
- Держи, сластена!
Он улыбался, а я как голодный волк обрушилась на маленькую медовую баночку. Сколько я съела ложек перед тем, как удовлетворить свое желание, я не знаю.
Очнувшись от безумства, я извинилась перед братом:
- Прости. Спасибо большое.
- Все в порядке. Это выглядело забавно и… дико!
Сережка перерыл все ящики в кухонной тумбочке у пола. Ему удалось раздобыть разные крупы и муку. Я в свою очередь опустошила ящички сверху. Там я обнаружила макароны, спагетти, хлеб и батон. Еще мне посчастливилось найти печенье.
- Аня, что я тебе говорил? Иди мыться. Горячая вода ждет тебя!
Я остановилась в своих хаотичных поисках.
- Да, конечно. Просто ты бы не достал до верхних шкафчиков.
- Я могу встать на стул. Не беспокойся!
- Хорошо. Уговорил. Скоро буду.
Я уже стала уходить, как Сережа остановил меня:
- Только, Ань?
- Ну, что?
- Пожалуйста, не смотрись в зеркало. Не хватало еще, чтобы у тебя инфаркт случился!
«Опять шутит», - успокоила я себя.
Ванну я нашла тоже без труда. Она была сразу по коридору налево, который вел в кухню. Я открыла дверь.
«Какая же частота!»
Все сияло белоснежной чистотой. Унитаз, который стоял тут же имел вид только что купленного. Прямо напротив двери располагалась огромная ванна. Даже с моим ростом я смогла бы в нее полностью лечь.
«Повезло, что муж у нее высокий!» - понежилась я.
Я быстрее ветра сорвала с себя грязную одежду. Метнулась к ванне и… остановилась, как вкопанная.
На меня смотрела девушка лет двадцати трех. Ее глаза были дикие и тревожные. Цвет глаз являл собой зеленую дымку, похожую на море после страшной бури, а отчетливые мешки под глазами только оттеняли их. Нос немного длинный и прямой упорно смотрел вперед. Рот был полуоткрыт. А подбородок, выступающий вперед, был в чем-то измазан. Выражение лица сразу же могло рассказать о постоянных страданиях и тревогах. Губы еле дрожали, словно пытались улыбнуться.
Волосы, спутанные на высоком лбу, были темные и тусклые. На концах прядей, которые лежали чуть ниже плеч, виднелись сеченые участки волос. Тело было в синяках. Плоский, втянутый живот прилипал к спине. Кожа некрасиво обтягивала ребра. Небольшая бледная грудь; длинные, худые руки; ключица и кадык, которые сильно выпирали – все это принадлежало незнакомке.
Она повернулась спиной. Позвоночник торчал всеми своими маленькими кружками, прочерчивая путь к ягодицам. Ноги, фиолетовые в области коленей, твердо стояли на чужом полу. Ногти на руках и ногах составляли жалкое явление: грязь под них забилась уже давно. Черная оболочка вырисовывала длину больших ногтей.
«Так вот о чем предупреждал Сережа. Он не шутил!», - я не могла поверить, в кого превратилась за все это время.
Я была полным ничтожеством! Мне неприятно было долго себя разглядывать. Чем больше я смотрела на себя, тем уродливее казалась мне каждая частичка моего тела. Даже родинку на лопатке, которую я так любила, была уродством на костлявой спине.
Я быстро ушла от зеркала. Завесила его вещами, лежавшими в корзине для стирки. Перекрыла канал в самой ванне специальной круглой заклепкой и открыла большую струю горячей воды.
Как же я от нее отвыкла! Я попробовала воду на температуру и вскрикнула от боли. Вода была обжигающей. Долго размышлять мне не потребовалось. Пришлось убавить поток горячей воды и добавить к нему холодную.
Через десять минут ванна была полностью наполнена. Я легла в нее и закрыла глаза.
Мое тело начало постепенно расслабляться, а вместе с ним и я сама. Сердце застучало ровнее. Руки и ноги безжизненно опустились на дно. Каждая клеточка моего тела ощущала молекулы воды. Я была самым счастливым человеком на свете!
Мне захотелось петь. Я попробовала издать несколько звуков. Голос казался слабым и тихим. Меня это вполне устроило. Хотя раньше я была «голосом» школы. Хотелось спеть. На ум шло только веселое. И из всех песен я сделала выбор в пользу самой абстрактной:
- Есть моменты, похожие на мотылек,
Оставляют пустоту.
Летняя птица поймала цветок
На скором лету.
…
Я, не открывая глаза, запела громче и уверенней:

Солнце сжигало участки земли
Мы спасти ее не смогли.
Сирень цвела, береза стояла.
Я, умирая, сына рожала.

Есть вещи, ненужные ни мне, ни тебе.
Ты просыпался на мокрой земле.
А осень срывала с меня простыню.
Я тебя больше теперь не люблю.
Мать мне не пела, и я не буду.
Забыть нельзя, а все же забуду.
Понедельник напомнит о слезах и заботах,
Я все пошлю, отложив до субботы.

Есть злые люди, убитые смертью.
Весна их заманит прогнившею снедью.
Любовь и кольца терялись в лучах.
Бессмысленно тая на жарких свечах.
Надежда в разорванной куртке шипит,
Я знаю, ты только мой, личный магнит…

Вода попала в горло, и я закашляла. Я открыла глаза, теряя над собой контроль. Горячая вода совсем отключила мое сознание. Я решила, что уже прошло много времени, тело намокло до предела. Оно размякло и смягчилось от неожиданного водно-горячего окружения.
«Надо себя хорошенько отмыть».
Решение было принято – начать со спины. Я взяла пузырек с гелем для тела. Кажется, аромат был яблочный. Налив себе на руку огромную лужу зеленой густой жидкости, я стала растирать ею спину. Ногти послушно скоблили грязь.
Отмыв все тело, я налила шампунь на голову. Заботливые пальцы усердно втирали химикаты мне в корни волос. Я взяла ножницы с полки и обстригла в кулак все сеченые концы. Затем постригла ногти. Решив, что сегодня царский день, я воспользовалась новой бритвой из нераспечатанного до меня пакета.
Окончательно убедившись, что я вся чистая от пяточек до кончика носа, я завернулась в мягкое белое полотенце и осторожно подошла к зеркалу.
«Ну, друг, что ты теперь на это скажешь?» - прищурила я глаза, когда начала снимать белье с занавешенного зеркала.
Медленно открыв сначала один глаз и убедившись, что все не так плохо, я спокойно встала у зеркала с широко раскрытыми глазами.
Теперь я видела перед собой новую, молодую девушку. Взгляд был теплый, не колкий и не враждебный, как в первый раз. На щеках разыгрался почти здоровый румянец, а губы налились кровью. Волосы уже излучали силу, а кожа, приятного персикового цвета, светилась счастьем…
«Это я настоящая?»

7 глава. Адреналин

Недолго я любовалась своим отражением, которым осталась вполне довольна.
«Еще бы! Такая чистая и свежая. Будто заново родилась!»
Пора было возвращаться к реальности. Я взглянула на свои вещи и поняла, их не мешало бы отправить в небытие. Я лучше завернулась в полотенце, в других комнатах было тоже тепло, но в ванной стояла незнакомая жара. Привычка – жить в холоде.
Я вышла из «рая»:
- Сереж, я все. Пошла на поиски одежды. Можешь идти мыться.
- Хорошо, иду. С едой и прочим я покончил, - донеслось с кухни.
Я нашла гардероб хозяйки в спальне. Теплой одежды было много, но размер мне не совсем подходил. Я была выше и худее владелицы этих вещей.
Делать было нечего!
«Дойдем до города и там найдем подходящую одежду».
В итоге, я взяла дутые синие штаны, серый огромный свитер, куртку-пуховик и черные ботинки с мехом внутри. Носки и нижнее белье я тоже позаимствовала из личного запаса хозяйки. Всю свою старую одежду я бросила в зажженную печку, которая, не смотря на современный интерьер во всем доме, до сих пор осталась стоять в кухни.
Пока мылся Сережа, я пролистала пару книг, пощелкала каналы, полистала газеты. Честно признаться, везде было одно и то же. Пропаганда нынешнего образа жизни, описывающая сильные стороны и скрывающая все недостатки, которых было больше.
Всего прошло полтора часа, как мы находились в «гостях». Мои ни на что негодные наручные часы совпали с показателями часов в этом доме. Время не бежало: пробило два часа дня. Со стороны улицы никаких признаков жизни не подавалось.
Вдруг с улицы донесся тонких свист тормозов. Я незаметно выглядываю из окна, и мои ноги подкашиваются от неожиданности.
К дому, где мы все перерыли, подъехал автомобиль.
«Что? Почему они вернулись в обеденное время?»
Я кидаюсь лихорадочно к Сереже. Он, услышав шум, вышел одетый с вопросительным взглядом.
Времени объяснять - не было. Он по моему поведению понял: что-то случилось. Я рванулась к рюкзакам, бешено заталкивая переваливавшиеся продукты обратно.
- Они здесь. Хозяева. Надо бежать.
Сережа встревожено посмотрел в окно. Он замер:
- Аня…
- Нет времени на раздумья, бежим.
- Аня, выслушай. Она увидит сейчас следы нашего пребывания, и за нами погонятся воители. Нам не убежать, мы сразу же окажемся в плену.
Я металась по гостиной, дергая себя за волосы. Временами я останавливалась, думала, и, не найдя никакого решения, снова принималась лихорадочно ходить туда-сюда.
«Нужен немедленный четкий план! Стоп. Он сказал: «ОНА»? Не ОНИ!»
- Сереж, она одна? – я громко крикнула ему, хотя он находился в двух метрах от меня.
- Да, да. Не кричи. Я же сказал – она.
Мы замолчали. И тут меня осенило:
- Есть идея. Но она очень жестокая. Эти люди ни в чем не виноваты, но больше нам никак не спастись.
Я за тридцать секунд выпалила весь свой план. И он был безумным! Мы никогда так не поступали. Это никак не совпадало с нашим жизненным кредо. Но другого выхода у нас не существовало, а инстинкт самосохранения работал на тот момент безотказно.
Мы приступили к выполнению плана. Первое, что должны были сделать мы: это притаиться в темном углу прихожей. Сразу же за шкафом. Каждая жилка на моем лице застыла, каждая клеточка моей кожи ожидала сигнала.
Долго ждать не пришлось. Через минуту дверь открылась и ветер, ворвавшийся в дверной проем, предупредил о ЕЕ присутствии.
Мы были решительны и непоколебимы в своих действиях. Женщина, не раздеваясь, прошла к шкафу, кинула шапку на тумбочку и повернулась по направлению к гостиной.
Мы не медлили. Я накинулась на нее с большим шарфом, который нашла тут же в шкафу. Перевязала глаза, как повязкой. Сережа в этот момент связал руки бедной женщины ремнем.
Женщина пронзительно крикнула. Я закрыла ей рот свободной ладонью. Она постаралась укусить меня, но у нее ничего не получилось. Пленница извивалась, ее явно не устраивал наш непрошенный и бесцеремонный визит. Против нас двоих она, слава богу, никогда бы не справилась, несмотря на ее крупное телосложение. Ее сдавленный крик оборвал все мои внутренности. На глаза от жалости выступили слезы, но я сдержалась. Плакать было некогда. На счету поставлено слишком много. Нам нельзя было ни сомневаться, ни оступиться!
Мы усадили ее на ближайший стул, здесь же в коридоре. Извиваться она перестала, видимо спокойствие было присуще этой порабощенной. На ней были надеты белые валенки с прозрачными галошами, дутые черные штаны и меховая шуба, которая доходила ей до коленей. Ее волосы, растрепавшиеся от недолгой борьбы, свисали на лоб. Губы плотно сжаты. А дыхание частое и громкое, нарушало тишину.
- Вы будете отвечать на мои вопросы медленно и честно. В противном случае, нам придется вам причинить боль. Это не стоит не в чьих интересах. Кивните, если поняли меня, - я начала переговоры.
Она вращала головой вправо и влево, пытаясь понять, откуда доносится мой грубый голос. Пришлось сделать его грубым. Мне было очень больно. Я волновалась не меньше нее, кровь бурно текла по моим венам, прибавляя лишней работы моему маленькому сердцу.
- Я спросила, вы меня поняли? Вы готовы, ради вашего блага, сохранять спокойствие и отвечать на мои вопросы?
Она кивнула.
- Хорошо. Почему вы приехали так рано? Рабочий день у вас явно заканчивается не в два часа дня!
Женщина борется со слезами, ком в горле не позволяет ей заговорить сразу. Мы ждем. Наконец-то, ее губы пошевелились, и она заговорила:
- По средам я возвращаюсь в обеденное время в село, потому что помогаю ухаживать за одной старушкой неподалеку от нас. Кто вы? Что вам от меня нужно?
- Вопросы будем задавать здесь мы, - отрезала я. А в голове была суматоха, неуверенность и все та же боль. – Вы боитесь смерти?
Женщина впала в замешательство.
«Видно их не запрограммировали на ответы по таким вопросам!»
- Я не понимаю о чем вы. Я, наверно, боюсь.
- Ясно. Итак, вам дорог ваш муж?
- Андрей? Что вы с ним сделали? Сволочи!
- Ну, ну. Спокойнее. Вероятно, со связанными руками у вас нет никаких шансов. У нас есть условия…
- Какие?
Бедная хозяйка дома до сих пор ерзала на стуле, но она была сильно привязана. Ей было страшно. И нам тоже. Но она не ощущала нашего страха, ее чувство было намного сильней.
«Она напугана. Дело сделано!»
- Сейчас вы садитесь за руль автомобиля, (она загнала его в гараж), не задавая нам никаких вопросов. Мы проникаем на заднее сидение в машину уже в гараже. Вы нас накрываете покрывалом, для виду можете положить пару пакетов…
- Нет! Ни за что. Твари! Что вы сделали с Андреем?
Я итак нервничала, но ее настойчивость начала выводить меня из себя:
- Скажем, когда выполните наши условия. На данный момент с ним все в порядке…
- Я вам не верю!
- А стоит поверить.
Возможно, мой успокаивающий и искренний голос заставил ее поверить нам. Я продолжала, она внимательно слушала:
- Вы поедите далеко отсюда, ближе к Твери, остановите машину тогда, когда я вам скажу. Кивните, если поняли меня.
Медленный   кивок головой. Я говорю дальше:
- Если воители вас остановят, а они остановят, вы должны сказать, что едите за мужем, везете ему документы. Он забыл их дома. Да, кстати. Сейчас вы звоните вашей старушке и говорите, что не сможете сегодня придти. Вы меня поняли?
Женщина кивнула, но подала голос:
- Если я не выполню этих условий?
- Мы убьем тебя…
- Я своей смерти не боюсь.
- Зато Андрей боится. Ему станет плохо, если ты умрешь, - тут же нашлась я.
- Нет! – у хозяйки потекли слезы нескончаемым потоком. Мне тоже хотелось плакать. Я понимала, что не смогу сдержаться. Отвернулась. Сережа продолжил за меня:
- Так вы согласны на сделку?
- Да, - сквозь зубы проговорила женщина.
- Я не расслышал!
- Согласна, - громко выдавила из себя разозлившаяся хозяйка.
Я вмешалась, чтобы смягчить обстановку:
- Поймите, нам надо спастись. Когда вы нас отвезете и приедете домой или к мужу на работу, мы будем уже далеко от того места, где вы нас оставите. Мы можем скрыться в любом направлении. Вам нас не найти. Но пока мы едем, кто бы ни остановил машину, вы должны нас защищать. Тщательно скрыть ото всех глаз! Придумайте, что хотите. Но мы должны лететь, а не ехать! Я понятно объясняю?
- Понятно.
- Тогда сейчас мы развязываем вам глаза, и вы все делаете по плану. Ведите нас в гараж, - сказала я, освобождая женщину от шарфа и веревок.
Женщина стала потирать запястья, видно мы так затянули, что руки ее затекли. Мне стало ее так жалко.
«Никогда больше не будем так делать! Это ужасно», - сердито подумала я. Мои брови на тот момент были сдвинуты, поэтому Сережа удивленно посмотрел на меня. Я завертела головой, давая понять, что ничего не произошло, просто мысли без конца лезут в голову. Я заметила, как края губ у брата зашевелились, пытается скрыть истерическую улыбку.
Пока я задумалась, а Сережа смотрел на меня. Женщина оставалась на месте, но тщательно нас разглядывала. А потом зашептала:
- Господи, да вы же еще дети!
Ее шепот привлек наше внимание, мы повернулись к ней, и я также тихо промолвила:
- Да. Воители забрали нашу семью, у нас нет ничего, кроме нашего сознания. Мы никогда не поддадимся действию лекарства. Лучше умереть!
- Почему? Вы не понимаете, что вам за это дадут. Дом, работу, другую семью. У вас будет все. Вам не надо будет скрываться. Еда, вода, тепло! – ее бледная кожа немного порозовела от волнующей речи. Она не понимала нас. У нее уже не было своего разума, наши мысли и наше поведение ей было чуждо.
- Вы не способны самостоятельно принимать решения. Мы же хотим жить своим умом и своим сердцем. А теперь нам пора в путь.
Женщина, ее звали Марина. Мы спросили об этом по пути в гараж. Наши имена называть было ни к чему. Все втроем мы зашли в темный гараж, Марина взяла на полке покрывало, пакеты набитые всяким мусором и открыла нам заднюю дверь машины.
Марку я успела разглядеть еще во время слежки. Это был джип «Киа» серебристого цвета с двумя тонированными стеклами сзади.
«Это нам точно на руку».
Среднестатистический человек мог бы такую машину взять в кредит. Думаю, так они и поступили. Заводы иностранных марок теперь покоились под толщей снега, поэтому работал только отечественный завод Лада и Заз. А для таких марок, как мерседес, ауди, киа, хонда, форд, фольксваген и т.д., элита организовала перепроизводство этих же автомобилей и марок на отечественных заводах в специальном отделении. Спрос на них уменьшился вдвое, но народ уже привык к таким автомобилям. Элита не удерживала их желания приобрести именно «заграничную» модель, но не думаю, что так будет всегда. Властители злопамятны и мстительны!
Итак, мы легли в пространство между передними и задними креслами. Слава богу, там мы неплохо умещались. Марина накрыла нас сверху дрожащими руками темным покрывалом и кинула для видимости пару пакетов. Я слышала, как хлопнула дверца сзади нас, как открылась и закрылась дверь водителя.
Мотор завелся с пол-оборота. Я крепко сжимала руку Сережи, и он отвечал мне легким нажимом. Мы боялись, вдруг она поймет, что с ее мужем ничего не случится, вдруг она нас сейчас же сдаст воителям. И тогда нам конец! План был непродуманный и слишком опасный.
В моих жилах пронесся подбадривающей струей адреналин. Я напряглась. Сейчас главное не паниковать и быть предельно внимательной. Риск был еще и в том, что она могла нас увезти совсем в другом направлении. Но я решила, что когда мы окажемся на безлюдной трассе, я выгляну.
Мы выехали из гаража, и проезжали село…
«Что за остановка! Это не по плану», - мое сердце бешено застучало в груди. Я была готова выпрыгнуть из машины и бежать, но это было бы также глупо, как и сорвать покрывало и глупо улыбаться воителю в лицо.
То, что мы остановились из-за воителей, сомнений не оставалось. Мы могли ясно слышать, как Марина опустила водительское стекло.
- Марина Викторовна, куда вы едите в такое время? Разве вы не должны сейчас быть у Марфы Игнатьевны? – мы услышали низкий голос с нотками подозрения.
Я не могла видеть лица Марины, но представляла, какое оно сейчас озабоченное.
«Нам конец. Сейчас она все ему скажет», - внутренности живота рухнули вниз. Передо мной возникали лица родителей и друзей, я почувствовала в кармане нож. Я уже знала, что я сделаю, если меня схватят воители. Удар себе в живот спасет меня, точнее мой разум. Я умру. Мне станет так легко там. Я это знаю.
«- Бабушка, а умирать страшно? – шестилетняя девочка с косичкой спросила весело шагающую рядом женщину.
- Нюта, что за вопрос? – удивилась моя бабушка.
- Умирать страшно? – повторила я.
- Мне не страшно. Я прожила долгую жизнь, увидела свою внучку, чего еще надо в жизни? – закрыв глаза, произнесла моя бабуля.
- А я скоро умру?
- Господи, Аня! Что это еще за вопросы такие странные? Тебе всего шесть! Нельзя об этом так рано думать. Это плохо, - рассердилась моя добрая старушка. Вывести ее из себя было нелегко. Но, похоже, мне это удавалось без труда.
- Смерть – это покой, дорогая, - стала пояснять она, наверно, чтобы я больше не доставала ее, - Легкий способ укрыть себя от бед и проблем. Только слабые люди умирают. То есть те, кто стали самоубийцами…
- А что это такое? – не отставала я.
- Это тот человек, который убил сам себя.
- А зачем он себя убивает, ведь жить интересно!
- Вот именно. Поэтому это делает только слабый и неспособный человек. А ты у меня сильная, обещай мне, чтобы не случилось, ты будешь бороться до конца?
- Конечно, как в футболе, бабушка?
- Да, - улыбнулась она и добавила, - Боженька не принимает к ангелочкам самоубийц. А ты у меня такой ангел! Тебе предстоит еще долго-долго жить на этой земле. Но ты не забывай, моя родная, летать!
- Хорошо, бабуль».
Я заморгала. Слезы предательски накатывали. Я сильная! Но я не отдам себя этим воителям. Я умру во имя чистоты разума.
Я стала слушать разговор дальше:
-…поэтому я позвонила Насте, и она согласилась сегодня посидеть с Марфой Игнатьевной.
- А что у вас там за пакеты? – не унимался подозревающий мужчина.
Я не знала, куда себя деть.
«Сейчас он заглянет сюда, и пиши - пропало!»
Моя голова разрывалась на части из-за роившихся там мыслей. И тут, я впервые за несколько дней вспомнила: глаза.
«Я никогда не увижу больше его глаз. Этот завораживающий чистый янтарь, - мне стало так тоскливо на душе, - я так и не узнала ни его имени, ни его самого. Пусть он и воитель, но он еще и Человек. Я в этом не сомневаюсь!»
- …так что…это просто…эээ…мусор, - замялась Марина.
- Ясно. Времена сейчас опасные, так что давайте наш коллега проводит вас до Западной Двины, - предложил приказным тоном воитель.
- Н-нет, что вы. Все нормально. Я сама без проблем доеду.
Мне стало легче. Я тихо вздохнула. Сережа тоже перестал трястись.
«Она нас не выдала! Мы останемся живы», - счастью не было границ.
- Мы не можем рисковать вашей безопасностью. Подождите минуту, и впереди вас поедет наш сопровождающий автомобиль.
«Только этого не хватало!» - посыпались крахом все надежды. Нам предстояло ехать всю дорогу в напряжении и въехать в город, кишащий нашими врагами.
- Мне как-то неудобно отрывать вас от работы здесь, - замялась женщина.
- Это не составит нам труда, тем более он проводит вас только до города. Там уже проследят другие воители за вами, - спокойно проговорил мужчина и ушел за своим коллегой.
Марина, не поворачиваясь к нам, зашептала:
- Что мне делать?
Я откликнулась:
- Езжайте до города. Как только он повернет обратно, проедите город напрямик и вернетесь через другую дорогу на трассу. Путь будет чуть дольше, чем мы рассчитывали.
- Хорошо.
- Марин, спасибо, - мой голос задрожал, выдавая искреннюю благодарность.
- Я не знаю, почему это делаю. Но я поняла, что вас надо спасти. Нам уже дороги обратно нет.
«Что это? Ее сознание светлеет? Как?», - надежда на спасение людей ясно прорвалась на первый план. Я была счастлива. Ничего уже не могло меня испугать. Марина сделает все, чтобы нам помочь. – Дай, бог, ей долгой жизни и просветления!»
Тут к нам подошел другой воитель и дал знак трогаться сразу же за ним. Марина кивнула, что поняла.
Ехали мы всю дорогу молча. Воитель мог увидеть странные движения Марины через зеркало заднего вида, поэтому мы сидели тихо. Тишину нарушал только звук работающего двигателя. Несколько раз нас чуть не занесло, но зимняя резина справилась с дорогой.
Через минут сорок или час, мы доехали до Западной Двины. Воитель даже не вышел из машины, к нашему счастью. Он махнул рукой и развернул автомобиль. Марина благодарно улыбалась ему в след. Я через щелочку наблюдала за ней. Ее лицо вмиг приобрело серьезный оттенок, и она нажала педаль газа. В городе ее машину знали, но все-таки остановили нас.
- Еще раз, добрый день, Марина Викторовна. Какими судьбами сегодня, здесь, в такое время?
«Чертово расписание!» - злилась я.
- Мне надо передать документы мужу, а потом заехать в соседнюю деревню к подруге. Ей нужна моя помощь.
- Именно ваша? Вы что ехали из такой дали в столь небезопасное время ради такой чепухи?
- Это не чепуха, - начала сердиться Марина, - я должна помочь.
Она надавила на слово «должна».
- Ну, хорошо. Извините, что заставил так долго ждать. Времена такие.
Бледная женщина быстро закрыла окно и прибавила газу. Ее глаза сердито косили на воителя через зеркало заднего вида. Затем ее взгялд смягчился. Она улыбнувшись, обратилась к нам:
- Теперь вам нечего бояться. Нас уже не остановят.
- Наконец-то.
Сережа пошевелился, но вылезать не стал. Он только радостно моргал.
- Как нам вас отблагодарить?
- Я просто выполняю свой долг. Долг перед теми, кто еще может нас спасти.
- Кажется, действие вашего препарата начинает слабеть.
- Нас всегда предупреждают, держаться от людей подальше. Я поняла, что, находясь рядом с вами, мой разум немного светлеет. Мысли меняются. Странное ощущение!
- Так бегите с нами!
- Я не могу. У меня муж, я его люблю…
- или вам навязали эту любовь? – рассердилась я.
- Как бы ни было, я не могу без него. Даже сейчас я думаю о нем. Нет, я не брошу его. Спасибо вам за момент просветления, но мое место дома, рядом  с ним. Кто, в конце концов, будет ухаживать так же хорошо за Марфой Игнатьевной, как я?
На ее лице застыла грустная полуулыбка, а вопрос так и повис в воздухе без ответа.
Все мы молчали. То ли говорить было грустно, хотя у меня скопилось столько вопросов, то ли отчего-то страшно – не знаю. Но пользоваться добротой Марины не хотелось. Я не стала расспрашивать подробно об их жизни, о препарате, о воителях.
«Хватит и того, что она нам так помогла сегодня!»
Через двадцать минут наша машина уже летела по главному шоссе навстречу Твери.
- Возможно, я приеду домой и подам на вас в розыск, я не знаю, как будет действовать лекарство, - загрустила Марина. Ее глаза сверкали от слез и печали.
Как же мне больно! Я не могу помочь ни ей, ни ее мужу. Никому.
«Но мы обязательно найдем способ!» - и уже вслух я добавила:
- Когда-нибудь мы вас освободим.
- Да. В глубине души я буду надеяться.

8 глава. Перерыв

Машина остановилась в трех километрах от какого-то города. Название нам предстояло узнать уже самим, позже. Обозначение населенного пункта, обычно покоившееся в некотором отдалении от города и предупреждавшее водителей о наименовании местности, было снесено, похоже, недавно. В большинстве случаев все неполадки, связанные с обустройством городов, устранялись сразу же или по возможности скорее в этой «новой» России.
Итак, мы вылезли из машины точно в сугроб у обочины. Марина заехала на какую-то заброшенную тропинку – ответвление от главной дороги. Расставаться было как-то тяжело, как будто мы стали близкими друзьями. Мы закрыли двери, стали уходить в снежное поле для разработки плана и поиска временного укрытия. Сережа встрепенулся, и я поняла почему: мы услышали, как плавно открылась водительская дверь, и даже спиной было понятно, что кто-то идет к нам, сдерживая рыдания.
- Постойте! Я не буду даже спрашивать ваших имен. В моей памяти вы останетесь для меня как сестра и брат, которые совсем потерялись в этом холодном белом мире. Но так не прощается никто! Немедленно остановитесь и повернитесь ко мне лицом!
Я от удивления даже рот не смогла открыть. Мы с Сережей остановились, как вкопанные. Мне не верилось:
«Мы стали кому-то дороги. В этом мире, где каждый выживший человек сам за себя, где люди-Р уже бессознательны… Она! Она смогла нас пожалеть!»
Мы быстро повернулись и бросились на нее. Марина еле устояла на ногах. Она вполне по возрасту подходила на роль нашей мамы. Пусть мы были сильнее ее, но своими горячими руками она обхватила сразу нас обоих. Я слышала, как участилось дыхание у нее, а в глазах предательски заблестели слезы:
- Все будет хорошо. Мы придем за тобой!
- Да я не от том… я…я, - она глубоко вздохнула и выпалила, - У нас никогда не было детей, вы такие беззащитные, маленькие. Как много вы уже видели жестокого, как много раз вам предстоит еще разочароваться! Я прошу вас, будьте бдительны и осторожны. К сожалению, я больше не смогу вам ничем помочь. Мой совет: избегайте таких больших городов, как этот. Берите все, что вам нужно и бегите подальше отсюда. К нам не возвращайтесь без подкрепления, если узнают, что вы были у нас в Троицком… Я не представляю, как увеличиться охрана нашего района.
Мы не находили слов благодарности. Просто сильнее прижались к этой доброй и малознакомой женщине. Медлить было нельзя ни ей, ни нам. Мы наскоро распрощались и продолжили свой путь, пообещав все, что она попросила. Единственное, что нас волновало: не попадет ли в беду Марина за кратковременное, но все-таки союзничество с нами; расскажет ли она своему мужу о нас; и будет ли он поддерживать Марину в ее решениях дальше?
Конечно, мы прекрасно понимали, что не раз нарушим обещания, данные ей. Иначе, нам не выжить. Но эта ложь была во благо. Правда, в сердце все равно еще саднила рана: настоящая, но невидимая. Душа болела…
Осмотрев все окрестности, мы пришли к выводу, что лучше двигаться на юго-восток – там виднелась небольшая темная полоса. Лес – то, что нам нужно.
Сугробы доходили до колен, зато снег был рассыпчатый. Перебирать ногами нам было легче, чем при мокром снеге. Штаны то и дело с меня соскальзывали. Я уже начала слегка заводиться, ведь поправлять их, мне порядком надоело.
«Поскорей бы позаимствовать одежду моего размера из какого-нибудь местного магазинчика», - размечталась я, пока мы шли по полю.
- Сереж, машин-то нет на горизонте?
- Еще ни одна не проехала, - загордился он.
В Сережины обязанности входило смотреть за тем, что происходит позади нас, пока я протаптываю нам дорогу в лес. Несуществующий пот катил градом. Работать приходилось по большей части руками, и это не давало мне и Сережи замерзнуть.
 - Ложи-и-ись!
Чья-то рука бесцеремонно толкнула меня вниз. Я упала лицом в снег. Через секунду всю кожу лица защипало так, что я готова была заорать. В таком положении на грани срыва я провела около тридцати секунд. Затем опять чья-то рука так же бесцеремонно взялась за мой воротник и потянула вверх. Хлопья снега попали мне за шиворот. Но к снегу и холоду я привыкла уже настолько, что никак не реагировала, когда снежные комки проникали под мою одежду и щипали холодом мое тело.
Я встала, отряхнулась и повернулась:
- А поаккуратней нельзя было?
- Прости. Машина оказалась белая. Она так летела… поздно заметил, - извинился братишка.
- Все хорошо? Нас не заметили?
- Нет, все отлично. Можем продолжать путь. Думаю, машин больше не будет.
- Следы заметаешь? – сердито поинтересовалась я. Все-таки лицо все еще щипало.
«Наверняка, я красная, как рак!»
- Да, но нам поможет и снегопад. Небо стало хмурое. Скоро начнется.
- Хорошо. В лесу найдем место погуще, чтобы костер не было видно отсюда, - сказав это, я прибавила, - да и снег нам ни к чему.
- Кстати, румянец тебе к лицу! – поддразнил Сережа.
- Первый раз за сегодня пожалела, что снег не лепится! Я бы зарядила в тебя снежок другой, - для пущего эффекта я набрала целую горсть снежной пыли и подула на лицо брату.
- Ань, может, хватит? Я кинул тебя в снег ради нашей безопасности. Извини, что поздно спохватился.
Я промолчала.
«Пусть еще помучается», - мое подсознание явно лукаво подмигивало.
Через два часа мы достигли первых деревьев. Ужасно хотелось есть. Столько нервов мы потратили за весь день. К тому же хотелось спать: на улице было уже темно. Это плохо. Место придется искать еще дальше от дороги. Пламя костра может нас выдать.
Лес оказался смешанный. То тонкие стволы березы встречались на нашем пути, то крепкие сосны возвышались над нами. Тропинок, сделанных человеком, здесь не было. Снег в лесу был усеян следами обитавших здесь зверей.
- Смотри, Сереж. Видишь цепочку грациозных маленьких шагов?
- Ага.
- Это лисица ходит.
- Откуда ты знаешь?
- Дедушка меня учил. Тебя тогда еще на свете не было. Даже по плану, - засмеялась я, показывая ему язык.
- Нечестно дразнить меня разговорами о дедушке, - обиженно нахмурился брат.
- Твоя правда. Но счет 1:1. На сегодня мы квиты.
- О, Господи! Ты ведешь счет, кто кого больше надул? Сколько тебе лет?
- Тот же дедушка говорил, сколько бы ни было лет, нельзя черстветь. Смотреть на мир глазами ребенка - наш семейный девиз.
- Знаю. Просто, иногда я поражаюсь. Столько всего произошло нехорошего, а мы не утратили чувства юмора.
- Да, я тоже об этом задумывалась. Но скорее всего, мы стали относится ко всему не с иронией, а с сарказмом.
- Возможно.
Наконец-то, мы дошли до такого расстояния, с которого было безопасно разжигать костер. Сережа нашел хорошие ветки березы, очистил некоторые стволы от коры, а я разложила еловые ветки на снегу, постелила на них спальник и достала термос с горячим чаем. «Вот, в чем плюс! Они сумели сделать такой термос, чтобы сохранял свежесть и тепло при любой низкой температуре».
Сережа подсел рядом:
- Спасибо, Марине. Если б не она, где бы мы сейчас были – неизвестно!
- Да, угощайся, - я протянула ему термос с чаем. Я всегда отдавала все самое лучшее брату, но он по своей доброте душевной не мог не поделиться со мной, как я не отказывалась.
«Хорошо, что у нас была еда, иначе пришлось бы варить кору березы в растопленном снегу – нередкое блюдо в нашем случае».
Сережка жадно отпил горячую жидкость, облизал губы и утер несколько упавших капель с воротника.
- Разожжешь костер? Я пока посмотрю, что можно перекусить нам сейчас.
- Конечно, Ань. Обожаю разжигать костры!
Сережка метнулся к лежавшим неподалеку веткам, взял в охапку целую кучу и пошел поближе к спальнику.
Я тем временем начала копаться в рюкзаках. Еды было навалом, но готовить ничего, если честно, не хотелось. Под таким снегопадом, а он шел уже давно и довольно обильно, оставаться на ночь было нельзя. Мы это ясно понимали. Итак, я достала нам хлеб, куски сыра и нарезку колбасы.
«Как же Сережа догадался там все порезать? Молодец!», - искренне радовалась я.
Огонь задорно стал танцевать. Пьяные языки пламени стремились облизать наши еловые ветки, но до них было еще сантиметров двадцать.
Мы устроились по удобней и решили придумать план вылазки, а точнее обговорить некоторые важные места, так как схема у нас была обычно одна и та же.
- А-я, о у-эм э-ать? – жуя, спросил Сережка. Я все равно его поняла, но мне почему-то стало смешно.
- Ахахаха, Сереж, сколько раз повторять? Прожуй, потом говори. Также можно подавиться или насмешить старшую сестру, и подавится уже она!
- Прости, - утираясь, извинился Сережа. Он опустил глаза, обхватил колени обеими руками и затих.
Я поняла, что он о чем-то задумался, и даже догадывалась о чем именно:
- С ней все будет хорошо, - начала я, - она сильная и справится. Если теперь нас и ищут, то точно не в этой стороне. Следы мы стерли, и высадила она нас совсем в другой стороне.
- Я знаю. Просто на миг я вспомнил мамины руки, такие же горячие и сильные. За это время мы еще ни разу никого не встречали похожего на кого-то из нашей семьи. Ты за это время стала мне и сестрой, и другом, и даже мамой, но я так скучаю по всем. Мне их не хватает…
Он замолк, потому что голос его дрожал. Еще чуть-чуть и он бы зарыдал. Я подсела ближе и обняла братика за плечи, стараясь укрыть его от всех-всех бед на свете. Он был прав. Я не могла заменить отца, бабушку, маму. Я тоже по ним скучала, просто не выдавала этого, чтобы ему было легче. Я решила его подбодрить:
- А папа бы тобой сейчас гордился. Ты такой храбрый, весь в него. Особенно разрез глаз его. Но когда ты улыбаешься, бабушкина доброта заполняет все твои клеточки кожи.
Пока я говорила эти слова ему, я гладила его по спине и целовала в волосы. Сделав вид, что не заметила его слез, я выпрямилась и с энтузиазмом предложила обсудить все-таки план.
- Да, конечно. Я рад, что мы перевели тему, - не скрыл своих чувств Сережа.
- Хорошо. Значит, город наверняка, охраняется по всей границе. Сейчас ночь. Одежда у нас темная, снег светится, поэтому надо держаться кустов…
- Согласен. Давай, сначала подумаем, что нам нужно и где будем искать убежище.
- Я знаю, что очень рискованно будет, но больше идей у меня нет…
- Ну, выкладывай.
- Терпение, - волновалась я, - давай найдем убежище где-нибудь в городе, в самом темном и заброшенном районе?
- Ух, ты. Это рискованно, но… мне это нравится!
Я сделала вид, что не услышала восторженных нот в его голосе:
- Нам требуется новая одежда по размеру, - он кивнул, - часы, карта, новое одеяло. Рюкзаки мне лично еще нравятся, и еда у нас тоже есть.
- Да, я думаю, пока хватит. А что на счет приближения к нашей цели?
- Я не знаю, - честно призналась я, - понятия не имею, где искать оставшихся!
- А может..? Нет, это глупая идея.
- Что? Расскажи, может и не глупая.
- Я хотел предложить последить за ситуацией в городе, если там все спокойно, здесь никого нет, если наоборот, может и заметим кого-нибудь. Главное, быть внимательными.
- Сереж, это хорошая идея. Лучше, чем ничего.  Тогда так и поступим: найдем пристанище, уже завтра наведаемся в магазины, последим за обстановкой, узнаем, что за город, и пробудем здесь, сколько потребуется.
- Кстати, если пойдем в город через другой путь, - он показал рукой прямо, - то попадем туда быстрее, чем через поле.
- Я тоже об этом подумала, когда мы искали здесь место. И знаешь, что мне еще поднимает настроение?
- Что у нас полно еды?
- Именно. Мне не надо никого убивать, ни одного невинного зайца!
- Здорово. Ну, что? В путь?
- Да, - сказала я, вставая и закрывая рюкзак, - медлить нельзя, иначе до рассвета не успеем ничего найти.
Я засыпала снегом огонь, а Сережа растаскал оставшиеся ветки по сторонам, чтобы меньше оставалось следов нашего пребывания. Мы взвалили неподъемные рюкзаки себе на плечи и двинулись в путь.
Луна высоко светила над полями, лесом и видневшимся городом. Из леса мы вышли довольно быстро, но не с перпендикулярной стороны от трассы, а параллельно ей. Оказалось, что лес протянулся далеко на юг, а мы решили идти строго на восток. Пару раз мы слышали хруст веток и стремительный бег – это кабан, вероятно взрослый, бегал по вечернему лесу. Дорогу нам освещала почти полная луна, но жутко от этого не было. Снег отливал поистине чистым белым золотом, не давая шанса на серебро. Снегопад перестал, и морозный воздух забирался до самых легких, замораживая все внутренности на своем пути. Запаха особо не чувствовалось, только свежесть и морозность ударяли в нос. Я шла впереди.
Кстати, город не казался оживленным, хотя и была середина недели, и время натикало не такое уж и позднее. На горизонте не видно было ни одного воителя или вообще кого-либо. Звук машин с трассы периодически нарушал тишину, но так редко, что каждый раз мы дергались от рева мотора. Здания в этом городе, как мы могли уже различить, были невысокие: больше пятиэтажки или частные дома. Зато немалого труда доставляла нам сама неровность почвы. Постоянные холмы, падения вниз или карабканье наверх, выбивали из нас все силы. Было бы весело скатываться вниз по холмам, как по горке. Но слой снега был настолько велик, что если бы мы сели, нас укрыло бы с головой. Я почему-то была уверенна, что мы находимся вблизи Ржева.
«Но как же так, мы так быстро доехали до него от Западной Двины? Или я окончательно потеряла счет времени?»
Поделившись своей догадкой с Сережей, он не поверил.
- Может, это новый город они построили?
- Вполне. Мы же тут давно не ходили. По этой дороге мы ездили больше трех лет назад!
- Да. Поэтому, Ань, это, скорее всего, не Ржев.
Мы решили все-таки узнать это завтра. Сегодня главное где-нибудь переночевать.
* * *
Прошел час, как мы уже достигли границ города. Местность его завораживала. Перспектива наличия речки очень нас радовала. Город не был окружен никакими строениями, защищающими жителей от случайных набегов оставшихся людей. Воителей мы тоже не замечали. Это было очень странно.
«Может, они все в центре города?», - волновалась я.
Мы с Сережей недоуменно оглядывались. Ждать чего-то было нельзя. Лучше начать действовать, пока никого нет поблизости. Мы пробрались через чей-то огород с низким забором, тщательно скрыв следы. Собаки во дворе не было, поэтому выйдя на улицу, которая плохо освещалась, мы перебежали в тень двухэтажки напротив. Я выглянула из-за угла и проверила, нет ли за нами «хвоста». Никого не наблюдалась в радиусе ста метров, так как потом улица уходила в поворот. Я сделала знак Сережи, чтобы он шел за мной, и стала пробираться через темные сугробы вдоль этого двухэтажного дома. Сам дом был с четырьмя подъездами, грязного желтого цвета и с бедными окрестностями. Через пять минут мы уже были на другом его конце. Завернув за угол, я чуть было не попалась, а Сережа врезался мне в спину. Прямо перед нами, спиной к нам шел воитель. Он даже не смотрел по сторонам.
«Может, с дежурства идет?», - терялась в догадках я, молча пятясь назад в темный участок улицы. На табличке дома значилось: ул. Крайняя, д. 102. Я лихорадочно решала, что делать дальше. Нужно было лучше осмотреть город и выбрать укрытие. Сережа указал пальцем на другую сторону дороги, на нас двигался какой-то мирный житель.
«Кажется, подросток».
Мы вжались в желтую стену дома, и легли на снег. И в правду, молодой парень прошел мимо нас, не смотря по сторонам, и скрылся в одном из подъездов дома №102. Когда все утихло, я опять завернула за угол, теперь все было спокойно и чисто. Мы перебежали дорогу, Сережа осматривал окна, чтобы никто нас не заметил из случайных очевидцев. Конечно, они бы не поняли, что мы «чужие», но уж очень странное у нас было поведение.
Таким образом, мы добрались до центра, потому что город во многих местах просто не освещался. Мы прятались из-за малейшего шороха, будь то машина или просто уличная крыса. Чаще приходилось придерживаться именно грязных мест, зато они были темные и относительно безопасные. Правда, один раз мы едва не попались: какая-то старушка пошла, выкидывать мусор в такое время, и опасливо озиралась по сторонам в поисках преступников.
«- Неужели нельзя подождать до завтра, если ей так страшно? – спросил меня Сережа.
- Не знаю. Возможно, мы поймем стареньких людей только тогда, когда сами состаримся, - предположила я».
Центральный район не походил на другие районы небольшого города. Сам центр делился на две стороны, между которыми протекала быстротечная река. Крутые снежные берега были полны гуляющей молодежи. Тут же была и основная часть воителей.
- Это точно не Ржев, этот город я не знаю! – убедилась я.
- Да, видно, что относительно новый город, еще и высоток никаких не успели построить.
- Им сейчас так весело, - позавидовала я на веселящихся людей.
Сережа привлек мое внимание и произнес:
- Может, уже найдем укрытие. Я хочу спать.
- Конечно, - сосредоточилась я, - идем!
Мы проходили мимо магазинов, уже закрытых на ночь, но с горящими витринами. Как же мне хотелось примерить все вещи в этих бутиках. Вообще-то, я ненавидела ходить по магазинам, но я так давно этого не делала, что уже соскучилась по всему этому. Хотелось платить, а не воровать, хотелось по долгу стоять в примерочной, а не лихорадочно убегать, сверкая пятками. Я старалась все еще держаться темных участков, старательно избегая таких мест, как ночные бары, кинотеатры и клубы.
«А отдых им обеспечивает элита по полной!», - сделала вывод я.
В безлюдном месте мы решили перебраться на другой берег. Всего через эту реку, которая называлась *-ая, было перекинуто четыре моста. Самый северный нас устроил вполне. Как мы поняли, через него не ездили машины, он был очень ветхий.
На другом берегу было также спокойно, вероятно, гуляли только в центре, а это были все «спящие» районы. Мы не хотели привлекать к себе никакого внимания и лишний раз испытывать судьбу, поэтому выбрали подвал одного сгоревшего частного дома. Видно было, что сюда иногда забегают дети, но мы быстро нашли выход их спугнуть. С помойки мы при помощи самодельной лопаты перенесли некоторый мусор и скелет крысы. Увидев этот «неприятный набор», они явно побояться заразы и не войдут сюда. Тем более, у нас было надежное укрытие – в подвал уж точно никто не ходил. Тут было жутко холодно, очень темно, да и сам двор, в котором находился этот бывший дом, оставлял желать лучшего. Это был бедный и голодный участок города, граничивший с хорошим престижным микрорайоном. Даже судя по сушившемуся белью на балконах, можно сделать определенные выводы о людях, которые жили здесь.
У нас был один фонарь, который мы повесили в нашем необитаемом подвале. Обугленные ледяные доски сверху Сережа перенес на дрова к нам вниз. Я нашла обломки старого дивана в одной из бывших комнат, за которым валялись шприцы и бутылки, и сделала знак Сереже перетащить его в подвал. Он поморщился.
Я внимательно посмотрела на диван при свете фонаря и отпрянула, он весь сгнил и покрылся плесенью, которая проглядывала через слой прозрачного льда. А принюхавшись, я ужаснулась: еще вдох и меня вывернет прямо здесь.
- Извини, это была плохая идея, - прошептала я, подходя ближе к Сереже, - придется спать на голом полу, не считая спальников. Еловых веток у нас с собой нет.
- Завтра что-нибудь придумаем. Пошли спать?
- Пошли. Здесь ничего хорошего нам не найти.
Мы спустились вниз, достали спальник, выключили фонарь и легли спать. В голове было столько вопросов, но измученное тело мигом отключилось. Столько адреналина за один день – это чересчур!

9 глава. Боль

На следующее утро мы проснулись, дрожа всем телом. У меня зуб на зуб не попадал! Пол в этом темном подвале был покрыт толстым слоем льда, утеплить вчера мы ничего не успели. Фонарь тускло загорелся, когда Сережа нащупал в темноте на нем кнопку вкл/выкл. Наши животы вторили стуку зубов. Во рту пересохло, губы потрескались. Срочно нужен завтрак!
Я вышла наверх, на разведку. Было светло, но вчерашние тучи затянули все небо, ни одного голубого краешка на всем небесном полотне. Мимо нашего убежища никто не проходил с самого утра, сейчас был, наверное, полдень.
«Да, проспали мы довольно долго», - досадовала я.
Радовало то, что нашего дома явно сторонились местные жители. Снаружи в момент моей вылазки проходило всего пара человек, преклонного возраста. Они о чем-то оживленно беседовали, но я не успела расслышать ничего из их разговора, они были уже далеко.
Поняв, что в ближайшее время нам ничего не угрожает, за нами никто не гонится, я стремительно вернулась в подвал. Сережа попросил разрешения набрать снега для чая, пока я растирала вчерашние доски для розжига костра. Думаю, дыма никто не заметит. Мы решили разжечь костер в той стороне подвала, которая была в задней части дома. Нам повезло, что за этими останками строения находилась какая-то высокая стена. Возможно, дальше был какой-то завод или склад.
Братик вернулся довольно скоро с целым котелком снега. Это не лес, и снег здесь надо продезинфицировать. Когда нам удалось сотворить костер, мы растопили снег, и я капнула туда йода. Мы подождали полчаса и опять подогрели воду. Теперь можно спокойно завтракать. Мы открыли пачку печенья, доели остатки сыра. Но самое лакомство ждало нас впереди: Сережа открыл маленькое отделение рюкзака и достал оттуда маленькую баночку гусиного паштета.
Я с визгом схватила брата за личико и расцеловала в обе щечки. Он разрезал половину батона вдоль и намазал толстым слоем паштета две половинки. Я была на седьмом небе от счастья и радовалась, как пятилетний ребенок.
Наелись мы досыта.  Я явственно ощущала, что еще кусочек и мой живот лопнет, а все его содержимое мигом окажется на этом мерзком полу. Судя по довольному виду Сережи, он чувствовал то же самое.
«Как же приятно не ограничивать себя в еде, - расслаблялась я, но потом резко себя одернула, - что это еще за чревоугодие? Нельзя, нельзя, нельзя!»
- Ань, мы же не пойдем сейчас никуда? – потянулся Сережа.
- Верно. Сейчас светло, на улицах полно народу. Будем выбираться после четырех, когда стемнеет.
- Тогда у меня предложение…
- Какое? – улыбнулась я, заранее зная ответ.
- Может, еще поспим? – взмолился брат.
- Ну, уж нет! Ты только посмотри, где нам предстоит жить в ближайшее время! Пора за уборку приниматься.
Я с энтузиазмом волонтера подняла Сережку и ободряюще похлопала его по плечу. Перспектива была не из лучших, такого «гадюшника» мы еще не встречали. Мое предложение было таким: в первую очередь осмотреть весь подвал, исследуя каждый его дюйм, потому что вчера мы просмотрели все одним глазком.
Мои руки обхватили фонарь, а сама я согнулась вдвое. Надо сказать, потолки были здесь низкие, идти приходилось, сгибаясь пополам, как мне, так и брату. Мы осмотрели каждый уголочек подвала, но ничего подозрительного или нужного не нашли. Он был пуст. Видно, ребятишки все вынесли или здесь никогда никого не было. Первый вариант был очевиднее. Мы не раз убедились еще наверху, что обгоревший дом периодически подвергается натиску детей.
Там, где мы расположили наш спальник, я ветками от дерева, растущего около нашего места, подмела отвердевшую землю.
«Не мешало бы проветрить этот подвал и избавиться от такого сильного запаха сырости», - мечтала я.
- Я думаю, что можно ночью проветрить здесь все. Никто нас не увидит, я уверен.
Но мы слишком понадеялись на удачу, вечером нас ожидала череда неприятностей…
* * *
Когда все улицы накрыла ночная мгла своим необъятным зловещим покрывалом, а огни лишь слабо освещали дороги, не давая надежды на будущее, мы решились сделать первую вылазку за одеждой.
Осторожно вылезая из маленького отверстия, ведущего в «мир», я оглянулась по сторонам, проверила наличие/отсутствие пешеходов и махнула рукой Сереже. Это означало, чтобы он следовал за мной и ничего не боялся. Я уже ждала его наверху, притаившись за тем зловонным диваном, когда Сережка юркнул за угол дома. Я даже не испугалась, просто разозлилась на него за неосторожность.
Первые три улицы мы прошли спокойно, час пик уже прошел, но магазины все еще работали для поздних покупателей. В «спальном» районе найти хороший магазин с приличными вещами было очень сложно, поэтому мы не побоялись и пробрались через тот северный мост, что и накануне, только обратно - в центр. Местоположение нашего временного дома мы уже выучили.
«Слава богу, память еще работает безотказно!», - мелькнула мысль.
Пересечь мост - было задачей не из легких. Как раз здесь наблюдалось много прохожих, которые спешили домой с пакетами в руках. Мы не могли просто пройти мимо них, хотя воителей по близости не было, что очень странно. У нас оттенок кожи был намного темней и розовей, не смотря на недостаток витамина A и D. Перед мостом нам пришлось свернуть на тропинку, ведущую к реке. Я увела за рукав Сережу под мост. С помощью друг друга нам удалось вскарабкаться на каркас строения. У меня застучало сердце. Я резко остановилась.
Перед нами были разбросаны разный мусор, угли от костра, грязная одежда. У нас в Твери еще во времена «до конца света» под самими мостами жили бездомные люди, бродяги. В этом мире, мире людей-Р не существовало бездомных и безработных.  Подчиненные элиты должны следить за ситуацией в городах, поэтому каждому порабощенному находилось свое место в структуре общества. Никто и не посмел бы пожаловаться на то, какую работу тебе дали, потому что они уже не могли мыслить самостоятельно и принимать сложные, жизненно важные решения.
Итак, нам стало понятно, что здесь были «наши»! мое дыхание участилось, а в груди надежда снова окрылилась и готова была воспарить над этим злым миром сию же секунду. Я и не заметила, как крепко сжала руку Сереже. Он даже не вскрикнул. Он терпел. Мы оба понимали, как много эта находка для нас значит. Я сделала несколько выводов про себя, а позже поделилась ими с братом:
«Здесь проживали оставшиеся. Причем жили они здесь ни один день, судя по остаткам, которые говорили об их присутствии. Воители настигли их и разоблачили, иначе никаких разбросанных вещей здесь не было бы. Это место не охраняется, потому что враги устранены и опасности нет. Но почему не увеличили охрану? – Я металась в поисках ответов. – Что сделали с нашими? Поработили? Убили?..»
Я поняла, что мне стало страшно. Ноги не слушались, я хотела пошевелить хотя бы рукой, но она занемела. Мысли лихорадочно носились у меня в голове, лицо сменяла постоянная тревога и злость, ненависть и беспомощность.
- Надо уходить быстрее из этого города, мы напали на след, мы не одни – это самое главное, - прошептала я.
По железным балкам мы перебрались на другой берег.
«Говорят, темнота – друг молодежи. Не знаю, как на счет молодежи, но нас она одна и выручает».
Поднявшись по крутому берегу, мы скользнули в ближайший темный двор. Приходилось действовать очень тихо, скрытно и быстро. Пока мы оглядывались по сторонам, изучали местность и жителей, пару раз несколько воителей проходили в двух метрах от нас, беспокойно озираясь вокруг. В такие моменты я прикрывала Сережу всем телом. А брат не сопротивлялся. Я чувствовала, как ему страшно. Мы могли бы разделиться: он остаться дома, я уйти на разведку. Но одежда нелегкая ноша, я не смогла бы унести все в одиночку.
Сережа тихонько привлек мое внимание  и кивнул в сторону торговых рядов. Над их входом весел экран, извещавший прохожих о погоде, времени, дате и различных скидках в ближайшем торговом центре. Согласно информации на экране сейчас было: - 18 градусов, 18:47, **.05.**. Также из этой информации можно было почерпнуть сведения о магазинах, в которых сейчас большие скидки. Самый поздний магазин закрывался в 19:00 – комендантский час.
- Сейчас или никогда! – решаюсь я.
Вокруг ни души, в торговых рядах уже все закрылись, лишь магазин в самом конце стеклянного коридора с манекенами оставался открытым. Продавец устало потягивался – молодой парень щегольского вида.
«Фи. Явно не мой тип. Слишком много женственности в нем, самолюбия и глупости!.. - поморщилось мое подсознание, - и как я вообще могу еще думать о таких вещах!»
Я сделала знак рукой Сереже и ворвалась в теплое помещение. И хотя мои мышцы были все напряжены до предела от страха и холода, почувствовав тепло, мое тело приятно расслабилось, дыхание восстановилось и сердце застучало спокойнее. Я уверенно направлялась к еще работавшему отделу. Еще издалека я прикинула, к какой части магазина подходить.
Продавец даже не поднял головы навстречу нам, предполагаемым покупателям. Видно, сегодня день у продавца был неудачный, реальных покупателей было мало, поэтому он не принял нас во внимание. Я искренне радовалась – удача на нашей стороне.
Я схватила пару курток, штанов, свитеров, шапок, шарфов и побежала в примерочную. По дороге загребла комплекты нижнего белья. Посмотрела на брата – он не отставал. Мы затаились в двух соседствующих кабинках:
- Сереж, я взяла, что смогла. Осталось выбрать, что придется больше по вкусу.
Прошептав заговорщицки эти слова, я захихикала. Так нелепо и забавно было наше положение. Перемерив и выбрав нужную одежду, я перегнулась через край к Сереже в кабинку.
- Готов?
- Всегда готов, - нервно засмеялся братишка.
- На счет три. Раз, два, три…
Мы выбежали из примерочных и быстрее пули вылетели из магазина. Продавец не сразу понял, что произошло. А мне так и хотелось крикнуть ему: «Тебя ограбили, растяпа!»
Мы уже было пересекли мост, как я услышала частое дыхание за нашими спинами. Мир оборвался.
«Воители!»
Я резко рванула Сережу за рукав и свернула вправо. Двор был темный, но топот ног ясно раздавался в каменной коробке. Дороги были расчищены до раскатанного льда, но новая обувь не давала заскользить, шипы на подошве цеплялись за гладкую поверхность и защищали от падения.
Нам не удавалось скрыться, воитель не отставал ни на шаг. Наоборот, он все ближе и ближе становился к нам. Мои ноги, предвещавшие ватность во всех мышцах, напряженно и уверенно бежали вперед. Взгляд лихорадочно искал выхода со двора. Мой слух ловил каждое движение за спиной, а рука сжимала руку самого родного мне человека, как вдруг…
Сильный удар в спину, подножка и я уже полетела в соседний столб с раскинутыми и пустыми руками. Ужас отразился на моем перекосившемся лице. Мыслей не было – только паника. Я не могла думать ни о чем, кроме боли. Мои руки при падении наткнулись на столбе на какие-то острые выступы, из них горячим потоком лилась кровь. Снег вокруг меня был испачкан.
«Белое и красное – зловеще-красивое сочетание».
Но думать мне мешала еще и боль от удара в спину. Казалось, что сломаны сразу все позвонки. Я не могла встать. Шевелить мне удавалось только руками. Я корчилась на холодном бесчувственном льду.
- А-а!!!
Еще один удар тяжелым ботинком по лицу. И из носа хлыщет кровь.
«Хоть бы нос не был сломан, хоть бы нос не был сломан…»
- Попались твари?! – грубый мужской голос довольно зарычал.
- А-а… - это все, что я могла произнести.
Я услышала глухой стук и вскрик боли. Мне пришлось найти в себе силы, чтобы отвлечь внимание воителя на себя. Все о чем я мечтала – это защитить Сережу.
- Н-не трогай его! Убей меня! Я нужна тебе, не он. Он ничего не знает…
Силы покинули меня. Я чуть не теряла сознание.
Судя по шагам, он оставил Сережу в покое. Я его заинтересовала. Теперь нужно придумать быстрый и безумный план. Но в голову ничего не идет.
«Придется импровизировать!»
Меня грубо со злостью перевернули лицом к свету, к горящему фонарю. Кровь залепляла мне глаза, хотя видимость была плохая и без того. Во рту ощущался лишь соленовато-железный привкус крови…
«Черт! Дела наши плохи…»
- Что ты знаешь? Отвечай! – требовал властный голос.
- Я…я все скажу, только отпустите его.
- Первый раз вижу такое заступничество. Он что, твой брат?
В ответ молчание. Я уже не могла говорить. Боль перешла все границы. А я смутно понимала, что молчание – это новый удар. Я не ошиблась. На этот раз мишенью был мой живот.  Я сжалась, поджала под себя ноги. Я стонала, но тихо.
- Ну, что тварь? Расскажешь мне все или хочешь еще пострадать? – я понимала по его интонации, что он улыбается.
«Ненавижу!»
Я увидела краем глаза, что он подошел к Сереже и уже замахнулся для нового удара, как…
- Сто-ой! – такой ярости в голосе я никогда не слышала.
Я с опозданием на долю секунды заорала:
- Не-е-ет! – и вырубилась.
Через три секунды боль вернула меня в реальность. Я видела, как высокий плечистый воитель подошел к нашему обидчику.
«Теперь мы точно умрем. Нам вколют лекарство, и мы станем другими…» - по моим щекам текли слезы обиды, жалости, страха.
Я начала вслушиваться в разговор. Мне было понятно только то, что новоприбывший воитель был чем-то крайне недоволен.
- Ты понимаешь, что наделал?
Молчание.
- Я тебя спрашиваю! Кто разрешил тебе выходить с караула? А если, это приманка? – по-моему, этот воитель был явно не в духе. Он рвал и метал.
- Прости, но я же поймал их. Столько месяцев не было никаких дел. А тут… сразу двое.
- Прости??? Что это за ребячество? Ты просто лицемерный! Захотел показать себя?! Так, молодец. Теперь я знаю, что дела серьезные тебе нельзя доверять.
- Но Влад…
«Влад? Уж ни тот ли это воитель, что гнался тогда за нами…давно!?» - я не знаю, что со мной начало происходить. Проблески надежды, окрыление, страх перед своими искренними чувствами… или ненависть. Что происходило со мной, я не понимала.
 - Вот как мы поступим. Сейчас мы разворачиваемся, уходим, будто никого не видели. Мы дадим шанс этим двоим. Если они умные – уберутся прочь, если с головой у них не все в порядке – они останутся, и мы их когда-нибудь схватим.
- Но…
- Никаких «но»! Это приказ.
Наш обидчик сердито замахнулся, но вовремя одумался. Развернулся и, не глядя, пошел прочь.
Я не верила своим ушам и глазам. Я все еще не понимала, что произошло. Я постаралась привстать и найти Сережу хотя бы глазами. Тут ко мне тихо и спокойно подошел спаситель и сказал:
- Ты все слышала, и… - он медленно взглянул в мои глаза и остановился на полуслове.
- Спасибо, - прошептала я. А дрожащий голос меня выдал – я не смогла сдержать новых слез.
- Нет! – рявкнул он. – Мы убьем вас, если еще раз увидим. Считай, это просто отсрочка.
Он еще раз посмотрел на меня и что-то в его выражении лица поменялось. Но он упорно молчал.
«Чего он ждет?»
Я попыталась приподняться, но лишь без сил упала на месте. Зато я уловила движения Сережи. Он очнулся и недоуменно оглядывался. Тут он заметил меня, вскочил и подбежал.
- Слава богу, с тобой все в порядке, - пробормотала я. Мой взор стал угасать, а сознание теряться где-то в другом мире. Все, что я разобрала это последние реплики Сережи и воителя.
- Вам повезло, что у нас есть свои дела. Уходите. Мои люди не расскажут о вас, но мы будем знать, что вы здесь…
- Все равно спасибо. Она – все, что у меня есть, - я поняла, что Сережа плакал.
Воитель непонятно посмотрел на моего брата. Перед тем, как развернуться и уйти он окинул меня странным взглядом, в котором чувствовалось замешательство.
Я отключилась.

10 глава. Постельный режим

Очнулась я уже в нашем темном подвале. Мой нос пробила ночная свежесть. Как мы добрались, мне предстояло еще узнать. Но я ощущала только боль во всем теле. Правда, ко всему этому примешивалось еще чувство голода и жажды. Я осмотрелась. К темноте глаза уже успели привыкнуть, и я различила маленький силуэт брата. Он сидел около меня, голова лежала на боку, а тело тихонько вздрагивало от неровного дыхания. Сережа спал. Я решила его не будить и подняться за снегом сама.
Одно движение – и я громко всхлипнула.
«Как больно! Ну вот, разбудила Сережку».
- Аня, тихо-тихо, - стал успокаивать меня брат, - ты серьезно ранена. Нам придется долго тебя лечить.
- И вообще, тебе требуется постельный режим, - добавил он, поглаживая мои волосы.
Я тяжело и обреченно вздохнула. Похоже, он прав. Все, на что я сейчас способна – лежать и молчать.
- Ты, наверно, хочешь узнать, как мы добрались сюда, - интригующе произнес Сережка.
Я кивнула.
- Тогда слушай. Этот странный воитель, я его теперь называю спасителем, развернулся и ушел, а ты упала в обморок. Мне никакого вреда никто не причинил… - я пронзила его сердитым взглядом, и он признался – всего-то пара синяков! Так вот. Я попробовал тебя взять на руки…
Я рассмеялась. Сережа был в два раза меньше весом, чем я:
«Мой маленький герой», - с нежностью подумала я.
- Если ты намерена меня перебивать, то я отказываюсь дальше рассказывать.
Он не на шутку разозлился. Сережа всегда злился, когда я не воспринимала его всерьез. Но он ошибался, мне просто стало так легко на душе, что у меня есть такой замечательный брат.
- Продолжай, - попросила я.
- Я взял тебя за руки и попробовал везти по дороге. А ты сквозь пелену своего обморока начала тихо стонать от боли. Я понял, что тебе причинили намного больше вреда, чем мне. И я пересилил себя. Я старался не обращать на твои стоны внимания, иначе бы мы никогда не добрались живыми до нашего укрытия.
Я понимала Сережу. И гордилась им.
«Нашлось ли у меня столько здравого смысла? Смогла ли я абстрагироваться от его кричащей боли? Он и в правду намного старше, чем кажется. А я и не заметила, как он вырос за эти полтора года…»
Брат посмотрел на меня и продолжил:
- В центре в такое время народ был только на горках, поэтому я дотащил тебя до моста без происшествий. Затем мне пришлось ждать под мостом, пока он опустеет. Ты была все это время без сознания. Я приложил снега к твоему носу. Мы просидели в укрытии около часа, когда я понял, что путь свободен на ближайшее время. Ну, а там я уже не спеша дотащил тебя до дома.
- А потом?
- Я спустил тебя в подвал – это было сложнее всего. Положил здесь и пошел за снегом. Обтер все участки, заляпанные кровью. Помыл нашу одежду. Но кормить тебя и осматривать не решался. Хотел дождаться, когда ты очнешься и поможешь мне с этим. К тому же тебе не мешало бы поесть.
Именно в этот момент мой желудок заурчал на весь подвал. Я повернула голову и заметила, что наш фонарь колышется.
- Ты проветриваешь помещение?
- Ага. Я открыл маленькое окошко сзади дома. Сегодня ночью поднялся такой ветер, что этого отверстия должно хватить.
Я кивнула и еще раз удивилась его прозорливости.
Через час я была сыта. Сережа ухаживал за мной на все сто процентов.
«Из него получился бы хороший врач, отец и муж», - вдруг мое сердце так защемило. Я понимаю, что такого, наверное, уже не будет никогда. Меня пугали даже мысли о нашем будущем: «Сколько мы еще проживем? Кем мы будем? Останемся ли мы людьми и будем ли когда-нибудь счастливы…»
Мы вместе сняли с меня верхнюю одежду. Сережа внимательно меня осмотрел. Его лицо было мрачное, а скулы нервно дергались.
- Я убью его.
- Что случилось? – испугалась я.
- Ань, и ты еще молчишь? Да у тебя по всему телу одни синяки и кровавые подтеки!
Я опустила глаза с осторожностью на свои ребра и ахнула. Сине-черные пятна красовались под моей грудью. Я слегка притронулась к ним и моментально поджала губы, чтобы не закричать. Ясно было одно – мне срочно нужны были лекарства, но проблема была в том, что я совсем не могу ходить. О моей вылазки речи и быть не могло.
- Сереж, - я закусила губу. Мне так тяжело было выговорить то, что я должна была, - кажется, тебе придется отправиться в вылазку одному.
- Аня, я не верю своим ушам! – Сережа вскочил со своего места и принялся… танцевать!?
- Стоп! Стоп! Стоп! Ты радуешься? – я не на шутку разозлилась.
- Я ждал этого все полтора года. Наконец-то! Ань, пойми: я уже не маленький. Я могу и сам отправиться за лекарствами.
В воздухе повисла угнетающе-мертвая тишина.
Я захотела перевернуться на другой бок, но боль опять отозвалась во всем теле. Мои стоны не прекращались всю оставшуюся ночь. Я отлежала себе всю спину. Сережа не вытерпел. Никто из нас так и не сомкнул глаз: я от боли, брат из-за меня. Ему было жалко меня. И я это понимала.
До самого утра я металась в поиске других путей. Все тщетно! Без лекарств мы не можем идти дальше, я не могу добыть нам еду, одежду, одеяла. Вся надежда была на чудо. Я никак не могла смириться с тем, что Сереже придется сейчас или когда-либо пойти на вылазку одному. Душа ныла, терзала мои мысли и, в конце концов, смирилась:
- Хорошо. Сегодня вечером ты идешь мне за лекарствами. Если ты не вернешься в течение часа, я поползу тебе на поиски. Ты меня понял?
Сережа не выразил никакой радости словами, он знал, что это причинит мне боль. Зато глаз он от меня скрыть не мог. Я все в них прочитала.
- И ты..?
- Больше не задавать мне никаких вопросов, иначе я передумаю! – отрезала я.
- Хорошо, босс. Как скажешь.
Взрыв хохота. Он так смешно это сказал.
«Мой Сережка, до чего ж ты еще маленький! За что ж судьба к нам так благосклонна или недоброжелательна, я так еще и не решила…»
В четыре часа по местному времени на улицы уверенным шагом ступила ночная мгла. Лишь снег давал глазам хоть малейшее представление об окружающем мире. В нашем районе фонари были редкостью. Весь день мы перебрасывались лишь бытовыми фразами. Один раз чуть ли не поругались: я не хотела кушать, а Сережка меня уговаривал. В итоге, пообедал только он. Я чувствовала, как молчание его тяготит, ведь мы никогда не ссорились по-настоящему. Около пяти-шести часов Сережа накинул на себя рюкзак. Мы в безмолвии кивнули друг другу. Он уже собирался подняться наверх, как я тихо зашептала:
- Пожалуйста, будь осторожен. Это не детские игры, на кону твоя жизнь.
- Нет, Аня. Ты ошибаешься. Это игра на выживание. И на кону – твоя жизнь. Я должен раздобыть лекарства. А тебе нужно поспать. Так быстрее пролетит время.
Что-то ответить у меня не получилось. Я все еще не могла двигаться и, честно говоря, силы меня уже начали покидать. Страха за свою смерть, такую скорую и мучительную, у меня почему-то не было. Я не хотела признаваться себе, но я постоянно думала об одном воителе:
«Почему меня так тянет к нему? Воители – это самые ничтожные существа. Я презираю их. Но он не такой. Хотя зачем я себя утешаю? Что это за нелепые надежды! Возможно ли стать опять человеком? Могла бы я его спасти? И хотел ли он снова стать собой? Мне кажется, что он может чувствовать, сопереживать. У него есть чувства, да. Об этом мне сказали его глаза, еще тогда – в нашу первую встречу. Его зовут Влад. Хм, Влад… Мне нравится его имя. Но я говорю такие глупости, невозможно полюбить, не зная человека… Или это и есть настоящая любовь, которая накрывает так внезапно?!»
***
Красивое цветущее поле, раскинувшееся на несколько километров. Вдалеке виднеется небольшая деревня. Людей почти не видно. Они такие маленькие, как муравьи – бегают, трудятся, общаются. Травы и цветы на этом поле достают тебе до груди. Запах недавно скошенной травы долетает с соседнего луга.
Выбираюсь на пыльную дорогу. Босиком иду по сухой и твердой земле. Ноги грязные, но сильные. Они полны жизненной энергии. Солнце играет на моих волосах. Они отливают золотом, несмотря на темный цвет волос. Глаза приходится щурить, иначе можно ослепнуть. Их цвет сейчас схож с безоблачным лазурным небосклоном.
Вдыхаю запах августовского послеобедия и опускаюсь на траву у обочины. Сейчас меня позовут кушать, а я уже поела в лесу ягод. Мы всегда кушаем позже, чем положено по времени проводить обеденную трапезу. Проходит час, меня звали два раза, я не ответила. В этой прекрасной траве я задремала. Просыпаюсь. По платью желтого цвета ползет божья коровка. Красивая какая! Шепчу:
- Божья коровка, ты лети на небо, принеси нам хлеба черного и белого, только не горелого! – смотрю на нее восхищенными, детскими глазами и продолжаю - Божья коровка, ты лети на небо, принеси нам хлеба черного и белого, только не горелого! Божья коровка, ты лети на небо, принеси нам хлеба черного и белого, только не горелого..!
Божья коровка, красная с двумя пятнышками полетела с моей загорелой ладони.
«Два пятнышка – два годика», - вспомнились слова папы.
Чья-то мягкая рука опустилась мне на плечо. Я сижу спиной к дороге, поэтому не могу знать, кто это. Но по ее мягкому прикосновению и запаху свежего молока, я уже понимаю - это моя бабушка.
- Аннушка, дорогая, ты так до вечера в поле провозишься. Совсем старушку не бережешь, я волнуюсь.
- Не смеши, бабуль. Ты же знаешь, что я здесь, - мой хрустальный и ее низкий смех рассыпались по всей нашей долине.
- А вдруг ты в лесу потерялась иль еще что!?
- Со мной ничего не случилось и никогда не случится. Не беспокойся. Лучше приляг со мной на травку.
- Точно издевается! Как же я тебе прилягу с такими костями? У меня ж все тело заломит сразу. Сережка тебя заждался.
- Хорошо-хорошо. Уже бегу.
Бабушка ждет меня, я даю ей свою руку. Мы вместе идем по прохладной дороге. День клонит к закату. Мухи стремительно пролетают мимо нас, изредка задевая руки и лицо своими быстрыми крыльями. Их жужжание меня всегда успокаивает. Это значит, что я жива, что жива природа.
Удар! В одну секунду набежали тучи чернее тьмы.
На небе играет дикая молния. Громовые раскаты наступают нам на пятки. А мы с бабушкой бежим, что есть мочи. Понимание приходит к нам не сразу. Мы нагибаемся и прячемся в траву. Над нашими головами громовые раскаты, молния бьет где-то рядом с нами. Другая молния попадает в яму около бабушки, нас отбрасывает. Я понимаю, что теряю ее на глазах.
Немой крик мой вызывает новую волну ужаса. Кажется, вся природная стихия ополчилась на нас.
В траве огромные черные жуки надвигаются прямо на нас. С высоты летят птицы и, подлетев, начинают клевать меня в голову, в спину, под ребра.
***
- А-а! – я проснулась от жуткой боли, раздававшейся по всему телу. Через этот крик я выплеснула всю энергию, остававшуюся в моем теле, и  медленно отключилась.
Вокруг темнота. Тишина. Одиночество.
«Сколько прошло времени? Сережа еще не приходил. Слышал кто-то мой крик?!»
Послышался невнятный шорох и через мгновение передо мной вырос мой любимый брат.
- Слава богу… - только и успела прошептать я.
В сознание я опять пришла только через некоторое время. Передо мной склонился Сережка и слабо улыбался:
- Наконец-то ты пришла в себя. Через твою «отключку» я еле-еле заставил твое тело выпить нужные таблетки.
Он потрогал мой лоб и продолжил:
- Но ты все равно горячая. Жар не спадает. Может, еще таблетки не подействовали?
«У меня теперь еще и жар? Отлично!» - я была злая, как черт. Но облегчение за Сережу взяло верх:
- Спасибо. Как ты добрался? Я беспокоилась.
Мне едва удавалось шептать, поэтому Сережа наклонялся к моему лицу, чтобы расслышать мои слова.
- Ах, это. Да, все нормально. Аптечная лавка есть и в нашем районе, но я туда больше не сунусь. И хотя я стащил оттуда нужные лекарства, но мне это удалось сделать только благодаря какой-то молодой девушке. Она что-то покупала для своего отца, я увидел с улицы знакомую упаковку обезболивающих и потом позаимствовал их из ее пакета. Жаропонижающие я взял у очередного покупателя, который весь был в поту и постоянно кутался в свой шарф. А одеяло…
- Ты еще и одеяло принес?
- Что-что?.. А-а. Да. Принес. – Сережа явно гордился произведенным на меня эффектом. Конечно, не так часто мои глаза лезут на лоб.
Я погладила его по руке.
- Ты молодец. Больше не буду в тебе сомневаться…
- Вот видишь!
- Но волноваться буду еще больше. Ты такой гордец! – я выдавила из себя улыбку.
- Тебе не стоит сейчас тратить так много сил. Я собираюсь сварить суп, который просто необходим тебе в ближайшее время.
- Сереж, ты же не умеешь готовить бульоны.
- Зато ты умеешь.
- Я вновь буду тобой командовать? – заулыбалась еще шире я.
- Да, капитан. Ну, первые из своих действий я знаю.
- И какие же? Позвольте узнать, мистер сама Гордость.
Сережа набрал снега, положил его в кастрюлю. Развел огонь. Растопил снег.
- Что теперь, босс?
- Возьми соль, перец молотый… А лавровый лист остался? Тогда и его добавь в воду. У нас есть что-то из овощей?
- Одна морковка, четыре картошки.
- Не густо. На счет мяса я даже не спрашиваю…
- Это ты правильно делаешь. Я же забыл тебе сказать, что вытащил куриное крылышко у той молодой девушки.
- Правда? А почему только одно?
- А это у нее в пакете было так бедно.
- Ясно. Обокрали и без того нищую девушку, - честно говоря, я расстроилась, но показывать этого не стала.
- Не волнуйся. Я отплатил ей тем, что почистил снег у ее забора.
- Как? – я сделала попытку привстать.
- Я проследил за ней, вокруг никого не было. Она по дороге разговаривала сама с собой, и я понял, что ей некогда. У нее сильно болен отец, а больше с ними никто не живет. Я взял лопату у забора и не заметно почистил снег. Думаю, хоть как-то мы отплатили ей. Пусть это и мелочь.
- Да, мелочь. Но ты молодец. Так, что это мы загрустили? За работу, а то вода выкипит! Надо сварить курицу в этом бульоне.
- Хорошо.
Через некоторое время я дала Сереже указания кинуть в суп одну картошку, которую он предварительно почистил и порезал на кубики. Морковку я разрешила взять, но половину. Он почистил ее, порезал соломкой и, не поджарив, кинул в уже сформировавшийся куриный бульон. Жарить нам было не на чем. Оставалось радоваться только чаю, супам и картошке в мундире все время, что мы здесь пребывали. Рисковать и воровать какие-то более приятные продукты я не решалась. Хорошо, у нас были еще макароны и рис, взятые у Марины.
- Готово. В маленьком котелке я подогрел воду для чая. У нас остался хлеб. Я его размочу немного для тебя. А то он заледенел и зачерствел.
- Надолго меня снова вырубило?
- Нет, минут на двадцать. Дай, я лоб твой потрогаю.
Он приложил свои губы к моему лбу, хотя и без того было понятно – лучше мне не становилось.
- М-да. Я буду сидеть с мокрой тряпочкой всю ночь, если это поможет.
- Это должно помочь, - согласилась я.
«Я никогда не скажу ему всю правду. Насколько мне сейчас плохо. Пусть думает, что еще есть надежда. Он слишком молод, чтобы убивать его веру так рано, - мучилась я, - как будто я уже старая! Ну, и бред!»
Сережа попробовал свой шедевр и причмокнул губами:
- Горячо, но съедобно. Это то, что тебе нужно.
- То есть, ты не заботишься о вкусе твоего отвара? Ты знаешь, что меня может вывернуть, - упорствовала я. Есть не хотелось. Но я понимала, что это просто реакция голодного организма.
- А я говорю: надо! Первую ложечку за свое здоровье… - он поднес ложку с дымящейся жидкостью к моему лицу. Я отвернулась.
«М-м-м. Запах восхитительный, но меня сейчас стошнит».
- Хорошо. Ань, если ты сейчас не съешь ложку за меня, я… я… Я пока еще не решил, что с тобой сделаю или что сделаю тебе назло, но обижусь – это точно.
Я неохотно повернулась. Для него я готова сделать, что угодно. Первая ложка поплыла к моим губам, но я лишь немного смогла приоткрыть рот, поэтому большая часть бульона оказалась у меня на воротнике и подбородке.
Сережа вытер это полотенцем, накрыл меня одеялом до самой шеи и принялся за вторую ложку. Я его остановила:
- Сначала сам поешь.
- Ты предлагаешь отравиться мне первым?
Из меня невольно вырвался смешок.
- Я поем, если ты съешь хотя бы половину тарелки.
- Я не могу съесть железо, но бульон – постараюсь, - сдалась все-таки я.
- Это не смешно. Ты просто не видишь себя со стороны…
- Мы будем кушать или нет? – я не хотела начинать разговор о моем физическом состоянии.
- Вторую ложку за папу.
Я съела.
- А за мертвых можно кушать?
- Не знаю. Но они не мертвы. – Сережа не на шутку рассердился. – Они живы, Аня. Наши родители у нас здесь.
Он положил руку на сердце, а потом мне на голову.
- В нашем сердце и в памяти.
«Когда он успел вырасти? Может, это я веду себя, как ребенок? Эй, народ, сколько мне лет?»
- Третью ложку за бабушку.
Я съела.
- А почему не за маму?
- Думаешь, я не знаю, с кем ты была больше близка? – он лукаво заиграл глазами.
- Я и маму люблю. – Оправдывалась.
- Знаю. Но все-таки родство душ у тебя было по папиной линии. Вспомни! А заодно съешь четвертую ложечку за маму.
Я съела. Желудок постепенно наполнялся. А по холодному телу, несмотря на жар, расползалось настоящее тепло.
- Пятую – за всех твоих друзей, а особенно за крестную маму. Эта ложка будет самой наполненной.
Я осилила и эту.
- Шестую…
- Может, хватит? Уже больше половины съела!
Но шалун-Сережка меня не слышал:
- Шестую – за воителя, который нас спас.
Я взяла ложку в рот, а когда смысл слов дошел до меня, выплюнула все наружу и стала кашлять.
- Так и знал! Не умеешь ты благодарить, - засмеялся брат.
- Ты…кхе-кхе… специально… кхе-кхе… ну, попадись мне! – я не могла не возмутиться. Мысль о воителях вообще меня раздражала и возбуждала ненависть, а о том самом воителе – вызывала и вовсе противоречивые чувства.
Разговор был закрыт. Между нами выросло неловкое напряжение. Но Сережа не знал, что я итак постоянно думаю о нашем «спасителе». Хотя он растолковал мое молчание по своему – меня всю трясло от ненависти к ним, по крайней мере, до той нежданной встречи…
Всю ночь Сережа промокал мой лоб мокрой тряпкой. Мой организм уже начал бороться. Жар спадал. Но к вечеру другого дня он опять поднялся.
Похоже, мне предстоял еще долгий постельный режим…
Каждый день Сережа готовил пищу. Раз в три дня он осуществлял небольшую вылазку за продуктами. В подвале из-за меня пришлось сделать уборную. Мы выбрали не самый дальний угол. Вставать я уже могла, но только на четвереньки. Прямо держаться не было сил, и мы обнаружили небольшое повреждение моей правой стопы. Так, что ходить без боли я не могла. Ребра заживали. Синяки проходили, но я как будто подцепила какую-то лихорадку. Голова постоянно болела, кашель пробивался каждое утро, а жар возвращался ко мне каждый вечер. Я заставила на четвертый день Сережу начать спать по ночам.
В один из дней Сережа пошел за продуктами, и ему удалось украсть еще жаропонижающие лекарства. Но они мне помогали мало. А потом он услышал на улице новость, что неведомая болезнь облетела весь город. Многие страдают похожей лихорадкой дома, и власти интенсивно или не очень ищут лекарство от нее. С технологиями у людей-Р было все в порядке, так что оставалось ждать всего несколько недель избавления. А пока во всех аптеках города жители скупали все жаропонижающие, обезболивающие и отхаркивающие средства.
Моя грудь из-за кашля постоянно ныла. Мне казалось, что сотня ножей пронзает ее с утра до вечера. Я нередко скрывала слезы боли от брата, а в его присутствии старалась щипать себе руки до крови, чтобы не зарыдать.
Прошло пару недель, а лекарства все не было. Мне оставалось только быть прикованной к кровати.  Возможно, мой всегда крепкий организм не мог противостоять этому вирусу, потому что я постоянно нервничала из-за частых вылазок младшего брата. Он был самым бесценным, что у меня имелось. Я боялась потерять его. А он меня. Этот чертов замкнутый круг!
- Как самочувствие? – у Сережи появилась привычка спрашивать меня об этом каждый час.
А у меня появилась привычка каждый раз ему врать:
- Уже лучше.
- Ань, я знаю, что это не так. Но у нас скоро будет лекарство. Я верю.
Я лишь отмалчивалась и отворачивалась.
«Бедный, бедный мой Сережка! Как бы я хотела, чтобы мы тогда послушались Марину и не ходили бы в этот город или хотя бы не оставались здесь надолго!»
- О чем думаешь?
- О том, какие мы дураки.
- А я думал, опять меня обманешь.
- С чего ты взял, что я тебе вру?
- Ты часто моргаешь – первый признак.
- Это бред. Теперь не буду моргать.
-  А я все равно узнаю. У меня еще есть парочка отличительных черт.
Я задумалась, ушла в себя. Очнулась уже утром.
- Привет. – Его глаза светились радостным возбуждением.
- Привет.
- Я приготовил завтрак. Сможешь подняться?
Когда я попыталась привстать, мои локти задрожали, и я упала на спину.
- Понятно, – улыбка пропала с его лица.
- Это с непривычки, - оправдывалась я.
- Ага. А дядя Петя и тетя Мотя – это просто недоразумение.
- Аахахахха, что? – мое состояние с утра называлось: «Истерика, здравствуй!»
- Ха-ха. Я, похоже, что-то не то сказал.
- Это точно. Подними меня, пожалуйста. Я ужасно проголодалась.
Сережа не поверил своим ушам.
Мы великолепно позавтракали оставшимися продуктами.
- Кстати, я слышал, что в аптеки должно поступить со дня на день наше лекарство!
- Почему ты мне сразу не сказал? Может, оно уже там?
- Вряд ли. Хотя… проверить не помешает. Тем более продукты на исходе. Нам максимум еще на день хватит, и то если растянуть!
- Ты прав. Но я думаю, вылазка подождет до завтра.
- Нет, Аня. Я вижу, как тебе не становится лучше, как день изо дня ты сдерживаешь стоны. Я больше это терпеть тебе не позволю!
Я не могла его слова оспорить. Аргументы пропали. Он прав:
 Наступила очередь сделать вылазку…

Глава 11. Судьба

Прошло полдня. За это время я успела доползти два раза в туалет. Умыться самой. И даже заставила принять себя нужные таблетки. Волнение нарастало с каждой секундой ожидания. Я без остановки смотрела на наши старые часы и не понимала: то ли они уже не ходят, то ли я с ума сошла, но стрелки неумолимо стояли. Они просто замерли.
«Издеваются надо мной! - я была на грани срыва. – Где же он!? Никаких больше ему вылазок!»
Наконец, я не вытерпела. Я закусила губу. Похоже, перестаралась. Кровь хлынула небольшим потоком на подбородок, а потом на шею. Я отерла все рукавом и принялась ползти. Моей целью был выход на поверхность.
План состоял в том, чтобы хотя бы понаблюдать за прохожими и обстановкой во дворе. На удивление я могла слышать уже  из подвала некое томное оживление на улице. Мне стало любопытно. Тем более ждать на месте я уже просто не могла!
Я медленно, но верно продвигалась к люку, ведущему из подвала наверх. Ноги, как ватные - без мышц, тащились следом за телом. Руки, уже зажившие, тянули все аморфное тело за собой. Ребра все же болели. Синяки прошли, а внутримышечные повреждения – еще нет.
Руками я зацепилась за нашу самодельную лестницу. Сережа ее сделал, чтобы я могла выбираться отсюда на поверхность, когда немного приду в себя.
«Он будет в бешенстве, когда узнает, что его лестница мне так пригодилась», - улыбалась я в душе.
Подтягиваться я никогда не умела, но сейчас был, похоже, не тот случай. Я собрала в себе все силы, напряглась, и раз за разом подтягивала все тело к отверстию в потолке.
«Я справилась», - только и сумела подумать я, выбралась наверх, спряталась за диваном и упала без чувств.
Уже через пару минут меня вывел из абстракции чей-то громкий плач.
Я оглянулась в поисках источника и оцепенела.
Большая толпа народа составляла хаотичную процессию. Здесь были женщины, дети, мужчины; старые, молодые; просто зеваки и действительно искренние люди, которые плакали. Я не поняла, что происходит, пока не увидела во главе процессии небольшой деревянный гроб, которые несли семь человек. Только сейчас я обратила внимание на этот странный контраст, бросившийся мне в лицо: черные одеяния людей и белый чистый снег. Как это странно… Пока я заглядывала в печальные лица прохожих, у меня создалось впечатление, что за мной кто-то следит.
Мне стало не по себе. Если меня заметят – я труп. Мне не убежать, Сережа останется один…
«Сережка! Где же он? Может, это он за мной наблюдает?!» - я стала осматривать каждый уголок двора, где мог бы прятаться мой брат. Тут я заметила едва уловимое движение на крыше. По моим жилам заиграл адреналин. Я вернулась взглядом на крышу, но там, кроме снега, ничего и никого не было.
«Птица, наверное. Хорошо бы пристрелить», - сразу же пронеслась мысль.
Отвлекшись от поисков Сережи, я принялась наблюдать за похоронной колонной.
Человек сорок, облаченных во все черное, как стая организованных птиц, следовали за своим вожаком во главе. Гроб был, скорее всего, дубовый, потому что, несмотря на свои небольшие размеры, его несло семеро. На мужчинах, несших гроб, были напряженные траурные лица. У всех глаза опущены в пол. И только одна женщина, следовавшая прямо за деревянным ящиком, постоянно поднимала свой вопросительный взор к небу и плакала:
- За что? Зачем ты забрал его? Забери меня.
После этих слов она упала на землю, принялась молиться. Колонна остановилась. Какие-то люди подбежали и стали поднимать, утешая, бедную женщину:
- Теть Люсь, перестаньте.
- Всем тяжело.
- Все образуется. – Только и слышалось со всех сторон.
- Ничего н-не образуется. – Не верила старая женщина. – Муж умер, сестра умерла, теперь сын. Что за проклятье на мне?
- Тш-ш. Все будет хорошо. – Кто-то обнял ее за плечи.
- Нет! – Вскричала плачущая. – Это Они убили его! Это все лекарство.
Все замерли. Ее слова прозвучали так, словно на всех разом упало небо. Через несколько секунд послышался беспокойный шепот. А буквально еще мгновение и появились воители.
«Черт! Надо прятаться», - я начинала нервничать. Похоже, я не единственная, кто не одобрял действий элиты. Даже сами жители что-то понимали, чувствовали подвох. По лицам некоторых я смогла догадаться об этом. Но страх перед воителями и элитой читался буквально в каждом взгляде.
Воители безмолвно взяли беспомощную женщину и унесли ее. Останется ли она в живых? Ответ: неизвестно. Но проблемы у нее теперь появились большие, хотя… что может быть хуже потери всех близких, особенно сына?! Наверно, ей уже нечего терять. А где же инстинкт самосохранения?
У меня он точно отсутствовал. Я чуть было не сорвалась, чтобы заступиться за бедную старушку. Ведь никто из присутствующих даже не посмел чихнуть или моргнуть. Мой эгоизм в этот момент спал. Если бы не боль, которая отразилась во всем при первой же попытке встать, я была бы уже схвачена.
«Уверенна, это был бы их лучший день – поймать такую, как я».
Прошло немало времени безмолвия. А процессия уже выходила со двора. Традиция в этой местности была особенная: через город провозить гроб было нельзя, чтобы жители города жили спокойно и в неведении. А вот до кладбища нужно пронести покойника почетно и торжественно, каким бы он ни был при жизни. По краям дороги еловые ветки одним своим видом напоминали о колкой, режущей боли в душе из-за потери сына, друга, соседа.
На дворе темнело и лишь свечки и цветы вперемежку с ветками ели, оставленные по дороге к могиле, меняли привычную белоснежную картину двора.
Сережа нашел меня, уснувшую у люка.
- Анна Евгеньевна, это что такое? – голос его был сильно настороженный и жутко злой. Он уже минуту осторожно тряс меня за плечи. Именно тряску я приняла за морскую качку во сне.
- Сережа. Как долго тебя не было! – сонно пробормотала я.
- Поговорим внизу. – Скомандовал сеньор важный помидор.
Он аккуратно дотащил не без моей помощи меня обратно на кровать. Я уже окончательно пришла в сознание. Недавние события не давали мне покоя.
- Я потеряла столько сил…
- Неудивительно! – бесился брат. Его ноздри интенсивно раздувались.
- Пока ждала тебя, дурень. – Теперь злая была и я. – Тебя не было больше двух часов. Я не могла найти себе места!
- Или тебе просто не сидится в одиночестве так долго? – предложил свою версию Сережка.
Я разошлась еще сильнее, лучше бы он этого не говорил:
- ЧТО? ВЗРОСЛЫЙ СТАЛ!???? ДУМАЕШЬ, ВЫЛАЗКИ НА ТЕБЕ ТЕПЕРЬ ЛЕЖАТ, ТАК МОЖНО И ПОКОМАНДОВАТЬ. ПРАВИЛА СВОИ СТАЛ ПРИДУМЫВАТЬ? – мне кажется, еще чуть-чуть и мои слюни от злости летели бы в разные стороны. Глаза налились кровью. Я была возмущена.
Сережа молчал. То ли он был удивлен, то ли был согласен со мной. Скорей всего, первое. О вылазках он просто мечтал и вряд ли думал о себе так плохо.
«Неужели он не понимает, что я живу ради него. Я пытаюсь защитить его, а он то и дело поддается риску», - мои слезы предательски заблестели.
- Ань?
Я не хотела отвечать. Ему не понять.
- Хочешь, расскажу, как я добыл нам еду?
- М-м. – Я утвердительно промычала. Для брата этого было достаточно. Он начал свой рассказ.
«Я так с ума сойду. Тогда он почистил снег, теперь старый дедушка, явно уже ничего не различавший со своими плохо видящими глазами, как-то заметил Сережу и попросил донести сумки до дома и воды из специального резерва натаскать. - У меня чуть сердце в пятки не ушло. - А если бы там был кто-то хорошо видящий, Сережу бы схватили!»
- Не волнуйся. Я так хорошо озирался вокруг, что сразу прятался при появлении воителей.
- Ты встретил воителей?
- Извиняюсь за глупый вопрос, а кого, по-твоему, я должен был встретить в городе?
- Не знаю. Но… черт! Это же так опасно! Если бы я только могла двигаться без боли, я бы уже связала тебя по рукам и ногам.
- Думаешь, когда ты выздоровеешь, я опять буду сидеть и ждать тебя?
Я буквально впала в замешательство.
- Теперь нет, - продолжил Сережа. – Я никогда не забуду тех дней, когда ты, не успев отдохнуть, готовила мне обеды и уходила на поиски еды снова и снова. Никогда! Теперь у нас будет очередь.
В памяти безвольно всплыли картины столь недалекого прошлого:
«Все тот же снег, который нам опротивел спустя несколько почти голодных недель. Мы сидим в снежной пещере, которую соорудил Сережа, как временное укрытие, пока я наведывалась за едой в деревню.
- Больше туда ходить нельзя. – Сказала я и выложила несколько буханок хлеба на стол из снега. – А ты хорошо тут все сделал, мой маленький дизайнер.
Я подошла и заключила брата в крепкие объятия.
- Я волновалась.
Сережа издал смешок:
- Это мне надо волноваться. Ни я с воителями в прятки играю.
- Прости, что только хлеб. Больше ничего не было. Даже чая.
- Ничего. Попьем горячую воду.
Почему-то Сережа никогда не жаловался на размер добычи, не давал особого повода для волнения.
«Терпеливый и понимающий».
- Я разогрею нам воду.
- Ань, сколько ты не спала уже?
- Часов пять.
- Ха-ха, - изобразил саркастический смех Сережа, - те тридцать минут явно не в счет!
- Э..ээ..
- Я о том же! Сколько ты не спала?
- М-м.
- А я считаю. Как ты еще держишься на ногах? Не спать, не отдохнуть двое суток. То ты убежище новое ищешь, то готовишь. Дай, я хотя бы погрею воду и наломаю хлеб.
- Не надо. Я в полном порядке. Все сделаю сама.
Я бойко схватила кастрюлю и вышла из укрытия. Ветер подул мне в лицо. Я задрожала. Мне стало так холодно. Мороз пробудил каждую засыпающую частичку моего мозга.
Вдруг я почувствовала такую усталость, такую боль во всем теле, что ноги мои подкосились, и я упала. Я отключилась мгновенно.
Сережа забеспокоился. Меня не было больше, чем обычно. Он выглянул и остолбенел.
Я лежала без сил.
Это был не единственный случай, когда я падала от усталости. Но я была довольна хотя бы тем, что Сережа почти не голодал, а если и голодал, то недолго. Жить можно. Даже запасаясь изредка кофе,  я понимала, что он бессилен перед моим не спавшим телом».
Я вернулась в реальность. Вспомнила последние прозвучавшие слова Сережи. Мне стало понятно, что этого шустрого, так быстро взрослеющего парня мне не переубедить, по крайней мере, сейчас.
- Поговорим об этом позже.
- Погоди. Я хотел бы тебе еще кое-что рассказать. Только пообещай не волноваться. Я мог что-то напутать.
- Обещаю. Выкладывай, - я постаралась казаться менее любопытной и доброжелательной. На самом деле во мне напряглись все клеточки и мышцы.
- Мне показалось сегодня, что за мной кто-то следит.
От неожиданности я издала нечто похожее на тихий крик. Ком встал в горле.
«Значит, мне тоже не показалось. Сказать Сереже или нет?»
- Ты не злишься?
- Нет, – голос немного вздрогнул. – Мне так тоже показалось…
Теперь и Сережа был поражен. Мы молчали. Я решила отложить этот разговор на потом. Сейчас на языке крутился не менее важный вопрос:
- Что там с лекарствами?
Брат опустил глаза.
- Их нет. Пока нет, но ты не волнуйся, я буду следить за разговорами на улице, сплетников тут найдется много. Мы узнаем дату выхода лекарства сразу же.
Что-то в его речи или голосе меня насторожило.
«У него голос дрогнул? У этого смельчака?»
- Сереж, что ты узнал? Говори! – я была решительно настроена. Узнать правду – вот моя задача.
- Ничего. С чего ты вообще взяла, что я что-то скрываю?
- Я что не знаю, когда ты не договариваешь? У тебя глаза слишком искренние. – Хитро улыбнулась я. Но сразу же приняла строгий вид.
- Ты видела похороны?
- Да, - мой ответ был тихим. Я ждала.
- Тот парень…
- Ну? – мне не терпелось все узнать… Почему-то стало страшно.
- Он умер от вируса.
- Какого?
Следующие слова доходили до меня будто в тумане.
- От такого же. От твоего же вируса. Ань, я не хочу тебя потерять.
- Никто не умирает, успокойся! - Это был мой голос?
Сережка прилег ко мне справа, как бывало иногда беззвездными страшными ночами, и прижался. Только теперь его руки обвили меня, и по-родному он стал гладить мне лоб. Он был горячим, обжигающим.
- Может, нам не стоит разводить костры?
- Мы же совсем замерзнем, - удивилась я его предложению.
- У тебя такой лоб горяченный, что на нем можно снег топить. Боюсь, как бы он не закипел еще!
- Опять издеваешься? – попыталась обидеться я.
- Завтра пойду караулить на улицах.
- Может, мы все-таки притаимся на день?
- Нельзя. Если за нами следят, значит за нами придут.
- А ты не думаешь, что нас бы уже давно схватили? – усмехнулась я.
- В том-то и дело. Я хочу разобраться во всем этом. И, конечно же, узнать про лекарства. Возможно, завтра будут новые жертвы. Не хотел бы я увидеть среди них тебя. – Сережа был серьезен и откровенен до предела.
Я выслушала его пламенную речь. Закрыла глаза, и спорить не стала.
«Определенно не сегодня», - подумалось мне.

12 глава. От лица Сережи

- Пора вставать. Ты вчера даже не поела, а для твоего ослабленного борющегося организма это ох как вредно! – я потрепал свою сестру за плечо.
Ее спутанные мокрые волосы прилипли ко лбу. Я прикоснулся к ним, чтобы откинуть их с глаз, но задержался и прикинул, какая у Ани температура. Когда она спала, я находил ее черты лица мягкими и нежными. Во сне она не хмурится, она ничем не озабочена, если, конечно, не снится кошмар. Она так похожа на маму. Но только внешне. Стойкость и мужество – это папино, мудрость и вечная детскость – от бабушки. А я… я не такой, как она. Как бы я хотел быть таким же умным и способным.
Аня зашевелилась, и мне пришлось прервать свои раздумья. Почему-то у меня сильно чесалось правое ухо. Я решил спросить у сестры, вдруг, есть какая примета, она специалист по этой бредятине:
- К чему правое ухо чешется?
- А? – она сладко зевнула, ее глаза явно не хотели еще открываться.
- К чему…
- Не скажу. А то взбредет в голову нехорошие мысли.
- Ага, все-таки что-то плохое, - я радовался, что поймал ее.
- Ничего подобного, я могла сказать, что угодно.
«По-любому начинает оправдываться. Будто я ее не знаю. Смешно!»
Я решил ударить с другого фланга:
- Вижу, лучше тебе не становится…
- Нет, нет. Уже легче.
- Да, ты даже не ела. Врушка. Я уже потрогал твой лоб. Он горяченный.
На ее лице проступила досада. Аня опустила глаза и стала что-то упорно искать. А потом резко заговорила:
- Вот только не надо искать лишний повод, чтобы от меня удрать.
«Пять баллов. Не хочу я от нее уходить. Я должен найти лекарства и понять, что творится в этом городе».
- Я не ищу. Знаю, я твои уловки. Сейчас сделаешь так, чтобы я не ушел сегодня никуда. Напомнить тебе, что на улицах смертельный вирус летает? Я иду сегодня искать лекарство и точка.
- Только попробуй.
- Шантаж не пройдет.
Аня так разволновалась, что со лба градом покатился пот. Глаза защипало от соленых слез. Я побежал за снегом.
Я помог ей умыться. Приготовил чай.
Мы позавтракали нашими скудными запасами.
- Сколько мы уже в этом городе сидим? Не задержались?
Аня стала перебирать волосы, она всегда так делала, когда о чем-то думала.
- Не знаю. Я потеряла счет времени. Но точно знаю, что в прошлой жизни сейчас на дворе было бы тепло. Возможно, мы бы уже купались. Ты нырял бы в воду бомбочкой, а я назло родителям плавала бы на глубину, – на миг ее лицо захватила улыбка, приколотившая к себе этот горько-кислый вкус печали и тоски.
Я вспомнил то время.
«Да, были свои проблемы и недостатки. Тогда мы были, как будто на своем месте: в нужной, в предписанной нам ячейке общества. Но сейчас я чувствую, что я нужен здесь. У меня есть какое-то предназначение. В чем оно состоит, я не знаю. И пусть мы потеряли всех наших близких, мы стали только сильнее».
Я услышал, как вскрикнула от боли Аня и обернулся. Она опять пыталась встать. Я помог ей вернуться в кровать.
Прошел тяжелый день. Наступила вечерняя тьма, и я собрался на вылазку. На сегодня я подготовился хорошо. Весь день я думал, что взять с собой. Мое расследование могло затянуться надолго. Но Аню тревожить заранее не хотелось. Поэтому я нашел в одном из отделений рюкзака блокнот и ручку, и пока сестра спала, написал записку и спрятал ее под чайником. Я был уверен, что, подняв его, она заметит мое послание.
Вышел я часу в шестом. Я полностью закутался в вещи. Это было менее подозрительно, чем озираться постоянно по сторонам, хотя мой вид и вызывал сомнения. Жителям из-за отвара холодно не было, кутаться им не обязательно. Меня спас внезапно возникший ветер. Теперь и других можно было встретить с закрытым лицом. Из-под капюшона и шапки торчали только мои глаза, которые блуждали взглядом по разным подозрительным предметам и углам домов. Особенно они останавливались на темных участках улиц.
Воителей я пока удачно избегал. Что-либо про лекарство я не услышал, зато встретил по дороге одну дамочку, здешнюю сплетницу, которая голосила на весь квартал своей подруге, что умер кто-то из второго дома.
- Не удивительно. Два – четное число. Не к добру. – Поддакивала ее спутница.
«Ну и дела. Суеверные-то какие! Хорошо элитовцы постарались».
Я прошел дальше. Особы были странные и любознательные, не будь они так увлечены новой сплетней, я бы уже был в центре внимания и еще хуже – в руках воителя.
Поспешно уйдя в темный участок, я остановился, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями.
Вдруг, из-за угла пятиэтажного дома позади меня вышел мужчина. Высокий рост, черная шапка, спортивная черная куртка. Руки у него были в карманах, но что-то мне его настрой не понравился. Он был закрыт, угрюм и настойчив.
Незнакомец шел на меня, я сделал вид, что хочу уйти вправо, и он сразу же повторил мои движения.
«Реакция, что надо. Как у хоккеиста! - заметил я, - Кто же это? Воитель?»
Я решил проверить идет ли он за мной, может его желание идти направо просто совпало с моим. Тогда я остановился и начал якобы что-то вспоминать. Он остановился тоже.
Внезапно до меня дошло. Этот тип явно по мою душу здесь. Я пытался создать на лице для себя самого безразличное выражение, но я понимал – это лишь маска.
Мне стало страшно. Плохие мысли сразу же полезли в голову, и я лихорадочно соображал:
«Спокойно. Это просто недоразумение. Никто не знает, что я – человек. Этот мужчина наверняка хочет у меня что-то спросить…»
Я еще раз обернулся, хотел подождать его, но я увидел, что и тип в черном тоже остановился и пристально смотрел на меня. Я пообещался взять себя в руки, думать о доме, о сестре. Точно! Я начну представлять, будто разговариваю с Аней. Она всегда мне говорила: «Если видишь что-то подозрительное, звони мне и рассказывай!» Так я и сделал бы сейчас, будь у нас телефон.
Я принял решение. Если не могу поговорить с ней сейчас по телефону, буду разговаривать с ней мысленно. Пусть это будет происходить у меня в воображение, но это придаст мне сил. Одна голова хорошо, а две лучше.
«- Ань, за мной идет какой-то тип. Ты просила сказать тебе, если будет что-то подозрительное.
- Так, Сереж, - ответила бы она мне серьезным и четким голосом, - расскажи, как он одет и где ты его встретил!
- У него вся одежда черная, куртка спортивная – пуховик, длинные ноги, высокий.
- А какие-то более четкие приметы, обернись, присмотрись, - ее голос звучит ободряюще.
Силы прибавились. Колени перестали так сильно дрожать. Я почувствовал тепло. Мой способ действует. Я обернулся еще раз, чтобы разглядеть своего преследователя лучше.
«- Видно не очень хорошо, он на расстоянии держится все это время. Значит, я разглядел усы, как у французов, понимаешь?
- Ага, такие тонкие.
- Да.
- Как ты их заметил?
- Не знаю. Возможно, с перепугу.
- Хорошо. Что еще?
- У него при ходьбе одна нога в сторону всегда подкашивает как-то.
- Молодец. Это уже что-то. Где он за тобой пошел?
- Я зашел в темный двор. Вокруг стояли пятиэтажки. Я переводил дыхание и за спиной услышал шаги. И тут показался этот тип. Я, конечно, испугался, но паниковать не стал. Проверил, идет ли он за мной, хочет он что-то спросить или для чего здесь появился. Оказалось, ему нужен я.
- Сереж, похоже, это он следил за нами. Иначе, зачем ты ему, и откуда он знает, что ты – человек, а не порабощенный.
- Да уж. Как мне от него оторваться. Ведь воителей тоже надо избегать.
- Погоди, а он слышит, что ты мне говоришь? На каком он расстоянии?
- Ань, он на расстоянии 5 метров от меня. Он чего-то ждет, я не понимаю. Может, хочет загнать меня в ловушку, подальше от свидетелей? Но если бы он был и ближе ко мне, то все равно бы не услышал меня!
- ???
- Ты в моем воображении, Ань.
- Но ты же знаешь, что я жду тебя. Я беспокоюсь за тебя.
- Знаю, - мой голос звучал не слишком радостно. А вот ее голос был твердым и уверенным. Будто она и правда была рядом и защищала меня.
- Сереж, - Анин голос ласкал, - где ты идешь, что делаешь?
- Я прошел двор, свернул в темный переулок. Навстречу никто не идет, мужчина все еще следует за мной. Сейчас я хочу увезти его подальше от дома. Я выучил недалеко отсюда одну лазейку в заборе. Хочу сбить его со следа и сбежать.
- Ты уверен, что он отстанет? Ты устал?
- Устал – нет. Руки немного замерзли. Ног не чувствую. В смысле, они еще не гудят. Все хорошо. Я оторвусь.
- Надеюсь. Ну что, далеко эта лазейка?
- Нет. Уже близко. Я почти подошел. Он держится на том же расстоянии. – Мне это не нравилось. Но факт оставался фактом. Я подумал, чтобы сказала Аня в этот момент.
- Сейчас тебе нужно сосредоточиться и оторваться. Готов?
- Да.
- Беги.
…
- Ну, что?
- Вроде оторвался. – Я облегченно вздохнул. Обернулся из-за угла. Посмотрел на дыру, через которую только что бежал и чуть не вскрикнул.
- Аня, он ищет меня. Здесь такие сугробы. Он найдет меня по следам.
- Сереж, у тебя еще есть силы? Хочешь я дам тебе своих?
- У меня есть.
- Тогда беги-и-и!
…
Я представлял, как взволнованно дышит Аня. Ее беспокойное и строгое лицо.
- Я думаю, он далеко позади.
- Где ты сейчас? Далеко от убежища?
- Далеко. Надо сделать крюк, чтобы никому не попасться.
- Так делай!
- Хорошо. Я вышел на яркую улицу. Укутался в шарф. Меня не узнать воителям.
- А они там есть?
- Нет, пока только мирные жители. Человека два. Мама с сыном, кажется.
- Это радует. Этого странного маньяка не видно? – к Ане уже вернулся какой-то живой голос. Значит, мне тоже стало легче. Конечно, после такой погони.
Ноги гудят. Теперь я это ясно ощущаю. Как же хочется свалиться прямо здесь в сугроб и уснуть!
Я машинально обернулся. Что? Не может быть!
Этот тип в черном упрямым шагом шел на меня. Расстояние сокращалось. Я заметался. В моих глазах любой бы прочел ужас.
Те жители давно где-то скрылись. Я посмотрел вперед. Где-то на соседней площади сигналила машина. Я рванул туда.
«Воители! Вдруг они там!
Надо собраться. Надо собраться. Беги, беги, беги. Он сзади. Я слышу его шаги. Не оборачивайся. Только время потеряешь».
- Стой, мальчишка! – впереди, преграждая мне путь, выскочил еще один мужчина. Голос был грубый и хриплый.
Я не успел затормозить и попытался сбить с ног моего встречного. К счастью, он не был готов к тарану, хотя и приготовил свои руки для захвата.
Сзади на меня навалился кто-то большой и тяжелый, и я понял – это конец…

13 глава. Удар

Уже прошел час. Я и не надеялась, что Сережка придет так рано, поэтому волнение пока не наступило. Да, я волновалась за него, но почему-то была уверенна, что с ним сейчас все в порядке.
С первых же минут как он ушел, я не нашла себе лучшего занятия, как лежать и смотреть на прогнившие стены и потолок. Где-то трещины дома складывались в причудливые рисунки. Вот тут, слева, трещинки рисовали могучее дерево. Глядя на него, можно было подумать, что строение рушилось и застыло на какое-то время. А около пола с другой стороны линии походили на паутину, где в середине небольшая дырка в стене изображала паучка или, может быть, его жертву. Все зависело от фантазии.
Итак, я лежала, думала о Сереже, о родителях. Мне даже вспомнился взгляд воителя, спасшего нас. В груди сердце запрыгало смелее. Я думала о вирусе, о тех, кто следит за нами.
Мимолетно меня захлестнуло какой-то странной энергией. Я вдруг почувствовала, кто-то зовет меня. Я попыталась вскочить. Но, как и в предыдущие попытки, тело отозвалось болью.
«Когда это уже пройдет?» - я сердилась на свой организм, на саму себя за неосторожность.
Я посмотрела на угли от костра. Они уже потухали. Сережа развел перед уходом костер. Поставил рядом с моей кроватью горячий чайник. Мне захотелось пить при взгляде на него.
Я дотронулась до чайника, он был холодный. А вода в нем превратилась в лед.
«Прошло так мало времени, а воды уже не попьешь!» – расстроилась я.
Мне пришлось выбирать: остаться без чая или скоротать время, пересилить боль и вскипятить заново воду.
Конечно, я выбрала второе. Я перевернулась на живот и поползла по-пластунски. Мне кажется, я сумею привыкнуть к такой боли, и Сереже не надо будет со мной нянчиться столько времени. Он, вероятно, будет против, но кто его спросит?
Я не хочу, чтобы он видел, как я мучаюсь. Решено: буду терпеть боль и скрывать. Хотя именно этим я и занималась все последнее время: плакала ночью от боли, кусала руки, только чтобы он не слышал моих стонов, улыбалась, когда хотелось взвыть.
«Что-то долго уже Сережки нет», - подумала я, допив горячую кружку чая. Никогда не любила горячий чай. Когда я была еще счастлива, когда были живы все мои близкие и родные люди, я разбавляла чай холодной водой. А сейчас все эти холода и морозы заставляли согреваться горячим чаем постоянно.
Прошло немало времени. Я себе места не находила. Но мои силы настолько перестали меня подпитывать, что невольно я уснула. Мне снились какие-то кошмары. Во сне я звала Сережу. Мне снилось, что кто-то гонится за ним. Он успевал заворачивать за углы, а я будто откуда-то кричала ему, предупреждая об опасности впереди. Вдруг, его поймали. И мой сон оборвался. Я открыла глаза, полностью отошедшая ото сна. Его не было ни в одном глазу.
Превозмогая боль, я поднялась. Ноги не шли. Можно сказать, я их просто тащила за собой. Они были слабые, ватные и жутко ныли. Мне все-таки удалось подняться в люк и вылезти на поверхность. На улице была тьма тьмущая. В окнах нигде не горел свет. Я поняла, что время уже далеко за полночь. Сережи нет. Он так и не появился.
Грудь сдавило. Мне не хватало воздуха. Мысли истерически пролетали над сознанием:
«Сережа! Где ты? Его нет. Он не вернулся… - мне хотелось кричать. – Сережа! Сережа! Отзовись! Не-е-е-ет!!!»
То, чего я так боялась, сбылось. Моего родного, любимого брата схватили. Это уже было ясно. Он не мог задержаться так поздно. И хотя вера пропала, я решила подождать его до утра.
Есть мне не хотелось, но  знала, что если не съем хотя бы горсть сухих макарон, силы меня покинут навсегда. Я не смогу отправиться на поиски Сережи. Меня просто не станет. Мое тело застрянет в этой дыре навсегда, а душа, я надеялась, встретится с родными где-то в другом мире.
От таких мыслей хотелось лезть на крышу. Я собралась. Спустилась вниз. Медлить было нельзя.
«Стоп! А если его уже поймали воители? Они его пытали? Или, может, он уже зомбирован, порабощен? Что с ним? Где он? Куда идти?»
Я не знала, что делать. В голове никакого плана не было. Я понимала, что это место мне опротивело. Я не знала, как действовать, но понимала, что больше оставаться здесь я не могу. Как найти Сережу? Увезли его куда-то в другую местность? Оставили тут?
«Надо попробовать найти его следы. Сейчас ночь. На улицах только воители. Надеюсь, луна мне поможет», - хотя бы такое решение. И оно было принято. Дальше я намеревалась отправиться в путь. Если Сережа как-то вырвется. Я оставлю ему знак. Он знал, куда мы направляемся, поэтому он меня найдет.
«Но жив ли он???»
Пока я нервно собирала вещи, мои руки тряслись. Слезы безостановочно падали на одежду. На щеках застыли две дорожки слез, превратившись в тонкий слой льда. Боли я уже совсем не ощущала. Лишь душевная боль от потери самого дорого, что было у меня. Сережа был моим символом, моей верой. Я потеряла его, а значит и потеряла смысл к существованию. Если я узнаю, что его больше нет, мне незачем больше жить. Я не могла уже бороться. Ни моя судьба, ни судьба России не могла бы мне придать сил.
Когда теряешь что-то или кого-то близкого тебе, твое сердце раскалывается на множество маленьких осколков, хочется только одного – смерти. Жить и бороться дальше без надежды и опоры нельзя.
«Господи, спасибо, что передо мной стоит неопределенность. Это внушает мне некоторую надежду на то, что Сережа жив. Пожалуйста, дай мне знак. Прошу. Господи!» - я редко молилась. Редко и просила бога о помощи. Я не знала, слышит ли он меня, не знала, поможет ли. Но это все, на что я могла положиться. Здравый смысл умирал во мне быстро.
Внезапно тело распалось на части. Новая волна боли и жара захлестнула меня. Теперь я понимала, мне надо вылечиться. Срочно!
«По крайней мере, этого хотел Сережа. Если бы я не была больна, ничего бы не произошло!»
Рюкзак был собран. Может, это можно назвать везеньем, но основные припасы были у меня. А если Сережа жив и просто не может вернуться, это плохо. Значит, они ему сейчас нужны больше, чем мне. Может, он в бегах. За ним увязался хвост, а он не мог привести преследователей ко мне. Я бы не скрылась.
«Да, удар был жесткий. Такие удары могли бить по лицу только от самой судьбы!» - поняла я.
Снег с новой силой бил по лицу, когда я выбралась наружу. Следы мы тщательно маскировали, чтобы никто не подумал, что в этих развалинах кто-то прячется. Правда, теперь это было не выгодно и мне. Найти брата по следам невозможно. Когда я это поняла, руки бессильно повисли. Я чуть было не сдалась.
Звук, привлекший мое внимание, на время вывел меня из депрессии. По жилам вновь, как и прежде, бешено потек адреналин. Кто-то подходил к дому из-за моей спины. Я попыталась спрятаться за диван, но боль в ноге дала о себе знать.
«Как же не вовремя!» - ругалась я.
 Я решила притвориться, что что-то потеряла. Делать вид мирного горожанина было совсем нелегко в этой ситуации, пока обеспокоенный голос обращался ко мне:
- Доченька, тебе помочь? Ты что-то потеряла?
«Ага. Получается, я правдоподобно ищу в этих сугробах что-то. Но вот что?»
- А? Д-да. Я тут потеряла кое-что. – Попыталась выдавить из себя улыбку.
Какая-то немолодая женщина понимающе посмотрела на меня. Мне в очередной раз повезло. На улице стемнело, район малоосвещаемый – меня не узнать. Житель, как житель.
- Могу я чем-то помочь?
«Господи, лучше бы вы шли дальше. Только вас мне сейчас не хватало», - я, откровенно говоря, начинала уже нервничать не на шутку.
Я приняла насколько могла вежливый вид и попыталась улыбнуться:
- Да, ничего страшного. Я, пожалуй, пойду. Не очень-то было нужно.
Не знаю, сработало ли, но женщина еще раз сочувственно посмотрела на меня, а потом прошла дальше, опустив глаза. В ее бормотание я уже не вслушивалась.
Сердце, так сильно стучавшее, стало приходить в обычный ритм. А голова просто раскалывалась от вопросов. Решение было принято – найти лекарства, поэтому я пошла на поиски аптеки и городских слухов.
Наверно, подсказала интуиция, слава богу, она у меня не дремала в таком критическом положении. Я свернула налево. То есть в сторону противоположную центру города. И мне повезло!
«Алилуя! Передо мной раскинулась улица с двумя продуктовыми магазинами, явно соперничающими друг с другом, и нужная мне аптека», - хоть где-то ко мне благосклонна удача.
Вот только воителей здесь было штуки четыре. Возможно, они увеличили охрану, когда поймали Сережу. Хоть бы причина была в другом!
Я прижималась к стене четырехэтажного серого дома. Это был единственный дом, рядом с которым отсутствовали какие-либо предметы освещения. Тропинка была протоптана жителями дома как раз вдоль стены. Прохожих не наблюдалось.
Я остановилась прямо напротив аптеки. И стала выжидать. Нога ужасно болела. Быстро перебежать я точно не смогу. От воителей не убежать. В случае приближение кого-то из них, я решила нырять в сугроб.
А что еще мне оставалось делать?
Я сунула руку в карман. Нащупала холодное лезвие и безразличную рукоять – это был наш нож. Метатель ножей из меня никакой. Но в близком бою я, может, и смогла бы отразить некоторые удары. Все, чего я боялась, это убить. Даже воителей. Все-таки раньше они тоже были людьми.
Снег беспощадно падал с неба. Я высунула язык и словила пару снежинок языком. А потом зашмыгала носом – отлично, насморк мне обеспечен.
«И чем я только думала?» - сердилась сама на себя.
Мои пальцы на ногах окончательно и бесповоротно закоченели. Так долго ждать не пойдет! Что-то нужно придумать.
Тут на другом конце улицы раздался дикий вопль. Все воители кинулись туда. Мне стало тоже интересно, и я высунула голову из своего укрытия.
Девушка, которая несколько минут назад вышла из аптеки напротив, сидела на дороге с пакетами и разбросанными продуктами. Ее руки закрывали лицо, но и без того было понятно – она плачет.
Я вдруг почувствовала, что мне нужно быть рядом. Там происходит что-то важное, то, что может мне помочь.
Я подкралась к другому углу этого дома. Воители уже пытались поднять девушку на ноги. Их вид показывал только одно, они в замешательстве. Несколько зевак уже собралось вокруг них. Теперь я была всего в нескольких метрах от них. Это маленькое расстояние. Но это было спасительное расстояние. Подними они головы, я была бы замечена сразу же. Тем не менее, оно давало мне возможность подслушать разговор упавшей с этими хранителями порядка.
- Я…я не успела. Он уже умер.
Девушка пнула пакет с лекарствами в мою сторону. Никто не обратил внимание на него. Все были прикованы взглядами к ней. Подойти и взять пакет я не решилась сейчас. Вдруг, там не те лекарства. Но дальнейшие реплики заставили меня думать иначе.
- Если бы я пошла на час раньше, он был бы жив.
- Успокойтесь девушка и объясните в чем дело. Мы поможем вас довести до дома.
- Он, мой брат, заболел этим вирусом. Ну, вы понимаете?
Все четверо кивнули, а двое зевак ахнули разом.
- Это случилось пару дней назад. У него какая-то лихорадка. Он обливается потом, кричит, плачет. Я его таким никогда не видела. Я решила пойти в аптеку и купить лекарства. Но несколько дней не было ни одной таблеточки, ни одного сиропа. И вот я услышала сегодня, что наконец-то создали противоядие. Я не спешила. На радостях зашла в магазин, купила продуктов, потом в аптеку. Везде была такая очередь, что вместо получаса я застряла здесь на два часа. И вот мне позвонили и…
Она всхлипнула. Кто-то похлопал ее по плечу.
А меня словно громом поразило. Я стояла и не смела пошевельнуться. Только что я поняла, что ни одна я потеряла брата. Если у меня была еще какая-то надежда, то брат этой девушки умер.
Воители разделились: двое из них повели девушку под руки, а двое остались охранять улицу. Пока они решали, кто, где останется, я ловко прыгнула в сугроб рядом с пакетом. Потянувшись за пакетом, я заметила чуть поодаль несколько пачек печенья. Желудок сжался, а во рту выступила слюна.
Сколько я уже не ела? Вопрос оставался открытым. Притянув пакет, дело оставалось за печеньем.
Тут один из воителей подошел ко мне так близко, что я могла слышать его дыхание и видеть клубы пара, вылетающие из его рта и носа. Как и все в городе, он был одет во все черное, а лицо не пряталось за шарфом или высоким воротником. Глаза переходили с одного объекта на другой. Лицо его было непроницаемым и сосредоточенным.
Я перестала даже дышать. Казалось, звук моего сердца выдаст меня. Его окликнул товарищ по службе, и я облегченно выдохнула.
«У-уф. Столько опасности за такой короткий промежуток времени!»
Ловким движением рук, я добралась и до моего долгожданного печенья. Я вцепилась в пачки так сильно, что их не вырвал бы из моих объятий никто на свете. Такова была моя жажда еды.
«Голод не тетка», - вспомнилось мне любимое выражение бабушки в конце рабочего дня.
Я притихла, вслушиваясь в шаги воителей. Они были где-то далеко, потому что я слышала их очень плохо.
«Теперь надо найти укрытие, принять таблетки, поесть. И решить, что делать дальше».
Я встала на четвереньки, потому что боль уже кричала на всю улицу. Скорее всего, я смогу идти в полный рост. Возможно, это и к лучшему.
Мой путь был долгий. По стене этого надоевшего мне дома я добралась до нового пересечения улиц. Понять, где границы города, который я ненавидела всей душой и из которого я мечтала убраться сегодня же ночью, я смогла с трудом.
Точные знание ограничивались тем, что наше бывшее убежище находилось в спальном районе города, который был недалеко от границ. В противоположной стороне был центр и сторона, откуда мы пришли в этот город. Следовательно, двигаться мне надо было в северо-восточном направлении.
Как оказалось, границы были чуть дальше, чем я рассчитывала. Поэтому когда я выбралась из города, я упала без сил в первый же сугроб, расположенный подальше от дороги. Здесь было темно и, конечно же, безлюдно. Но мне было не по себе: будто кто-то следил за мной.
«Или это мания преследования или я спятила окончательно!»
Сколько я пролежала там, я не знаю. Но мне удалось вытащить из пакета обезболивающее. Через десять минут оно подействовало, и я смогла продолжить путь. Вообще, этот препарат действовал мгновенно, но сила моей боли была зашкаливающей, так что в действие оно пришло не сразу.
Я пробиралась через поле сугробов. Следы я уже не заметала, мне было не до этого. Тем более, как я поняла меня, искать тут точно не будут. Здесь не было ни души.
«Ура! Как я и ожидала лес был недалеко. Люблю Тверскую область: поля и леса», - очутившись в свободном плавании, я вздохнула облегченно. Столько дней в опасности…
Меня тут же озарило! Я даже не попрощалась с городом, с Сережей. То, что там его нет - сомнений не оставалось. Я не чувствовала родственного тепла, а интуиция у меня работала.
Не знаю зачем, но я сказала сама себе вслух:
- Ты его обязательно найдешь, чего бы тебе это не стоило.
Через пару часов я оказалась в лесу. Назад я даже не оборачивалась, я итак знала, что там ничего нет. Ничего, кроме противного города.
Я люблю лес. Это место, где я рано или поздно найду себе еду и укрытие. Здесь можно не бояться воителей. Их тут просто нет. Я забралась подальше в чащу, не встретив ни одной животной души. Все было тихо, лес спал.
Уже разведя костер и укладываясь на ветки, покрытые моим одеялом, я почуяла этот замечательный аромат хвойных деревьев. Набрала полную грудь воздуха и, сама не понимая чему, улыбнулась.
«Теперь-то я наберусь сил…»
Мои глаза устало опустились. Хорошо, что я успела принять нужные таблетки до того, как отрубиться. Завтра меня ожидало печенье, лесные жители и новые идеи по спасению самого дорогого мне человека.

14 глава. Гость

Хрустнула ветка. А сон у меня был очень чуткий, поэтому я мигом проснулась.
- А-а! – я готова была прыгать от радости. Жара нет, боли нет. Я больше не больна! Чудо-лекарства подействовали.
Я решила встать и пробежаться. Мой новый крик огласил лес. К сожалению, боль в ноге не прошла. Конечно, это была рана совсем другого рода и к вирусу никакого отношения не имела.
«Ладно, подожду, пока рана не заживет. А пока надо растопить снег и поесть печенья», - печенье – еще одна радостная новость. Но ее догнала и другая мысль, тоскливая и грустная – Сережа.
Без особого энтузиазма я развела заново, потухший на время моего сна, костер, вскипятила воду, бывшую снегом. Добавила иголок. Получился вполне приличный отвар. Пить можно. Хорошо, что не безвкусная вода. Первую пачку печенья даже не то, чтобы прожевала, я заглотила ее. Печеньки не успевали скрываться у меня в пищевом канале, как в след уже летела другая горсть печенюшек.
Позавтракав, я вскинула голову. Сверху мне кивали грузные вершины сосен и елей. Полянка, которую я выбрала, была девственно-снежная. Даже заяц не пробежал.
- Жаль, только солнца не было. – Я произнесла эти слова вслух. Не хотелось держать все в себе. Хотелось представлять рядом родного собеседника-брата.
 Только я это произнесла, тучи раздвинулись. Солнце, еще не проснувшееся и не разогревшееся, осветило мое лицо. Я зажмурилась и, готовая к яркому свету, смело разомкнула веки. Снег заиграл бликами на моих руках. Перчатки я сняла, когда ела печенье. Не люблю кушать в перчатках или варежках, уж лучше голыми руками. Правда, руки замерзли так, что снег на них уже не таял, а располагался причудливыми сугробиками на тыльной стороне ладоней.
Сзади я услышала какой-то странный хруст. Так может хрустеть только наст, когда по нему движется большое животное.
«О, нет. Только не кабан!» - мелькнул панический страх. Лук я соорудить - еще не успела. Поэтому осторожно запустила руку в карман.
Похоже, сейчас мне понадобиться помощь холодного друга. Нож лежал там с тихим и выжидающим спокойствием. Впрочем, как и всегда. Я подождала, когда животное подойдет ближе и, резко вскочив на больную ногу, развернулась.
Тут меня ждал такой сюрприз, что я с криком отпрянула, но тут же взяла себя в руки. Я быстро окинула взглядом поляну.
«Нет. Один. Других рядом нет».
Судя по ошарашенному взгляду гостя, он не ожидал такой моей реакции. А заметив нож в моих руках, который я успела вынуть при развороте, и вовсе растерялся.
Когда я вгляделась в его лицо, сомнений не осталось. Это был ОН!
«Спаситель», - пробежало в моей голове.
***
- Только без глупостей, - его голос был мягкий и успокаивающий.
«Ага. Думал провести меня. Не выйдет! И чем он только думает? Я что похожа на идиотку? Вот так, сразу возьму и сдамся?!»
Я выжидающе молчала. Он сделал еще один шаг в мою сторону. Я не пошевелилась. Мне так хотелось закричать, позвать на помощь и убежать. Может, раньше я бы так и сделала, но не сейчас.
- Я знаю, ты мне не доверяешь…
«Да я тебя знать не знаю! Да, мы встречались пару раз, и я не пойми что к тебе чувствую, но тебе-то откуда это знать???!»
Он сделал еще один шаг навстречу ко мне. С больной ногой мне не убежать. Осталось только защищаться ножом.
- Не подходи. Я умею постоять за себя.
«Вот дура. Что я несу?»
- Никто не спорит, - вот наглец! Он позволил себе улыбнуться. Какая улыбка! – если бы ты была другой, то не смогла бы сбежать из города, не попавшись на глаза воителям.
- Откуда ты..?
«Следил. Да, что ему от меня нужно?» - я начинала злиться. Не столько на него, сколько на себя. Долго я еще буду вот так в нерешительности стоять? Пора действовать.
Похоже, он не ожидал от меня ничего подобного, потому что в тот же миг я прыгнула к рюкзаку. Отвязала веревку и повернулась к нему.
«Куда он делся?» - в мои планы это не входило. Я хотела связать его.
И тут меня сзади обхватили сильные руки и зажали мне рот. А потом горячее дыхание, от которого иней на моих волосах превратился в капельки растопленного снега, ударило мне в шею и уши. Он тихо, но внятно проговорил:
- Спокойно. Ты можешь мне доверять. Дай мне время, и я все объясню.
Его ароматное дыхание напоминало утреннюю свежесть росы и мяты. А от его тела исходил аромат топленого молока с медом – мой любимый запах.
«Что это со мной?» - одернула я себя.
Теперь я, пришедшая в себя, лихорадочно пыталась выбраться из его цепких клещей. Не тут-то было!
А он все продолжал:
- Веди себя тихо. Тебя ищут. Если ты будешь издавать много шума, они найдут тебя. Я увел воителей на восток. Но ненадолго…
«Что за чушь!? Что он говорит? Какие воители, меня никто не ищет! И с какой стати он со мной?!»
Такой союзник меня явно не устраивал. Доверие он мое не завоюет никогда. Как можно верить даже не человеку, даже не простому порабощенному, а воителю? Или бывшему воителю?
Мне предстояло разобраться. Голова шла кругом. На секунду я прекратила вырываться, он почувствовал это, но растолковал неправильно. Его хватка ослабла. Он готов уже был дружелюбно заговорить со мной, но я развернулась на сто восемьдесят градусов, и веревка, все еще находившаяся в моих руках, сковала движения гостя.
Несколько секунд и узел готов.
«Спасибо папе, что научил меня вязать крепкие узлы».
- Ты что..?
- А теперь слушай меня, мне плевать, что ты задумал. Такой помощник, как ты мне не нужен. Я оставляю тебя здесь, пока твои же дружки тебя не найдут. След я скрою, можешь не волноваться. – Голос мой звучал жестко. Я не верила, что это говорю я. Ведь сердце кричало обратное, я совершенно сбилась с пути. Что делать?
Он уловил момент моего замешательства, попытался оттолкнуть меня и вырваться из веревки.
- Не получится. Такой узел тебе не развязать, - я горько усмехнулась. Повернулась спиной и стала собирать поспешно все свои немногочисленные вещи.
Он, наконец, вышел из ступора и произнес:
- Вот это да! Не ожидал, что ты такая…
Мне показалось или в его голосе прозвучало восхищение? Теперь в ступоре была я. Мысленно, да и всем телом я остановилась. Он заметил, что я слушаю и продолжил.
- Такая глупая, - такого поворота событий я не ожидала, - я предлагаю тебе мою помощь, а ты связываешь меня и с больной ногой бежишь дальше.
- Стоп! Откуда ты знаешь про ногу. Да, как ты вообще здесь оказался?
- Все-таки интересно? Развяжи, узнаешь.
«Это что еще за торговля? Дашь на дашь. Не пройдет!»
- Нет. Говори так.
Он сдался:
- Ладно, - тяжелый вздох, и он продолжил, - я следил за тобой и твоим братом, я так полагаю…
«Что-о? Так вот, почему мы ощущали на себе чей-то взгляд в день похорон».
Видно, он прочитал мои мысли, потому что ответил:
- Да, но следить я начал за вами намного раньше.
Это манило меня. Может, я узнаю хоть долю правды. Гарантии не было, конечно, но все же хотелось услышать его версию.
- Продолжай.
- С того момента, как на вас в городе наткнулся мой друг.
- Дальше.
- Я выследил место вашего убежища. Надо сказать, вы это ловко придумали – прятаться в заброшенном доме. Ваши предшественники не догадались. Место под мостом было не надежное.
- Предшественники? – все-таки мы были правы, когда увидели под северным мостом остатки разбросанных вещей. Это были люди.
- Удивленна? Думаешь, кроме вас никого не осталось. Таких, как ты, здесь немало. Они появляются постоянно. Только никому еще не удавалось уйти из города, и вообще продержаться так долго в нем, - сейчас его взгляд с неподдельным интересом разглядывал меня. Я немного смутилась и рассердилась.
«Что я кукла в музее?»
Воитель продолжал:
- Когда мой товарищ поймал вас, я уже хотел помочь ему доставить вас в наш опорный пункт. Но я увидел тебя… - он смотрел мне прямо в глаза.
Я отвернулась. Уж больно сентиментальным был его рассказ. Или нет?
- Я понял, что когда-то уже видел тебя. И вспомнил. Это было в другом городе, до моего понижения по службе, я гнался за тобой и твоим братом, но упустил вас. Признаться, тогда мне крупно влетело.
Я усмехнулась. Мне прекрасно было известно, когда это было. События того дня постоянно воскрешались в моих снах, разрывая мое сердце от противоречивых чувств.
- И тогда я поставил цель, найти вас и убить, чего бы мне это не стоило. Поэтому, встретив вас снова, я решил сначала узнать все о вас, выследить ваши привычки и укрытие, вдруг вы были не одни.
Мне стало страшно. Так вот зачем я нужна ему. Все это уловки! Он хочет убить меня сам. Хочет отомстить мне. Я развернулась и побежала.
- Постой! Ты не дала мне закончить. Ты ничего не знаешь. Все не так. Ты не понимаешь!
Я была уже довольно далеко, когда до меня долетел смысл сказанных слов. В сердце затеплилась надежда.
«А вдруг…»
Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Но внешне я оставалась непроницаемой. Я вернулась. Вернулась, чтобы выслушать. Возможно, мне уже нечего было терять, и было чего приобрести.
- Что? Ты убьешь меня? – я решилась задать главный вопрос, мучающий меня.
Он ошеломленно смотрел сквозь меня. О чем он думал в тот момент, я так никогда и не узнаю. Мой незваный гость продолжил:
- Не дослушав, не делай поспешных выводов, хорошо?
Кивок согласия.
- Я проследил за вами до самого убежища. Я видел, как страдал и мучился твой брат, когда тащил тебя, а ты стонала от боли. Не знаю почему, но во мне что-то шевельнулось в тот момент, похожее на жалость/сочувствие. Я не знаю. Прошло немало дней. Я выжидал.
- Откуда ты следил за нами? – я посчитала, что имею право задавать вопросы.
Он спокойно реагировал на них и также спокойно отвечал:
- На крыши, сзади дома. Я никому о вас не рассказывал.
- Но твой дружок видел нас. Он, наверняка, рассказал все вашим властям, - проворчала я.
- Нет. Мы же сказали, что никто ничего не узнает. Это был мой лучший друг, ему  наплевать на приказы других, он слушается меня.
Я решила его разозлить:
- Друг-собачка? Неплохо. Видно, ты ничего не знаешь о настоящей дружбе.
Он отреагировал чертовски спокойно:
- Возможно. Но все-таки – это мой лучший друг, - внезапно его голос дрогнул. Он как-то осекся. Я поняла, в чем дело, и снова съязвила:
- А где же сейчас твой лучший дружок?
Пыталась выдавить еще и смешок, но вышло довольно глупо. Он опять оказался мудрее меня:
- Я оставил его. Сбежал. Пока еще он не ищет меня, я и раньше уходил на пару дней. Так что, если хочешь пожить еще, нам надо выдвигаться.
Похоже, разговор принимал другое русло.
- Мы не закончили, - напомнила я.
Видно, ему не хотелось раскрывать своих карт, но я была настойчивее барана.
- Что ты еще хочешь узнать?
- Ты и без меня знаешь. Что переменилось в тебе, что ты не пришел меня убить?!
Он набрал воздуха в грудь, но слова получились едва уловимые:
- Ваши чувства друг к другу. Он так о тебе заботился. Я видел твою боль в день похорон, но, несмотря на нее, ты вышла и искала брата вокруг. Ты храбрая. И он тоже. Я никогда не видел таких людей. Нам говорят, вы дикие.
- А ты сам не был человеком? – подозрительно спросила я.
- Я ничего не помню о себе.
- Кем был? Как звали?
- Ничего.
Мне стало жаль его. Это ужасно – ничего не помнить о себе, о семье. А если Сережа меня тоже забудет? Мне этого не пережить!
Я сглотнула. Слезы готовы были уже вырваться наружу.
Еще, как назло, воитель продолжал:
- Я и сам стал ощущать какое-то просветление в сознании. Я перестал ходить на работу, выкидывал дозировку, вместо того, чтобы пить постоянно. И теперь я принял решение идти за тобой. Меня обманывали, нам всем врут. Ты знаешь то, что я хочу знать. Ты покажешь мне настоящую жизнь. Прошу тебя. Взамен можешь потребовать все, что угодно. – Он уже умолял в открытую.
Я настолько была шокирована его словами, что все мои члены закаменели. Все, что я ощущала в тот момент, это его слова, раздававшиеся эхом у меня в голове.
- Я просто хочу понять. Хочу узнать правду и во всем разобраться. Я против элиты. И это нас связывает, я знаю.
Что-то щелкнуло внутри, и я, сама на себя поражаясь, сказала:
- Хорошо. Мне от тебя ничего не надо. Единственное условие: ты уйдешь от меня тогда, когда станешь человеком. Союзники мне не нужны. У меня другие планы.
«Дура, дура, дура…» - метались мысли в моей голове. Если бы рядом была стена, я точно бы ударилась головой об нее несколько раз.
Он поднялся, его руки все еще были связаны. Но это не помешало ему подойти ближе и чуть выдвинуть правую руку вперед.
Я вопросительно уставилась на него.
- Соглашение. Надо в знак доверия пожать друг другу руки, - его лицо озарила вполне мальчишеская улыбка.
Я протянула свою руку навстречу:
- Только без глупостей.
Мои брови сдвинулись к переносице. Правда, сразу же полезли на лоб от удивления. Его рука оказалась такой теплой, такой большой. В последнее время я трогала только руки Сережи, они были меньше и холоднее. А руку молодого и незнакомого мне человека я ощущала впервые. Я смутилась, но глаза не опустила. Надо же было показать, что я настроена решительно.
Мы стояли и жали руки дольше, чем следовало. Поэтому я отдернула руку и, развернувшись от него, зашагала уверенно вглубь леса.
«Ах, если бы Сережа был рядом…» - печальные мысли проносились в моей голове безостановочно. Тоска по самому близкому мне человеку не выходила у меня из груди. Наоборот, она сжимала мое сердце постоянно и уже навсегда. Пока я не найду его, я никогда не буду счастлива.
А тем временем воитель сначала помедлил, а затем догнал меня в два счета. Он уже выбрался из веревки. Как? Большой вопрос. А тем временем, разговор не закончился:
- Может, познакомимся? Я ведь даже не знаю твоего имени.
- А стоит ли?
- Ну, мы же теперь вроде как партнеры, - он явно удивился моему отстраненному тону.
Честно говоря, я его просто испытывала. Не люблю беспокойных и нетерпеливых. А он пока шел по пути идеального парня. Мне это совсем не нравилось. Есть же в нем какие-то недостатки?
- Ладно, я Аня Бережнева.
Он медленно, по слогам произнес мое имя, будто пробуя его на вкус:
- А-ня. То есть Ан-на. Красиво и коротко. А что такое Бережнева?
Его вопрос поставил меня в тупик:
- Как что? Фамилия!
- Какая фамилия? – не понимал воитель.
- Тебе начать с истории? Когда-то давным-давно, не знаю, в какие века, кажется в 17 веке… Стали людям давать фамилии, в основном по их отцу. Например, сын Ивана – Иванов сын. Так и пошла фамилия Иванов. У нас еще и отчество есть. Я Бережнева Анна Евгеньевна.
- Ого. Как все запутано. Значит, у меня тоже когда-то была фамилия, - пробормотал новый союзник.
- А я Влад. Просто Влад. Хотя полное имя у меня Владимир, но меня все называют Владом.
- Вла-ди-мир, - передразнила его я. Тут меня осенило, как же они друг друга различают, и задала ему этот вопрос.
Он засмеялся.
- У нас существуют коды. Их, естественно, ввела элита. Теперь ты не найдешь своего родственника. У каждого из сословий есть свое кодовое число, у каждой местности и у любого из нас уже после этого идет персональный номер. Например, я из Твери перебрался в этот город, из которого мы сбежали. Сначала у меня был такой код: 3. – это город Тверь, 1. – это профессия или сословие – воитель, 2577. – это персональный номер. А теперь я же перебрался в другой город. Здесь код города – 3/5. Поэтому когда мы представляемся другим, то говорим свой код. Имя, в общем-то, значения не имеет.
Я была поражена: «Загубить фамилии – достояние нашего народа! Это уже чересчур!»
- То есть, я правильно поняла, что ты 3/5.1.2577. Владимир?
- Глупо. Но это так, - улыбнулся он. - А сколько тебе лет?
- Тебя разве не учили в школе воителей, что такие вопросы неприлично задавать девушкам?
Он словно оказался в тупике. Кажется, школы воителей не существовало. В душе я хихикала над ним.
- Э...э. Я учту. И чтобы ты знала, школы воителей – не существует. Это что? Такая выдумка среди людей ходит?
- Да. Мы все так считаем.
- Ого. Вот прикол, - удивился Влад.
Я не выдержала и рассмеялась ему в лицо.
- Все ясно. Меня только что надули, - помрачнел воитель.
Его голова поникла. И шел он уже не так бодро.
- Мне надо сделать оружие, - я решила ввести его в курс дела, пока он не пристал с новыми расспросами, хотя его вопросы мне нравились.
- А ножа тебе маловато?
- Так пищу не добыть.
- Я владею разным оружием, у меня с собой есть парочка ножей, пистолет и кастет.
- Стесняюсь спросить, кастет-то на что? – я вскинула брови и пристально посмотрела ему в лицо.
- На улицах города трудно угадать, кого ты встретишь, - Влад загадочно понизил голос и выжидающе посмотрел мне в ответ.
- Знаешь, я поняла, ты универсальный убийца, но мне все-таки нужно свое оружие. Мы ведь не вечно с тобой будем партнерами.
- Уговорила. И какое же оружие твое?
- Лук.
- Лук? Оно же древнее и бесполезное.
- Значит, я уже труп.
- Почему?
- Только благодаря ему мы с Сережей выживали в лесу.
- Понял, - он поднял руки, будто сдался.
Меня забавляла его манера говорить и жестикулировать. Он был живой, подвижный. Сила и тепло так и били из него. Это было для меня ново.
Я остановилась у одного дерева. Схватилась за толстый низкий сук и подтянулась. Еще пару веток преодолела и смогла сорвать себе палку, нужную для моего оружия.
Все это время Влад тихо наблюдал за мной. Он предложил свою помощь, но я отказала. И сама справлюсь. Когда было иначе?
- Ты всегда такая молчаливая или только со мной?
- С чего ты взял, что у тебя особые привилегии? – я не могла не острить. Меня раздражало, что я не чувствую ненависти или злости к нему.
«Ммм. Честно говоря, меня к нему жутко тянуло!»
Он промолчал. А я продолжила изготавливать лук. Через полчаса все было готово: и лук, и несколько стрел.
Влад попробовал натянуть тетиву:
- Изготовлен на славу. Можно открывать мастерскую по изготовлению лука и стрел. Я вижу, ты профессионал.
- Ага. – Буркнула я.
Мне предстояло сосредоточиться. Живот бурчал. Организм требовал настоящей еды. Печенье уже давно растворилось, хотя прошло не так много времени. Просто за последнее время я почти ничего не ела.
Нога все еще давала о себе знать. Но я терпела. Показывать слабость незнакомому парню не хотелось. Немного изучив его, я поняла, он сразу полезет помогать. Очень надо!
- Можешь, развести костер и оставить меня в покое, я найду нам еды.
- Как скажешь. Мне соорудить место для ночлега?
- Нет, здесь мы не останемся. Я планирую сегодня уйти подальше.
- Я тебя понял. К твоему приходу я все сделаю, только…
- Что?
- Никогда не командуй. У меня есть плохое свойство – я начинаю упрямиться, услышав команды. Это так – на будущее, - он ухмыльнулся и добавил, помолчав, - Я люблю равноправие.
- Отлично, - я оскалилась.
«Пришел, наглым образом вторгся в мою жизнь, и еще устанавливает свои правила! Хам!»
Я ушла от него уже довольно далеко. В моей голове царил такой хаос, что охота – это лучшее средство для успокоения – была мне сейчас не по плечу. Я попыталась успокоиться.
«Что мы имеем? Минусы: он воитель, он мне совсем не знаком, меня к нему тянет. Плюсы: я не одна, он владеет важной и полезной информацией, у него есть оружие».
Мои размышления прервал тихий крик лесной птицы. Виды я так  и не изучила, но надеялась на съедобность этой мишени. Я присела на здоровую ногу, нацелилась на птицу и натянула тетиву. Миг и стрела пронзила небольшую тушку. Она упала на землю, я заковыляла к ней. Подобрала и зацепила специальной петлей ее тело, повесив за пояс. Меня привлек звук крыльев, рассекающих воздух. Я обернулась и увидела недалеко летящую такую же птицу. Прицелилась и, уже стоя на двух ногах, подбила и вторую.
Улов был отличный. Должно было хватить дня на два. Я ощупала добычу. Как оказалось, мяса было предостаточно. В хорошем настроении я возвращалась к месту привала.
Нога разболелась. Я решила принять обезболивающее лекарство, когда приду на место. Еще издалека я увидела его большую спину. Мне захотелось рассмотреть его внимательнее. Я уже успела уловить его портрет при недавнем общении: смуглое лицо, карие янтарные глаза, красивые и глубокие, темные волосы, выбивавшиеся из-под коричневой шапки, широкие плечи, длинные сильные ноги, на которых облегающее сидели теплые черные штаны, большие и крепкие руки, темно-коричневая куртка.  Все его движения были четкие и спокойные. Вообще, вокруг него всегда витало какое-то уверенное чувство безопасности. Нет, мне определенно пока везло с союзником, хотя доверять ему я еще не научилась.
«Глаза многое могут сказать о человеке, но твои глаза могут тебе соврать», - любила повторять мне бабушка, когда я хорошо или плохо о ком-то думала.
Я вспомнила эти слова и взяла их на заметку. Он заметил меня и приветливо махнул рукой. Я пошла к нему. Но он настиг меня быстрее, взял добычу, не церемонясь и не спрашивая, и дотащил ее до костра.
- Улов хороший, - кажется, он зауважал меня еще больше.
- Да, мне повезло, - и это было правдой. Обычно птицы были менее крупные и относительно костлявые.
- Надо их как-то обработать. Я в таких условиях никогда не был, но если ты покажешь, я готов помочь.
Я оценивающе посмотрела на него.
«Что ж, посмотрим, как ты справишься с этим!» - мелькнуло у меня в голове.
Влад ждал. Я взяла тушку покрупнее, начала очищать ее от перьев, отрубила голову. Боковым зрением я видела, что парень внимательно следит за моими действиями. Когда я закончила потрошить птицу, он подал мне толстую ветку, и я насадила птицу на нее. Мы стали ждать, когда она прожариться. Снаружи она уже поджарилась. Влад хотел взять и тоже самое сделать с другой птицей, но я его остановила.
- Давай я. Ты можешь все испортить. А нам дорога любая пища – это роскошь в лесу.
- Я справлюсь.
Он был напорист, как танк.
- Нет. Я сама.
- Я хочу помочь.
- Тогда подай мне из рюкзака обезболивающее, - произнесла я, добавив, - пожалуйста.
- Зачем?
- Не твое дело, - огрызнулась я. Знать о моей ноге ему не к чему.
- Ладно, я все равно узнаю.
«Какой самоуверенный!» - фыркнуло мое подсознание.
Через час мы поели. Таблетка подействовала, и нога не болела. Все это время я избегала разговоров, а Влад исподлобья наблюдал за мной. Я делала вид, что ничего не замечаю.
- Пора искать место для ночлега. Тебе повезло, у меня есть два одеяла.
- Я взял себе и одеяло, и кое-что еще нужное.
«Парень – не промах».
- Завтра посмотрим наши припасы и определим, что нам может понадобиться.
- Хорошо, - согласился Влад.
Воитель взял свой рюкзак, который я не заметила раньше. Он просто сливался с курткой. Достал оттуда какие-то баночки и протянул мне.
- Что это? – удивилась я.
- Это таблетки, которые помогут зажить твоей ноге, - спокойно пояснил мой спутник.
- Э-э. Ты узнал все-таки…
- Я же видел, как ты мучаешься, и взял специально лекарства. У меня, к сожалению, только от твоей ноги есть лечебные средства…
Я приняла необходимую дозу таблеток и потушила костер. Мы двинулись дальше.

15 глава. Ответы

Мы нашли замечательное место под елями. Оно было окружено с одной стороны холмами, с другой какими-то кустарниками. Шли мы до этого места почти весь день. Сил у меня уже не оставалось, нога безумно ныла, хотя уже начала проходить. Видно, помогли его лекарства. Но все же мне приходилось хромать. Чтобы Влад ничего не заподозрил, я попросила его идти впереди. Но больше всего меня выматывали мои собственные мысли. В голове был полный хаос: Сережа, новый союзник, Сережа… Я не переставала думать о брате, но было хуже от того, что на данный момент я бессильна.
- У-ух, большой мы проделали путь, - сказала я на выдохе, садясь прямо в сугроб. Он оказался большим, поэтому я провалилась. Лицо защипало от соприкосновения со снегом. Тут же чья-то сильная рука аккуратно подняла меня на ноги.
- Спасибо, - смутилась я.
Влад лишь улыбнулся в ответ.
«Он всегда улыбается?!»
- Я думаю, нам надо привести место в порядок, - задумчиво произнес мой союзник.
- Ага. Надо нарвать еловых веток, так будет теплее спать. И не помешало бы расчистить территорию.
Он согласно кивнул. Ветки были расстелены, а костер разожжен.
Лес поглотился во тьму. Вокруг серебрился только снег от пламени костра. Ночь была безлунная. Мне стало немного жутко. Я интуитивно подвинулась ближе к огню и Владу.
Он удивился, но не отодвинулся. Конечно, спать мы будем отдельно. Это Сережа был моим младшим братом, и мы грели друг друга. Теперь все стало по-другому. Я одна…
- Скучаешь по нему?
- По Сереже? Всегда.
- Я заметил это. Ты как будто улетаешь в другую реальность. Тебе тяжело, я вижу. Хочешь, расскажи мне о нем, какой он. Тебе станет легче.
Я оторвала взгляд от костра и недоверчиво взглянула на него. Его половина лица, обращенная ко мне, была скрыта в темноте, а другую половину освещал костер. Я поймала себя на мысли, что безотрывно смотрю в его глаза. Просто они были необычными. При свете рыжего пламени, они будто ожили. Расплавленное золото залило его янтарные при дневном свете глаза.
- Ань, ты меня слышишь?
Похоже, что он уже долго пытается добиться от меня какой-либо реакции. Я встряхнула головой, смывая наваждение.
- Да… Сережа. Он…он лучший. Я не встречала человека добрее и упрямее, - я невольно улыбнулась и продолжила,  - он всегда чувствовал меня. Знал все мои привычки, с ним было легко, как дышать. Он всегда хотел действовать, и это придавало мне сил. Но его я никуда не отпускала, не брала с собой…
Я замолчала. Мне было больно осознавать, что из-за меня он так рискнул своей жизнью и свободой, и сейчас он где-то страдает.
«Во всем виновата я!»
- Ты не должна винить себя, - он читает мысли?
- Давай оставим эту тему. Не люблю раскрывать свою душу.
- Поэтому ты такая железная, - усмехнулся он.
- Что???
- Ну, все девчонки, как девчонки, а ты – бронированная стена. Ты закрылась ото всех и держишь все в себе.
От такой наглости у меня дух перехватило.
«Ничего себе комплементик!»
- Но именно это меня и…
- Меня, что?
- Не важно, - отмахнулся он.
Разговор был закрыт.
Мы сидели еще очень долго. Наконец, я не выдержала и сказала, что намерена уснуть.
***
Проснулась я от непонятного жара. Я открыла глаза и поняла, что около меня кто-то лежит. Большой и теплый.
«Сережа?» - мелькнуло в голове. Вдруг все было большим и долгим сном, но нет… рядом лежал…
«Что???»
Я вскочила. Одеяло упало на снег. Стало так холодно. Моему возмущению не было предела. Как он посмел?!
- О, ты уже проснулась? – Влад медленно поднялся, кажется, ничем не смущенный.
- Мы спали вместе на одних и тех же еловых ветках!!! – заорала я.
- Спокойно, Ань…
Парень почувствовал неладное и инстинктивно отодвинулся от меня.
- Как ты это объяснишь??? – продолжала голосить я.
Он задумался. Я не выдержала и дала ему пощечину.
- Ау, за что? – возмутился Влад, потирая щеку ладонью. Теперь он отбежал от меня на метра три.
- Не будешь распускать руки, - ответила я, - и еще кое-что: я с тобой не разговариваю!
- Да, ты даже не дала мне объяснить!
Я делала вид, что игнорирую его, но послушать его версию, мне не терпелось. Для этого я приняла еще более равнодушный вид.
Это сработало. Слова посыпались сами собой:
- Я не могу спать под кляцанье зубов, крики о помощи и плачь.
- Что-о??? – я не выдержала.
- Ты просто рыдала во сне, звала родителей, Сережу. Ты съежилась в комочек, вся дрожа, как осиный лист.
Я остолбенела. Я и не знала, что мне снятся кошмары. Точнее, я знала это, но не верила, что я кричу во сне и плачу.
- Продолжай, - надо дать ему шанс оправдаться.
- Я так мучился около часа…
Я серьезно посмотрела на него.
- Ладно, минут тридцать.
Еще один меткий бросок взглядом в его сторону.
- Честно. Полчаса я ждал, когда это прекратится. Тогда я понял, ты привыкла к тому, чтобы Сережа был рядом. Вы грелись друг о друга, и как бы защищались. Я смутился, но все-таки перестелил одеяло к тебе. А еще достал из рюкзака второе твое одеяло и накрыл тебя. С моей стороны на тебя шло тепло, поэтому через минут пять ты жалась ко мне и перестала стучать зубами. Я вытер твои слезы, и ты спокойно засопела.
Я была смущена до предела. Парень прикасался ко мне, дотрагивался до моего лица. Теперь меня злило, что я была такой беззащитной.
«Нет, так продолжаться больше не может. Мне он не нравится, мне он совсем не нравится, он не в моем вкусе», - начала я твердить себе, как мантру, эти слова.
- Ань, с тобой все в порядке? – озабоченный голос раздался где-то над ухом, а массивная рука отяготила плечо.
- А? Что? – очнулась я.
- Ты уже несколько минут сидишь с озабоченным видом и щипаешь себя за руку… - констатировал Влад.
Я одернулась. Встала. Постояла несколько минут и решила приготовить завтрак. Нравилось ли мне, что он разглядывал меня некоторое время и вообще слишком внимателен ко мне?
Мы позавтракали вчерашней птицей. С утра есть хотелось жутко. Я с таким аппетитом поедала зажаренную ножку птицы, что вся испачкалась сажей. Влад засмеялся, посмотрев на меня. А я не поняла, что лицо мое было с черными пятнышками. Тогда он протянул руку и вытер щеку с левой стороны.
«Боже! Что за мгновения дарит мне судьба? Его столь заботливое нежное прикосновение само сказало все за себя – я ему нравлюсь. Сильно. А он мне? Нет! Ни за что на свете!» - размышляла я.
- Не надо так больше делать. Можно было бы просто сказать, - я рассердилась. Столько эмоций за несколько секунд? Я схожу с ума.
Влад ничего не ответил. Только отвел взгляд, а рука, только что прикасавшаяся ко мне, беспомощно опустилась.
Я предложила собрать вещи и двинуться дальше. Похоже, посмотреть запасы наших вещей не получиться в ближайшее время. Что ж, будем искать то, что могло понадобиться в самый последний момент. Солнце уже выходило из-за верхушек деревьев. Часов одиннадцать… Нас, скорее всего, уже ищут вовсю. Бывший воитель что-то прочитал в моих глазах, возможно, беспокойство:
- Да. Они близко, я думаю. Их методы мне известны, если, конечно, они им не изменили. По моим подсчетам – группа самых изворотливых воителей уже давно нашла место нашей встречи. Нам стоит заметать следы и сейчас за собой.
- Идея хорошая, но как ни заметай следы, все равно идеально их не скрыть, пока не началась снежная буря. Так? – намекала я.
- Угу. И что ты предлагаешь?
- Я думаю, мы достаточно далеко зашли в лес. Деревья здесь сильные и плотно расположенные друг к другу. Правильно? – теперь я улыбалась во все зубы.
- Ну… - заинтересовался мой спаситель.
- Я предлагаю двигаться по веткам. Прыгать и лазать. – Выпалила я.
Кажется, у моего союзника такого и в мыслях не было. Идея была безумной, но почему бы не попробовать?
- Тебе повезло, что я покупаюсь на всякие авантюры, - хитро сверкнул глазами парень.
Сначала мы замели все следы за собой. Присыпали их снегом, позаимствованным с веток сосен. Я быстро вскарабкалась на дерево, Влад подал мне рюкзаки. Я взяла их, и тогда уже мой союзничек забрался следом. Ветки были упругие и мощные. По нижним сучьям мы спокойно передвигались. Наверно, нам пока везло, потому что ветки одного дерева практически сплетались с ветвями другого – такой густой участок леса был.
Не знаю, сколько прошло времени с момента нашего отбытия с места ночлежки, но я стала уставать. Спортивным мое телосложение не назовешь, но я была сильна физически все равно. На лице у Влада не читалась никакая усталость, поэтому я не спешила признаваться в своей слабости. Хотя он мог судить, насколько я утомилась, по скорости моего передвижения. Она теперь стала вдвое меньше. Мы двигались слажено, но так будто у нас на хвосте погоня.
Вдруг, моя ветка хрустнула, но я успела перескочить на другую. А вот Влад, двигавшийся за мной следом, не успел сообразить, что к чему, и под тяжестью его тела сук надломился. Парень вместе с древесным обломком полетел вниз. Полет был недолгим.
Я перепугалась за него. Стремительно слезла, не замечая, что мои руки кровоточат от мелких, но глубоких царапин. Кинулась к лежащему телу. Кажется, когда бывший воитель падал, он задел головой торчащий сук, потому что его лоб рассекала длинная кровавая царапина.
Что там с ним?
Я подошла, перевернула Влада на спину. Он был в сознании и нагло улыбался. Лоб сочился алой краской.
- Что тут смешного? У тебя лицо в крови! – нервничала…
- Просто ты так всполошилась. Мне приятно, - не унимался самоуверенный воитель. – Ты сама на себя посмотри. Я хотя бы красивый – в честном бою раненный. А ты? Руки в царапинах и на лице чистого места не видно!
Я только сейчас в этот самый неподходящий момент поняла – мне срочно нужен душ, ванна, снег – не важно! Что за бред происходит? Мы оба в ранах и царапинах лежим на снегу, хотя надо скрываться, и хохочем на всю Ивановскую…
Еще через пару минут я осознала – дела наши плохи.
«Кровь! Это плохо. Нас могут быстро найти», - расстроилась я. Но паниковать не следовало бы!
- Давай я помогу тебе подняться, - предложила я.
Пока я это произносила, Влад уже поднимался на четвереньки.
«Понятно. Моя помощь здесь неуместна», - надулось мое подсознание.
- Знаешь, что я сейчас понял? – усмехнулся сам себе воитель.
- Что?
- Мне срочно надо в уборную…
Еще один всплеск смеха озарил лесные владения. Как бы это забавно не было, а в туалет мы и вправду давно не ходили. Как-то со страху, что нас найдут – эта потребность организма была приостановлена.
Мы разошлись на некоторое расстояние, спрятались за деревьями. Через несколько минут мы сошлись, смущенные и уставшие от погони, и стали решать, куда двигаться дальше:
- Мне кажется, здесь можно и пешком. Точнее бегом, но по земле, а не по веткам.
- Ты хотел сказать по снегу, - поправила я.
- Именно. – Владу было уже не весело. Он лихорадочно думал. -  Мы должны выбраться из леса уже завтра, надо найти проезжую часть…
- Но все наверняка охраняется. Мы можем найти менее популярную дорогу и пока двигаться по ней.
- По ней? Может, вдоль нее, - предположила я.
- Я сказал то, что хотел сказать. Мы угоним машину, - его глаза заискрились хитростью.
- Воровство! Шикарно.
- Погоди, а это не то, чем вы с братом занимались все время? – возмутился спаситель.
- Вообще-то, нет, - возразила я, потом разъяснила, - мы всегда что-то делали взамен: чистили снег, отдавали что-то свое, убирались или просто оказывали какую-то помощь.
Влад замер от удивления. Затем тихо проговорил:
- Да вы еще лучше, чем кажетесь…
Я не расслышала этих слов, лишь впоследствии, часто прокручивая в памяти все эти моменты с ним, я разобрала, что он говорил.
***
Прошел день. Наступили сумерки. Если бы не наш маленький костерок, было бы жутковато в кромешной тьме. Я сидела одна у костра, вслушиваясь в окружающие меня звуки. Пока я различала только ночное уханье птиц и потрескивание костра. Снег бесшумно искрился в золотисто-бронзовом свете. Мой живот периодически урчал, сердился и довольно громко возмущался. Еды у нас не было. Влад пошел за добычей. Я, не выдавая любопытства, поручила ему задание – найти ужин.
Что касается всего моего состояния, то оно было ужасно: я потеряла брата, и неизвестно найду ли его, будет ли не поздно; путешествовала или точнее сказать бежала без особого плана с каким-то бывшем воителем, к которому меня тянуло и физически, и духовно; тело беспощадно чесалось; мышцы ныли от усталости и напряжения…
«Массаж...» - замечталась я.
Его огромные руки опустились мне на плечи. Я устало легла на живот. Уверенные пальцы стали разминать шею, перешли к плечам и позвоночнику. Я тихо охала от удовольствия. Еще чуть-чуть и я буду мурлыкать. Тело постепенно расслаблялось, мышцы успокаивались. Движения туда-сюда пальцами с нажимом продолжались. Наверняка спина раскраснелась. Руки перешли к пояснице, доходили как-то боязливо до боков, где было особенно щекотно, и возвращались к лопаткам. Кровь разогрелась, потекла быстрее, даже мои щеки стали розово-красными. Мне хотелось, чтобы эти руки, доходящие до боков, шли дальше к животу, к ногам, к груди…
- Аня?
Я проснулась.
«Это еще что такое??? Эротический сон?» - надо себя контролировать!!!
В руках у Влада была какая-то добыча.
- Это кто? – спросонья спросила я. Лучше бы вообще я не дремала! Голова теперь неясная, как в тумане.
- Это кролик. – Загордился мой союзник.
- Как вкусно, наверно, - предположила. – А готовить ты умеешь?
- Ну-у, - протянул Влад, - если это такой же принцип, как с птицей, то я справляюсь.
- Что ж, проверим. – Сказала я и зашагала в ночь.
- Постой, ты куда? – спохватился парень.
- Да, мне в душ надо. – Пояснила я, довольная произведенным эффектом. – И кстати, я взяла чайник с горячей водой.
Что сказал на это бывший воитель, я так и не узнала. Желание помыться было главным для меня сейчас, иначе мои ногти испортят мое тело и занесут в кровь что-нибудь грязно-опасное.
Я нашла удобное место, куда попадало еще свечение от костра, но где Влад меня не увидит и не услышит. Я моментально разделась. Было холодно – жуть. Процедура вообще была не из приятных, и действовать надо было быстро и скоординировано. Я достала пакет, сделала большую лунку в сугробе рядом и положила в нее этот самый пакет. Положила много снега и налила немного воды из чайника. Потрогала пальцем – терпимо, но скоро эта вода остынет. Надо торопиться. Кое-как попыталась соскрести пальцами грязь, образованную от пота и снега, проникшего под одежду. Натерлась снегом. Царапины на руках неприятно щипало.
Хотелось орать: «Так холодно! Черт, черт, черт!!!»
Слегка промыла совсем труднодоступные места моей приготовленной водой, которая уже была ледяной, не смотря на влитый в снег кипяток. Молниеносно оделась.
«Теперь голова», - подбадривала я себя.
Для головы у меня прибережен был какой-то дешевый гель для душа. Хотя бы так. Я благополучно помыла голову. Быстро завернула леденеющие волосы в старую футболку. Попыталась просушить, но это лучше делать у костра.
От мороза и колкого воздуха, я хотела бежать, хотела сдаться воителям, но чтобы меня отогрели. К Владу я подошла вполне освеженная, взбодренная – сна не было ни в одном глазу, и стучащая зубами.
- Ух, ты! И мороза не боишься!? – смеялся на мой «умиротворенный» вид воитель.
- Т-ты всегда б-будешь меня под-дкалывать? – зубы все еще отбивали чечетку. Я подсела к костру. Кролик уже был на стадии прожарки и копчения.
Влад стянул свою куртку и на время отдал ее мне. Я нехотя взяла.
«Отлично. Кролик, куртка… что дальше?» - возмущалась я.
Я решила, что пока готовится еда, можно и поговорить. Вопросов у меня накопилось море:
- Хочешь, поговорим? – осторожно предположила я. У моего спутника вид был задумчивый, возможно, настал неподходящий момент для разговоров. – Если, не хочешь. Я все пойму.
Влад вышел из оцепенения:
- Нет, нет. Все нормально. Давай поговорим. Что ты хочешь узнать?
Я замялась, задавать правильные вопросы я не умела, чувство такта за мной порой не наблюдалось:
- Как вам преподносят новую жизнь? Что пропагандируют?
Помолчав, спаситель ответил:
- Конечно. Всюду и везде нам говорят о справедливости, о том, что мы живы, благодаря нашим ученым и правящим этим миром. Ученым – за то, что придумали лекарство от холода, правящим мира сего – за то, что объединили нас, за то, что правят справедливо и любяще. У нас вселюдно проводятся мероприятия по борьбе с инакомыслящими. Наверняка, тебе приходилось наблюдать иногда, как люди, теряя кого-то, проклинали во всем элиту?!
Я согласно кивнула. Было интересно слушать эмоциональный рассказ Влада. Он, кажется, будто сам все прочувствовал и осознал за это время со мной.
«Был бы рядом Сережа, он бы подсказал мне, как вести себя с воителем, он снял бы напряжение, витавшее между нами. Где же ты? Где? Я найду тебя» - мои руки сильно сжались в кулаки, костяшки пальцев побелели.
- У тебя была семья? – этот вопрос подсознательно мучил меня прежде всего.
- Нет. Те, кто работает воителем – в принципе одинок. У нас в обществе принято говорить о полноценных, крепких семьях. В нашем мире не существует любовниц и любовников, лживых и ворующих. Нас программируют на лучшие качества. Элите это удобно – никто не ворует и не убивает – меньше проблем. Убийства на самом деле происходят. Убивают как раз инакомыслящих или людей…
Я слушала, смотря ему прямо в глаза.
- А так как я был воителем – то семьи у меня не было никакой.
- Даже девушки, которая бы тебе нравилась?
- А что это такое? – спросил удивленный Влад.
- Я сама не знаю, но в книжках многое об этом пишут, - попыталась объяснить я. Он мотнул головой, давая понять, что ничего не знает. Тогда я решила описать некоторые свои чувства. – Сильно нравится человек… Это когда, ты не устаешь от него, тебя тянет к нему сильнее с каждой минутой все сильнее, ты думаешь, что нет ничего прекрасней его бездонных глаз, а его руки – так и хочется держаться за них или утопать в объятиях…
- Так  говоришь, как будто тебе это знакомо, - предположил Влад. Его взгляд жадно вчитывался в черты моего лица.
- Нет, говорю же, в книге вычитала, - солгала я. – Ну так что? Тебе когда-нибудь нравилась девушка?
- Только один раз, - отвернулся Влад, а потом добавил, - Не будем об этом. Что дальше с твоими вопросами?
Его ответ мне не понравился. Как будто в сердце вонзилась зануда-иголка, так больно кольнуло меня там. Но я не отставала. Мой голос даже не дрогнул при следующем вопросе:
- А ты когда-нибудь убивал?
- Убивал. Немного раз. И каждый раз был ударом для меня. Но нас так программировали. Я был такой, потому что меня таким сделали.
Меня не испугал его ответ. Я почему-то не боялась. Убивать животное – это одно, человека – совсем другое. Он хотел убить и меня – наплевать. Сейчас он меняется. Я это вижу.
- Ань? А как все началось? Почему вдруг элита, что вообще происходило тогда? – его взгляд был таким грустным.
Я помедлила. Мне нужно было собраться с мыслями. О, я прекрасно помнила, как все начиналось.
- Все начиналось со СМИ. В течение полугода по телевизору, по многим каналам, в газетах, на рекламных щитах – нас предупреждали о том, что скоро все измениться. Никто не говорил нам о «конце света», о бесконечном снегопаде, просто сначала эти подпольные корреспонденты внедряли в наши умы, что наше правительство ничтожно, нас обманывают. Это я понимала, и сама соглашалась с этими посыльными элиты. Но я была глупа. Весь мир попал в огромную катастрофу. Сейчас наша планета похожа на один большой ледник. Ни одно государство не в силах возродиться, потому что все обледенело и застыло. В живых остались только мы, русские. Я не знаю, почему до России этот холод не дошел. Этот мертвый, убивающий холод – я имею в виду. По телевидению нам постоянно твердили: «Опомнитесь, эта ***партия вас губит. Скоро к власти придет настоящая, справедливая партия». Многие люди, верившие в эту самую справедливость, стали находить контакт с элитой, вставать на их сторону. Снежные бури уже начались в то время,  когда у элиты собралось достаточное войско воителей и достаточное количество союзников. Не знаю, был ли ты уже в их числе или тебя поработили потом. Но эта армия людей-Р была непобедима. Элита смогла проникнуть в тайны генной инженерии и победить холод. Захватить Госдуму было проще всего. Я до сих пор помню кровавую площадь. Это было ужасное и кровопролитное восстание. Кадры этого события периодически транслировали по некоторым каналам. Мы были в отчаянии. Зато многие из простых жителей готовы были на все, лишь бы спастись от мороза, убивавшего их самих и их родственников. Моя семья решила бороться. Мы спрятались в подвал и жили некоторое время там, но нас нашли. Мы с Сережей спаслись чудом, а всех наших родителей убили эти твари…
Я не могла больше продолжать. Все, что накопилось во мне, вылезло наружу: боль, слезы о потери близких людей, злость, ненависть к элите.
- Я…я ничего этого не знал. Особенно про кровавый захват Госдумы. Нам этого не говорят, это скрывается. Считается, среди нас, что элита встала на свое место законным путем. Будто сам Бог направил ее на это место. Все жители очень благодарны им. Был благодарен и я до поры до времени…
Наступило уместное молчание. Каждый из нас думал о своем. С воителем мне было легко, легко молчать. В такой тишине мы кушали.
Кролик оказался вкусный. Мясо птицы уже было привычным, а вот кролик – особое лакомство. На полный желудок и под странные мысли болтать уже не хотелось. Лично мне хотелось спать, а посмотрев на моего соседа, я убедилась, что и он не прочь поспать.
Мы улеглись на еловые ветки, заготовленные мною, пока Влад ходил на охоту. Поспать до утра нам не удалось. В тихой ночной мгле, а сон у меня был чуткий, я услышала лай собак. Он был довольно далеко. И они, возможно, еще не взяли наш след, но оставаться здесь нам было нельзя.
Я начала без слов будить Влада, нервно расталкивая его на ветках. Он проснулся почти сразу. В глазах читалось возмущение.
- Что происходит? – прошептал воитель. Я прикоснулась холодным пальцем к его жарким губам и сделала знак молчать. Он понял меня и прислушался. Лай повторился.
- Все ясно, - внятно произнес он. Но его рука остановила меня, я уже порывалась собирать вещи, заметая следы. – Послушай, если нас поймают, меня поработят снова – я был не худшим из воителей. (Здесь, он явно не договаривал - он был лучшим). Меня будут пытать. Я постараюсь ничего о тебе не сказать, но я не знаю, какой сильный они дадут мне раствор. Прости меня заранее…
Его голос казался таким бессильным, обреченным. Мне показалось, что в его интонации промелькнуло сожаление и горечь.
«Неужели он уже по-своему привязался ко мне? Да, нет. Просто не хочет быть одним из людей-Р…» - одернула я себя.
Собраться у нас получилось за считанные минуты, может быть, секунды. Я уже не воспринимала время. Лай все еще казался далеким. Но опять-таки мои органы чувств могли отказать и барахлить. Я полагалась только на свои быстрые ноги. Нога, которая не так давно болела – почти пришла в норму. Помогли лекарства, которые я позаимствовала у моего спасителя.
Мы побежали со всех ног. Заботиться об оставленных нами следах было уже лишним. Нас нагоняли с северной стороны леса.

Глава 16. Навстречу снежной буре. Последняя глава.

Оторваться мы смогли, но, я думаю, ненадолго. Собаки у воителей, которые нас преследовали, были натренированны. Откуда они уловили наш запах – неизвестно. Снежные метели давно замели бы наши следы, скорее всего, воители шли вслепую. Тем лучше было для нас. Дышать уже было тяжело. Морозный воздух давил на легкие. В носу и во рту заледенело. Горячий пар больше не проявлялся на выдохе. Нам нужен был привал. А лучше здоровая пища, крепкий сон, хорошая одежда и спокойная жизнь. Это, к сожалению, несбыточные мечты.
С Владом мы обменивались знаками, куда повернуть, где притаиться и послушать голоса. Как-то инстинктивно мы двигались в том направлении, которое было противоположно городу. Мы надеялись натолкнуться на проезжую часть. А по плану этого спятившего воителя – украсть машину и ехать, ехать, ехать.
Хотелось бы верить в такое счастье, но пока нам лукаво улыбаются объятия злых воителей и клыки их милых собачек.
Я знаю, глупо думать о чем-то другом в такую минуту, но мне вспомнился один случай, и я на время просто машинально бежала за Владом:
«- Бабушка, с чем бы ты сравнила свой голос? – маленькая Я подбежала к красивой старушке и опустилась на колени рядом с ее креслом.
- Хо-хо, - засмеялась моему вопросу бабушка. – Со скрипучим диваном или половицей.
- Фи. – Поморщилась девочка. Ее темные волосы очерчивали бледное личико, в печке трещал огонь. – Как ты себя не любишь, бабушка. А я бы хотела голос как у соловушки!
- О, дорогая моя. И будет у тебя такой голос, - заверила меня бабушка.
- А когда? Я даже петь не умею.
- Так, научись. – Улыбнулась старушка. Ее платок, одетый на голову, скатился к глазам. Она поправила его и проговорила, - Давай, я начну, а ты подхватывай.
- Начнешь что, бабушка? – удивилась я.
- Песню…
- Но я же не знаю слов, - еще больше возмутилась я.
- Сердце подскажет. Истинная русская душа сама найдет слова, - загадочно произнесла старушка. Тогда я не понимала этих слов, но сейчас – мне все стало ясно.
- Во саду ли, в огороде девица гуляла… - затянула бабушка.
- Там румяна, круглолица, девица гуляла, - подхватила я. Вмиг я стала самой счастливой девочкой на свете. Голос сам пел, сердце шептало слова. Мне не надо было больше ничего: только эта горячая печь, запах засушенных трав, поистине мягкий, но скрипучий голос бабушки и песня…»
- Ань, сворачиваем, - прервал меня голос моего союзника.
Я кивнула. Где-то ломались ветки, мы же бежали выборочно – ни одна ветка не пострадала пока от нас. Это было странно, хотя ввиду страха и адреналина реакция на преграды была обострена.
Я стала замечать, что лес существенно редеет. «Неужели, мы попадем в открытое поле?» - я запаниковала.
- Влад, а как же укрытие? Мы будем на виду! – заорала я.
- Тише! - шикнул воитель. – Они думают, что мы в лесу. Они даже не напали на наш след, им просто везет.
- И что? Рано или поздно они заметят нас в поле! – не унималась я.
Влад остановился и резко повернулся. Я по инерции врезалась в его широкую грудь. Хорошо, я успела выставить вперед руки. По телу пробежала легкая дрожь.
- Нам нужна проезжая часть. Она сразу за этим полем, примерно. Я знаю, я выслеживал в этих краях ваших, - сердито зашептал Влад, держа меня за руки, как будто я могла вырваться и заорать.
- Поняла, поняла, - вырывалась я. – Я спокойна. Побежали! Чем быстрее мы найдем машину, тем лучше. Твой план сумасшедшего осуществится…
«Кажется, я сболтнула лишнего…» - я наконец-то вырвалась и побежала в нужном направлении.
Влад немного постоял за моей спиной, переваривая «план сумасшедшего», улыбнулся и побежал следом.
По полю пробираться было сложнее. Нужно было ползти, причем не медленно, а даже с какой-то скоростью. Мне понадобилось, около двадцати минут, чтобы приноровиться. Через час мы уже были на полкилометра от лесной чащи, из которой выпрыгнули прямо на поле. Рассвет уже занимался.
Я замедлила свои действия, чтобы полюбоваться небом. Солнца, естественно, было не видно из-за облаков. Но небо как-то особенно поменялось. Его розово-дымчатый цвет распространялся только на один кусочек далекой Вселенной.
Влад, ползущий сзади, закричал:
- Ты чего? Передумала сбегать?
- Дурак, просто любуюсь, возможно, последним рассветом в моей жизни, - мечтательно проговорила я назад.
- Ясно. Тогда я тоже хочу, пока я еще в сознании, - он подполз ко мне. Я совсем остановилась и легла на спину. Передо мной не было ни веток, ни домов – лишь безграничный пласт неба. Я легла так, чтобы видеть тот горящий клочок неба. Влад лег рядом.
«Сережа, как мне не хватает тебя. Если бы ты знал, как мне страшно и одновременно не страшно. Рядом с Владом я чувствую какое-то укрытие, но мне кажется, что оно такое хрупкое. Мне страшно, вдруг я не нужна ему, как союзник или как человек. Я боюсь остаться совсем одна, потому что в одиночку я даже не знаю, с какого места начать тебя искать. Но я буду стараться, даже если все вокруг будут гнаться за мной, я до последнего буду бежать в твою сторону. Вот только знаю, в какой ты стороне…
Как бы я хотела сейчас с тобой поговорить, узнать, как ты, что с тобой. Возможно, ты сейчас чувствуешь мое тепло. Я здесь, я с тобой. Только не теряй воспоминания обо мне, я о тебе постоянно думаю. Может, я уже сошла с ума, но я тебя чувствую. Я уверенна, что ты жив, ты ждешь меня. Жди!»
Мы пролежали так, не говоря ни слова, минут десять. Меня это начало смущать, слишком личное дело – смотреть на предсмертный рассвет.
Я перевернулась на живот и поползла дальше.
- Стой, - схватил меня воитель. – Надо взять чуть южнее.
Я послушалась, и мы теперь в полной тишине доползали свой отрезок пути. Лай собак до нас не доносился, а это значит, что нам можно было вздохнуть спокойно. И вправду, у меня с души, словно камень упал.
«Ух, все-таки – еще час я могу жить», - мое подсознание расслабилось.
Мы пробирались через поле довольно долго. Волнение подступало к горлу, во рту пересохло: то ли от такого ритма передвижение, то ли от нарастающей тревоги. Влад дотронулся до моей ноги так спокойно, что я поняла – не шевелиться!
Я пролежала так всего несколько минут, прислушиваясь. Но все, что коснулось моего слуха – это только осторожные движения Влада.
- Ползи, но медленно, - приказал воитель.
- Что такое? – осторожно обернулась я назад.
- Гребанные преследователи, - ругался Влад.
- Они нас видели? – забеспокоилась я.
- Нет, пока нам повезло – они осматриваются, - процедил мой союзник.
«Что-то он слишком обеспокоенный сейчас. Странно…» - смутилась я.
Моему счастью не было границ. Впереди виднелась снежная дорога. Причем, если я не ошибалась, машины здесь ездили, причем не так уж и редко. Я возбужденная повернулась к Владу, его взгляд тоже горел, но как-то болезненно.
«Странно…» - во второй раз подумалось мне.
Мы условились не вылезать на дорогу, а двигаться вдоль обочины. Хорошо было то, что у обочины были большие сугробы, которые образовывали некие границы с полем. Получалось, что мы передвигались по какой-то особой пешеходной колее: справа – сугробы у дороги, слева – сугробы полей.
Мы значительно продвинулись в своем бегстве. Ноги устали, есть хотелось неимоверно. Те места, откуда мы выбежали из леса, где ползли по полю, давно остались позади. Я тихонько радовалась этому, потому что была надежда, что мы оторвемся от них, когда словим машину. Влад был напряженный. Я не выдержала, повернулась к нему и спросила:
- В чем дело?
Он вскинул на меня глаза:
- Я устал. Силы покидают меня.
Мне показалось, что это слишком уж продуманный ответ. Хотя это и могла быть - правда. Я чувствовала себя не лучше, но мне удалось изучить Влада лучше за это время, и я поняла – врет.
- А если честно? – допытывалась я.
- Все нормально, - пробормотал воитель. Но, помолчав, добавил, - действие раствора, которое дает мне тепло – заканчивается. Скоро мне станет непривычно холодно, и если мы не найдем одежду теплее – я замерзну и, возможно, умру. Но меня беспокоит не то, что я умру, а то, что ты останешься одна.
«Боится оставить меня!???»
Я посмотрела на его синеющие губы: на этот раз он говорил правду.
- Но это не нормально! – застонала я. – Нам срочно нужна машина! Где она, черт возьми?
Я паниковала. Не знаю, что на меня нашло. Мне просто стало страшно. Я полтора года бегала от воителей, заботилась о Сереже, и говорила себе, что если с ним что-то случится, жизнь потеряет смысл. Сейчас я понимала, у меня есть смысл жить (найти Сережу), и почему-то меня тянуло к этому человеку – к Владу – человеку, которого я не знаю.
Удача или нет, но я услышала шум двигателя. Машина была еще далеко, а я уже соображала, как мы будем ее тормозить.
- Доверься мне, - прочитал мои мысли Влад, - только останься здесь. Я позову тебя. Не высовывайся!
В другой момент, я, конечно же, не послушалась бы его. А сейчас – я просто не знала, что делать. Я принялась ждать.
Влад выпрыгнул на дорогу. Звук мотора приближался. Мои коленки затряслись. Я услышала, как засвистели тормоза. Сердце выпрыгивало из груди.
«Господи, да что э это такое? Он в опасности!» - билась в мыслях я.
Хлопнула дверца. Судя по хрусту снега водитель – мужчина.
- Я на выполнении важного задания. Предоставьте мне ваш автомобиль, - приказным тоном сообщил Влад.
- Здравствуйте, прошу прощения, с кем имею честь? – усомнился водитель.
- Виталий, кодовый номер 3/5.1.5622, - монотонно проговорил мой воитель.
- Что это вас в такую даль занесло? Ваша часть в нескольких десятках километров отсюда. Да вы еще и пешком! – вот подозрительный тип. Видно, он предупрежден.
- Моему отряду поручено разделиться и найти опасного преступника… - начал, было, спаситель.
- Преступник? – в нашем мире.
- Это сбежавший воитель, - не унимался лгать Влад.
- А почему ваш отряд разделился? – не унимался настырный.
- А не слишком ли много вопросов. Я тороплюсь. Вашему главе города будет отправлено специальное послание, в котором будет малоприятных слов в ваш адрес. И уж поверьте, с вами разберутся как надо, - угрожал Влад. Он уже начинал злиться.
Присмирев, водитель оглянулся на свою машину. Внутри сидела его жена и мать.
- Но как мы доберемся до нашей деревни? – взмолился водитель.
- Я отвезу вас. Здесь недалеко? – уверенно сказал мой союзник.
- Близко. А машина? – согласился мужчина..
- Вам вернет ее кто-нибудь из моих сослуживцев.
- Хорошо.
Я услышала, как хлопнули две дверцы. Влад сел за руль – я поняла по шагам. Я разозлилась – сидеть и ждать, кто меня найдет первый – воители или Влад – было занятием, не устраивающим меня. Я поднялась и, громко ступая по тропке, зашагала в направлении, куда уехала машина с моим союзником.
Мимо меня проехало машины две, а Влад так и не появлялся. Я беспокоилась. Каждый раз, заслышав звук двигателя, я делала в сугробе окошко, через которое смотрела на проезжающие машины – так я могла, если что, словить Влада. Но с его стороны не проехала ни одна машина, все ехали в попутном мне направлении.
«Третий раз – счастливый. Интуиция не обманет», - успокаивала я себя.
В очередной раз я услышала звук мотора, подбежала к сугробу, сделала окошко и стала ждать. Пролетела машина Влада. Я, не задумываясь, он за рулем или нет – лица я не разглядела – кинулась на дорогу и стала размахивать руками. Оказывается, я уже прилично ушла от того места, где он меня оставил. За это время я успела завернуть за поворот, пройти около нескольких километров. Кажется, воитель не заметил меня.
Я услышала, как сзади едет еще одна машина – я не успевала добежать до сугроба.
Вдруг, началась такая метель, что в мгновение  залепило глаза. Небо потемнело вмиг. Предрассветное зарево уже давно исчезло. Я сделала из рук козырек и навстречу ветру попуталась прыгнуть к обочине. Может, в два прыжка мне удалось бы долететь и прыгнуть в сугроб. Но этому не дно было произойти. Показались фары летящей машины. Еще чуть-чуть и они осветят мое лицо. Мне не хватало воздуха, я уже не могла двигаться. Ноги отказали.
«Пропала!» - поникла я.
И хотя внезапная буря испортила видимость, мне она тоже подпортила мои инстинкты. Я не заметила, как на встречной полосе – т.е. с той стороны, откуда я выпрыгнула – появились еще одни фары. Я даже предположить уже не могла, что со мной будет. Меня разорвут на части, споря – кому я достанусь, или сразу убьют на месте, сдадут воителям – я не знала!
Получилось так, что я стояла в стороне на дороге, а автомобиль, двигавшийся на меня, держался больше середины. Машина, ехавшая со стороны, откуда пришла я, держалась обочины. Но фары встречной заслепили всю видимость мне и надвигавшемуся автомобилю.
«Погибла в автомобильной катастрофе. Прости, Сережа! Я не хотела, чтоб все так закончилось», - представила я свою смерть.
Но тут случилось неожиданное. Автомобиль пролетел мимо меня, даже не заметив, а машина, ослепившая меня – резко остановилась.
За рулем сидел Влад.
- Ты зачем ушла? – заорал он, вылезая из машины.
- Я не собиралась тебя там ждать, ты же не посвящаешь меня в свои планы! Союзник! – я орала так, будто на меня и не летела только что опасная машина.
- Залезай! – скомандовал Влад.
Я ничего не ответила. Стоять под снежной бурей мне не хотелось, а в машине – тепло.
Мы молча сели.
Влад завел мотор.
- Мы едем в Пензу, - произнес он.
- О! Ты посвящаешь меня в свои планы!? – не унималась я, - зачем?
- След людей начинается оттуда, - четко сказал Влад.
- Что? Как ты узнал? – оторопела я.
- Разговорился с владельцем машины. Он искатель, - пояснил спаситель.
- А кто такие искатели?
- Они ищут людей. Оставшихся.
- А разве не воители этим занимаются? – удивилась я.
- Нет. Мы только служба по надзору за порядком и так далее. Мы бойцы, а не шпионы или разведчики.
«Да-а, многое мне еще предстоит узнать. Что ж путь не близкий. Успею», - почему-то меня сейчас не заботило то, как мы будем заправляться, кушать, спать, ведь Влад превращался в человека. Вот, что было сейчас важно.
Влад включил дворники – снег залепил все лобовое стекло. Видимость была никакая, лишь свет фар на небольшом расстоянии освещал своим теплым желтым светом дорогу.
Мы долго молчали. Наконец, я тихо прошептала, но он услышал:
- Я волновалась.
- Я тоже.
***
Это было начало нашей новой жизни. Нам предстояло найти моего Сережу, найти настоящих людей, узнать друг друга ближе. Вообще, пересмотреть все наши взгляды на нынешнюю жизнь. Но главное было то, что после всех потрясений я поняла одно: потеряв близкого человека, Бог посылает тебе другого.
Я полюбила.

Продолжение следует...