Креативщик 2. Глава 1. Принадлежность к группе

Глава 1.
Принадлежность к группе

- Простите, вы никогда не были в Денвере?
Услышав вопрос от своего пассажира, пожилой таксист-частник быстро заморгал глазами, хотя до этого старался сохранять непроницаемое выражение лица. Не то чтобы этот назойливый иностранец (судя по акценту) его злил, просто настроение с утра было не ахти, а под вечер так и вовсе ухудшилось. А этот молодой щёголь – ну и что, что пожилой частник всего лишь таксист: это совсем не мешает ему иметь филологическое образование! – мало того что беспрестанно улыбался, глядя по сторонам, так ещё и задал сейчас совершенно глупый вопрос. Конечно, он бывал в Денвере! Каждую неделю мотается туда окучивать картошку и снимать жука – там-то фактически его логово же.
Так и не услышав ответа, щёголь с лакированной причёской улыбнулся ещё шире, выдал таксисту купюру в тысячу тенге и взялся за ручку двери.
- У меня нет сдачи, - пробурчал частник. – Сейчас в «стекляшку» сбегаю, разменяю.
- Оу-оу, не надо ни в какую… как вы сказали… стекляшку? Не надо ни в какую стекляшку бежать, что бы это ни значило! – замахал руками пассажир. – Это вам на чай. Вы же берёте на чай?
- Беру, - легко согласился таксист, у которого сразу чуточку приподнялось настроение. – Правда, чай терпеть не могу.
- Ну, ничего. Купите водки и выпьете за моё здоровье, камрад! – казалось, что улыбке иностранца нет конца. Подмигнув на прощание, щёголь выскочил из «Жигулей» и, достав из багажника пару средних по размеру сумок, махнул рукой: мол, уезжай. Такси тут же резко стартовало с места, обдав джинсы приехавшего кашей из мокрого снега и дорожной грязи. Иностранец хотел было что-то вскрикнуть в возмущении, но в последний момент передумал и лишь тяжело вздохнул.
- Да, а в Денвере вам всё-таки стоит побывать, - с увеличившимся от волнения акцентом сказал он.
Быстро перейдя небольшую дорогу, щёголь зашёл во двор обычной пятиэтажки, приблизился к первому подъезду и, опустив одну из сумок на припорошенную снегом скамейку, начал рыскать в кармане джинсов в поисках ключа. Нащупав его, иностранец резко дёрнул рукой, доставая ключ, но не рассчитал с силой, и острая бородка распорола полкармана с внутренней стороны. Тут же на землю через штанину посыпались мелкие монетки. Щёголь удручённо взглянул на землю и расстроился ещё больше: его стильные замшевые сапоги в таких атмосферных условиях быстро оказались заляпаны грязью, и теперь нужно было очень постараться, чтобы придать обуви первоначальный лоск. Хорошо, что у него есть немного времени и – на крайний случай – запасные сапоги. Всё-таки нужно будет идти на работу, а он привык работать во всём чистом. Если не сказать, стерильном.
Оставив монетки на земле, иностранец снова схватил вторую сумку и быстро зашёл в подъезд. На четвёртый этаж он поднялся без приключений, хотя от него можно было бы ждать какого-нибудь конфуза. И при этом нельзя было сказать, что щёголь был тотальным растяпой, хотя имя способствовало. Звали приезжего Филипп Фрай, и это был тот случай, когда характер главного героя мультика словно списывали с реального тёзки. Внешность у персонажей, конечно, была разная: живой Фрай был высоким худощавым брюнетом с небольшими карими глазами, ровным носом и широкой улыбкой по делу и без. Ах да, ещё причёска была поставлена совсем по-другому – реальный Филипп ею очень гордился. Вот и сейчас, придя в квартиру, которую сняла для него его компания, Фрай намеревался тщательно помыть голову, а затем снова поставить причёску так, как этого требовали его стандарты красоты.
Но перед этим святым делом Филипп внимательно осмотрелся в квартире, куда он попал после ещё одного небольшого приключения: замок не хотел с первого раза проворачиваться, и Фраю пришлось даже немного поволноваться. Но потом всё наладилось, и иностранец очутился внутри очень простой однокомнатной квартиры с пыльной мебелью и треснувшим окном в зальной комнате. В помещении вообще не было никаких излишеств, кроме разве что холодильника, который при включении в розетку загромыхал как старая техника фирмы Caterpillar. Телевизора – и того не было. Фрай разочарованно хмыкнул и, смахнув рукой слой пыли со старого деревянного табурета, тяжело сел. Нет, не то чтобы он рассчитывал на пентхауз, но вообще-то в компании сказали, что пригласивший его клиент обладает большим статусом и средствами. Так что можно было бы уж раскошелиться на более-менее сносную недвижимость, а не на недвижимость, которую пора сносить. Хорошо, что он не забыл игру русских слов – это развлечение помогало не унывать.
Да, Филипп Фрай был русскоговорящим. Собственно, в городе Актюбинск, куда он приехал час назад поездом из Москвы, Филипп и родился. Его бабушка и дедушка – потомственные немцы – оказались в городе во время войны в качестве военнопленных и были одними из тех, кто строил район под названием Жилгородок. Потом у них была возможность уехать, но они остались, завели семью, и появившийся на свет в конце 80-х Филипп уж точно был коренным актюбинцем. Правда, как только ему исполнилось десять лет, родители, не говоря ни слова, собрались и улетели в Америку – разумеется, забрав сынишку с собой. Это было необычно, потому что по логике вещей Фраев (их фамилия не склонялась, но ни одному из русскоговорящих в Казахстане они так и не смогли это доказать, а потом уже и сами как-то привыкли) могли ждать в той же Германии – благо, родственники остались и были готовы принять свою кровь. Но отец – большой специалист по нефтяным разработкам – был нацелен на страну, где чёрное золото было в почёте. Как оказалось впоследствии, Фрай-старший не прогадал: на момент своей кончины в 60-летнем возрасте от рака гортани отец Филиппа занимал должность заместителя президента крупной нефтяной корпорации, интересы которой неплохо лоббировали в Белом доме. Поэтому сам Филипп, получивший к тому времени хорошее образование экстерном, мог в принципе вообще не работать. Но сразу после получения на руки диплома о высшем образовании Фрай-младший устроился в транснациональную корпорацию – правда, никак не связанную ни с нефтью, ни с Белым домом, но от этого не меньшую в своём статусе. Неизвестно, как бы отнеслись его родители к выбору места работы (мать скончалась всего через год после переезда от нелепой случайности: попала под трамвай, не по-немецки безалаберно обходя другой трамвай сзади), но самому Филиппу выбор места работы нравился. За два года он исколесил всю Америку (Денвер при этом был вне конкуренции) и половину Европы, обзавёлся кучей связей и неплохим состоянием – уже не приобретённым в наследство, а кровно заработанным. И про Казахстан и город на западе страны под названием Актюбинск Фрай, естественно, не вспоминал.
Но когда неделю назад на сайт их корпорации поступила заявка из Актюбинска, в груди у Филиппа что-то кольнуло. И, хотя он не был специалистом по странам бывшего СССР, ему удалось убедить своё руководство в том, что именно он должен выехать на заказ. Руководство, помнится, ещё сильно удивилось настойчивости парня, ведь деньги клиент платил не очень большие, да и сама работа была не творческой, а, скорее, чисто технической. Но Фрай всё же поехал, повинуясь какому-то непонятному для себя чувству – даже не ностальгии, а, пожалуй, желания лишний раз убедиться, что он только приобрёл и ничего не потерял от переезда в Америку. Ну, не считая родителей, конечно. И вот сейчас, сидя на старом табурете в старой съёмной квартире, Филипп убедился в этом на сто процентов.
Удовлетворённо усмехнувшись, Филипп резко поднялся с табурета, и в следующую секунду по треску рвущегося заднего кармана понял, что это была ошибка – садиться на табурет, не проверив наличие каких-нибудь выпирающих гвоздей. Вот так радушно его встретила малая Родина: двух часов не прошло, а ему уже надо менять одежду и обувь.
Решив не возмущаться вслух и в этот раз, Фрай вытащил из одной из сумок комплект нижнего белья, предметы личной гигиены и отправился в ванную. Душ – это то, что ему сейчас жизненно необходимо. Вот только водопроводная система так не думала. Когда Филипп открыл краны холодной и горячей воды, вместо жидкости сначала послышалось шипение, а потом вместе с плевком ржавого кипятка раздался такой громыхающий звук, что Фрай отпрянул к стене и пребольно ударился головой о сушилку.
- Fuck! – не выдержал он. – What a bullshit!
Словно призывая нового жильца к примирению, из крана потекла более-менее чистая вода, хотя чем-то неприятным от неё несло за километр. Филипп с опаской опустил руку под напор и, поняв, что другой воды всё равно не будет, стал раздеваться.
Принятие душа, как ни странно, прошло без эксцессов, хотя Фрай и морщил нос от запаха. Ему вообще многое перестало нравиться ещё на этапе пути в город – и проводники поезда «Москва – Алматы», и сам поезд, в котором не работала ни одна розетка, и вообще сам способ передвижения, поскольку из Москвы можно было смело добраться на самолёте. Но корпорация стремилась к оптимизации расходов, поэтому самолёт сменили поездом. Хорошо хоть купейное место выделили, а не плацкарт, но этот кризис когда-нибудь всех доконает.
Но больше всего Филиппу не нравилась излишняя конспирация таинственного клиента. Нет, в их компании было принято блюсти анонимность, если клиент желал этого (а желали, как правило, все) и если он вносил оплату целиком за всю работу заранее. Но при этом на месте, где нужно было всё делать, работник компании и клиент всё равно встречались и беседовали о деталях, поскольку к каждой работе и Филипп, и все его коллеги относились строго индивидуально. Только в случае с Актюбинском ситуация была другая: клиент почему-то не пожелал встречаться и даже беседовать по телефону, пообещав лишь оставить ключ от съёмной квартиры и описание работы в камере хранения. Фрай списал это на возобновившийся в последнее время в России и странах-сателлитах антиамериканизм, но ситуация ему всё равно не нравилась. Впрочем, раз он сам вызвался, то жаловаться точно не пристало. Тем более работа, несмотря на стандартность, могла быть выполнена и творчески, а творчество Филипп очень любил. Да и вообще свою работу Фрай практически боготворил, поэтому старался всё делать идеально, без каких-либо помарок, а сам при этом выглядеть, что называется, шикарно.
Закончив процедуру приведения себя в порядок, Филипп принялся за волосы. Угрохав энное количество времени на причёску, Фрай вышел из ванной и удивился: в городе неожиданно быстро стемнело. А ведь он хотел ещё сегодня сходить и посмотреть на здание, в котором нужно было делать работу. Переносить на завтра не хотелось, поскольку в воскресенье это заведение точно не работает, а сегодня ещё есть пара-тройка часов в запасе.
Осмотрев свои джинсы и с сожалением признав, что пациент скорее мёртв, чем жив, Филипп достал из сумки с вещами запасные джинсы и быстро надел их на себя. Если он хочет хоть что-то рассмотреть, ему всё же стоит поторапливаться. Поэтому обувь, пожалуй, тоже придётся сменить – сапоги, в которых он приехал, чистить пока некогда.
Нацепив на себя лёгкий пуховик, в котором он приехал, Филипп достал из второй сумки небольшой кейс с инструментом. Инструмент клиент обычно предоставлял свой, поскольку именно тот, кто платит деньги, лучше всего понимает, что нужно сделать и какими средствами при этом резоннее всего пользоваться. Фрай изучил инструмент там же в камере хранения и остался доволен увиденным: инструмент был что надо. Теоретически он мог взять и свой набор, но перевозку так долго пришлось бы согласовывать со всеми службами, что проще воспользоваться чужим.
Замок закрылся гораздо легче, чем открылся, поэтому уже через минуту Фрай снова был на улице и, отметив, что оброненных монеток и след простыл, направился в сторону места работы, прокручивая в голове схему пути, которую он запомнил, ещё посмотрев на неё в Америке. Параллельно Филипп всматривался в городской пейзаж, встречающийся ему на пути, и эта странная колючка в груди почему-то стала расти. А ведь есть всё-таки в Актюбинске какая-то непередаваемая аура. Вроде город и серый, а в снежную погоду смотрится как-то сказочно. Вроде людей и машин не шибко много, даже с учётом выходного, а Актюбинск совсем не смотрится пустынным. Даже наоборот: вон мамочек с колясками сколько на бульваре – и все улыбчивые. Кто знает – возможно, они все матери-одиночки, а улыбаются Филиппу исключительно потому, что видят в нём потенциального добытчика в семью. Но в этом случае они хорошо играют, потому что улыбки очень уж искренние.
Засмотревшись на молодых мам, Филипп ступил на проезжую часть, машинально её перешёл и тут же замер как вкопанный, напуганный пронзительной трелью полицейского свистка. Спустя мгновение перед парнем возник пожилой полицейский в зимнем бушлате и с добродушным взглядом, который представитель закона, правда, всячески пытался скрыть.
- Нарушаем, уважаемый! – пробасил полицейский. – Дорогу в неположенном месте переходим. Непорядок!
- Иваныч, ну что ты пристал к человеку? – раздался голос откуда-то сбоку. Чуть пришедший в себя Филипп повернул голову и увидел ещё одного полицейского – более молодого и с широченной, как в Денвере, улыбкой.
- Оставь его, Иваныч, что ты пристал, как банный лист? – развил свою мысль молодой напарник. – Тебе два часа до пенсии осталось, хватит злобствовать. У тебя даже табельного оружия уже нет, так что ты и не полицейский по сути. Вообще, не понимаю, на хрена ты вообще попёрся со мной?
- Пистолет у меня есть наградной, - буркнул пожилой полицейский. Похоже, ему не очень понравились слова коллеги. – Может, мне и два часа до пенсии осталось, но я тебя, шнурок, ещё успею научить работать. Столько лет вместе – а ты до сих пор в демократию играешь. Чего бегаешь не по пешеходному переходу?
Последняя фраза относилась к Филиппу, и Фрай даже немного вздрогнул, но тут же начал взволнованно подбирать слова:
- О! I`m sorry! То есть я хотел сказать, извините. Да, извините. Я не специально. Просто засмотрелся на женщин. Ну, вы же понимаете. А так я всегда хожу только по переходу. Больше этого не повторится. Обещаю.
- Иностранец, что ли? – догадался Иваныч. – Регистрация есть?
- О, - смутился Фрай. – Я только сегодня приехал, и не успел… Но у меня есть билеты и migration card… ну, то есть миграционная карта. Вам показать?
- Пошли в машину, там всё покажешь. Заодно и протокол выпишем и штраф составим. Женщины – это хорошо, но нарушать правила дорожного движения запрещено. Тут вам не ваша Америка.
- В Америке тоже нельзя нарушать, - несколько обескуражено возразил Филипп.
- Тем более, - кивнул Иваныч. – Позоришь свою нацию. Прошу в машину.
- Ну, ты даёшь, Иваныч! – захохотал напарник, глядя, как иностранец, сжимая в руке кейс, плетётся в салон патрульной машины и садится на переднее пассажирское сиденье. – Вот надо оно тебе! Да ты с него даже денег не возьмёшь!
- А я не за взятки работаю! – неожиданно взорвался пожилой напарник. – Я работаю за идею. Я считаю, что все должны жить по правилам, и никто – никто, слышишь?! – не имеет права их нарушать. И тебе, Сашок, это должно быть известно не меньше моего. Так что иди на дорогу и работай, а не разводи тут демагогию! Шнурок!
- Точно на пенсию вовремя уходишь, - проворчал Сашок и, застегнув свой бушлат, пошёл ближе к проезжей части. Иваныч сделал вид, что не услышал последних слов и сел за руль машины. Взяв лежащую между сиденьями папку, автоинспектор вытащил из неё бланк протокола и ручку.
- Ну, что, американщина? – достаточно добродушно произнёс он. – Давай заполняться. Имя-фамилия, год рождения.
- Меня зовут Филипп, - Фрай сжал в руках кейс. – Фамилия… а обязательно фамилия?
- Конечно, - немного удивился Иваныч. – Ты что, в первый раз, что ли? Протокол – официальная бумага. Тут всё нужно точно.
Филипп поморщился. Это всё очень досадно, потому что когда клиент просил сохранить анонимность, работнику компании тоже нужно было не особо попадать в поле зрения надзорных органов. Впервые за два года с ним случилась такая оплошность, и сейчас Фрай не очень хорошо понимал, что нужно делать. Ясно было одно: этот протокол никоим образом не должен появиться на свет. А предотвратить это можно только одним способом – по крайней мере, так это виделось ему сейчас. Тут ведь не только в протоколе дело, но и в том, что полицейские вообще с ним заговорили. Это чревато неприятными последствиями. Даже очень неприятными.
И Филипп решился.
- Простите, а как вас зовут? – уточнил он у полицейского пенсионного возраста.
- Фёдор Иванович я. Или тебе по всей форме представиться? Умный? Судиться хочешь? – неожиданно начал закипать полицейский.
- Нет-нет, что вы! – состроил испуганное выражение лица Фрай. – Я просто хотел уточнить одну вещь. Фёдор Иванович, может, мы решим вопрос по-другому? Так сказать, традиционной русской забавой.
- Это какой? – Иваныч улыбнулся. Смешной он, этот Филипп.
- Ну, как там в поговорке… Я вам подмажу, и вы поедете.
- Вот даже как! – полицейский довольно потянулся. Поймать перебегающего дорогу в неположенном месте пешехода – это одно. А вот задержать иностранца, пытающегося дать взятку представителю власти, - это совсем другое. Вот это выход на пенсию! Можно сказать, красивый финал карьеры!
- И что, много у тебя там «подмазки»? – поинтересовался Иваныч.
- О, очень! – иностранец широко улыбнулся. – Вам понравится. Сейчас покажу.
Филипп щёлкнул замком кейса и приоткрыл его. Полицейский наклонился чуть вперёд, чтобы посмотреть, и в этот момент Фрай, опустив руку в кейс, неожиданно выстрелил из пистолета, лежащего в чемодане. Пуля попала Иванычу прямо в лоб, а на стекло с водительской стороны вылетело пятно из крови и мозгов.
Быстро выскочив из машины с пистолетом, Филипп вскинул руку и дважды выстрелил в несколько растерявшегося молодого полицейского. В принципе, второй выстрел был уже необязателен, поскольку первая пуля попала прямо в сердце. Но у Филиппа, кажется, немного сдали нервы. Ведь работать прямо сейчас он не планировал. Похоже, планы несколько меняются.
Оббежав машину, Фрай открыл водительскую дверь и выкинул из салона тело Иваныча. Оглядевшись по сторонам и увидев, что люди, напуганные звуками выстрелов, озираются по сторонам в поисках происшествия, Филипп понял, что надо торопиться. Быстро обыскав тело пожилого полицейского, Фрай достал из кобуры наградной пистолет с какой-то благодарственной надписью и бросил его в салон. Свой «инструмент» парень засунул за пазуху. После этого Филипп сел за руль, захлопнул за собой дверь и завёл машину ключами, которые торчали в замке зажигания. Спустя ещё секунду Фрай выдернул из лотка для магнитол передатчик для связи. Бросив его на сиденье, Филипп резко нажал на газ. Машина взвизгнула и, обдав тело погибшего полицейского-пенсионера выхлопами, быстро удалилась от места убийства.

* * *
Аккуратный, хотя и чересчур роскошный для города «Мерседес» остановился у патруля дорожной полиции и помигал фарами. Сидящий на водительском сиденье лейтенант кивнул в сторону автомобиля и с лёгкой опаской посмотрел на свою коллегу – инспектора-женщину, которую за крутой нрав и крупную мускулатуру все звали Афиной.
- Может, подмогу вызвать? – уточнил лейтенант. – Не нравится мне эта машина.
- Спокойно, - Афина излучала спокойствие. – Это ко мне. Я сейчас приду. Если что вдруг передадут с базы – дашь знать.
Вытащив из бардачка какой-то конверт, женщина вышла из машины и, неспешным шагом подойдя к «Мерседесу», села на заднее сиденье. Находящаяся за рулём девушка обернулась и протянула руку с изящным маникюром. Афина, не разобравшись, в чём дело, тут же пожала её.
- Совсем, дура, что ли? – изумилась девушка. – Конверт давай!
- Ой, простите, Катерина Александровна! – Афина стушевалась и протянула конверт. Девушка открыла его и внимательно пересчитала все деньги, находившиеся в нём.
- Маловато что-то в этот раз, - сухо обронила она.
- Так зима наступила… водителей меньше стало ездить, - сейчас женщина-полицейский вообще не была похожа на грозу всех актюбинских автолюбителей. – Но передайте, пожалуйста, Шефу, что в этом месяце мы обязательно подтянемся и даже перевыполним план, потому что праздники наступают, и там можно будет всё сделать классно.
- Всё сделать классно, - Катерина усмехнулась. – Так и передам. Пусть Шеф со своим филологическим образованием порадуется. Ладно, свободна.
- Простите, я хотела бы кое-что передать Шефу, - внезапно выпалила Афина, и девушка за рулём, к тому моменту уже было собравшаяся нажать на газ, снова обернулась – на этот раз изумлённо.
- Передать? – засмеялась она, и Афина поёжилась. Со стороны смех звучал как ласковый и убаюкивающий, но все, кто знал Катерину Керстен, понимали, что сейчас она зла как никогда. – Ну, передай.
- Тут у нас вчера двух патрульных убили. И, насколько я знаю, работал профессионал. Ребята были не из наших, не из тех, кто на вас работает, но мы все волнуемся и хотели бы попросить Шефа в этом разобраться.
Керстен резко прекратила смеяться и приняла деловитый вид.
- Разберёмся, - тон снова засушился. – Что-то ещё?
Афина смутилась ещё сильнее.
- Да… Вы знаете, скоро Новый год, а до него я с вами не увижусь. Я просто хотела передать поздравления Шефу с наступающим праздником, сказать, что мы все его очень любим, и ещё вот…
Керстен покосилась на протянутую полицейской коробочку в подарочной упаковке.
- Что там? – безразлично спросила она.
- Там игрушка, моя дочка её сама сшила. Что-то вроде куклы… ну вы же знаете этих школьниц, - Афина виновато улыбнулась. Катерина взяла коробочку и положила её на переднее сиденье.
- Хорошо, я передам. Теперь всё?
- Да, - женщина совсем потерялась. – Ну… я пойду?
- Свободна, - Катерина дождалась, пока Афина вылезет из машины, и фыркнула, покачав при этом головой. – Начинаются нюни. Тоже мне Снегурочка.
«Мерседес» мягко тронулся, и Керстен хмуро уставилась на дорогу, совершенно не думая о том, что происходит впереди её автомобиля, и объезжая медленно плетущиеся автомобили по инерции. О вчерашнем убийстве автоинспекторов Катерина, разумеется, уже знала и, услышав о гибели, первым делом проверила, не связаны ли они с ней и Шефом. Впрочем, убедившись, что расследование смерти полицейских никак не выведет на их организацию, Керстен облегченно вздохнуть не смогла. Афина была права: это сделал мегакрутой профессионал. Таких в городе ещё не было. А раз он внезапно появился без ведома Шефа, то это значит лишь одно: гастролёр приехал в город по чьему-то заказу – иначе тут просто делать нечего. Следовательно, есть человек, который для каких-то своих дел привлёк специалиста по убийствам. Керстен предстояло узнать, что это за дела, что это за специалист и – самое главное – что это за человек, который способен нанять приезжего киллера. Узнать и доложить Шефу в кратчайшие сроки. В идеале, безусловно, киллера нужно было переманить к себе, потому что такие мастера нужны самим. Но информация о том, что вообще происходит, сейчас была нужнее.
Катерина остановила машину возле здания областного акимата и несколько секунд тоскливо смотрела на него. Когда-то она мечтала тут работать, быть политиком и служить на благо государства и его граждан. У неё бы получилось, поскольку навыки политической борьбы и искусства власти в арсенале Керстен имелись. Но жизнь сложилась по-другому, чему девушка теперь была несомненно рада. На своём нынешнем месте она могла гораздо больше, чем любой политик. Конечно, служение народу и государству пришлось отложить до лучших времён, но в конце концов сначала нужно было позаботиться о себе. Больше некому. Не к маме же обращаться за помощью – не маленькая девочка уже вроде.
Встряхнувшись от своих мыслей, Керстен открыла окно и быстрым и точным движением отправила подарок от дочери Афины в урну. Не хватало ещё тут этой новогодней мишуры. Как дети, честное слово!
Долго стоящая около акимата машина не могла не привлечь внимание Бегежанова, который в последнее время стал чересчур подозрителен и теперь до последнего смотрел за останавливающимися рядом со зданием незнакомыми автомобилями. Впрочем, через пару минут «Мерседес» отъехал, и Архимед облегчённо вздохнул. Эта паранойя его когда-нибудь доконает! Всё-таки, приехав сюда два с небольшим месяца назад, он думал, что будет проще. Но сначала погибли его помощники, а потом собственные коллеги взбунтовались против своего начальника. Дня не проходило, чтобы кто-то не принёс заявление об увольнении. Несмотря на то, что, благодаря газете «Импульс», в городе создавался хороший информационный фон, Архимеду уже звонили с самого верха и требовали остановить текучку, обещая в противном случае убрать его самого. Конечно, сказано это было в переносном смысле, но поток заявлений с каждым днём только рос. Никакие пряники в виде повышенных зарплат и хороших карьерных перспектив не могли остановить бегущих чиновников. Бегежанов начал думать, что против него готовится какой-то заговор – по его смещению или даже моральному и физическому уничтожению. Отсюда и паранойя, отсюда и слежка за подозрительными машинами. Архимед уже начал уставать. Казалось, что ещё немного – и он сдастся, уйдёт сам.
- Простите, Архимед Искандерович, можно к вам? – в дверном проёме возникла фигура заместителя начальника областного управления здравоохранения.
- О, здравствуйте! – Бегежанов попытался улыбнуться, но вышла лишь безумная гримаса. – А вы какими судьбами на работе в воскресенье?
- Да мне сказали, что вы здесь, вот я и подъехал, - замначальника прошёл к столу и положил на него какую-то бумагу.
- Что это? – спросил аким, хотя и так знал ответ.
- Это моё заявление об уходе. Подпишите, пожалуйста, вы, потому что мой непосредственный начальник на больничном, а я хотел бы уже с завтрашнего дня перейти на другую работу.
- Вот оно что, - Архимед горько усмехнулся. – И куда вы, если не секрет?
- Ну, в общем, не секрет, - чиновник вполне добродушно улыбнулся. – Ректор медакадемии Жан Курмангалиевич зовёт к себе первым замом. Зарплата такая же, да и к науке поближе. Я ведь всё-таки учёный, а уже потом чиновник.
- И вы туда же! – Бегежанов с досадой шлёпнулся в кресло, придвинул к себе заявление и быстро подписал его. – Намазано вам там, что ли? Вы уже восьмой человек за последнюю неделю, кто из акимата в медакадемию уходит. Среди вас же даже врачей не очень много! Куда вы прётесь-то?
Чиновник кашлянул и почесал за ухом.
- Простите меня, конечно, - сказал он, - но у Жана Курмангалиевича бэкграунд получше.
- Чего? – Архимед скептически закатил глаза. – Какой еще бэкграунд?
- Ходят слухи, что неделя-две, и вас снимут с должности, - признался чиновник. – А Жан Курмангалиевич имеет все шансы на то, чтобы занять ваше кресло. Он – бывший заместитель областного акима, у него хорошая репутация в городе, и команда теперь своя имеется. Так что это типичная конъюнктура – и вполне вероятно, что мы скоро все вернёмся – просто уже на другие должности.
- Да на хрена вообще уходить?! – изумился Бегежанов. – Я тебе хоть сейчас могу кресло своего советника отдать. Там и статус другой, и зарплата, и полномочия. Зачем переезды устраивать из здания в здание?
- Я вам не верю, - честно сказал бывший замначальника. – Да и потом, вы же всё равно скоро уйдёте – сами или вас снимут. Естественно, придёт новая команда. И я предпочту уже быть в ней. Вы подписали? Я могу идти? Воскресенье всё-таки – с внуком хотел побыть.
- Идите, - тяжело вздохнул Архимед. – Заявление своё заберите.
Чиновник взял со стола подписанную бумагу, кивнул на прощание и вышел. Бегежанов попытался со злости сломать ручку, но она была очень хорошей, поэтому переломить её было невозможно, даже будучи в самой крайней стадии гнева.
Опять этот чёртов ректор! Похоже, версия о заговоре была не просто плодом воспалённой фантазии Архимеда. Хорошо, что он просчитал варианты развития ситуации заранее, и в ближайшее время ректор должен был перестать его беспокоить. Правда, нанятый для этого человек почему-то тянул с выполнением, но ещё несколько дней в запасе у него было, и Бегежанов хотя бы тут мог позволить себе особо не волноваться. Ушедших чиновников, конечно, было жаль как специалистов – ну, да и хрен с ними. Они сделали свой выбор. Потом, даже если они захотят вернуться, Архимед не возьмёт их обратно ни за какие коврижки. Нужно будет набирать свою команду, которая не сбежала бы в первый же день – и в этом была самая главная проблема. Правда, теперь должно быть попроще: если ректора медакадемии не будет, то и текучки станет поменьше: теперь-то уже очевидно, что массовые увольнения – его рук дело.
- Архимед Искандерович! – вывел Бегежанова из раздумий голос водителя.
- Чего тебе? – аким исподлобья уставился на вошедшего. – Тоже хочешь к ректору убежать?
- Э-э-э… в смысле? – не понял водитель.
- Забудь, - махнул рукой Архимед. – Что хотел?
- Да я хотел машину отогнать на мойку капитальную. Чтобы всё-всё вычистили. Там просто на заднем сиденье ваши бумаги лежат уже месяц. Вам они нужны?
- Да выкинь их. Хотя нет, постой, дай посмотреть.
Водитель послушно протянул бумаги. Бегежанов пробежался по ним глазами и остолбенел. Что это ещё за ерунда? Начав читать сначала внимательнее, аким к концу документа пребывал в лёгком состоянии грогги. Нет, ну надо же!
Текст, который лежал всё это время в служебной машине Бегежанова, был ни чем иным как статьёй некоего Сергея Железнова из газеты «Эврика» (так раньше назывался «Импульс»), в которой он подробно рассказывал о том, как внедрился в банду налётчиков, а затем перестрелял их всех. На статье стояла резолюция «Запрещаю!» - почерк Боровской Архимед узнал сразу. Было это в сентябре, и в реальности описанных событий аким почему-то не сомневался. Хотя проверить было нужно.
- Присядь, - приказал Бегежанов терпеливо ждущему водителю, и тот плюхнулся на стул. – В общем, так. Сейчас перед мойкой съездишь ко мне в резиденцию, найдёшь начальника охраны, отдашь ему эти бумаги. Я тут подчеркну кое-что. Скажешь ему, что это надо проверить на подлинность. Если написанное подтвердится, пусть приведёт ко мне автора – живого и невредимого. Всё понял?
Водитель кивнул, взял статью и собрался было выйти, но Архимед окликнул его.
- Слушай, а где тут в городе есть хороший клуб, где можно прилично отдохнуть и чтобы не забегаловка какая-нибудь? Чтобы элита там была.
- Ну, есть тут недалеко одно заведение, - почесал в затылке водитель. – «Паркер» называется. Там контрамарка стоит столько, что, кроме элиты, никто не придёт. Но при этом машин там каждый вечер – до хрена. Я живу рядом, так что вижу постоянно. А ещё говорят, что экономика в кризисе.
В последних словах Архимед почувствовал неприкрытую ненависть к власть имущим, поэтому, чтобы не продолжать тему, отправил водителя восвояси, а сам откинулся в кресле. Что ж, похоже, повод культурно отдохнуть в клубе у него есть, хоть это и не совсем по статусу акима. Но, если уж на то пошло, плевать на статус. Если написанное в статье подтвердится, то это не только козырь против Глебовны (она знала о преступлениях, но сокрыла их), но и возможность получить в собственное распоряжение штатного киллера. Не всё же Бегежанову пользоваться услугами зарубежных специалистов – накладно выходит. Да и доморощенный профессионал в этой… сфере никогда не помешает. Главное – чтобы это всё не оказалось уткой, и тогда Сидоренко (Архимед вспомнил: именно он притащил бумаги в его служебную машину) вдвойне лох, раз самую важную информацию так просто отдал в чужие руки. Ладно, надо, что ли, позвонить в этот «Паркер», заказать столик, а то ещё не пустят. Понимая, что вокруг него плетётся заговор, Архимед мог предполагать и не такое.
Если бы Бегежанов узнал, насколько связаны между собой клуб «Паркер» и тот, кого он сейчас искал, аким бы сильно удивился. Железнов крутился возле клуба уже третий день, используя самую разную маскировку – от бомжа до подслеповатого пенсионера на лавочке. Благо, в своё время Сергей занимался рубрикой «Эксперимент» в газете, так что теперь мог спокойно перевоплощаться в кого угодно.
У «Паркера» Железнов крутился не зря: он искал подходы к Адилю Ручкину – директору клуба, который, как сказал ему перед смертью пограничник Павлов, был связным между ним и Шефом. Сам Шеф после заказа Павлова больше на связь не выходил, так что Сергей позволил себе ненадолго уйти в запой, а затем взялся за разработку плана по встрече и допросу Ручкина. Железнову, честно говоря, надоело идти всё время на шаг позади Шефа, поэтому он решил взять инициативу в свои руки. Но возникла небольшая проблема: как выяснилось, Адиль разве что в туалет только не ходил с охраной, а в остальное время без двух своих амбалов не ступал и шагу. С ними директор клуба приезжал, с ними же и уезжал. Да и в квартире один охранник дежурил постоянно. То ли Ручкин что-то почувствовал, то ли сам по себе был трусом, но выловить его в одиночестве можно было разве что в личном кабинете где-нибудь в клубе. И в этом заключалась вторая сложность: попасть в «Паркер» Железнов не мог. Он, конечно, попытался, но его не пустили дальше входной двери, сказав, что здесь отдыхает только элита, а он ну никак на неё не похож.
И вот теперь Железнов стоял неподалёку от клуба – сегодня в обычной одежде – и размышлял, как попасть внутрь. Вариантов было немного: лезть напролом или сдружиться с кем-то из персонала. О первом и думать можно было забыть, а второе было слишком опасно. Нужно было придумывать дальше.
- Сергей?!
От неожиданности Железнов дёрнулся. Обернувшись на имя, он увидел рядом с собой мило улыбающуюся Таню Иванову. Ту самую Таню Иванову, которая привела его в журналистику; которую он уважительно, несмотря на разницу в возрасте (он был почти на 15 лет старше), называл по отчеству – Христофоровна; и с которой он был близок целых два года. Как же давно это было! И вот она здесь – такая же молодая и красивая. Феноменально.
- Привет! – Сергей улыбнулся, не решаясь сделать что-то большее. Таня легонько усмехнулась и сама зажала его в объятиях.
- Сто лет тебя не видела! – воскликнула она. – Как ты? Чем занимаешься? Всё так же в газете обитаешь?
- Да нет, я уже перешёл на индивидуальную работу. Тоже творческую. Творческий бизнес такой, - Железнов был словно одурманен знакомым запахом, в котором были перемешаны дорогой парфюм и почти животная страсть. Она не угасла даже спустя годы – и Сергей был уверен, что это была страсть по отношению к нему. – А ты где сейчас?
- Я теперь бизнесвумен, - хихикнула Иванова и скорчила гордую рожицу. – Звучит красиво, а на деле всё на себе тащу. Лавка у меня в городе есть – там всякие необычные подарки продаю. Вот решила под Новый год заработать – иду в «Паркер» предложить совместное сотрудничество. Там же элита крутится – можно им всякие сувенирчики подороже загнать в качестве акции. Так сказать, впарить. А ты-то что тут делаешь?
- Да я… живу тут рядом, – отбрехался Сергей. – Слушай… тебя мне сам Бог послал. У меня тоже есть что предложить директору «Паркера», а добиться встречи с ним не могу. Не пускают. Говорят, рылом не вышел. Может, замолвишь за меня словечко?
- Да не вопрос! – Иванова снова крепко обняла Железнова. – Для тебя всё, что угодно. Ты же знаешь. Я поговорю с ним и попрошу, чтобы он тебя принял в ближайшие дни. Телефон мой есть у тебя?
- Нет. Я… телефон потерял, а там вся записная книжка осталась, - Сергей снова соврал. Ну, не говорить же, что он сразу после расставания удалил все воспоминания о ней.
- Чёрт, и у меня теперь твоего, получается, нет, - Таня хитро прищурилась. – Вот что. Можно, конечно, обменяться номерами снова, но ты лучше зайди ко мне в лавку через пару дней, ага? Нет, даже лучше завтра заходи. Я к тому моменту что-нибудь да узнаю. Хорошо?
- Договорились, - Железнов улыбнулся. – Спасибо тебе.
- Завтра поблагодаришь, - Иванова игриво подмигнула Сергею и неожиданно поцеловала прямо в губы. – Всё, я побежала. До завтра.
Железнов немного ошалело помахал рукой в ответ. Сергей даже не очень понимал, что шокировало его больше: такое удачное стечение обстоятельств или поцелуй. Было ясно одно: судьба сама помогает ему искать Шефа, а, значит, он всё делает правильно.

* * *
Женя сквозь сон услышал звук взрыва в соседней комнате и тут же кубарем скатился на пол от испуга и чувства самосохранения. Раскаты продолжались, и до Акулина, наконец, дошло, что это Саша вновь включил свой чёртов дабстеп как сопровождение к утренней зарядке. Женя посмотрел на часы и едва сдержал рвущиеся наружу эмоции: только восемь утра, какого хрена? Он мог спать ещё час минимум – у него только в одиннадцать часов выезд к героям материала. Так нет же: опять и опять по утрам дабстеп – и с каждым разом он всё громче.
Вообще, Акулину, конечно, грех было жаловаться, ведь в этой квартире он был лишь до весны. Правда, куда после этого он отправится, Женя не знал, поскольку на новой должности в переименованной газете журналист получал катастрофически мало. Приходилось экономить даже на еде, и Акулин – без того не очень-то плотный – начал стремительно худеть. Саша, внук Бобровской, который вернулся в свою квартиру (квартира хитро была поделена пополам между бабушкой и внуком) после неудачной попытки зацепиться в России, не ел дома принципиально, предпочитая питаться в ресторанах и всяких кафешках. При этом парень нигде не работал, и источники его финансирования были Акулину неизвестны. Было ясно лишь, что это явно не подпитка от бабули: о Бобровской Саша отказывался говорить напрочь, а любое упоминание о начальнице Жени вызывало у парня такое раздражение, что журналист решил не рисковать чужим и своим здоровьем.
В остальном Саша был очень даже неплохим соседом: веселым, общительным и готовым выручить по мелочи деньгами (а за этот тяжёлый месяц Акулину пришлось просить их дважды). Вот если бы ещё не было этого дабстепа!
Поднявшись с пола и нацепив на себя джинсы, Женя вышел в зал, где вовсю скакал, занимаясь утренними упражнениями, его сосед. Увидев Акулина, Саша приветственно махнул рукой и продолжил дрыгаться в такт музыке. Журналист с укором посмотрел на него, а потом решительно прошёл к музыкальному центру и вырубил его из розетки.
- Ты чего это? – изумился сосед, закончив упражнение на середине.
- А ты не мог ещё громче включить музыку, чтобы проснулась заодно и вся соседняя улица? – язвительно поинтересовался Женя.
- Да все уже давно поднялись и на работу собираются, - пожал плечами Саша. – Да и потом, жалоб нет, я и врубаю погромче. Так упражнения легче в такт делать.
- Не вижу связи, - хмыкнул Акулин. – И вообще, какой смысл тебе заниматься зарядкой, если ты всё равно потом полдня лежишь дома, а полдня шляешься по всяким ресторанам? Тоже мне Шварценеггер.
- Злой ты, - обиделся внук Бобровской. – Не с той ноги, что ли, встал? Ну, да, может, со звуком я переборщил, но оскорблять-то зачем? И вообще, люди любят жить мечтами и иллюзиями. Вот у меня была иллюзия, что я стану качком, а ты её только что втоптал в землю. Правдоруб, твою мать.
- Я журналист, - напомнил Женя. – Я привык говорить правду.
- Да? – скептически уточнил Саша. – И что, нужна твоя правда кому-нибудь? И с каких это пор госзаказ стал правдой?
Не дожидаясь ответа, парень гордо вскинул голову и вышел в кухню.
- М-да… Утреннее битьё по больным мозолям прошло в тёплой дружественной обстановке, - проворчал Акулин и отправился в ванную. Конечно, Саша тоже хорошенько прошёлся по Жениному кресту. Ведь уже месяц – с самого момента возвращения из Питера – журналист писал один сплошной госзаказ. Для обычного человека более привычно, правда, другое слово – пропаганда. Женя был вынужден писать, какой акимат хороший, как местная власть радеет за благополучие народа и как лично Бегежанов творит добро на всей актюбинской земле. В реальности всё было, скорее, с точностью до наоборот, и при желании (а оно никуда и не уходило) не составляло найти доказательств этому. Однако неистово лютующий после возвращения из больницы Гебберт решительно вычёркивал любой намёк не то что на критику, а даже на сомнение в адрес работы акимата. Если Гебберт что-то упускал, за дело решительно брался Орлов, а потом статья, и вовсе, попадала на стол к Бобровской. Все семь материалов, которые вышли в этом месяце, в итоге мало напоминали то, что писал Акулин обычно. Более того, Женя был честен перед собой: это и статьями-то назвать было нельзя. Какие-то невнятные тексты-панегирики. Если для журналистов наверху существует свой Страшный Суд, то для Акулина ему придётся придумать какое-то более жестокое наказание, чем отправка в ад.
Совершив утренние водные процедуры, Женя тоже сунулся на кухню, но ничего съестного, разумеется, не нашёл. А откуда, если зарплата ушла на зимнюю одежду – всё же осталось в Питере в его занятой Леной и её хахалем квартире. Сюрреализм, не иначе. Акулин, если честно, уже и забыл, когда последний раз сытно ел – да и вообще ел он вчера утром, и это были какие-то чёрствые булочки. В общем, беда.
Впрочем, не всё было безнадёжно, ведь, коли уж он встал раньше положенного срока, можно с утра заглянуть в гости к знакомым – тем более, что есть куда заглядывать. Правда, в обоих местах, куда Женя собирался пойти, поводы для встреч были грустные, но что ж делать. Жизнь-то всё равно продолжается – и она прекрасна. Госзаказ сделал из циничного Акулина кощунственно тупого Акулина.
Быстро собравшись, Женя отправился на остановку, сел в подошедший автобус и в тесноте и всё-таки обиде (пару раз «ногодавам» нахамить пришлось) добрался до Железнодорожной больницы, куда месяц назад привезли упавшего с девятого этажа Ануара. Сексенбаев сразу впал в кому, из которой так до сих пор и не вышел. Хотя, строго говоря, чудом было уже то, что он выжил. Врачи не давали никаких гарантий, что его состояние улучшится и что, даже если Ануар выйдет из комы, он сможет вернуться к обычной жизни. Оставалось только верить, и каждый из знакомых Сексенбаева верил – в меру своей загруженности, конечно.
Пройдя по коридорам больницы, Женя подошёл к палате, в которой лежал Ануар (с недавних пор у него появилось право на посещение друга в любое время ), и увидел сидящую около кровати Луизу. За время, прошедшее с момента трагедии, Тирмастэ осунулась и постарела сразу лет на пятнадцать. Впрочем, когда девушка улыбалась (а это теперь было редкостью), она снова становилась красавицей. Вот и сейчас, заметив Акулина, Луиза слабо улыбнулась в знак приветствия.
- Как дела? – спросил Женя. Впрочем, ответ и так был перед глазами.
- Всё по-прежнему, - Луиза по-прежнему улыбалась, но глаза её тут же наполнились слезами, и из груди вырвался всхлип. – Знаешь… а я вот тут сидела вчера, и мне показалось, что он вроде как пошевелил губами. Я всматривалась-всматривалась, а он… он больше не шевелил. Я не знаю… не знаю, что делать, - и Тирмастэ, не выдержав, разрыдалась, закрыв лицо руками.
Акулин смутился и тяжело вздохнул. Он всегда тушевался в таких ситуациях и не знал, что сказать. Слова поддержки, как назло, вылетали из головы в неизвестном направлении, а шутить Женя и сам не хотел. Журналист взглянул на лежащего без движения и утыканного трубками Ануара, и ему самому захотелось плакать. Нужно было срочно переводить тему.
- Подожди, а где Света? – спросил он.
- Я её к маме пока отправила, - Луиза чуть успокоилась и вытерла слёзы. – Не сидеть же ей тут со мной, а я отходить не хочу. С врачами вот договорилась, что буду за ним ухаживать. Да и они сами сказали, что так лучше, если я чаще рядом находиться буду. Вот и сижу. Господи, за что это всё нам! Ведь всё так хорошо было!
Девушка снова залилась слезами. Акулин сморщился, стараясь сам не прослезиться, и, буркнув что-то на прощанье, быстро вышел из палаты. Утреннее настроение – и без того не самое радужное – совсем пропало, а ведь он ещё хотел сходить к Цветаевой. Вот тоже дурында! Из-за своей глупости села на больничный с переломанными ногами. Да и процесс восстановления шёл не так быстро, как хотелось бы, и Милана ещё даже толком не могла ходить, кроме как с помощью костылей. Тоже, наверное, то ещё зрелище.
До дома Цветаевой от больницы идти было прилично, но Женя решил прогуляться пешком. Правда, уже метров через двести пришлось отказаться от этой идеи: ветер нещадно задувал снег в лицо. Тёплая погода выходных так резко сменилась отвратительным холодом в будни, что Акулина это бесило. Его вообще в последнее время много что бесило.
Милана встретила его без костылей, но в коляске.
- Филонишь? – прищурился Женя. Тут-то он мог себе позволить остроты. – Уже даже на костылях ходить ленишься.
- Да иди ты, - беззлобно огрызнулась Цветаева. – Сам попробуй по квартире побегать на этих деревяшках. Хочешь, я тебе ноги даже переломаю для этого?
- Нет, спасибо. Лучше чаем напои. Можешь даже накормить, я против точно не буду.
- Ну, тогда догоняй, - Милана ловко развернула коляску и резво укатила в кухню. Акулин прошёл за ней, но по дороге заглянул в ванную комнату, где, помыв руки, с удивлением заметил две зубные щётки в стакане и мужской парфюм.
- А что ж, твой любовник от родителей к тебе уже переехал? – весьма бестактно поинтересовался Женя у Цветаевой, зайдя в кухню.
Милана даже не повела бровью, продолжая невозмутимо разливать чай по кружкам.
- Пока он в статусе приходящей сиделки здесь бывает, - подчеркнула она. – Ну, если уж совсем откровенно, то лежалки. А зубная щётка и одеколон – это так, на случай, когда он от меня на работу сразу едет.
- Ты аккуратнее давай, - Акулин сел за стол и тут же отправил в рот кусок колбасы, лежащий перед ним на тарелочке. – За совращение малолетних большой срок дают.
- Да ещё неизвестно, кто кого совращает, - ухмыльнулась Цветаева. – Он порой такие кульбиты в постели выделывает, что я даже не представляю, где он этому всему научился.
- Ясно где, - кашлянул Женя, и Милана чуть-чуть нахмурилась, поняв, о ком идёт речь.
- Давай сейчас не будем муссировать эту тему, - попросила она. – Смотри лучше, что я в ютубе сегодня утром обнаружила.
Девушка подъехала к окну, взяла с подоконника ноутбук и, вернувшись к столу, открыла компьютер перед Женей. Акулин посмотрел на экран и в следующую секунду поперхнулся вторым куском колбасы от удивления.
- Надо же, - сквозь кашель произнёс он.
В ролике, выложенном на популярном видеохостинге, было смонтировано изображение с нескольких городских видеокамер. Главным героем видеоролика был ни кто иной, как Сидоренко, голышом идущий вдоль проезжей части. Машины, едущие мимо, сигналили парню, но никто не остановился и не предложил подвезти. Сидоренко при этом выглядел абсолютно разбитым и униженным, так что даже Акулину стало его жалко.
- Народ, как я посмотрю, добрый в Актюбинске, - Женя захлопнул ноутбук.
- Это да, но вообще сам главный герой ролика поразителен, - Цветаева размешала сахар в кружке с чаем. – Видео ноябрьское, но на ютубе только позавчера появилось. И уже две тысячи просмотров. Правда, я сомневаюсь, что в городе кто-то это видел. Не любят тут ютуб почему-то.
- Да и фиг с ним, - Акулин стал поглощать колбасу дальше. – Ты когда планируешь вообще окончательно вставать на ноги и выходить на работу?
- Да что-то мне начинает нравиться домашний образ жизни, - засмеялась Милана. – Ни редакторов дебильных, ни юристов, ни всяких там… ну, ты понял. Тем более, я слышала, там сейчас совсем агитлистком становится «Импульс». И ведь не уйдёшь никуда: в «Тайме» на меня разозлены, в «Резонансе» за Цейсса вообще ненавидят.
- Тупик, - согласился Женя. – Ладно, прорвёмся. Ты тут, главное, не кисни. А я побегу. Сейчас меня ждёт увлекательное путешествие в мир старых людей и физкультуры. И я уже заранее настраиваюсь на какой-то чудной симбиоз. За колбасу и чай спасибо.
- С зарплаты новую колбасу купишь, - хмыкнула Цветаева. – Удачи. Дверь сам захлопни, мне лень туда-сюда коляску гонять.
- Лодырь! – фыркнул Акулин и вышел в коридор.
Покинув квартиру Миланы, Женя вновь побежал в сторону остановки. Он совершенно не врал насчёт увлекательного путешествия. Весь вопрос в том, насколько оно обещало быть увлекательным. На этой неделе Акулину нужно было сделать статью о так называемой группе здоровья. Так называлась небольшая группа активных людей пожилого возраста, которые решили вопреки законам человеческой физиологии продлить свою жизнь через занятия физкультурой. Хотя сначала им пришлось пройти через целую кучу инстанций в поисках подходящего помещения. Чиновники откровенно футболили стариков раз за разом, пока, наконец, группа здоровья не пошла всем составам по редакциям газет. «Импульс» уже был «Импульсом», а не «Эврикой», поэтому статью об этом писать не стал. А вот другие издания откликнулись весьма язвительными материалами в духе «Чиновники думают, что никогда не постареют». Разумеется, после этого Бегежанов сразу зашевелился, и помещение тут же нашлось. Им стал какой-то то ли склад, то ли ангар, поделённый на два этажа. Собственно, на втором этаже этого ангара пенсионеры и занимались, а первый по-прежнему был завален строительным хламом.
И вот теперь «Импульс» с подачи акимата очнулся и решил написать про чудо-группу – разумеется, в контексте того, как благородно поступил лично аким и какой он молодец. Другое мнение было возможно в принципе, но исключено в материале, поэтому Женя заранее ненавидел статью, которую ему предстояло писать.
Аккуратно обойдя штыри, бывшие когда-то частью забора, Акулин вошёл в ангар и, поморщившись от ужасного запаха, поднялся по лестнице на второй этаж. Группа здоровья уже активно занималась физкультурой, и Женя даже завистливо присвистнул, посмотрев, как ловко бабушки и дедушки садятся на шпагат. Со слухом у них тоже всё было в порядке, поскольку на свист Акулина обернулись все пятнадцать пар глаз.
- Чего тебе, мальчик? – немного высокомерно поинтересовался один из дедушек – статный седой мужчина, очень похожий на Деда Мороза, только без бороды.
- Здравствуйте. Меня Женей зовут, я из газеты «Импульс», пришёл сделать материал о вашей группе здоровья, - вежливо объяснил цель своего визита журналист.
- Понятно, - презрительно фыркнула какая-то женщина лет семидесяти. Судя по секундомеру в руке и отличному от всех нарядов тренировочному костюму, она была здесь кем-то вроде старшего. – Значит, пока мы ходили по всем инстанциям, вы помалкивали, а теперь решили лишний раз похвалить акимат. Молодцы, нечего сказать.
- Ну, зачем вы так, - Акулин смутился от изумления тем, как точно догадалась руководитель группы здоровья о его намерениях. – Я ведь хочу показать, чем живёт ваша группа, какие у неё успехи, какие, может быть, проблемы.
- Конечно-конечно, - ехидно заулыбался «Дед Мороз», а вместе с ним и все остальные. – Вот вы лучше бы написали статью, что у нас это помещение пытаются отобрать какие-то бандиты, и никто – ни акимат, ни полиция, - даже пальцем не шевелит, чтобы остановить этих мерзавцев!
- Какие бандиты? – насторожился Женя.
- А шут его знает, - отозвался ещё один дедушка – казах с густой тёмной бородой и в затемнённых очках. – Сказали, что собираются тут клуб ночной делать. Как будто ****ствовать больше негде. Многие из здесь присутствующих воевали за страну. И что теперь? Приходят какие-то фашисты – по-другому не назовёшь – и начинают нас отсюда выгонять. И никому это неинтересно, понимаете?
- Мы решили стоять тут до конца, - подхватила руководитель группы. – Занятия проводим чаще, тут постоянно остаются люди. Не дай Бог они попробуют нас сжечь, чтобы таким образом отомстить нам за нашу несговорчивость – вот и дежурим.
- Простите, - Акулину со всем его скепсисом казалось, что реальность от маразма в данном случае будет отделить нелегко. – А вы не утрируете?
- Мы старые, но не идиоты, - нахмурился дед в очках. – Ты сам, сынок, посмотри на них. Они обещали сегодня придти со своими инструментами убеждения.
Едва он закончил это говорить, в помещение, действительно, вошли двое мужчин в чёрных кожаных куртках. Один был высоким и достаточно крупным по комплекции, а второй был совсем уж коротышкой. В руках у каждого из них была бейсбольная бита.
- Ну, здравствуйте, бабули и дедули, - голосом, не предвещающим ничего хорошего, произнёс крепыш. – Мы пришли окончательно убедить вас в том, что это помещение теперь наше, и вам здесь делать нечего.
- Но перед этим мы ещё раз вас спросим по-хорошему, - сакцентировав внимание на последнем слове, вступил в разговор коротышка. – Не хотите ли вы покинуть это здание, разойтись по домам и начать смотреть телевизоры? И тогда всем будет хорошо. Вам – здоровая старость, нам – хороший бизнес.
- Послушайте, вы вообще кто? – поинтересовался Женя, и бандиты синхронно уставились на него.
- А ты что за недоросль? – уточнил коротышка, и они вместе с подельником заржали.
- На себя посмотри, - отбил удар Акулин. – Не стыдно-то на стариков наезжать? У вас вообще документы есть на право владения этим зданием? Договор аренды там или бумага о приватизации. Предъявите её – и тогда будем беседовать. Нет – так и идите отсюда.
Бандиты перестали смеяться еще в начале Жениного спича, а к его концу, так и вовсе, рассвирепели.
- Ты не охерел, козёл? – коротышка сделал шаг вперёд, замахнулся битой на Акулина, но в этот момент между ним и Женей встала руководитель группы.
- Ну, давай! Бей! – крикнула она. – Бей меня, что ты на него лезешь! Что, слабо старую женщину ударить?
- Ну… - бандит на секунду замялся, а потом хищно улыбнулся. – Почему же слабо?
В следующую секунду бита врезалась в колено женщины. Раздался хруст, и руководитель группы упала на пол как подкошенная. Члены группы и Женя в едином порыве ахнули от шока.
- Я ещё раз спрошу. Контрольный вопрос, так сказать, - коротышка уже не улыбался, а с ненавистью смотрел на стариков. – Вы сами отсюда вымететесь, или мне каждому из вас косточки покрошить?
- Ну, и сука же ты! – бросил Женя и резко подскочил к бандиту, но тот явно был готов к такому и с размаху отоварил Акулина по рёбрам. В глазах у Жени потемнело, и он, застонав от боли, опустился на пол, держась за грудь.
То, что произошло в следующий момент, заставило Акулина на время забыть о боли. Толпа из бабушек и дедушек словно по команде сомкнулась и единым целым двинулась на бандитов. Коротышка сплюнул на пол и приготовился к обороне, а амбал бросил биту в сторону и, достав из-за пазухи пистолет, выстрелил в потолок. Толпа замерла на месте.
- Вы что, старые пердуны, вообще страх потеряли? – прошипел амбал. – Да мы тут вас всех просто положим сейчас!
Группа здоровья замерла в нерешительности, а Акулин покосился на биту, которая упала прямо возле него. Казалось, просто протяни руку и возьми, однако над Женей возвышался коротышка, который мог жёстко покарать парня за это. И, тем не менее, Акулин решил рискнуть.
Рывком подлетев к бите, Женя размахнулся и метнул её в амбала. Бита попала бандиту в бок, и он на мгновение отвлёкся от группы. Этого хватило, чтобы двое дедушек, беседовавшие с Акулиным, подскочили к большому бандиту, повисли у него на руках и попытались выбить у него из рук пистолет.
- Ах ты, сука! – коротышка адресовал эти слова Акулину, а параллельно попытался с размаху опустить ему на голову биту, но Женя вовремя выставил руку, и спортивный инвентарь попал ему по пальцам. Парень вскрикнул и попытался откатиться в сторону. Коротышка размахнулся ещё раз, и в этот момент одному из дедушек удалось перехватить у амбала пистолет и выстрелить во второго бандита. Маленький отморозок заорал от боли и выронил биту: пуля попала ему в руку. В следующую секунду дедушка направил оружие прямо на амбала и нажал на спусковой крючок. Пуля попала бандиту в живот, и он, истекая кровью, рухнул на пол. Коротышка, поняв, что дела плохи, рванулся было к выходу, но дорогу ему перегородило сразу несколько женщин, и в их взглядах читалось желание разорвать бандита на месте.
- Так, стоп-стоп! – закричал Женя и кое-как поднялся на ноги. Рука и рёбра, конечно, болели ужасно: хорошо, если просто трещины, а то, может, и переломы.
- Остановитесь! – крикнул он, и дедушка послушно положил пистолет на пол, а бабушки несколько ослабили контроль над коротышкой, но не потеряли его совсем. Женя подошёл к большому бандиту и пощупал пульс. Горе-рейдер был ещё жив, но вряд ли дотянул бы до больницы.
- Ну, что там? – поинтересовался стрелявший, но в его голосе сквозило безразличие.
- Он уже не жилец, - Акулин поднял с пола пистолет и внезапно заметил какую-то гравировку на нём.
- «Майору Копылову Фёдору Ивановичу за отличную службу», - прочитал он и посмотрел на коротышку. – Откуда это у вас?
- Да пошёл ты! – коротышка, сжимая простреленную руку, попытался плюнуть в Женю, но тот благоразумно отошёл в сторону.
- Копылов Фёдор Иванович! – внезапно охнул дед с бородой. – Это ж один из тех гаишников, которых на выходных расстреляли на бульваре. Я по утренним новостям сегодня слышал.
- Точно, - поддакнула одна из бабушек. – Их в субботу вечером какой-то сумасшедший пострелял, а потом на их машине уехал. Вот ужас-то!
Бабушки загудели, делясь своими соображениями. Женя попытался абстрагироваться от шума и, подойдя к коротышке, присел рядом.
- Послушай меня, - спокойно сказал он. – На свой срок за нанесение телесных повреждений средней тяжести ты уже точно заработал. А если сейчас не расскажешь мне, откуда у тебя этот пистолет, пойдёшь ещё и за убийство гаишников. Убийцу ведь сейчас очень хотят видеть все полицейские города, а тут бац! – и ты. Представляешь, что они с тобой сделают?
- Мы никого не убивали, - коротышка, пораскинув мозгами, решил не играть в несознанку.
- Откуда пистолет? – повторил вопрос Акулин.
- Да мы его в субботу вечером у одного лоха отжали, - пояснил бандит. – Он в районе гаражей на Тургенева крутился – ну, мы его и приняли. Дали ему по чайнику – он в отключке. Мы ствол с бумажником в кармане куртки нашли. А потом там какой-то водила фарами на нас посветил, и мы сразу свалили. Толком обшмонать не успели, но и так улов неплохой был. Там в бумажнике пятьсот баксов лежало, да и пестик прикольный.
- Описать терпилу того сможешь?
- Да ты гонишь, что ли! – коротышка застонал от боли в руке. – Интеллигентишка такой, волосы лаком поставлены. Остальное не помню, темно было.
- Ну, что ж, поздравляю тебя, - Акулин сам не прочь был бы постонать, но сдержался. – Вы на гоп-стоп киллера приняли. Причём киллера не мелкого, раз он полицейских положил. Сейчас приедет следователь, ему всё расскажешь. И про то, что произошло здесь, тоже. Понял меня?
- Да понял я, - коротышка снова поморщился, а потом неожиданно изменился в лице. – А этот киллер – что, реально такой крутой?
- Надо полагать, - усмехнулся Женя. – Не завидую я тебе, если он вдруг тебя найдёт. Хотя… наверное, тебе повезло. Он же вас тоже в темноте не разглядел.
- Твою мать, - вдруг тихо произнёс бандит.
- Что? – насторожился журналист.
- Мы когда его обыскивали, у меня телефон зазвонил мобильный, а там жена. А на неё у меня рингтон стоит с её именем и фамилией. Он мог услышать, - прошептал коротышка.
- У меня нет слов, - всплеснул руками Акулин. – Ты бы ещё адрес свой на рингтон поставил и время, когда ты точно будешь дома. Говори давай, где живёшь. Сейчас попрошу знакомого полицейского, чтобы он охраной твою семью обеспечил.
Бандит продиктовал адрес, и Женя набрал номер следователя Саши – единственного оставшегося лояльного к Акулину представителя правоохранительных органов.
- Алло, Саш, привет, узнал?
- Тебя захочешь – не забудешь, - следователь явно был не в духе. – Что случилось?
- Просьба маленькая есть. Даже две. Тут в группе здоровья – слышал, наверное, про такую, - разборка произошла. Нужны скорая, опергруппа и труповозка.
- Издеваешься? – удивился Саша.
- Серьёзнее всех серьёзных я. И второе: тут на Тургенева, 106 семья одна живёт – в тридцать четвёртой квартире. Есть подозрение, что на неё может быть совершено покушение – причём не кем-нибудь, а киллером, который гаишников в субботу положил. Туда бы засаду.
- Поздно, - отрубил следователь.
- Что поздно? – не понял Женя.
- Поздно засаду ставить. Киллер тут уже побывал.

* * *
- Проходи, Серёжа, - Таня запустила Железнова в небольшую по размерам лавку, которая раньше была залом в обычной квартире. Места здесь едва хватало для двоих, потому что практически весь магазинчик был заставлен товарами. Сергей осмотрелся и улыбнулся сквозь внушительную щетину.
- Мило тут у тебя, - сказал он и, услышав щёлканье замка, удивлённо обернулся. Иванова закрыла дверь в лавку и повесила табличку «Closed», а затем развернулась и хищным взглядом осмотрела не очень понимающего, что происходит, Железнова.
- Кажется, в тебе только добавилось мужицкости, - осталась она довольна увиденным и, не дав Сергею даже слова в ответ сказать, накинулась на своего бывшего партнёра. Её губы буквально вонзились в губы Железнова, и тот на секунду задохнулся – не столько от поцелуя, сколько от воспоминаний. Однако в следующее мгновение он уже пришёл в себя, и, крепко обняв Татьяну, начал осыпать её лицо поцелуями. Иванова, однако, нуждалась явно не в нежности, поскольку в ответ на его ласку резко оттолкнула Сергея на витрину. Железнов, налетев на стекло, высадил его и не поранился только по счастливой случайности. Не давая ему опомниться, Татьяна рывком расстегнула замок на куртке мужчины. Поняв, что это за игра, Сергей притянул к себе девушку и резко поцеловал её, буквально заталкивая свой язык ей в рот. В следующую минуту лёгкая рубашка, в которой была Иванова, оказалась разорвана, а лямки бюстгальтера были сорваны с мясом. Железнов, не мешкая, впился губами в грудь Тани, отчего та довольно застонала. Но, не давая ей расслабиться, Сергей неожиданно тоже оттолкнул девушку, отчего та отлетела на столик с сувенирами. Все товары разлетелись в разные стороны, а Иванова, в каком-то неистовом порыве сорвав с себя юбку, показала, что сегодня она без нижнего белья, и призывно раздвинула ноги. До Железнова донёсся запах страсти, и он в один прыжок приблизился к Тане, на ходу расстёгивая джинсы. Девушка, как только Сергей приблизился на расстояние вытянутой руки, сразу же проникла ладонью через ширинку прямо между ног мужчине, приводя и без того возбуждённый член в состояние окончательного напряжения. Через несколько секунд Иванова уже страстно занималась оральными ласками, и у Железнова от ощущений всё померкло перед глазами. Уж чего-чего, а такого поворота он точно не ожидал. Татьяна всегда была девушкой достаточно скромной, и в сексе считалось типичной пуританкой. Собственно, это стало одной из причин разрыва. И то, что происходило сейчас, было крайне изумительно.
Едва Сергей подумал об этом, как Таня спустила его джинсы ещё ниже, развернулась к нему спиной и нагнулась. Железнову даже не пришлось ничего делать, поскольку Иванова буквально сама насадилась на него. Мужчина лишь схватил её за бёдра и взвинтил темп к обоюдному удовольствию. Долгое воздержание (судя по всему, тоже обоюдное) явно было чревато быстрым окончанием, поэтому в какой-то момент, чувствуя, что дело подходит к критической отметке, Таня вырвалась из рук Сергея и, развернувшись, толкнула Железнова на пол. Падая, тот зацепил ещё и второй столик с товарами, и фарфоровые сувениры посыпались на пол, разбиваясь на сотни осколков. Сергей только успел скосить взгляд на совершённый бардак, как в этот момент Иванова запрыгнула на него сверху и взвинтила темп до максимума сама. Сергей и сам пытался двигаться под девушкой, но она показала себя хозяйкой положения, варьируя скорость движений по своему усмотрению. В какой-то момент Железнов не выдержал и резко поменялся с Татьяной местами. Иванова при этом достаточно сильно ударилась лицом о столик, и Сергей на секунду смутился, увидев на губе у Ивановой кровь.
- Что смотришь? Не останавливайся, сучонок! – зарычала девушка и отвесила Сергею оплеуху. Почему-то от этого Железнов завёлся ещё больше, и, резко войдя в неё, начал двигаться не столько резко, сколько грубо и совершенно не думая об ощущениях девушки. Руками он со всей силы сжал грудь Ивановой, и она охнула – впрочем, не от боли.
- Да, делай меня ещё! – прохрипела она и окровавленными губами впилась в губы Сергея. Чувствуя странный привкус крови, Железнов лишь понял, что ему окончательно снесло голову, после чего задвигался в Татьяне с какой-то космической скоростью. Через пару минут он взорвался прямо в ней и по истошным крикам девушки понял, что она достигла пика наслаждения одновременно с ним. Это подсознательно польстило Сергею, и он ещё несколько секунд по инерции не сбавлял скорость движений, а Татьяна не переставала стонать.
Наконец, всё было кончено, и Железнов, не рискуя ложиться на Иванову всем телом, слез и присел прямо на пол рядом с осколками стёкол и сувениров. Таня сдвинула ноги и тоже довольно приподнялась, посмотрев на Сергея с улыбкой, как будто только что ничего не произошло.
- Хорошо мы с тобой поураганили, - хихикнула она, осмотрев масштаб разрушений вокруг. – Недельную выручку я сейчас с тобой точно оставила.
- Я могу возместить ущерб, - улыбнулся в ответ Железнов. – Кстати, я хотел бы получить хоть какие-то объяснения произошедшему. Ты ведь раньше такой никогда не была. Я говорю даже не о конкретных… видах секса, а об этой страсти. Раньше ты была спокойнее, что ли.
- Люди меняются, - Татьяна поднялась и нацепила юбку. Осмотрев бюстгальтер и рубашку, она откинула их в сторону как не подлежащие восстановлению и, скрывшись на несколько секунд где-то в соседней комнате, вышла в лёгкой футболке. Железнов за это время успел надеть джинсы и более-менее привести себя в порядок – например, слизать с губ кровь Тани.
- Ну, давай рассказывай, что тебе нужно от Ручкина, - Иванова начала выбирать среди осколков сохранившиеся в целости сувениры. – Не услуги же концертмейстера ты хотел ему предложить.
- Нет, конечно, - Сергей чувствовал себя сейчас легко и просто, и ему хотелось с кем-то поделиться хотя бы частью правды. – Мне нужно через него выйти на одного очень серьёзного человека, который крайне опасен и помыкает половиной города, если не всем.
- Ого! – удивилась Татьяна. – А имя у этого человека есть?
- Только кличка, - покачал головой Железнов. – Шеф. Очень умный и хитрый человек. Вот и всё, что я знаю.
- Не густо, - Иванова отбросила в сторону фарфоровую фигурку ангела. – Похоже, тут всё теперь надо выкидывать. А Адиль тут каким боком?
- А он может быть в курсе, что это за человек. Ну, или знать людей, которые могут вывести на Шефа.
- Понятно, - Таня взяла веник, стоящий в углу, и начала сметать все осколки в одну кучу. – И что ж ты, напрямую спрашивать решил? Да Адиль тебя нафиг пошлёт с такими вопросами – и будет, кстати, прав.
- Ну, у меня есть методы, - хитро прищурился Железнов. – А ты с ним не говорила ещё обо мне?
- Нет, вчера так и не удалось с ним встретиться, - Иванова остановилась и посмотрела на Сергея. – И я даже не знаю, стоит ли мне ему говорить о тебе или нет.
- Просто проведи меня внутрь, - попросил Сергей. – Остальное я сделаю сам.
- Ладно, через пару дней решим этот вопрос, - Татьяна неожиданно отбросила веник. – А пока что предлагаю доломать всё, что тут есть. Гулять – так до конца.
- В смысле? – не догадался сразу Железнов.
- Серёжа, не тупи, - попросила Иванова и, хищно улыбнувшись, быстро скинула с себя футболку.
За несколько тысяч километров от разгрома подарочного магазина намечался другой разгром – нервной системы начальника пресс-службы петербургского ГУВД Тимура Бугаева. Уничтожить все нервные клетки молодого человека стремилась журналист газеты «Невские вести» Алиса Кашина, которая буквально вцепилась в пресс-секретаря со своей совершенно дебильной просьбой и не планировала отставать.
- Так, давайте ещё раз расставим все точки над «и», - решительно хлопнул Бугаев по столу рукой. – Никогда и ни при каких обстоятельствах наши начальники отделов не будут записывать песенные ролики у вас на сайте. Я понимаю, что на Новый год хочется какого-то креатива, но всему есть предел. Вы представляете, что потом о нас будут думать преступники? Что их ловят какие-то клоуны. Мы такого удара по нашей репутации допустить не можем.
- Всё это, конечно, так, - мило улыбаясь (чёрт бы её побрал, эту улыбку!), согласилась Кашина. – Но и вы поймите. Исполнение полицейскими новогодних песен однозначно принесёт большое количество просмотров. Как следствие – больше рекламы. Как следствие – больше денег. А деньги все пойдут на благотворительные цели. Неужели вы не хотите помочь детям-сиротам, например?
- Твою ж мать! – выдохнул Тимур и закрыл лицо руками. Ему очень хотелось, чтобы эта маленькая стерва в курточке и кроссовках исчезла, когда он откроет лицо. Но мечтам не суждено было сбыться: по-прежнему улыбаясь, Кашина сидела перед ним, невозмутимо ожидая нужного для неё ответа.
- Я так понимаю, что вы от меня не отстанете? – грустно поинтересовался Бугаев.
- Не-а, - Кашина улыбнулась ещё шире. – Если вы мне сейчас откажете, я буду приходить к вам во снах. Нет, даже хуже. Я буду приходить к вам домой и ночевать у вас. А потом вы в меня влюбитесь, женитесь на мне – и тогда уж я оторвусь по полной.
- Всё-всё, я понял, - Тимур встал и нацепил на себя китель. – Сейчас я схожу к начальству, попробую им рассказать вашу идею. Если я через пятнадцать-двадцать минут не вернусь, - значит, меня уже разжаловали до рядовых и отправили чистить снег.
- Договорились, - кивнула Алиса, и Бугаев тяжело вздохнул. Хоть бы пожалела его, что ли.
Пресс-секретарь вышел из кабинета, и журналистка осталась одна. Поторчав какое-то время у себя в планшете, Алиса от скуки стала рассматривать стены, а потом перевела взгляд на стол, заваленный какими-то папками. На одной из них красным фломастером было написано слово «Фотороботы». Кашина спокойно открыла её и начала изучать физиономии, которыми преступников следовало бы пытать. Большинство лиц выглядело просто ужасно и однотипно. Неудивительно, что в Петербурге такой низкий процент раскрываемости преступлений.
Взгляд Алисы скользнул по очередному фотороботу, и она замерла. Это лицо, даже несмотря на отвратительное изображение, ей было знакомо. Кашина внимательно почитала ориентировку. Ого. Убийство! Интересно, Акулин знает, что его разыскивают за убийство? Интересно, он, действительно, виновен? Хотя это и неважно. Важно то, что Кашина его узнала. Теперь это можно использовать в своих интересах. А интересы у Алисы ого-го. Важно только найти телефон Акулина – но с этим проблем быть не должно: в редакции должны сохраниться координаты лучшего некогда журналиста. Надо на него выйти и попробовать им поманипулировать. Тем более что Кашина была уверена: Акулин как никто другой мог ей помочь.
 - Узнали кого-нибудь? – раздалось у девушки над ухом, и Алиса вздрогнула. Бугаев вернулся достаточно быстро, и теперь садился на своё место, явно довольный произведённым эффектом.
- Не узнала, - Кашина протянула фоторобот Акулина пресс-секретарю. – Объясните мне, как вы собираетесь по такому изображению ловить человека?
- Ну, извините, - развел руками Тимур. – В этом случае вообще дело ночью было. Этот товарищ кинул одного грабителя под трамвай. Только со слов вагоновожатой портрет составили. Сложно, короче, там всё – не буду вдаваться в объяснения. Лучше послушайте, что сказало моё начальство насчёт вашей идеи.
Бугаев растянулся в кресле и довольно прошипел:
- Оно сказало «Нет, ни за что и ни при каких обстоятельствах!».
- Ну, и ладно, - весело фыркнула Кашина и поднялась. – Нет так нет.
Лицо Тимура вытянулось. Он ожидал другого эффекта.
- Что, теперь ко мне во снах будете приходить? – попытался отшутиться он.
Алиса смерила пресс-секретаря ироничным взглядом.
- Сомневаюсь, - хмыкнула она. – Пусть вот лучше он, - девушка показала на фоторобот Акулина, - приходит к вам. Это наказание, по-моему, страшнее.
И журналистка, не попрощавшись, вышла из кабинета.
- Ну, как сказать, как сказать, - задумчиво пробормотал Бугаев и кинул фоторобот обратно в папку.

* * *
Акулин смог подъехать на Тургенева только после четырёх, когда в городе уже начало смеркаться. По большому счёту, он мог и в это время не доехать: приехавшие к зданию группы здоровья врачи категорически настаивали на том, что Жене надо поехать в больницу и сделать снимок. Но журналист категорически отказался: не потому что не доверял, а потому что сразу после разговора с коротышкой почувствовал какой-то подзабытый азарт. К чёрту этот госзаказ – он никуда не убежит. Тут появляется возможность лично раскрыть громкое дело – и Женя эту возможность упускать не собирался. Тем более что из журналистов здесь, в городе, этим больше никто так тщательно заниматься не будет. Могла бы ещё Цветаева, но она выбыла из гонки. Значит, это не только возможность Акулина, но ещё и его обязанность – найти убийцу. Не совсем дело журналиста, но именно такие свои поступки Женя подразумевал, когда произносил выражение «социальная ответственность».
- Чего это с тобой? – удивился вышедший из подъезда и прошедший сквозь толпу зевак Саша, показав на перевязанную руку Акулина.
- Бандитская пуля, - отмахнулся тот. – Вещай, что тут произошло.
- Хм, - следователь опёрся о забор, рядом с которым стоял Женя, и достал сигареты.
- Ты же не куришь, - прищурился Акулин.
- Закуришь тут, - Саша заглянул внутрь полупустой пачки и со вздохом спрятал её обратно в карман. – У нас в последнее время один сплошной треш в городе творится. Что ни день, то какая-нибудь задница. Гайцов вон положили на выходных, а теперь и тут ещё массовое убийство. Причём ощущение, что, действительно, работал тот же товарищ, что и с автоинспекторами. Что уже само по себе невероятно.
- Давай уже подробности, не ходи вокруг да около, - даже немного рассердился Женя, хотя, скорее всего, это был задор.
- В общем, те бандиты, которые на группу здоровья напали, они не просто подельники. Они ещё и соседи по лестничной клетке. Соответственно, и семьи их тоже дружат. Собственно, на свою беду жена Аникеева, которого дедульки грохнули, забежала в гости к своей подружке, которая жена Умарова. Вот киллер всех их вместе и положил. Два выстрела – три трупа.
- Как три? – насторожился Акулин.
- Жена Умарова – это который коротышка – беременна была, - следователь посмотрел куда-то вдаль. – Киллер перерыл всё вверх дном в доме, искал, наверное, то, что у него украли. Хотя из-за бумажника убивать людей… я никогда к этому не привыкну, наверное.
- Там ещё пистолет был, - напомнил Женя.
- И что? – вспыхнул Саша. – Убивать из-за каких-то железок – это же ужас какой-то!
- Да уж, - Акулин тоже присел на забор. – Как же ты с такой логикой можешь работать в полиции? Истратишь так свои нервы и к сорока годам будешь конченым психом. 
- Если бы у меня был выбор, куда идти, я бы никогда не пошёл работать в полицию, - признался следователь. – Но отец заставил. Теперь вот мучаюсь.
Они оба помолчали, наблюдая, как санитары из подъезда выносят тело, упакованное в чёрный мешок. Толпа заохала и вытянула шеи, чтобы рассмотреть всё получше.
- Народ сейчас превратился в каких-то стервятников, - вдруг сказал Саша. – Нет бы возмутиться, поднять волну негодования, начать требовать справедливого расследования. А они просто смотрят, интересно им, вдруг будет видно дырку в голове.
 - Ты ещё скажи, что Сталина на них нет, - усмехнулся Женя. – Люди, по-моему, всегда стервятниками были. Так что чему ты удивляешься. Давно пора привыкнуть.
- Не хочу я к этому привыкать, - следователь помотал головой и тяжело поднялся. – Ладно, пойду я туда снова – ещё кое-какие формальности нужно соблюсти. Кстати, пока не забыл: зайди ко мне на днях, показания дашь по стрельбе у стариков. 
- Хорошо, - кивнул Акулин.
Саша медленно пошёл в сторону подъезда, и Женя про себя отметил, что с момента их последней встречи следователь сильно изменился. Как-то он постарел, что ли, ссутулился. Сейчас Саша был похож на пятидесятилетнего мужика, а не на тридцатилетнего парня в самом расцвете сил. Работа его точно доконает.
Внезапно Акулина странным образом повело в сторону, а в глазах потемнело. К горлу подкатил какой-то ком, и Женя закашлялся. С каждым новым кашлем боль в груди, вроде бы утихнувшая, возвращалась и становилась ещё сильнее. Наконец, журналиста отпустило, и он резко вдохнул холодный воздух, стремясь заморозить неприятные ощущения.
- Что это за фигня? – спросил он в пустоту. – Не хватало ещё заболеть.
Пытаясь окончательно придти в себя, Женя потёр лицо и посмотрел по сторонам. Вокруг, разумеется, ничего не изменилось. Акулин скользнул взглядом по стоящим во дворе машинам, и неожиданно стоящий чуть поодаль от всех «Мерседес» моргнул ему фарами. Женя удивлённо уставился на автомобиль. Фары моргнули ещё раз. Сомнений не оставалось: это был сигнал именно ему.
Акулин не спеша встал с забора и прогулочным шагом подошёл к «Мерседесу», а затем резко открыл дверь и сел на переднее пассажирское сиденье.
- Ну, и к чему эти понты? – скептически уточнила сидящая за рулём девушка, которую Женя мог бы назвать красивой, если бы в ней не было всего много. Большие глаза, большой (хоть и симпатичный) нос, большие губы, длиннющие волосы, длиннющие пальцы с ярким (хоть и не вульгарным) маникюром. Даже голос был у неё чересчур бархатный. За всем этим Акулину сразу почувствовалась какая-то неискренность и стервозность. Пожалуй, стоит быть предельно осторожным.
- А к чему эта конспирация? – отбил Женя удар. – Вы дурачитесь – и я дурачусь. Хотя, признаюсь, меня никто еще не пытался склеить с помощью подмигивания фарами.
- Хамло, - спокойно протянула руку в качестве приветствия девушка. – Я – Катерина Керстен. Можно просто Катя и на «ты».
- Будем считать, что мне очень приятно, - Акулин осторожно пожал протянутую руку. – Я – Женя, можно просто Евгений Иванович.
- Я знаю, кто вы, - усмехнулась Керстен. – Мы давно за вами наблюдаем. Фактически – с того момента, как вы приехали в город в сентябре.
- Кто это «мы»? – поинтересовался Женя. – Масонская ложа? Агентство Международной Безопасности? Главное разведывательное управление с созвездия Кассиопеи?
- Шеф, - припечатала Катя, и Акулин мигом прекратил ёрничать.
- Вот оно что, - почесал он бровь. – И что ему от меня нужно?
- Скажем так, ему интересны ваши методы ведения дел, - Керстен побарабанила ногтями по рулю. – И мы бы уже давно предложили вам сотрудничество, но всё как-то повода не было. А теперь он появился. Судя по тому, что вы находитесь здесь, вы тоже ищете киллера. И мы его ищем. Так что мы могли бы помочь друг другу.
- Это как? – фыркнул Женя. – Чем я вообще могу помочь вашему Шефу, который, обладает куда большими арсеналом средств и человеческими ресурсами, нежели обычный журналист?
- Этих ресурсов недостаточно, - покачала головой Катерина. – Да, у нас много информаторов и своих людей во всех структурах. Да, у нас много мобильных отрядов и специалистов в разных сферах, работающих поодиночке. Но у нас катастрофически не хватает людей, которые были бы блестящими аналитиками и могли бы просчитывать шаги наших недругов. А этот киллер – наш недруг. Он приехал в город с неизвестными целями, и мы не знаем его покровителей. Мы ведь чётко контролируем преступность в городе, и любой несистемный убийца, вор или мошенник представляет опасность для всей стабильной конструкции. И только вы можете помочь нам вычислить эту опасность и обезвредить её. Ну, а мы в долгу не останемся. Благо, что денег на оплату ваших услуг у нас хватит при любых ваших аппетитах.
- Деньги… - Акулин иронично покачал головой. – Вы, похоже, всё мерите деньгами. Именно поэтому мы никогда с вами не сможем сотрудничать.
- Хорошо, что вы хотите?
- Имя Шефа, - жёстко потребовал Женя. – Я хочу знать, кто этот человек, потому что аморфное «мы» в вашей речи меня не устраивает.
- Я не могу этого вам сказать, - поджала губы Керстен.
- Ну, тогда до свидания, - Акулин взялся за ручку двери.
- Но, если вы поможете нам найти киллера, я смогу устроить вам встречу с Шефом, - быстро предложила альтернативу девушка, и Женя передумал выходить из машины.
- Прямо-таки устроите? – растянул он губы в скептичной улыбке.
- Прямо-таки устрою, - пообещала Катерина. – Мы держим своё слово.
- Вы всё «мыкаете», – Акулин посмотрел в окно, за которым труповозка увозила тела погибших женщин. – Коллективизм подчёркиваете таким образом?
- Нет, - Керстен дождалась, пока Женя снова посмотрит на неё. – Скорее, считаю нужным подчеркнуть свою принадлежность к группе. Ведь не будете же вы спорить с тем, что общества как такового сейчас нет?
- Философствуете? – фыркнул журналист. – Это понятно. Преступники всегда любят философствовать.
- Вы дослушайте сначала, - терпеливо сказала Катерина. – Да, может, мы и нарушаем закон. Но мы действуем в группе, в семье, если вам будет угодно. Мы всегда знаем, что, если жить по внутренним правилам, помощь и защита в случае чего обеспечены, а если их нарушить – сама группа тебя покарает. И мы знаем, что вне группы мы погибнем, потому что есть куча других таких же объединений, которые преследуют свои цели и которые готовы будут сожрать любого на своём пути. Общество поделено на такие группы, и всё, что сейчас происходит в городе, - лишь отражение противостояния этих групп. Вы разве не заметили, что всё, что происходило в последние три месяца, приобрело очертания боевика и отвратительного треша? Заметили, конечно. И уж точно без вашего внимания не остался тот факт, что практически ни у кого это не вызвало ужаса или хотя бы возмущения? А всё потому, что обыватель – это самая большая группа, которая и порождает этот весь хаос. Обыватель питается ужастиками, поэтому группа под названием «журналисты», к примеру, всегда ставит на первую полосу чернуху. Завтра об этом никто и не вспомнит, но сегодня аппетит обывателя будет утолён. А наша группа упорядочивает весь этот хаос: где-то дозирует чернуху для обывателя, где-то, наоборот, останавливает её. Я вижу эту миссию очень важной и в каком-то смысле благородной. И я думаю, что вам – как одиночке, а вы ведь по натуре одиночка, - пора уже определяться, к какой группе лучше всего принадлежать. Вы вообще слушаете меня или нет?
Последнюю фразу Керстен произнесла сердито, поскольку увидела, что Акулин достаточно давно смотрит не на неё, а куда-то между сиденьями.
- У вас что, булочки лежат в пакете вон там? – уточнил он. – Я возьму одну?
И, не дожидаясь ответа, Женя запустил руку в пакет. В следующее мгновение он уже уминал вчерашнюю булочку за обе щёки. Катерина только обескуражено дёрнула головой, увидев эту картину.
- Вот что я вам скажу по поводу вашего спича… - начал было говорить прожевавший очередной кусок Акулин, но в этот момент у него зазвонил телефон. Женя взглянул на дисплей и несказанно удивился: ему звонили из редакции. Из питерской редакции.
- Евгений, это Алиса Кашина, - прощебетал милый, но при этом весьма деловитый голос. – Так как у вас роуминг, и вы в любой момент можете отключиться, перейду сразу к делу. Я знаю, что вы толкнули под трамвай грабителя. Вас ищет полиция, и я видела фоторобот, но ничего не сказала. Однако могу сказать. У вас есть возможность заставить меня забыть о фотороботе, если вы поможете мне с доказательной базой на Рожнова.
- Стоп-стоп, - Женя был вынужден остановить поток информации. – Всё до этого момента я в принципе понял, хотя шантажистка из вас хреновая, откровенно говоря. С Рожновым я могу помочь, только на кой чёрт это вам нужно? Ваша газета на него работает, и вы вообще-то тоже. Не будет его – не будет газеты. Вы этого хотите?
- Пофиг, - быстро ответила Кашина. – Мне важно его посадить. Или физически уничтожить. Всё равно. У меня есть на то причины. Но вам их знать не обязательно. Просто окажите мне помощь – скажите, в каком направлении лучше всего копать.
- Запишите три фамилии: Голубев, Зайцев и Косулин. Весь этот зоопарк – три известных в Петербурге бизнесмена. Они точат большой зуб на Рожнова и постоянно с ним грызутся. Думаю, если вы с ними свяжетесь и каким-то образом объясните свою мотивацию, они вам помогут. Если не с компроматом на Рожнова, то с другими… методами решения проблемы. Больше ничем помочь не могу.
- И на том спасибо, - Алиса помолчала. – А мы с вами наверняка могли бы стать друзьями. В других обстоятельствах.
Сказав это, девушка отключилась. Женя машинально спрятал телефон в карман и с грустью посмотрел в окно. Друзья… А много ли у него было людей, которых он в последнее время мог назвать своими друзьями? Вот именно так, чтобы не просто взаимное пользование друг другом, а дружба? Пожалуй, только Макс – но он уехал. Хотя… ещё другом Акулин мог назвать Ануара, но неизвестно теперь было, сможет ли ещё когда-нибудь Женя сказать ему об этом лично. И виноват в этом как раз таки Шеф. И он за это должен ответить.
- По поводу вашего спича, - приняв для себя внутреннее решение, Акулин повернулся к терпеливо выжидающей ответа Катерине. – Будем считать, что я отношусь к группе пожирателей булочек. Но наши цели, действительно, совпадают, и я готов вам помочь – правда, только в этот раз. Заезжайте за мной завтра утром – поедем искать вашего недруга.

* * *
- Здравствуйте, Сергей. Вам нужно будет проехать с нами. Садитесь, пожалуйста, в машину.
Железнов, возвращавшийся от Тани, был совершенно счастлив и не видел ничего вокруг, поэтому, воткнувшись в высокого здорового мужика в чёрном костюме (и это в декабре!), Сергей от неожиданности даже сделал шаг назад. Лицо мужика не выражало никаких эмоций, а сам он, хоть и был достаточно вежлив, тем не менее, не терпел никаких возражений, так как настойчиво показывал в сторону чёрной «Волги», в которой сидели ещё трое таких же «костюмчиков». И всё же Железнов решил если не возразить, то хотя бы уточнить цель поездки.
- Проехать куда? – стараясь не выдавать голосом напряжения, спросил он.
- Не бойтесь, не в полицию, - равнодушно ответил мужик, но Сергей насторожился ещё больше. Откуда он знает, что Железнов может бояться полиции? Получается, этим людям что-то известно? Откуда? И что тогда им нужно?
Сергей едва заметно сделал вдох, чтобы унять нарастающую панику, которая, кстати, никогда не была ему присуща. От Ивановой, что ли, заразился?
- Не в полицию, а куда тогда? – методично продолжил выуживать информацию он.
- С вами хочет поговорить один очень уважаемый человек. Присаживайтесь, пожалуйста, в машину – и сами всё увидите.
Железнов обречённо посмотрел в сторону калитки, за которой сразу был его дом. Ребята, очевидно, ждали его, и было понятно, что ничего хорошего это не сулило. Может, это люди Шефа, кстати? Но к чему тогда такое количество приехавших? Вообще, смахивали «гости» больше на обыкновенных бандитов, а не на охрану какого-то «уважаемого человека».
- Давно ждёте? – поинтересовался Сергей, оттягивая момент, когда нужно будет принимать какое-то решение.
- Прилично, - не стал скрывать мужик в костюме и впервые за всё время их знакомства сделал что-то человеческое, а именно потёр нос, порядком раскрасневшийся на морозе.
- А если бы я не пришёл? – Железнов понял, что это последний вопрос, который крутился у него в голове, и больше потянуть время не получится.
- Вы же пришли, - совершенно не смутился его собеседник и ещё раз указал рукой на машину. – Присаживайтесь, пожалуйста.
Сергей облизнул губы, которые тут же начал обгладывать сильный зимний ветер. Похоже, избежать поездки всё-таки не удастся.
- Домой хоть зайти можно? – ради проформы спросил он. – Мать давно не видел, поговорить хочу.
- Как давно? – мужик в костюме несколько удивился.
- Ну… с утра. Накопились темы для разговора, - не давая собеседнику опомниться, Железнов быстро рванул к калитке, но был легко отрезан от неё и повален в снег.
- Сергей, не испытывайте судьбу и моё терпение, - мужчина говорил безо всяких угрожающих ноток. – Чем раньше вы съездите с нами – тем быстрее вернётесь домой и поговорите с мамой на любые темы.
Рука Железнова нащупала в снегу что-то твёрдое. Стекло! Может, есть шанс? Пырнуть этого урода в шею, потом резко запрыгнуть в дом и держать оборону? Нет, не вариант. Мать в это впутывать вообще не надо. Да и потом, даже если оставшиеся бандиты (а Сергей был теперь абсолютно уверен, что это бандиты) уедут, Железнову придётся объяснять, откуда взялся окровавленный труп со стеклом в шее перед его домом. Нет уж, ему это точно не нужно – особенно сейчас. Значит, нужно поступить хитрее.
- Ладно, уговорили, - Сергей встал, легонько стряхнул свободной рукой снег со штанов и, демонстративно вскинув голову, проследовал в машину. Сев на заднее сиденье, Железнов тут же был зажат с двух сторон «костюмчиками». Но сейчас это было ему даже на руку.
- Можно вас хотя бы попросить не гнать, а то на быстрой скорости меня укачивает сильно, - вежливо, хотя и не без издёвки, сказал он, аккуратно ощупывая кусок стекла, спрятанный под курткой.
Бандиты фыркнули в один голос, а беседовавший с Железновым мужик, севший на переднее сиденье, расслабленно кивнул водителю: мол, езжай помедленнее. Да и вообще, заявление о том, что взрослого мужика укачивает в машине, сильно усыпило бдительность бандитов. 
Это была их ошибка.
Едва машина тронулась с места и отъехала несколько метров, Сергей высвободил руку со спрятанным в рукаве стеклом и, быстро вытащив остриё, что есть силы вогнал его в шею водителя. Кровь брызнула фонтаном прямо на лицо Железнова. Водитель захрипел и уронил голову на руль. «Волга» тут же резко вильнула в сторону и остановилась посреди дороги. Сергей, воспользовавшись неразберихой, схватил за пояс сидевшего по правую руку от него бандита и быстро нанёс ему два удара стеклом в живот. Удары были максимально сильные, и на втором ударе стекло треснуло и раскололось. Его часть осталась торчать в теле мужчины, и бандит так же, как и водитель мгновениями ранее, захрипел и повалился на дверь.
Дальше в плане Сергея начиналась русская рулетка, ведь он доподлинно не мог знать, будет ли хоть у одного из бандитов пистолет, на который он рассчитывал. В этот вечер сказочное везение было на его стороне: оружие было и было оно как раз у бандита, который сидел рядом. Однако едва Железнов выхватил пистолет, как пришедшие в себя амбалы нанесли ответный удар. Один – сидевший на переднем сиденье – смог ухватить Сергея за куртку и резко притянуть к себе. Железнов несколько потерял концентрацию, и сидящий сзади него бандит тут же начал бить его по туловищу и душить. Понимая, что сейчас потеряет сознание, Сергей всё же вытащил пистолет и, сняв его с предохранителя, начал беспорядочно стрелять. Хватка внезапно ослабла, и Железнов, сделав ещё два выстрела, бессильно опустился на тело бандита со стеклом в животе.
Ему понадобилось около минуты, чтобы придти в себя. Поняв, что всё закончилось, Сергей распахнул дверь и вместе с телом мужчины выпал на асфальт. Почему-то жутко начала болеть рука. Железнов взглянул на запястье и обнаружил, что оно всё изрезано тем же самым стеклом. Он, видимо, слишком крепко держал орудие, вот и поранился. Но боль шла от плеча, и, взглянув туда, Сергей увидел сочащуюся из куртки кровь. Он что, попал в себя? Или, может, пуля отрикошетила в плечо? Хорошо тогда, что хоть не в голову.
Поморщившись, Железнов взглянул на «Волгу» и то, что творилось внутри. Бандит со стеклом в животе был ещё жив, но даже непрофессионального взгляда Сергея было достаточно, чтобы понять, что он – не жилец. Водитель автомобиля, судя по всему, уже умер, как и двое пассажиров, у одного из которых была прострелена голова, а у второго – шея. Салон был просто насквозь пропитан кровью – как в фильмах Тарантино. И теперь перед Сергеем вставало два важных вопроса: кто это, чёрт возьми, такие, и что теперь делать с трупами?
Ответ на первый вопрос нашёлся легко, но был очень неожиданным. Порывшись в пиджаке у мужика со стеклом в животе, Железнов нашёл удостоверение сотрудника акимата. Амбалы, судя по внешнему виду, все работали в охране – и получается, что у самого акима. И это была плохая новость.
Проведя рукой по лицу и обнаружив на нём чью-то кровь, Сергей попытался сосредоточиться. Пожалуй, сейчас есть только один человек, который может ему помочь. Тем более, это и в его интересах тоже.
Найдя у себя в телефоне номер диспетчера номер три, Железнов дождался миловидного голоса и, не ожидая конца её приветствия, быстро описал ситуацию.
- Я вас поняла, - голос диспетчера не дрогнул ни на секунду, оставаясь таким же миловидным. Это несколько пугало. – Отгоните машину к Саздинскому водохранилищу и оставьте там. Потом возвращайтесь в город и отзвонитесь – врач подъедет к тому месту, которое вы укажете.
Телефон отключился. Сергей почувствовал, что слабеет: кровь из плеча и не думала останавливаться. Нужно было торопиться. Найдя в бардачке какую-то тряпку, Железнов наскоро перевязал рану, и, с трудом запихнув тело лежащего на земле мужчины в салон, захлопнул дверь, а сам сел на водительское сиденье, предварительно передвинув самого водителя. Сергею очень повезло: в районе Курмыш, где он жил, после десяти вечера машины ездили крайне редко, а люди ходили ещё реже. К тому же, услышав звуки выстрелов, они тем более попрятались по домам. Но нужно было поторапливаться, потому что кто-нибудь мог вызвать полицию. Умных же много.
Чувствуя, что слабеет стремительно, Железнов вжал педаль газа в пол и понёсся по городу в сторону выезда на водохранилище, нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. Едущие по дороге автомобили недовольно гудели ему вслед, но Сергею было всё равно. За несколько минут добравшись до развязки, соединяющей дорогу в аэропорт и дорогу на водохранилище, Железнов был вынужден сбросить скорость и крепко выругаться: прямо по курсу стояли дорожные полицейские. Сергей поискал в темноте съезд в овраг, но, разумеется, ничего не нашёл. Можно было попробовать объехать полицейских по другой дороге, но для этого придётся возвращаться в город и делать большой круг, а у Железнова явно не хватит сил. Что ж, остаётся один выход. Сергей сжал в одной руке пистолет и медленно направил «Волгу» прямо к полицейским. Инспектор махнул жезлом и велел парковаться к обочине. Что ж, тем хуже для них.
Однако всё решилось несколько иначе.
- Я от Шефа, спокойно, - произнесла женщина-полицейский, сама открыв водительскую дверь «Волги». – Вы Сергей?
- Сергей-Сергей, - Железнов чувствовал, что ещё немного, и он упадёт без сознания. – Как вы успели сюда добраться так быстро?
- Вам повезло, что мы были рядом тут на патруле, - инспектор посмотрела в салон и поморщилась. – Выходите давайте, дальше мы сами.
- Мне нужен врач, - Сергей буквально вывалился на землю, и снег за одну секунду окрасился багровым цветом.
- Да, сейчас подъедет, - женщина достаточно легко подхватила Железнова и повела его к патрульной машине. Головой она махнула своему напарнику, и тот, не говоря ни слова, сел за руль «Волги» и тут же уехал.
- Куда их всех теперь денут? – поинтересовался Сергей про убитых им людей.
- Не знаю, - пожала плечами инспектор. – И не хочу даже интересоваться. Катерина Александровна убить может за такие вопросы. Я её боюсь сильно, если честно. Больше, чем вас, даже зная, что вы, судя по всему, расправились с четырьмя крепкими мужиками. Нам сказано перехватить «Волгу» и доставить её на Саздинское водохранилище, а водителю помочь. О, кстати, вот и врач оперативненько подъехал.
Сергей взглянул в сторону и увидел вторую патрульную машину, из которой выбежал человек с каким-то чемоданчиком. Подскочив к Железнову, он снял с него повязку, куртку, отрезал какими-то ножницами рукав кофты и осмотрел рану.
- Ерунда, - резюмировал он. – Пуля прошла навылет. Кость не задета. Но крови, правда, потеряно много. Я сейчас её остановлю – и нужно ехать в больницу.
- Никакой больницы, - стараясь говорить твёрдо, заявил Железнов. – Шей прямо здесь.
- Но… тут не та обстановка. Да и освещение не такое, - начал было протестовать врач, но Сергей смерил его таким взглядом, что мужчина предпочёл остановиться.
- Подгоните вторую машину так, чтобы дальний свет падал на пациента, - сухо сказал он и, открыв чемоданчик, достал оттуда необходимые препараты для остановки крови и иглу. – Сразу говорю, анестезии у меня нет, так что будет больно.
- Шей, - Железнов уже был в полуобморочном состоянии.
Операция продлилась около получаса. То ли организм Сергея, обалдев от такого количества боли, перестал её чувствовать, то ли врач оказался мастером своего дела, но боли от иглы, протыкающей кожу, Железнов почти не чувствовал, даже всё время находясь в сознании. Пока доктор зашивал рану, Сергей отметил, что женщина-полицейский смотрит на весь процесс без тени отвращения или страха. Почему-то ему сразу вспомнилась Татьяна. Иванова как-то резко изменилась. Из скромной умной паиньки она превратилась в какую-то фурию – и это было очень странно. Должно было произойти что-то очень важное, чтобы человек так резко поменялся. И Сергей был склонен думать, что дело было именно в их расставании.
- Готово, - врач придирчиво осмотрел результат своих манипуляций. – А сейчас вам нужно ехать домой и отлёживаться. В ближайшие три-четыре дня я вам рекомендую даже не вставать с кровати – вы слишком много сил потеряли.
- Нет уж, - Сергей мотнул головой и посмотрел на женщину-полицейского. – Вы не могли бы отвезти меня в центр, к клубу «Паркер»?
- Потанцевать вздумали? – усмехнулась инспектор. – Не боитесь не пройти фейс-контроль?
- Отвезёте или нет? – повысил голос Железнов.
- Садитесь, - махнула рукой женщина и показала врачу на соседнюю патрульную машину. Доктор пожал плечами и залез в салон. Через минуту автомобили друг за другом двинулись в сторону центра города. На одном из перекрёстков машина с доктором свернул в спальные районы, а женщина-полицейский и Железнов поехали дальше.
- А эта Катерина – кто она? – спросил Сергей у инспектора. Женщина исподлобья взглянула на него и продолжила смотреть на дорогу.
- Если вы не знаете, - значит, вам и не положено, - отчеканила она. – Приехали. Может, вас всё-таки домой отвезти?
- Сам доберусь, - Железнова рассердил тон полицейской, но сейчас он был слишком слаб, чтобы добиваться от неё ответа. Не попрощавшись, он вышел из машины и дождался, пока женщина уедет, а затем повернулся к дверям клуба «Паркер». Двое охранников стояли у входа и внимательно рассматривали странного человека в порванной и заляпанной чем-то куртке. Человек тоже посмотрел на них, а потом приблизился вплотную.
- Адиля позовите, - приказал Железнов. – Скажите, ему срочное послание от Шефа.
- Иди проспись, мужик, - буркнул один из охранников.
- Слышь ты, павиан в одежде! – разозлился Сергей. – Если ты сейчас не пойдёшь и не скажешь Адилю, что здесь стоит человек от Шефа, он тебя завтра так вздрючит, что твоя задница точно станет красной и расширенной. Иди быстро, я ждать долго не буду.
Охрана переглянулась, и собеседник Железнова исчез в клубе. Через минуту он вернулся вместе с Ручкиным – достаточно нервным и эпатажным типом, похожим на Сергея Зверева, только абсолютно лысого.
- Это ты от Шефа? – спросил он жеманно, и Сергей поморщился. Фу, только педиков ему не хватало на пути. Пересилив желание застрелить Адиля на месте, Железнов кивком предложил отойти в сторонку.
- Мне нужно имя Шефа или имя твоего канала связи с ним, - сказал он, когда Ручкин подошёл к нему вплотную.
- Что? Да кто ты такой вообще? – изумился Адиль.
- Имя, - упрямо повторил Сергей.
- Да пошёл ты! – надул губы Ручкин. – Я знать тебя не знаю. Ребята, уберите этого придурка отсюда!
Однако, прежде чем охранники смогли что-либо сделать, Железнов вскинул пистолет и двумя выстрелами отправил их на аудиенцию к Святому Петру. Адиль истерически взвизгнул и схватился за голову. Сергей притянул Ручкина к себе и приставил дуло пистолета к его глазу.
- Если ты сейчас же не скажешь мне имя, я сделаю тебя одноглазым Джо, а потом твой целый глаз натяну на твой шоколадный глаз, - пообещал он.
- Я… я не знаю имя Шефа, - закричал Адиль. – Я никогда его не видел.
- Имя того, кто стоит над тобой! – тоже повысил голос Сергей.
- Не знаю её имени я! – чуть ли не в истерике завопил Ручкин.
- Ну, всё, голубиное яйцо, ты меня достал, - Железнов прижал пистолет ещё сильнее к глазу, и Адиль завопил от боли.
- Она сказала называть её Христофоровной! – из последних сил заорал он, и Сергей от неожиданности ослабил хватку. Таня? Не может быть!
В этот момент Ручкин, почувствовав свободу, резко вырвался из рук Железнова и что было силы побежал к входу. Но Сергей, быстро придя в себя, вогнал Адилю пулю прямо в затылок. Хозяин клуба упал в снег, а из заведения выскочила охрана – на этот раз с пистолетами наперевес. Поняв, что фарт не может быть вечным, а также оценив масштаб противника, Железнов предусмотрительно рванул за угол и скрылся в темноте ближайшего двора. Вслед ему раздались выстрелы, но уровень везения у Сергея сегодня просто зашкаливал, и ни одна пуля не достигла цели. Быстро пробежав двор, а потом ещё один, Железнов залетел в первый попавшийся подъезд, проскочил пять этажей вверх и только потом более-менее облегчённо вздохнул. Спустя секунду организм, выдержавший за день огромные нагрузки, отказался функционировать дальше, и Сергей моментально отрубился.

* * *
Утро следующего дня для Акулина началось с того, что Катерина начала названивать ему ещё до того, как он успел выпить голого чаю, который всё-таки сподобился купить на сэкономленные деньги – правда, для этого пришлось добираться до дома пешком, и теперь кашель буквально раздирал Женю. Правда, Керстен могла звонить сколь угодно долго, поскольку Акулин открытым текстом сказал ей, что пока он не позавтракает (не уточняя, чем), она может смело сидеть и… Ну, в общем, не в настроении был Женя.
- Вы становитесь настоящим казахом, - съязвила Катерина, когда Акулин всё-таки соизволил выйти из дома и сесть к ней в машину. – Чайные церемонии скоро у вас будут идти дольше, чем световой день двадцать второго июня. Могли бы, кстати, и пригласить даму.
- Даму мог бы, - согласился Женя. – Вас – как-то не хочется. Мы же всё-таки не жить вместе планируем, а просто отморозка одного поймать. Хотя, если вы обязуетесь каждый день по утрам приносить мне свежие булочки, я, так и быть, могу позволить вам приносить мне завтрак в постель.
- Ну, это само собой разумеется, - кивнула Керстен, и «Мерседес» отъехал от подъезда. – Вы ведь сами не сможете встать за завтраком, поскольку, когда мы с вами сойдёмся, я первым делом прострелю вам колени.
- Хорошо, что хоть не то, что повыше, - Акулин деланно поёжился. – А то кто вас знает – вдруг вы амазонка?
- И люблю делать сну-сну, - примирительно подхватила шутку Катерина и посерьёзнела. – Ладно, давайте будем думать, как ловить этого нашего киллера. Полицейские явно с таким наплывом громких дел за последние дни не справятся.
- С каким наплывом? – не понял Женя.
- А вы не знаете? – удивилась девушка. – Ночью сегодня прямо перед дверьми клуба «Паркер» расстреляли его директора и двух охранников. Я думала, в «Импульсе» все на ушах стоят, и вас уже ночью разбудили, поэтому вы злой.
- Я злой, потому что у меня в квартире живёт любитель дабстепа, - хмыкнул Акулин. – А то, о чём вы говорите, «Импульс» интересовать не будет. Ну, по крайней мере, меня точно на ноги поднимать никто не станет. Я же теперь мистер Позитив. Нам далеко ехать до места убийства гаишников?
- Это рядом со вчерашним убийством, - Катерина лихо крутанула руль, и «Мерседес», довольно зарычав, вылетел с проулка прямо в не очень бурный, но очень плотный поток машин, часть из которых неодобрительно загудела.
- Вы уверены, что мы с вами быстрее доедем к месту убийства, а не в ад? – Женя на всякий случай проверил крепление ремня безопасности.
- Расслабьтесь, - Керстен едва успела нажать на тормоз, когда едущий впереди автомобиль вдруг замер как вкопанный. – Мы с вами и так в аду – ниже не улетим.
- Вы оптимистка, - Акулин внимательно посмотрел на лицо Катерины. А ведь она, чёрт возьми, красива. Да, в ней всего много, но это всё было очень к месту. – Даже удивительно, как в такой симпатичной голове могут быть мысли о безразличии общества.
- Даже удивительно, как ваша голова, не будучи симпатичной, не содержит и мыслей тоже, - отбила удар Керстен. – А что касается общества, вы разве со мной не согласны?
- Ну, вообще-то, нет, - покачал головой Женя. – Я не считаю, например, что людям всё равно, что происходит в их городе. Уж эмоции-то они высказывали. Я это могу сказать хотя бы потому, что мы в редакции получали письма от людей, возмущённых и шокированных тем, что происходило этой осенью.
- Да? – Катерина скептически улыбнулась и, посигналив едущим сзади машинам, ловко перестроила «Мерседес» в соседний ряд. – И что вы сделали с этими двумя бумажками? Обе порвали?
- Зачем вы так… - смутился Акулин.
- Как? – Керстен дёрнула плечом. – Вот вы меня, конечно, извините, но вы либо дурак, либо наивный оптимист. Вспомните, сколько всего произошло за осень. Фанаты и уличные хулиганы друг друга перебили, акима пытались взорвать, какой-то отморозок убил женщину с ребёнком в торговом центре. И что? Вы помните хоть какую-то реакцию населения? Не знаю – народные сходы там или общественные дискуссии по поводу того, линчевать преступников или тупо закидать камнями. Я вот лично ничего такого не помню.
- По поводу акима народ волновался, - напомнил Женя. – И их даже собирали на встречу.
- Ага, чтобы в зале же прошляпить ещё одного смертника, - хмыкнула девушка. – Нет, это всё не то. Люди просто перестали жить ощущением того, что каждый на этой земле должен контролировать происходящее вокруг и не допускать зла рядом с собой. Всем просто стало пофигу. Каждый теперь живёт в своём мире – даже не мире, а коконе - и за пределы этого кокона даже носа не показывает. То, что происходит вне, - это уже не его дело. И поэтому в городе – да и вообще везде по стране – такая задница. Я называю это гражданской безответственностью. Люди живут исключительно для себя и не решают никаких глобальных задач, не стараются сделать что-то для развития цивилизации или хотя бы для истории. Мелко это всё и – простите – паскудно. А потом нам ещё кивают на Европу – мол, она там умирает. Да там с их свободами куда больше справедливости, потому что свобода каждого конкретного человека, помноженная на чувство ответственности перед окружающими, даёт потрясающий эффект в виде хорошей экологии, невысокой преступности и ощущения какого-то спокойствия. Вот вы у нас в городе чувствуете себя спокойно?
- Я? Нет, - Женя ухмыльнулся. – Но я – это другая история. В целом, кажется, вы немного перегибаете палку. В той же Европе своих проблем выше крыши.
- Но там нет всеобщего пофигизма, - не согласилась Керстен и остановила «Мерседес» на перекрёстке. – Я вам просто пример приведу один. Вот у вас в Питере автобусы до какого часа ходят?
- Ну, в основном, до полуночи. Иногда до часу ночи.
- А у нас до десяти, но уже в девять вечера сесть на автобус нереально. И вот представьте себе, что какая-нибудь одинокая бабушка зимой едет откуда-нибудь домой на другой конец города, а автобуса нет и нет, а денег на такси не хватает. А идти пешком нужно километров семь-восемь, потому что мудак-водитель решил, что из-за двух-трёх пассажиров гонять машину – пустая трата времени и бензина. Это и называется гражданской безответственностью.
- Сложно, конечно, не согласиться, - задумчиво пробормотал Акулин. – Хотя вы всё равно утрируете. У нас в России тоже не сахар, знаете ли.
- Нет, - Катерина нажала на педаль газа, и автомобиль, проехав перекрёсток, покатился по бульвару. – Это не утрирование. Просто если бы каждый жил и совершал свои поступки, чтобы эта бабушка была спокойна и ни в чём не нуждалась, мир вокруг стал бы куда лучше. Мы приехали.
«Мерседес» остановился, и Женя, отстегнув ремень, первым вышел из машины. Взгляд его упёрся в пятно крови на снегу – изрядно сдобренное грязью, но всё равно различимое даже спустя три дня.
- Я думал, что это место должно выглядеть немного по-другому, - не оборачиваясь, крикнул он вылезающей Катерине.
- Как? – усмехнулась девушка, подойдя и встав рядом. – Цветы, венки, свечи? Забудьте. Вы не в том городе живёте. Ну, что – есть какие-нибудь идеи, как мы будем искать этого товарища?
- Есть, - Женя осмотрел дома вокруг. – Я почти уверен, что киллер, раз он, как вы говорите, приезжий, либо живёт где-то рядом, либо собирается работать. Иначе бы он на этой улице просто не появился.
- Ну, вот необязательно, - не согласилась Керстен. – Он мог гулять здесь перед делом, дышать воздухом. Может, он уже давно сюда приехал, просто заказ выполнять собирался не сразу. Или какие-то проблемы возникли, а пока всё выяснялось, он тут гулял.
- Смешно, - без тени улыбки заметил Акулин. – Вы вроде периодически отдаёте приказы о ликвидации того или иного человека, а логику киллеров и их заказчиков не понимаете совсем. Кто ж будет держать киллера на простое столько? Максимум один-два дня – дольше специалист – тем более приезжий – задерживаться не станет. К тому же, профессионал лишний раз выходить из квартиры даже не будет. Чем меньше людей его увидит – тем лучше для него же в итоге. Так что у нашего убийцы рядом либо место отсидки, либо цель. Учитывая, что недалеко областной акимат, мне кажется, цель находится именно здесь, но я могу ошибаться. Лучше, наоборот, исходить из мысли, что убийца где-то тут живёт – больше шансов будет его найти.
- И что, вы предлагаете обходить все дома? – Катерина огляделась вокруг. – Да тут их десятки. Это всё равно, что искать чёрную нитку на попе у негритянки.
- Образно, - Женя не выдержал и негромко засмеялся. Он внезапно понял, почему ей помогает. Как это ни цинично было признавать, дело было совсем не в Ануаре и возможности отомстить за него. Просто Катерина Акулину нравилась – нравилась тем, что была на него очень похожа. Не влюбиться бы только: роман с преступницей в планы Жени не входил.
- Не будем мы по домам ходить, - вдруг осенило журналиста. – Тут ведь гаражи недалеко от Тургенева. Бандиты гоп-стоп киллеру устроили недалеко от них, и я почти уверен, что он шёл именно оттуда. Догадываетесь, что он там прятал?
- Не дура, - коротко ответила Керстен, и уже через минуту «Мерседес» с двумя союзниками ехал в сторону гаражного кооператива, но недалеко от него встал на железнодорожном переезде, не оборудованном этим самым переездом.
- Придётся дальше идти пешком, - Катерина решительно вылезла из автомобиля и, подождав, пока Акулин тоже окажется вне салона, щёлкнула автоматическим замком. – Надо найти сторожа: либо он, либо его сменщик должны были видеть машину.
- Какая вы умная, - поддел девушку Женя. – Что же вы до сих пор здесь сидите, а не уехали в ту же Европу, которой вы, судя по всему, грезите?
- Не нашла ещё, с кем туда уехать, - Керстен усмехнулась. – Шучу. Просто есть ещё дела здесь. Всё, хватит обо мне. Пора делами заняться.
Они прошли к сторожке перед входом в кооператив, и Женя постучал в дверь. Изнутри не раздалось ни звука, однако дверь была не заперта. Акулин с опаской потянул за ручку и первым вошёл внутрь. Катерина едва слышно прошмыгнула следом, перед этим осмотревшись вокруг.
Если чего и следовало бояться внутри сторожки, то лишь отравления алкогольными парами. Керстен, пройдя внутрь, поморщилась и наклонилась к посипывающему сторожу, спящему прямо на стуле в телогрейке. Рядом с ним стояло три бутылки из-под водки: две пустые и одна с остатками напитка на донышке.
- Давно он тут гудит, - отозвался из противоположного угла Женя, показав пальцем на ящик с армадой таких же одинаковых водочных бутылок. – В одиночку это всё он, что ли, выжрал?
- Он, видимо, себя так заспиртовал, чтобы очнуться в будущем в первозданном состоянии, - пошутила Керстен и потрясла сторожа за плечо. – Э, человек-бухло! Подъём!
Ответа не последовало.
- Это бесполезно, - покачал головой Акулин. – Даже если он и проснётся, то не от такого ласкового прикосновения. Хотя… вы можете попробовать его поцеловать, только потом за руль сяду я.
- У меня есть другая идея, - Катерина внезапно схватила со стола пустую бутылку и что есть силы саданула ею по колену спящего сторожа. От удара бутылка разлетелась вдребезги, а мужчина, взревев, открыл глаза и попытался подняться. Но Керстен на удивление легко опустила его обратно на стул и, прижав сторожа ладонью к сиденью, приставила осколок бутылки прямо к горлу несчастного и ласково улыбнулась. Женя замер и часто заморгал. Это что-то новенькое.
- Как тебя зовут? – елейным голосом поинтересовалась у сторожа девушка.
- Рома, - испуганно выпалил мужик.
- Рома, извини, но мне нужно бежать, дела, пойми, дела, дела, - пропела Керстен. – Знаешь такую песню?
- Не-нет, - сторож, похоже, мгновенно протрезвел от испуга.
- Ну, и ладно, - Катерина мгновенно посерьёзнела. – Значит, так. В субботу вечером к тебе приехал человек на патрульной машине гаишной и поставил её где-то здесь, правильно?
Внезапно по морщинистым щекам мужчины полились крупные слёзы, и даже Керстен удивлённо убрала осколок от шеи сторожа.
- Ты чего? – поинтересовалась она.
- Пожалуйста, - охранник гаражного кооператива натурально рыдал в голос. – Не убивайте меня, прошу вас! Я не хочу умирать!
- У него истерика, - вслух догадалась Катерина и влепила мужчине звонкую пощёчину. Это подействовало, и сторож мигом успокоился, хотя и продолжал тихонько вздрагивать.
- Покажи нам, где стоит машина, и мы тебя не тронем, - спокойно сказала Керстен, глядя охраннику прямо в глаза. Тот всхлипнул, поднялся со стула и, хромая, направился к выходу. Катерина и изумлённый Акулин пошли следом.
- Суровые у вас методы, - тихо сказал Женя девушке.
- Зато быстро действуют, - фыркнула она. – Правда, толку, что мы сейчас увидим эту машину. Если киллер не дурак, то любые отпечатки он уже стёр. 
- Посмотрим, - Акулин подмигнул Керстен. – Нам обязательно должно повезти сегодня, я чувствую. Не будьте пессимисткой.
Девушка только мотнула головой.
Идти пришлось минут пять. Наконец, сторож замер перед дверьми, на одной из которых большими цифрами было написано число «228», и судорожно сглотнул слюну.
- Здесь, - прошептал он и попятился в сторону.
Акулин подёргал висячий замок и развёл руками.
- Ну, и как мы его откроем?
Керстен кивком головы приказала Жене отойти в сторону, расстегнула пальто и достала из внутреннего кармана набор отмычек. Акулин крякнул от изумления.
- Интересно, сколько у вас ещё скрытых талантов, - пробормотал он.
- Больше, чем у вас остроумия, - Катерина подошла к замку и стала невозмутимо подбирать к нему подходящую отмычку. Женя и сторож только обескуражено переглянулись.
Через пару минут замок щёлкнул и упал на землю. Катерина отошла в сторону, и двери сами разошлись в сторону, открывая пустой гараж, машины в котором не было, но имелось кое-что другое. В дальнем углу на полу лежали два тела, головы которых были обезображены пулевыми ранениями. Крови вытекло не очень много, и она уже вся высохла, но зрелище от этого не становилось менее жутким. Акулина передёрнуло, а Катерина невозмутимо взглянула на сторожа.
- Это что? – спросила она.
Вместо ответа мужчина снова начал погружаться в истерику, и Керстен пришлось резко толкнуть его на землю и опустить лицом в снег.
- Ты задолбал уже скулить, тряпка! – рявкнула она. – Если ты сейчас же не объяснишь мне, что тут произошло, - ляжешь рядом с ними. Повторять я не буду. У тебя есть три секунды, чтобы успокоиться, и начать говорить. Раз.
Сторож всхлипнул ещё раз и начал сбивчиво рассказывать о событиях трёхдневной давности.
В субботу все трое сторожей гаражного кооператива номер четыре собрались на работе, чтобы отметить день рождения Сергеича – тому стукнуло пятьдесят, и, за неимением семьи, он решил отпраздновать юбилей в кругу самых близких людей. Для этих целей был закуплен ящик водки, и к моменту, когда патрульная машина осветила мигалкой полутёмную сторожку, сторожа успели основательно напиться. Возможно, именно поэтому у них не возникло никаких вопросов, почему молодой человек, представившийся полицейским, одет не по форме, имеет иностранный акцент и просит показать ему какой-нибудь пустующий гараж. Все трое охранников благодушно вызвались показать незнакомцу свободные боксы для машин и с весёлыми криками загрузились в патрульный автомобиль. Двести двадцать восьмой гараж принадлежал раньше одному скромному пенсионеру, но он полгода как умер, а родственники даже и не думали появляться, и сторожа быстренько включили помещение в схему своего бизнеса: любой желающий мог приехать и за деньги держать автомобиль в гараже. Сторожа, безусловно, понимали, что такой услугой, реклама о которой быстро разнеслась по округе, воспользуются, в первую очередь, мелкие угонщики, но это их волновало менее всего. Платят – и порядок. Вот и у иностранца они потребовали денег. Причём – в честь юбилея Сергеича – в два раза больше, чем обычно. Эту мотивацию сторожа объяснили и иностранцу.
- Я прошу прощения, а Сергеич – это кто? – поинтересовался водитель.
- Это я, - Сергеич пьяно улыбнулся и ткнул в себя пальцем.
- Очень хорошо, - иностранец достал из машины портфель, засунул в него руку, а в следующее мгновение два выстрела отправили на тот свет двух из трёх охранников. Водитель повернулся к Роме, и тот, мгновенно протрезвев, попятился назад, через три шага упершись в стену.
- Пожалуйста, не надо, - пролепетал он. – Я ведь не просил у вас денег. Вы можете этим гаражом пользоваться сколько угодно.
- Трупы в угол сложи, - спокойно сказал иностранец. – И ключ от гаража давай.
Дрожащей рукой Рома протянул ключ убийце, а потом покосился на тела своих товарищей.
- Я не могу, - признался он. – Мне страшно.
- Ладно, - миролюбиво согласился иностранец. – Погоди секунду тогда.
Рома немигающими от страха глазами смотрел, как молодой человек достаточно спокойно оттаскивает трупы к стене. Закончив, иностранец залез в машину, достал оттуда какую-то тряпку и протёр ею руки.
- Пошли, - спокойно сказал он.
Оставшийся в живых сторож на ватных ногах вышел из гаража, и убийца закрыл дверь на замок. После этого иностранец повернулся к Роме и, прищурившись, оглядел его.
- Ты жить хочешь? – спросил он.
Охранник только и смог, что кивнуть.
- Вот и отлично, - улыбнулся убийца. – Значит, слушай сюда и запоминай, что тебе нужно сделать. Сейчас идёшь в свою сторожку и продолжаешь пить. Водки ещё много у вас там осталось?
- Шесть бутылок, - прошептал Рома.
- Когда придёшь, выпьешь одну сразу полностью и не закусывая, - приказал киллер. – Потом сидишь несколько дней в сторожке и не выходишь из неё. Пей себе. Если кто будет заходить – притворяйся спящим. Вообще ни с кем три дня не разговаривай и не выходи из сторожки. Ведро какое-нибудь найди – в туалет будешь ходить в него. Через три дня выйдешь, пойдёшь к руководству и напишешь заявление по собственному желанию. А про эту историю забудешь навсегда. Понял меня?
Рома снова кивнул, не в силах сказать что-либо.
- И, само собой, никакой полиции, - улыбнулся иностранец. – Но ты, я вижу, мужик умный, сам это понимаешь.
Они вместе дошли до сторожки, после чего убийца, дружески похлопав Рому по плечу, вышел за территорию и не спеша отправился в сторону железнодорожного переезда. А охранник, немного придя в себя, пулей залетел в сторожку и опорожнил бутылку водки, как и говорил иностранец. Дальнейшее Рома помнил смутно: какие-то люди заходили к нему в сторожку и хотели с ним заговорить, но он всё время, как и положено было, закрывал глаза и притворялся спящим. А когда люди уходили – он снова пил. Пил – и потом засыпал по-настоящему. И так было до тех пор, пока не пришли Акулин и Керстен.
- Что ж ты в полицию не пошёл сразу же? – спросила Катерина, когда Рома закончил рассказ.
- А оно мне надо? – поёжился тот от холода и от страха одновременно. – Менты потом затаскают, да и с пулей в башке тоже оказаться неохота.
- Вот вам иллюстрация к моему монологу о гражданской безответственности, кстати, - Керстен взглянула в сторону Жени, который, стоя в гараже, поднял с пола какой-то кусок пластмассы.
- А когда он уехал снова, вы не видели? – поинтересовался Акулин у сторожа.
- Нет, я же спал, - Роме явно было очень неуютно.
- Это что у вас в руках? – прищурилась Керстен.
- Это? – Женя бросил предмет в сторону Катерины, и девушка легко поймала его. – Когда-то это было радиоприёмником. Видимо, наш киллер сломал его и теперь остался без связи и – самое главное – без знания о том, что говорят другие патрули и база. Вы понимаете, о чём я?
- Ещё бы, - Керстен внезапно улыбнулась не ласково, а как-то миролюбиво – словно ей было приятно, что их с Женей мысли совпали. – Кажется, у нас с вами появилась возможность его достать.

* * *
Сознание возвращалось к Железнову медленно. Всё то время, пока он был в отрубе, мозг, будто бы отказываясь верить в то, что Татьяна – человек Шефа, воспроизводил самые лучшие моменты их совместного времяпрепровождения. Первый поцелуй, первый секс, кольцо на Новый год, которое она взяла, но которое не носила, потому что у неё уже был другой… Последнее воспоминание, кстати, и вернуло Сергея в реальность, и он резко открыл глаза. Первым, кого он увидел, был какой-то мужик в потрёпанной куртке, со спитым лицом и убийственным перегаром. Увидев взгляд Железнова, алкоголик резко отпрянул и быстро скрылся в квартире, хлопнув дверью и зашумев замками.
Сергей несколько секунд приходил в себя, а потом попробовал подняться. Интересно, сколько он тут пролежал? На улице уже было светло, и лучи декабрьского солнца пробивались сквозь грязноватые окна подъезда. Железнов зажмурился от света и пощупал рану. На его удивление, рука почти не болела. Сергей постоял немного на лестничной площадке, а потом начал медленно спускаться вниз, в любой момент ожидая, что в подъезд войдут полицейские, которые тут же попытаются его арестовать. Ключевым словом здесь было «попытаются», поскольку сдаваться живым Железнов не собирался. В пистолете вроде бы ещё оставалось пару патронов. Можно было бы проверить, но Сергей сейчас не мог думать об этом. В его голове крутилось лишь одно имя – Татьяна. Как? Когда это произошло? Когда Таня стала человеком Шефа? И как такое вообще возможно? Ведь она такая милая, такая добрая, такая отзывчивая… была.
Железнов вспомнил вчерашний секс и теперь – спустя время – даже поёжился от осознания того, что они сделали накануне. Да и Иванова, если так подумать, была в тот момент совсем не эталоном доброты. Что же, чёрт возьми, произошло? Не может же быть так, чтобы человек – раз! – и поменялся. Бред какой-то.
Погружённый в свои мысли, Сергей не заметил, как добрался до площадки между первым и вторым этажом. Осознав, что выход совсем рядом, Железнов поправил куртку, пригладил волосы и уже собрался решительно шагнуть на лестницу, как шум открывающейся двери и мужские голоса заставили его рвануть обратно наверх и замереть в углу площадки между третьим и четвёртым этажом.
- Слышь, Айдос, - загромыхало внизу. – Вот какого хрена мы вообще тут ходим, а? Ну, это же глупо – ожидать, что убийца будет ждать нас в каком-то подъезде рядом с местом преступления. Он же не идиот, честное слово.
- А я почём знаю, - отозвался Айдос. – Это вообще не наше дело. Есть приказ проверить все близлежащие дома – мы проверяем.
- Тупой приказ какой-то.
- Согласен. Но у тебя есть какие-то другие предложения?
- Есть, конечно, - напарник Айдоса на какое-то время замолчал, собираясь с мыслями, и в наступившей тишине стали слышны медленные шаги патрульных постовых, поднимающихся по лестнице. Сергей вжался в стену и нащупал пистолет в кармане куртки.
- Я предлагаю пойти поесть, а на приказ забить, потому что он глупый, - шаги стихли.
- Очень интересно, - Айдосу эта идея нравилась, но он всё равно опасался последствий. – А что мы скажем командиру?
- То и скажем, - напарник не понимал проблемы. – Так, мол, и так – всё обошли, преступника нет.
- А вдруг он сейчас сидит на четвёртом этаже где-нибудь и нас слушает? А мы решили схалтурить и его в результате упустили.
- Ой, вот ты зануда! – разозлился напарник. – Ну, хочешь, иди проверь. Мы уже обошли кучу подъездов за утро. Вот это хождение вверх-вниз – оно лично мне не нужно. Сам же согласился, что приказ тупой, а получается, что ты готов своей башкой не думать, а следовать за мыслями наших тупых командующих.
- Ладно, не кипятись, - Айдос секунду помолчал, а потом решительно побежал вниз по лестнице. – Валим отсюда. Лучше поедем в кафешку пожрём.
- Сразу бы так, - напарник засеменил за товарищем, и через несколько мгновений в подъезде снова воцарилась тишина.
Сергей ещё немного подождал, пока полицейские, по его подсчётам, уйдут со двора, а потом медленно спустился по лестнице и не спеша открыл дверь. Лёгкий морозный ветерок сразу приветственно облизал ему лицо, а солнце радостно осветило Железнова своими лучами. Сергей осмотрелся и, убедившись, что полицейских поблизости нет, быстро вышел из подъезда и направился прочь со двора.
От смены температуры заболела рана, но Железнов и не думал о том, чтобы пойти домой и отлежаться. Он понимал, что нельзя мешкать ни секунды и нужно брать Иванову за жабры, пока она не догадалась обо всём и не начала зачищаться. Только сейчас до Сергея дошло, что, если Тане удастся уйти, он совершенно не будет знать, как её найти, ведь за два года их совместных отношений Иванова ни разу не пригласила Железнова к себе домой. Так что Сергей даже не знал, где живёт его любимая девушка, а спрашивать у общих знакомых было как-то опасно: теперь-то Железнов понимал, что человеком Шефа может оказаться вообще любой житель этого города, в том числе очень близкий. Так что верить никому, кроме себя, больше нельзя.
Дворами добираясь до магазина подарков, в котором работала Татьяна, Сергей мысленно пытался представить масштабы деятельности организации Шефа. Даже с учётом самых скромных фантазий Железнову казалось, что это какой-то мощнейший синдикат, чьи истинные размеры малоизвестны даже самому Шефу, кто бы он ни был. Настолько разные люди были связаны между собой преступной связью, настолько искусно и тонко это было сделано, что Сергей втайне даже восхищался талантом того, кого он искал, чтобы спросить за свою сломанную жизнь. Каждое из звеньев знало только соседние звенья, и стоило убрать хотя бы одну ячейку, как Железнов сразу же оказывался бы в полнейших дураках. Именно поэтому сейчас он торопился и именно поэтому всё понял и не удивился, когда ещё издалека увидел клубы чёрного дыма, бьющие над домом, в котором располагался магазин подарков.
Подойдя ближе, Сергей с досадой поджал губы. Она всё-таки успела. То, что это именно Татьяна подожгла свой магазин, Железнов даже не сомневался. И теперь ему оставалось лишь смотреть на то, как пожарные пытаются потушить огонь, а толпа зевак вокруг с нескрываемым удовольствием наблюдает за тем, как языки пламени пожирают единственную ниточку на пути Сергея к Шефу. И, откровенно говоря, ему даже стало жалко себя. Столько трудов насмарку – не говоря уже о том, сколько человек Железнову пришлось убить, чтобы продвинуться до этого этапа.
Сплюнув на землю от злости, Сергей развернулся, чтобы уйти, пробежал взглядом по проезжающей мимо машине и остолбенел. За рулём сидела Иванова. Она тоже посмотрела на Железнова, вздрогнула, и автомобиль резко ускорился. Понимая, что это бесполезно, Сергей, тем не менее, побежал вслед Ивановой, однако через несколько секунд выдохся и, пытаясь отдышаться, громко выматерился. Чёрт, это уже похоже на насмешку со стороны Ивановой. Такой издёвки Железнов терпеть точно не станет. Он её обязательно найдёт и убьёт. Узнает всё и убьёт. Потому что это уже не та Иванова, что была раньше, а значит, и чувство вины Сергею не грозит.
За многие тысячи километров отсюда у другого человека были похожие проблемы. Алиса Кашина в поисках союзников для войны с Рожновым уже успела заняться мелким шантажом Акулина, а теперь мчалась на встречу с бизнесменом по фамилии Косулин. Он назначил девушке встречу на перроне станции метро «Проспект Ветеранов», и это было странно только на первый взгляд. Дело было в том, что двое других людей, фамилиями которых поделился Акулин, внезапно погибли в течение предыдущего месяца. Причём в обоих случаях смерть хоть и была насильственной, но и там, и там всё свелось к трагическому стечению обстоятельств. Бизнесмен по фамилии Голубев решил самостоятельно починить крышу своего дома и упал с неё, сломав себе шею. А предприниматель Зайцев, и вовсе, повторил путь Берлиоза, только голову ему отрезало не трамваем, а коньком на катке, где он катался и споткнулся, очень неудачно при этом упав. Алиса не могла доказать, что эти смерти являются делом рук Рожнова, однако, судя по тому, как быстро умирали все его недруги, со встречей с Косулиным стоило поторопиться. То, что он предложил встретиться в обед на станции метро, где всегда много народа, было в каком-то смысле мерой предосторожности. Много свидетелей – никто не убьёт. А допустить гибели единственного оставшегося из тройки врагов Рожнова Кашина никак не могла.
Залетев на станцию, Алиса влилась в общий поток людей, следующих через турникеты. Толпа двигалась медленно, и от нечего делать Кашина стала поглядывать на идущих рядом с ней людей. Внимание её привлёк идущий чуть позади бородатый мужчина в каком-то странном головном уборе, напоминающем чалму и папаху одновременно. Глаза мужчины были прикрыты чёрными круглыми очками, как у кота Базилио. Почему-то лицо показалось Алисе смутно знакомым, однако она могла голову дать на отсечение, что никого с такой бородой среди её друзей никогда не было.
Проскочив через турникет, Кашина, как и было уговорено в телефонном разговоре с Косулиным, спустилась на перрон и прошла до третьей колонны слева, после чего опёрлась о неё, давая тем самым условный знак. Видимо, её потенциальный союзник был чрезмерно напуган гибелью Голубева и Зайцева, и вся эта конспирация как-то должна успокоить его.
- Это вы Кашина? – раздался голос откуда-то сзади, и Алиса даже дёрнулась от неожиданности, увидев рядом с собой невысокого бледного мужчину с большими мешками под глазами и постоянно бегающим из стороны в сторону взглядом.
- Денис Игоревич? – уточнила на всякий случай девушка и невольно покачала головой. Похоже, союза не получится: Косулин запуган так, что сейчас ни на какие войны не способен.
- Что, не похож? – нервно засмеялся мужчина. – А вы бы на себя посмотрели в момент, когда два ваших друга внезапно погибают – погибают страшно и в то самое время, когда всё только начало получаться.
- Получаться с чем? С потоплением Рожнова?
- Кто вам сказал это? – Косулин вздрогнул. – Я ничего не знаю ни о каком Рожнове. Я вообще вас не знаю. Может, вы от него и сейчас готовы меня убить? Может, не вы, но вы привели с собой убийцу. Да вон хотя бы того идиота в чалме.
Алиса взглянула на неспешно двигающегося по перрону бородача и хмыкнула:
- Да бросьте. Это какой-нибудь местный фрик, не более того. Бродячий музыкант или в том же духе. А я пришла с миром – можете мне поверить. Я как никто другой заинтересована в том, чтобы Рожнов ответил за свои преступления или вообще сдох.
- С чего бы вдруг? – Денис Игоревич раздраженно ухмыльнулся.
- Хотя бы с того, что из-за него погиб мой парень, - металлическим голосом произнесла Кашина. – Этой мотивации вам достаточно для того, чтобы начать мне верить?
Косулин внимательно посмотрел на Алису и несколько расслабился.
- Достаточно, - уже нормально сказал он. – Но от меня-то вы что хотите? Да, мы с Голубевым и Зайцевым хотели пободаться с ним в судах, потому что Рожнов отжал часть наших бизнесов. Поэтому мы втроём объединились, потому что только так можно его свалить. И именно благодаря объединению у нас стало что-то получаться. Если бы не их смерть, мы бы сейчас уже победили и, возможно, даже разорили Рожнова. Ну, а теперь всё повернулось так, что остаться бы в живых.
- А где ваша охрана? – спросила Кашина, мельком взглянув, как прибывший поезд высаживает пассажиров, закрывает двери и устремляется на разворотный круг.
- Я не могу ей теперь верить. Говорят, Зайцева на катке толкнул именно охранник, хоть это и был якобы несчастный случай. Теперь только в большой толпе могу прятаться – здесь-то со мной точно ничего не случится.
Уехавший только что в тоннель поезд метро вынырнул с другой стороны и устремился к перрону.
- То есть вы не знаете, как можно свалить Рожнова? – разочарованно уточнила Алиса.
- Девочка моя, - Косулин даже улыбнулся. – Я и не ставил перед собой никогда такой цели. Моей задачей было забрать своё, а не уничтожать Рожнова. А теперь мне и этого не надо. Так что извините, но я вам не помощник.
- Жи есть! – вдруг раздался рядом голос, и Кашина с Косулиным одновременно с удивлением посмотрели на поравнявшегося с ними бородача в очках и чалме. Прежде чем кто-либо из них смог сказать что-нибудь в ответ, бородач приблизился к Денису Игоревичу вплотную, что-то вложил ему в карман, а потом резко оттолкнул от себя прямо на рельсы. Алиса хотела было изумиться, но в этот момент поезд из тоннеля переехал Косулина под аккомпанемент криков стоящих рядом на перроне женщин. А в следующую секунду что-то вдруг громыхнуло, и Кашину легко, словно пушинку, отнесло на несколько метров в сторону взрывной волной. Больно ударившись головой о колонну около противоположной платформы, Алиса потеряла сознание, но перед этим успела словно в тумане разглядеть, как бородач, быстро удаляясь к выходу, срывает с себя очки и бороду. На мгновение Кашина увидела истинное лицо убийцы. И она могла с уверенностью сказать, что это лицо было ей не просто знакомо. Это было лицо её бывшего коллеги и любовника Артёма Везунова.

* * *
- Вы уверены, что он взял машину исключительно для того, чтобы поехать на дело сегодня? – с сомнением спросила Керстен. – Может, он поехал по каким-то другим делам или вообще сжёг автомобиль уже, когда понял, какой шум наделал с убийством гаишников?
Катерина и Женя сидели в её «Мерседесе» и ждали сигнала от полицейских, приведённых в состояние боевой готовности. Как только кто-то из них увидит машину убитых патрульных, он должен по рации сообщить координационному центру – конкретно Афине – об этом, а та потом должна тут же доложить Керстен. От того, что киллер услышит переговоры полицейских, все были спасены: убийца ведь сломал радиоприёмник у себя. Конечно, можно было поступить проще и задержать преступника в тот момент, когда обнаружится патрульная машина, но Катерина была категорически против этого. Ей киллер был важнее – ну, так, по крайней мере, считала она.
- Ага, он за картошкой поехал. На обед собирается делать мясо по-французски, хватился, а картошки-то и нет, - хмыкнул Акулин. – Если он прятал машину, а потом взял её, то будьте уверены: сделано это исключительно для того, чтобы добраться до места убийства, а потом так же спокойно уехать оттуда, не вызывая подозрений.
Керстен не стала ничего говорить в ответ и залезла в мобильный Интернет.
- О, надо же, - через минуту сказала она. – В Петербурге станцию метро взорвали. Двое погибших, около двадцати раненых. Лента.ру пишет, что, возможно, там действовал смертник.
- Ну, всё, - Женя иронично покосился на Катерину. – Теперь точно будут народные сходы, линчеватели – справедливость восторжествует, короче.
- Я не понимаю вас, - Керстен резко повернулась к Акулину и вперилась в него взглядом. – Вам что, совершенно всё равно, что происходит в мире, стране или городе? Вы же журналист, вы должны это проводить сквозь себя!
- Мне про сочувствие пострадавшим в трагедии говорит человек, который пару часов назад разбил колено ни в чём не повинному человеку, - съязвил Женя, но Катерина не отставала:
- Я не об этом. Я о том, что для вас любая подобная новость должна быть как красная тряпка, как звук стартового пистолета для того, чтобы начать делать какой-то материал – пусть даже это и произошло в России, а не в Казахстане. Чёрт возьми, я же читала ваши материалы! У вас же профессионализм и совесть журналистская зашкаливают! Почему вы сейчас такой?
- Я и раньше такой был, - отмахнулся Акулин. – Может, мы не будем об этом? Дайте лучше денег, я пойду куплю еды какой-нибудь.
- Обойдётесь, - Катерина отвернулась и разочарованно уставилась в окно. Женя посмотрел на неё и тяжело вздохнул.
- Слушайте, - грустно сказал он. – Я хотел бы снова стать тем Акулиным, статьи которого вы читали в газете. Но боюсь, что это невозможно. Во-первых, я уже месяц пишу статьи о том, как всё прекрасно, и какие замечательные у нас власти. А во-вторых…
- Что во-вторых? – Керстен повернулась к нему и пристально посмотрела Жене прямо в глаза.
- Во-вторых… - Акулин долго решался признаться – в первую очередь, сам себе. – Во-вторых, события последних нескольких месяцев что-то во мне надломили. Я теперь другой. Если честно, то, что мы сейчас ловим преступника, который застрелил семь человек минимум, мне совершенно не нужно для газеты. Уверен, что «Импульс» об этом ничего не напечатает. Просто для меня это больше попытка как-то самого себя встряхнуть, вернуть тот драйв, который был у меня раньше. Потому что мне хочется вернуться в ту колею, по которой я раньше шёл. Но… ничего не получается.
- Даже сейчас? Когда мы уже почти поймали убийцу?
- Да, - Женя поджал губы и сглотнул ком, подступивший к горлу. – Я не чувствую сейчас ровным счётом ничего. Перегорел. Выдохся. Сломался. Полное безразличие ко всему. Если, конечно, не считать того, что вы мне нравитесь. Помогая вам, я надеюсь на то, что после всего этого в благодарность за поимку убийцы вы со мной переспите. Хотя, справедливости ради, я не понимаю, зачем я нужен тут вообще – кажется, вы сами неплохо справляетесь.
Катерина ничего не ответила, лишь хитро улыбнулась и снова уткнулась в телефон. Акулин, даже несмотря на депрессию, хотел возмутиться такому отношению, но тут зазвонил его мобильник.
- Хочешь инсайдерскую информацию? – поинтересовался следователь Саша и начал говорить, не дожидаясь ответа. – Только что убили ректора медакадемии. Преступник просто вошёл в кабинет и расстрелял его. Если что – готов поделиться информацией, пока дело на самый верх не отправили.
- Сообщение пришло, - вдруг сказала Катерина Акулину в другое ухо. – Наш клиент около медакадемии нашёлся, теперь едет в нашу сторону. Кончайте лясы точить.
- Давай лучше я тебе инсайдерскую информацию дам, - усмехнулся Женя. – Ректора убил тот же киллер, что и дорожных полицейских, женщин на Тургенева и сторожей в гаражном кооперативе. И через пару часов, я думаю, убийца будет пойман. Так что расслабься.
Прежде чем Саша успел что-то сказать в ответ, Акулин отключил телефон и взглянул на Керстен.
- Ну, что? – без тени грусти поинтересовался он. – Надеюсь, пока мы будем за ним гоняться, вы нас не угробите?
- Поговорите мне ещё, - Керстен завела мотор и сделала это очень вовремя, потому что мимо них на спокойном ходу проехала патрульная машина Иваныча и Сашка. «Мерседес» фыркнул и пристроился за полицейским автомобилем. Держась на расстоянии, преследователи внимательно следили за каждым движением убийцы, который, казалось, ни о чём не подозревал и спокойно ехал к перекрёстку около Вечного огня.
- Сейчас он нас приведёт к себе в логово, - ухмыльнулась Катерина и перестроилась в другой ряд вслед за убийцей, чтобы не потерять его в случае, если он резко решит свернуть во дворы.
- Вы так пафосно это говорите, что по логике вещей он должен сейчас нас заметить и попытаться сбежать, - поморщился Женя. И тут, словно услышав его, киллер включил сирену и, резко добавив газу, свернул в первый попавшийся проезд.
- Когда всё закончится, я устрою вас работать в «Спокойной ночи, малыши!». Будете озвучивать Каркушу, - пообещала Катерина и сильно крутанула руль. «Мерседес» выехал на тротуар и помчался патрульной машине вдогонку. Наличие забора около проезжей части не сильно смутило Катерину, и она смело направила автомобиль прямо в него. Раздался жуткий треск, и «Мерседес», снеся ограду, выскочил прямо позади машины убийцы. Поняв, что смысла скрываться больше нет, Керстен вжала педаль газа в пол, и «Мерседес» въехал полицейскому автомобилю прямо в багажник. Однако киллера это ничуть не смутило, и он тоже прибавил скорости. Обе машины пронеслись по проезду и выскочили на оживлённый проспект – «Мерседес» при этом едва не был снесён автобусом, который едва успел затормозить, тут же получив сзади удар от пассажирской «Газели». Керстен лишь покосилась на аварию и вырулила вслед за машиной убийцы.
- Вам не кажется, что нужно чуть-чуть аккуратнее ехать и не устраивать на дороге локальный апокалипсис? – поинтересовался Женя.
- Вы ещё скажите, что я виновата, - фыркнула Катерина. – И вообще, не говорите под руку. Лучше возьмите в бардачке пистолет, снимите с предохранителя и постреляйте в машину – уйдёт же.
- Прелестно, - Акулин показал повреждённую вчера руку. – У меня не получится стрелять правой рукой, а левой будет неудобно – не через стекло же палить.
- Ну, вы и зануда, - Керстен ловко на ходу открыла бардачок, достала оттуда оружие и приготовилась стрелять. – Держите руль.
Женя едва успел схватить руль, как Катерина высунулась в окно наполовину и заправски начала палить в сторону полицейского автомобиля. Акулин засмотрелся за её движениями и едва не проморгал отъезжающий от остановки автобус, от столкновения с которым он успел увести «Мерседес» в самый последний момент. Катерина в эту секунду сделала выстрел, но он ушёл в сторону другого автомобиля, водитель которого тут же потерял управление и на приличной скорости влетел в дерево на разделительной полосе.
- Ну, и кто из нас виноват? – проорала Керстен с улицы.
Акулин ничего не ответил и снова вырулил «Мерседес» на одну линию с патрульной машиной, вследствие чего два следующих выстрела Катерины попали в заднее стекло автомобиля. Машина начала вилять из стороны в сторону, а потом снова резко свернула в какой-то двор.
- Вот он и попал! – Катерина забралась обратно в салон и оттолкнула Женю от руля. – Там тупик и только один выезд. Поехали.
«Мерседес» начал поворачивать вправо, но в пылу погони Катерина не сразу поняла, что находится на второй от тротуара полосе, а когда поняла, в правый бок автомобиля спереди влетела другая легковушка. «Мерседес» дёрнулся, проехал по инерции ещё несколько метров и заглох.
- Живой? – поинтересовалась Керстен у Акулина, на чью сторону и пришёлся удар.
- Вроде да, - тяжело дыша, произнёс он. – С вами всё в порядке?
- Я, кажется, ногу повредила.
- Где? Дайте гляну, - потянулся Женя, но Катерина выставила вперёд руку.
- Не время, - строго сказала она. – Догоните его. Он не должен оттуда никуда уйти.
- Но я… - растерялся было Акулин, и Керстен посмотрела на него таким взглядом, что растерянность сразу прошла. – Дайте хотя бы пистолет.
- Патроны кончились, - отрезала девушка. – Идите, хватит лясы точить.
От мысли, что ему придётся с голыми руками идти на вооружённого убийцу, Женя был не в восторге, но, тем не менее, вылез из машины, посмотрел на ошарашенного и окровавленного водителя врезавшейся в «Мерседес» легковушки и быстро зашагал в сторону двора.
Патрульная машина стояла возле одного из подъездов. Дверь с водительской стороны была открыта, а вокруг, как назло, не наблюдалось ни одного человека, у кого Женя смог бы поинтересоваться, куда делся убийца. Аккуратно подойдя к автомобилю, Акулин заглянул внутрь, убедился, что там никого нет, и развернулся, чтобы уйти. Но в этот момент прямо в лоб ему упёрлось дуло пистолета, который в вытянутой руке держал набриолиненный киллер. Увидев, однако, кто перед ним стоит, убийца удивлённо отвёл дуло в сторону и пожал плечами.
- Не думал, что когда-нибудь тебя ещё встречу, - сказал он.
- Такая же фигня, - Женя выдохнул и тоже удивился тому, кто был убийцей.
Дело в том, что в детстве дружеские отношения всегда крепче, чем во взрослой жизни, и если по каким-то причинам в дружбу двух пацанов вмешивается кто-то третий, очень сложно принять это как данность и продолжать общаться уже втроём. Чаще всего дружба тут же прекращается и начинается вражда из-за неосознанного чувства ревности и ложного осознания того, что твой самый лучший товарищ тебя предал. Что-то подобное случалось и с Акулиным, только он был тем самым предателем. С детского сада и до восьми лет Женя дружил с Филиппом Фрай, который считался не по годам умным ребёнком. Акулин уже тогда хотел быть похожим на своего друга, который, обладая таким ценным ресурсом, совершенно им не кичился и был абсолютно адекватным компанейским ребёнком. Однако во втором классе в их школу перешёл Макс Бандитский, и Акулин, найдя больше общих интересов, стал дружить с ним. Филипп тогда отреагировал спокойно, однако ещё целых два года, что они учились вместе, пока Женя не уехал в Питер, а Фрай куда-то в Америку, парень ни разу не заговорил с Акулиным – даже «привет» не говорил. Обоим это доставляло неудобства, и Женя даже периодически порывался наладить отношения, но Филипп был категоричен в своих поступках. Так тогда они и не помирились, разъехавшись абсолютно чужими друг другу людьми.
И вот теперь Филипп Фрай собственной персоной стоял перед Женей и держал того на мушке.
- Слушай, - первым пришёл в себя Фрай. – Я не знаю, каким образом ты оказался здесь и почему ты меня преследуешь, но я верю, что это не твоя война, поэтому дам тебе уйти. Уходи прямо сейчас – и я ничего тебе не сделаю.
- Не могу, - осмелел Женя. – Даже если я уйду, ты отсюда не уйдёшь. Двор тупиковый, выезд только один, и сейчас сюда приедут полицейские. Тебе некуда бежать.
- Понятно, - Филипп абсолютно не смутился и уж тем более не испугался. – Значит, мне надо торопиться. Ладно, тогда уйду я. Ты ведь меня задержать не сможешь. Объективно – у тебя нет оружия и повреждена рука, а у меня в руке пистолет, и он направлен на тебя. Так что просто не лезь. Я тебя прошу. Ради нашей дружбы.
- Дружбы? – искренне изумился Акулин. – Между нами осталась дружба?
- Осталась, - совершенно серьёзно кивнул Фрай. – Я всегда считал и считаю тебя другом. Только поговорим мы об этом как-нибудь в другой раз. Всё, я пошёл. Не провожай.
Филипп спрятал пистолет и быстро удалился в сторону выхода со двора. Он был уверен, что Женя за ним не пойдёт. Хотя точнее было бы сказать, что Фрай на это очень надеялся, потому что ему очень не хотелось стрелять в своего друга.
Без помех выйдя на проспект, Филипп спокойным шагом стал уходить подальше от места, где он бросил машину. Мимо пронеслись полицейские автомобили, и Фрай мягко улыбнулся. Что ж, не без приключений, но он всё сделал правильно. Теперь осталась сущая ерунда – уехать из города и забыть это всё как страшный сон.
Но с решением этих задач как-то не задалось. Едва только Филипп свернул за угол, как около него затормозил микроавтобус с затемнёнными стеклами. Фрай даже не успел подумать о том, что надо бы достать пистолет, как дверь автобуса открылась, и Филиппу в лицо брызнули какой-то гадостью. Ещё через секунду замешкавшегося киллера чьи-то мужские руки запихнули в салон, и дверь за ним закрылась. Последним, что услышал Фрай перед отключкой, был женский голос, который приказал водителю ехать на какой-то склад.
Через минуты три после своего друга из двора вышел несколько растерянный Акулин. Он до конца ещё не осознал случившееся, и в его мозгу была лишь одна мысль: Фрай всё время считал его другом. Чёрт побери, почему он тогда вёл себя как обиженная королева? Дурость какая-то!
Женя подошёл к «Мерседесу» и замер: Катерины в нём не было. Дверь автомобиля была раскрыта, а Керстен и след простыл. Акулин внезапно понял, что она его как-то умно развела, но пока ещё не до конца догадался, как именно. Он бы, может, и сразу всё понял. Но звонок на мобильный телефон от абонента «Гебберт» отвлёк Женю от любых мыслей, потому что до него дошло, что он уже два дня не был на работе, и у него абсолютно не был готов хвалебный материал о группе здоровья. И это, на самом деле, было очень плохой новостью.

* * *
- Ну? – Гебберт, увидев вошедшего к нему Женю, задал короткий вопрос с показным безразличием, хотя на самом деле был, мягко говоря, взбешён. Видимо, безразличие получилось не очень хорошо, потому что даже сидящий в кабинете Орлов с шелушащейся кожей на лице (до сих пор не отошёл до конца от Бегежановской парной) удивлённо и немного испуганно оторвал взгляд от полосы, которую он читал.
- Что ну? – Акулин прекрасно понимал, что шансов в этом противостоянии у него почти нет, и выхода у него два: либо унизиться и выслушать весь поток оскорблений, который готов был вылить на него Гебберт; либо пойти в контратаку. Нетрудно догадаться, что Женя выбрал. 
- И где вы, простите, шлялись два дня? – Виктор Викторович встал из-за своего стола и, закурив, подошёл к Акулину почти вплотную. Женя на всякий случай задержал дыхание, чтобы не чувствовать запаха ужасных сигарет.
- Я работал. А вот вы бы могли мне и позвонить, если вдруг так переживали, куда это я делся. Вдруг меня уже давно убили.
- Учитывая, что этого не произошло, я даже не знаю, радоваться мне или плакать, - злобно усмехнулся главный редактор. – Где материал про группу здоровья?
- Его не будет. По крайней мере, его не будет в том виде, в котором вы хотите, - выпалил Акулин и выдохнул. Ненадолго же он смог спастись от сигаретного дыма. Вонь тут же проникла в дыхательные пути, и Женя закашлялся, даже охнув при этом от боли в груди.
- Интересно, - протянул Гебберт, издевательски выпустил струю дыма в лицо своему сотруднику и вернулся на своё место. – И в чём же причина такого демарша? Впрочем, можете не отвечать? Ваша фронда уже предсказуема.
- Да потому что это абсурд! – вскипел Акулин. – Какого чёрта мы должны лизать яйца акимату, описывая их достижения, когда в городе творится настоящий хаос? Людей убивают направо и налево – причём далеко не последних людей. Отморозки могут просто так придти и избить битой старую женщину. По городу разгуливает киллер экстра-класса, жертвой которого может стать вообще любой. И мы ни о чём об этом ведь не напишем – максимум сделаем маленькую заметку. А аналитику, критику мы засунем куда-нибудь очень глубоко в себя, потому что, видите ли, аким купил лояльность Глебовны своим госзаказом, тендера на который, кстати, ещё не было. И, между прочим, даже если бы он был, никто нам не мешает делать острые материалы вне госзаказа. Острые – а не рафинированные обезличенные статьи с абстрактными мыслями об абстрактной теме.
Новый приступ кашля прервал Женю, и он замолчал. Гебберт снисходительно взглянул на Акулина, а потом встретился глазами с Орловым.
- Я же говорил, что надолго его хватит. Не наш человек, не подконтрольный, - с сожалением произнёс юрист.
- Что ж, так тому и быть, - Виктор Викторович схватил со стола какой-то листок, вскочил и буквально всучил его Жене. – Вместо тысячи слов – это вам.
- Это что? – Акулин даже не стал поднимать руку, чтобы придержать бумагу, и документ приземлился на пол прямо в лужицу из растаявшего снега.
- Приказ Глебовны, который она подписала сегодня утром, - с видимым удовольствием прошипел Гебберт. – За прогул и за нарушение прямых должностных обязанностей с сегодняшнего утра вы уволены. Без права восстановления, кстати. Это даже прописано в приказе.
Женя постарался не измениться в лице, хотя то, что ситуация дойдёт до такой стадии, он не предвидел, и увольнение стало для него ударом. Тем более, ударом стало то, что, оказывается, он уже с утра безработный – то есть его поставили в известность постфактум, даже не попытавшись выяснить, что произошло.
- Я буду с вами судиться, - неуверенно заявил он.
- Попробуйте, - ухмыльнулся Орлов. – Посмотрим, на что вас хватит в чужом суде, где меня, кстати, каждый судья знает лично.
Акулин понял, что любая попытка что-то изменить сейчас будет выглядеть жалко, и лучший вариант – это развернуться и гордо уйти. Но одну вещь Женя всё же решил выяснить.
- Я честно вас не понимаю, - сказал он. – Вы вроде мужики с достаточно сильными мозгами и при этом так прогибаетесь под ситуацию, совершенно не стремясь ничего исправить, что со стороны это выглядит просто отвратно. У вас что, совсем нет гордости и совести, чтобы противостоять этому госзаказу?
Орлов посерел от злости, но не стал отвечать, а просто уткнулся в полосу. А Виктор Викторович затянулся в последний раз и исподлобья взглянул в сторону Акулина.
- Там Глебовна ещё просила передать, чтобы вы к вечеру освободили квартиру, - победно усмехнулся он. – Так что вам следует поторопиться.
- Понятно, - Женя сдержал очередной приступ кашля, смерил взглядом сидящих перед ним бывших коллег и, развернувшись, вышел, хлопнув дверью так, что Орлов аж подскочил на месте.
- Ничего-ничего, - успокоил его Гебберт. – Пусть покуражится напоследок.
Ровно те же самые слова произнёс в этот момент начальник охраны Бегежанова, когда в акимовской резиденции служба безопасности Архимеда собралась на небольшой мальчишник по поводу ухода одного из ветеранов структуры. К середине вечера виновник торжества успел напиться до белого каления и теперь, оголившись по пояс, танцевал прямо перед носом у акима, который, будучи в благодушном настроении по поводу гибели своего главного политического соперника в городе, благословил вечеринку и тоже решил поучаствовать в ней. Тем более, он увидел в собственной службе безопасности одного очень симпатичного молодого человека и теперь активно его обхаживал, стараясь не вызывать подозрений. Впрочем, охранник быстро раскусил Бегежанова, и когда тот украдкой и будто бы случайно провёл по его плечу, молодой человек наклонился к уху Архимеда и тоже украдкой чмокнул акима в щёку.
- Вам что-нибудь нужно объяснять? – улыбнувшись, спросил он.
- Думаю, нам не нужно тратить время на слова, - Бегежанов даже облизнулся и, схватив под столом руку охранника, кивком головы поманил его в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
- Архимед Искандерович! – выросший перед акимом начальник охраны, который ещё минуту назад довольно улюлюкал  выходкам своего уходящего коллеги, сейчас выглядел встревоженным. – Мне кажется, вам стоит посмотреть на кое-что.
- Ну, что там ещё? – с видимым недовольством Бегежанов встал из-за стола, тихонько подмигнув своему сегодняшнему фавориту. Вслед за начальником охраны аким прошёл на улицу к центральным воротам и уставился на «Волгу», которая стояла прямо перед входом.
- И что? – скептически посмотрел он на начальника службы безопасности. – Хочешь показать мне свою новую машину? Тогда я тебе скажу, что это какой-то отстой. И это, и то, что ты меня выдернул ради какой-то «Волги» с праздника.
Вместо ответа начальник охраны подошёл к машине, открыл переднюю дверь, и на снег выпало мёртвое тело. Архимед вздрогнул и брезгливо поморщился.
- Там ещё три, - кивнул на автомобиль начальник службы безопасности. – Это те люди, которых я послал по вашему приказу к Железнову. Все убиты.
- Как они сюда попали? – поинтересовался Бегежанов. 
- Охранники видели, как «Волга» подъехала к въезду на территорию, из неё вышел какой-то мужчина, что-то там сделал – как теперь понятно, кирпич на педаль газа положил, - машина подъехала сюда сама и врезалась в ворота. А в ней тела и – вот, - начальник службы безопасности протянул Архимеду какую-то бумажку. Аким с опаской развернул её и уткнулся в написанные мелким почерком буквы:
Уважаемый Архимед Искандерович!
Думаю, что, глядя на тела, которые лежат перед вами, вы уже поняли: ваш поступок был ошибкой. Сергей является моим человеком, и, несмотря на то, что профессионально искусству убийства он никогда не обучался, можно смело назвать его самородком. Да вы и сами всё видите. Понимаю: такой человек пригодился бы и вам. Однако смею вас огорчить: Сергей останется у меня, и я вам его не отдам. Надеюсь, что в дальнейшем вы не будете предпринимать попыток к встрече с ним, а вся эта история останется сугубо между нами и не выйдет за пределы вашей резиденции, которая, как я полагаю, достаточно велика для того, чтобы похоронить где-нибудь в уголке эту маленькую тайну.
Всего вам наилучшего.
С уважением, Шеф.
- Какие будут наши ответные меры? – поинтересовался начальник охраны.
- Ты дурак, что ли? – возмутился Бегежанов. – Какие ещё ответные меры? Я не знаю, кто этот Шеф, но даже если обычный наёмник у них настолько силён, чтобы завалить четверых здоровых подготовленных мужиков, лезть на рожон мы не будем. Будем думать.
- А с ними что делать? – начальник службы безопасности показал на тела.
- Избавьтесь от них так, чтобы никто и никогда их не нашёл, - дёрнул плечом аким и зашёл обратно в резиденцию. Чёрт, такой вечер испорчен! Интересно, есть ли ещё один человек в этом городе, кто сейчас так же раздосадован?
Такой человек был. Правда, за десять минут до охватившей её досады Керстен ещё ни о чём не догадывалась и, как и Бегежанов в начале вечера, была в благостном расположении духа. Тот самый киллер, из-за которого она как угорелая носилась по городу и разбила свою «ласточку», сидел перед ней привязанный к стулу на старой заброшенной овощебазе далеко за городом. Около убийцы стояло трое её людей, которые, собственно, и привезли парня сюда, схватив его прямо на улице. И Катерина радовалась этому, ведь теперь судьба профессионала была в её руках. Либо она сейчас получит в своё подчинение мощную боевую единицу, либо убьёт киллера и тем самым восстановит справедливость – ну, и поднимет себе настроение. А учитывая, что, начиная с первого проявления активности убийцы в субботу, прошло только четыре дня, можно смело сказать, что Керстен обновила свои собственные рекорды оперативности. И это ещё больше тешило эго Катерины.
- Вы так и планируете мечтательно улыбаться, глядя на связанного человека? – раздался мужской голос, и Керстен вернулась из своих мечтаний в реальность. Убийца очнулся и теперь смотрел на неё совершенно без тени страха, а где-то даже и с любопытством, что только подчёркивало его квалификацию.
- Как вас зовут? – ласково спросила Катерина.
- Филипп Фрай, - киллер незаметно проверил прочность верёвки, которой он был связан.
- Вот что, Филя, - Керстен принялась чеканить шаг, начав ходить вокруг киллера. – Я не буду ходить вокруг да около и скажу прямо: твои дела не очень хороши. Ты приехал в город, в котором нельзя просто так взять и перестрелять кучу людей, не согласовав это предварительно с нами.
- С вами – это с кем? – перебил её Фрай.
- С нами – это с нами. Мы – организация, которая поддерживает баланс добра и зла в этом городе. Разумеется, у нас есть собственные интересы, но в целом мы - та самая структура, от которой зависит, погрузится ли город в хаос или будет установившийся порядок вещей.
- Понятно, - усмехнулся Филипп. – Вы – психи.
- Как тебе будет угодно, - Катерина сделала полный круг и наклонилась к парню. – Даже если так, твоя судьба в наших руках. И от нас зависит, выйдешь ли ты из этого здания или останешься навсегда здесь на потеху крысам. Знаешь, когда они обгладывают лицо человека, это выглядит жутко. Хоть тебе к тому моменту и будет уже всё равно, с чисто эстетической точки зрения я бы на твоем месте себя пожалела.
- Хватит меня пугать, - поморщился Фрай. – Что вам нужно? Заказчика сдать? Ну, так я его не знаю. Я ведь тоже работаю в структуре – и система предполагает анонимность, если того пожелает клиент.
- С заказчиком мы разберёмся потом, - махнула рукой Керстен и, улыбнувшись, отодвинулась от Филиппа. – Мне нужно, чтобы ты работал на меня. Выполнял те же самые обязанности, что и в своей структуре, за сопоставимые деньги – с поправкой на масштаб города, разумеется. За твоё согласие я сохраню тебе жизнь. Всё просто.
- Мне надо подумать, - наигранно засмеялся Фрай.
- Подумай, - разрешила Катерина. – У тебя есть две минуты. А пока извини, мне нужно сделать один звонок.
Керстен дала знак своим людям, чтобы они на всякий случай глаз не спускали со связанного киллера, и вышла на улицу. Нужно было позвонить диспетчеру номер четыре.
Филипп, оставшись в обществе троих громил, осмотрел базу, насколько это позволяла его поза. К сожалению, укрыться тут в случае перестрелки было практически невозможно: в помещении, кроме стен, не было вообще ничего. С другой стороны, Фрай и не думал прятаться, поскольку понимал: удача на его стороне. К этой мысли его подтолкнул тот факт, что эти олухи не догадывались о маленьком сюрпризе, который Филипп всегда носил с собой на случай, если вдруг его поймают. Осталось всего ничего: освободить руки и засунуть их в свои карманы.
- Ну, что скажешь, Филя? – Керстен зашла обратно в помещение базы и подошла к стулу, на котором сидел Фрай. – Согласен с нами поработать?
- Вы не оставляете мне выбора вообще-то, - Филипп дёрнул плечом. – Я согласен.
- Что ж, - Катерина удовлетворённо кивнула головой. – Это верное решение. Надеюсь, вы понимаете, что, если вы думаете меня обмануть, с рук это вам не сойдёт. Развяжите его.
Один из людей Керстен разрезал верёвки, сковывающие руки Филиппа, и Фрай, размяв слегка затёкшие запястья, засунул ладони в карманы своего пуховика.
- А хорошие у вас ребята, - сказал он Катерине, а затем развернулся к её людям. – Были.
Прежде чем кто-то успел понять, что вообще происходит, Филипп резко вытащил руки из карманов и что-то метнул в сторону двоих из троих мордоворотов. И тот, и другой схватились за свои горла, из которых хлынула кровь. Пока Керстен изумлённо смотрела на происходящее, а третий амбал пытался достать оружие, Фрай успел пулей метнуться к нему и внешне легко пробить ему глаза своими длинными пальцами. А когда амбал заорал от дикой боли и схватился за лицо, Филипп спокойно вытащил у него из пояса пистолет и с улыбкой всадил две пули. В принципе, уже первый выстрел сразил беднягу наповал, но Фрай немного перенервничал – как и четыре дня назад.
- Ну, что скажете теперь, милая девушка? – Филипп повернулся к Катерине, которая, кажется, несколько растерялась.
- Скажу, что я раздосадована, - честно призналась Керстен. – И скажу, что вам не стоит меня убивать, поскольку за мной стоят люди, которые моей гибели вам не простят и достанут даже там, откуда вы приехали.
- Да неужели? – ухмыльнулся Фрай и приблизился к Катерине. – А лёгкое насилие над вами они потерпят?
- Сексуальное? – уточнила девушка.
- Как это предсказуемо, - захохотал Филипп, и в следующий момент резко ударил Керстен по лицу пистолетом, отчего Катерина упала на пол и потеряла сознание. Фрай хотел было выстрелить в неё, однако в последний момент передумал и бросил оружие рядом с девушкой.
- Надеюсь, урок пойдёт вам впрок, - пробормотал он и спокойным шагом покинул базу.
Керстен очнулась через несколько минут. Поднявшись и стерев кровь со своих губ, которые больше всего пострадали от удара, Катерина достала телефон и набрала какой-то номер.
- Алло, - мрачно сказала она. – Это я.
Собеседник в трубке сказал в ответ что-то резкое, и Керстен, терпеливо выслушав всё, тоже чуть-чуть повысила тон:
- Да, я помню, что на этот номер нельзя звонить по работе и что в случае чего нужно связываться с диспетчером номер четыре. Но тут другое…
Собеседник что-то буркнул в ответ – видимо, поинтересовавшись, что случилось. Катерина немного помолчала, собираясь с духом, а потом выдохнула:
- Мам… Я, кажется, облажалась.