По лабиринту памяти гл. 6

  Поезд ушел и увез Машу в неведомую ему Белоруссию, в другую, в её, Машину, жизнь. А он, Петр, остался здесь. Ему надо как-то доживать свою, привычную. Теперь уже без Ани.
  Он долго еще стоял на перроне. Давно уже скрылся за поворотом поезд, который увез его дочь, самого родного ему человека.  Уже единственного.
  Из-за того поворота пришел другой поезд и, дав себя осмотреть и заправить всем необходимым, тоже ушел. А он все стоял. Прошли осмотрщицы вагонов, но Ани среди них не было и уже никогда не будет. Какое страшное слово  —  никогда!
   Домой сейчас идти он не мог: наполовину опустевший после того, как Маша уехала в августе в Белоруссию, теперь, без Ани, дом стал совсем пустым.
   Встретив и проводив еще один поезд, Петр тяжело вздохнул и пошел к Серафимычу.
   Эх, жизнь...

                ***
 
   Мария  опять  вспомнила  тот  промозглый  январский  день.  Поезд  набирал  скорость,  одинокая  фигура  отца  становилась  всё  меньше  и  меньше.  Теперь  он  не  был  похож  на  опору.  Теперь  он  был  похож  на  подрубленное  дерево.

                ***
    
  После  смерти  жены  Пётр  замкнулся  в себе,  стал  молчаливым    и  необщительным.   Мир  для  него  как-то  враз  рухнул  и  перестал  существовать.  Шутки  друзей  и  весёлый  смех  вагоноосмотрщиц  казались  Петру  неуместными  и    глупыми,  а  сама  его  жизнь без  Ани  —  нелепой  и  никому  не  нужной.  Только  письма  дочери  наполняли   её   смылом  и  вливали  в  высушенную  тоской  душу  живую  воду.
  После  работы  он  шёл  к  Серафимычу.  Они  готовили  ужин, долго  чаёвничали.  И  молчали.  Каждый  о  своём.  Иногда  Пётр  оставался  здесь  ночевать.
 Дед  Санча,  не  узрев  вечером  в  окнах  соседа света,  отворял  калитку,  доставал  из-под  крыльца  ключ,  входил  в  дом  и  протапливал  печь,  чтобы  картошка  не  замёрзла.  Сам  Пётр  о  картошке  как-то  не  думал  и  вряд  ли  замечал,  что  кто-то  в  его  отсутствие  поддерживает  тепло  в  доме.
 По  субботам  уже  Серафимыч  приходил  к  Пётру.  Они  возили  в  деревянной  десятиведёрной  кадушке  на  санках  с речки  воду  и  топили  баню.
  Баня  была  хорошая,  на  лиственничном  фундаменте,  самим  хозяином  рубленная  из  толстых  сосновых  брёвен.  Печку  с  парилкой  и  ёмкостью  под  воду  Пётр  тоже  сам  сложил.  Аня  промазала  глиной  пазы  и  дважды  в  год  белила  потолок  и  стены.  Теперь  же  без  должного  догляда  даже  баня  выглядела  сиротой,  чего  уж  говорить  о  Петре. 
 Нет,  чистоту  и  в  доме,  и  в  бане  он  поддерживал.  Но  мужская  рука  тем  и  отличается  от  женской,  что  не  способна  она  создать  тот  особенный  уют,  который  делает  дом  настоящим домом,  а  не  пристанищем  для  ночлега.
  Напарившись,  намывшись,  опять  чаёвничали.  Иногда  покупали  чекушку  и  приглашали  соседа,  деда  Санчу, разделить  их  мужскую  компанию.
  Размягченные  банным  паром  и  ста  граммами,  вели  неспешный  мужской  разговор,  и  теперь  уже  Серафимыч  ночевал  у  Петра.
  В  воскресенье,  единственный  выходной,  они  занимались  неотложными  домашними  делами:  стирали  бельё,  ходили  в  магазин  и  закупали  продукты  на  следующую  неделю,  расчищали  снег  и  наполняли  водой  бочку,  стоящую  в  доме. Ежедневные  походы  на  речку  исключались - зимний  день  короток,  с  работы  Пётр  возвращался  далеко  затемно. 
 
  Так  и  проходило  время.  Самое  тяжёлое  в  жизни  Петра.  Первая  зима  горького одиночества.  Первая  зима  без  Ани.

  А  ближе  к  весне  старые  раны  напомнили  Серафимычу  о  войне,  он  занемог,  и  Пётр  перевёз  друга  к  себе  вместе  с  его  нехитрыми  пожитками.  С  работой  участкового  Серафимычу  пришлось  расстаться,  но  дед  Санча  уступил  ему  своё  место  сторожа  на  складах  "Заготзерна",  а  сам  ушёл  на  пенсию. 
  К  Пасхе соседки, Галина и Вера,  под  руководством  бабы  Нюры  выбелили  дом,  постирали  шторы  и  покрывала,  вымыли  окна  и  полы,  перетряхнули  и  просушили  постели.  Стало  чисто  и  уютно,  как  при  Ане. 
   А  потом  в  доме  запахло  куличами  —  это  Серафимыч  под  руководством  тех  же  соседок  готовил  праздник  Воскресения  Господня.  Принять  от  женщин  уже  испечённые  булки он  наотрез  отказался  и  стряпал  сам.
  В  субботу  пришедший  с  работы  Пётр  так  и  замер  на  пороге -  на  столе,  накрытом  белой  в  алый  цветочек  скатертью,  под  полотенцем  "дышали" два   только  что  вынутые  из  печи  кулича  и  стояла  чашка  с  крашенными  в  яичной  шелухе  яйцами.   А повязанный  Аниным  передником  Серафимыч  толок  в  кастрюле  свежесваренный  картофель  и  громко  пел  про  синий  платочек.  Он  подмигнул  Петру  и,  кивнув  на  стол,  весело  спросил:
  —  Ну,  как  тебе?  Мы  с  дедом  уже  и  баньку  протопили. Ты  как  раз  вовремя  подоспел.  Давай  раздевайся, а  я пойду  трубу  там  закрою. Минут  через  двадцать  мыться  можно.
  Ошеломлённый  многословием  Серафимыча, но  более  того  его  вокальными  и   кулинарными  способностями,  Пётр  повесил  на  гвоздь  рабочую  куртку  и,  не  найдя  слов,   только  покачал  головой. 
  А  в  воскресенье  к  двум  вдовцам  пришли  гости:  баба  Нюра  с  дедом  Санчей, Галина  и  соседи  напротив.  Вот  с  этого  дня  и  начал  Пётр  к  жизни  возвращаться.  Видно,  не  только  Христос  воскрес  в  этот  необыкновенный  день,  но  и  душа   Петра - помогли  ей  возродиться  к  жизни  Серафимыч,  Галина  и  баба  Нюра  с  дедом  Санчей.

                ***
 
  Мария тяжело вздохнула. Вот уже двадцать лет она живёт одна, но кто постучит в её дверь, чтобы поинтересоваться хотя бы тем, жива ли она? У всех свои дела, свои проблемы. Чего уж там говорить, если даже соседи по лестничной площадке зачастую друг друга не знают.
   Меняются  времена,  меняются  нравы.  Сегодня  люди    стали  глухи  и  слепы  к  чужой  беде.  Почему  равнодушие,  холодное  и  беспощадное,  заполоняет  души,  делает  их  чёрствыми,  а  сердца  превращает  в  камень? 
            

 Продолжение http://www.proza.ru/2014/01/06/204


Рецензии
Мне кажется, что не все так безнадежно. Да, люди на бытовом уровне стали меньше общаться, не хватает времени, сил, здоровья, копится усталость. Но! Когда было наводнение в Крымске, со всех концов нашей страны собиралась помощь, работали волонтеры. Вообще, волонтерское движение набирает силы. А доктор Лиза и ее фонд?! Спасенные за счет пожертвований дети. Примеров много.
Оленька, теплой Вам осени и хорошего настроения. С уважением, Лада.

Татьяна Рогожина   14.09.2014 19:11     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.