Пожарник

Подсудимый Егор Иванович в течение трех дней  судебного заседания  с надеждой смотрел на судью и прокурора, с опаской - на адвоката, испуганно - на  жену.
На исходе третьего дня  все участники судебного процесса  не скрывали,  что они устали друг от друга,  и более всего от  одного человека -  от жены подсудимого: Татьяна Иосифовна  в начале заседания дала всем понять,  кто главный в зале суда.
Она  забрала стул, на котором обычно сидел представитель прокуратуры. Секретарь суда попыталась отнять стул у женщины, но безуспешно.
- Для меня ваши сидушки маленькие, - сказала  Татьяна Иосифовна, когда ей предложили занять любое место в кресле  общего зала. – Мне стул нужен. Я – баба старая да  дородная.  На  стуле не написано, кто на нем должен сидеть, -  когда она увидела прокурора, то еще увереннее заявила: - Эта молодая пигалица может и постоять.
В зале уже был судья, и он  решил  объяснить женщине, кто есть кто на судебном заседании:
- Вы обязаны уважать всех работников правосудия, не мешать работе суда…
Татьяна Иосифовна прервала судью:
- Ты милок хотя и при должности, но в сынки мне годишься, поэтому не перечь старой больной бабе, а стул твоей напарнице пусть притащит настырная помощница, а то раскудахталась из-за пустяка.
- Я вам, уважаемая гражданка, не милок, а судья, и ко мне надо обращаться «Ваша честь». Это не напарница, а работник прокуратуры – представитель государственного обвинения. Вы обязаны…
- Я свои обязанности знаю лучше тебя. Поздно меня учить.
- Если вы будете нарушать порядок судебного заседания, то вас выведет охрана, -  сказала секретарь суда.
- За нарушение порядка я имею право наложить на вас штраф, - добавил судья.
 - Вы чё  так дружно начали стращать меня?! Думаете запугать?!  Да с меня все взятки гладки!   От меня, как от старой курицы: ни яиц,  ни  доброго пера,  и в суп только для собаки: мясо не пережуешь! Ишь, стращальщики нашлись, и туда же, на мою пенсию зарятся?! Штрафом грозятся! Да я на вас… -
Потом она разом успокоилась и вполне миролюбиво сказала судье:
- Ну, чего, милок, честь ваша, давай приступай к делу. Давай будем судить моего недомерка.
-Я вас официально предупреждаю о недопустимости оскорбления граждан, и в случае повторения подобного на вас будет наложен штраф, - раздраженно сказал судья.
- А ты не кипятись, не время. Мы ж только начали, еще,  сколько нервов потратим  на моего придурка. – Татьяна Иосифовна предупредительно добродушно  сказала: - Мой муж, как хочу, так и называю.

Егора Ивановича судили за умышленный поджог собственной усадьбы. Представитель государственного обвинения сообщила, что в ходе следствия было выявлено: подсудимый гражданин Конопушкин  Егор Иванович заранее приобрел бензин марки А-82 в количестве 5-ти литров (двух пластиковых бутылок емкостью 2 литра 500 грамм); 13 июля в 13 часов 2011 года  гражданин Конопушкин  разлил бензин около приусадебных строений – сарая, бани, времянки -  и облил  угол жилого дома, принадлежащего  в равной долевой собственности  гражданам Конопушкину Е.И. и его жене Конопушкиной Т.И.; затем гражданин Конопушкин  при помощи  спичек  поджог  заранее приготовленную газету и бросил её на землю рядом с сараем.
Однако пожар был своевременно замечен и быстро потушен. Соседи увидели  пламя и дым, подручными средствами – ведрами с водой – быстро погасили огонь. В тушении пожара принимал участие подсудимый. Гражданин Конопушкин в ходе следствия полностью признал вину, раскаялся, оказывал активное содействие следствию.
Представителя гособвинения во время чтения материалов следствия ни разу никто не прервал. В зале суда уже не было Татьяны Иосифовны, она была удалена в коридор, как свидетель.
Адвокат подсудимого сказала, что подзащитный ознакомлен с материалами следствия, у него нет претензий, он раскаивается и признает вину.

В суд пригласили  трех свидетелей: два соседа Конопушкиных, которые помогали тушить пожар, и жену подсудимого Татьяну Иосифовну .
 Оба свидетеля односложно отвечали на вопросы государственного обвинителя, защиты и судьи.
- Вы знали о том, что подсудимый намеревался уничтожить домовладение и для этого совершил поджог? – спросила государственный обвинитель.
- Известное дело,  вся деревня знала, - согласованно отвечали свидетели.
- С какой целью гражданин Конопушкин хотел сжечь дом? – спросила адвокат
- Так это, не только он хотел сжечь домишко, а все, кто в прошлом годе уцелели от известного пожара. В прошлом-то годе половина деревни сгорело. Так это, всем погорельцам новые дома отстроили. Знамо дело, другим обидно стало.
- Почему обидно? – спросил судья.
- У погорельцев новоселья, праздник, а Конопушкины и   мы в старых домах остались. Нет праздника. Обидно.
  Судья, государственный обвинитель и адвокат начали обсуждать решение о прекращении заслушивания  других свидетелей.  Однако третий свидетель  уже был в дверях и решительно направлялся к трибуне:
- Я тута под дверью слышу, что вы уже без меня хотите порешить дело. Не выйдет по-вашему! Я же пострадавшая! Вы меня тады, до  суда, уболтали забрать заявление как пострадавшую, сделали свидетельницей. А я и свидетельница, и очень пострадавшая от мужа-кровопивца: он жизнь мою сгубил! – со слезой в голосе вскричала Татьяна Иосифовна.
Судья  настоятельно попросил свидетеля давать показания по существу дела.
- У всех баб мужья, как мужья: пьют в меру, работают кабы абы, охочие полежать на диване или еще где…,  а мой – егоза, с утра до ночи стучит, сверлит, пилит, все что-то строит, чинит, заводит. Одно слово – Самоделкин. Так его на деревне все зовут.  И был бы прок хозяйству!? Была бы прибыль!? Всё всем делает задарма, за спасибо.
- Свидетель, говорите по существу дела, о том, что вы знаете о пожаре?
- Всю подноготную как есть знаю! Почему в прошлом годе полдеревни сгорело, а половина деревни осталась целехонькой?! Теперь полдеревни живет в новых хоромах, а мы – в старых избушках! Все из-за этого ирода, недомерка Самоделкина. Он изобрел поливочную машину и в засуху, когда вся деревня сдыхала от жары, а в огородах все посохло, у нас в огороде и у других соседей по порядку все перло как на дрожжах. Этот подлец бесплатно поливал огороды. Правда, на полдеревни не хватало да и не все очень-то хотели возиться вместе с моим дураком на своих же огородах . Народ-то ленивый! – Татьяна Иосифовна увидела, что судья опять хочет ее прервать, тут же, не переводя духа, поправилась. -  И вот, когда полыхнуло, пожар накинулся,  сухой сорняк  на огородах как порох, то на приступе к нашему двору огонь сник и затих. Гореть-то нечему! Зелень огородная стеной стоит перед огнем. А какие красные петухи хотели было перескочить, то их мой недомерок из шланга охолонил. Он что учудил: во всей деревне нет света, а мой-то Самоделкин смастерил помпу, чтобы воду можно было качать без электричества.
- Если Вы не будете говорить по существу пожара, случившегося на Вашей усадьбе, то я Вас лишу слова, - не выдержал судья.
- А я и говорю о пожаре, - с недоумением и обидой ответила Татьяна Иосифовна и продолжила.- После того большого пожара всем погорельцам отстроили хоромы за счет казны, а нам – шиш, а нам – живите в своей старой развалюхе! Разве не обидно?! Очень даже обидно. Я так своему старому дураку и сказала, что только из-за него у нас нет такого дома, как у погорельцев. Разве я не права?! Если бы мы погорели как все нормальные люди, то и нам бы казна, государство новый дом отстроило!. А так – сдыхай в старой халупе, ходи на ведро или на холод до ветру, доживай  без теплого туалета и ванной! Разве это справедливо?! Разве я не заработала?  Только за то, что всю жизнь мучаюсь с этим трудоголиком мне можно построить новый благоустроенный дом!
- Вы хотите сделать признание и заявить, что  вы заставили обвиняемого совершить поджог? – спросил судья .
Татьяна Иосифовна оторопела:
- Это вы к чему клоните, ваша милость?! Вы хотите, чтобы я сама на себя поклеп  возвела, напраслину наговорила?!
- Вы только что сами сказали: вы хотели получить благоустроенную  квартиру, как другие пострадавшие от пожара, случившегося в прошлом году, поэтому пожар  для вас был выгоден…
- Как ты все кверху тормашками представляешь, – ехидно сказала Татьяна Иосифовна. – И меня виноватой хочешь сделать?! Дудки! Не на ту напали! Я на вас управу найду! У меня две дочери, зятевья – большие люди в большом городе, не чета вам. За меня полдеревни встанет!
- Ага, - хмыкнул один из деревенских свидетелей, - встанут, чтобы подальше сбежать.
- Да кто бы рот открывал, - напустилась Татьяна Иосифовна на соседа. – Твоя кума два мильона из казны отхватила: мильон дали на строительство дома и почти мильон на обстановку! У неё с год как подол обсох, а то всех же мужиков деревни через себя пропустила…

Пока Конопушкина выясняла отношения с соседом, помощник судьи, представитель гособвинения и адвокат посовещались и судья, стукнув молотком по столу, громко сказал:
- Суд принимает решение - завершить  опрос свидетелей и перейти к прениям сторон. Гражданка Конопушкина, Вы можете остаться в зале суда, но предупреждаю: не мешайте работе суда!
Государственный обвинитель в завершении выступления сказал, что с учетом смягчающих обстоятельств, просит вынести обвиняемому  наказание – три года лишения свободы с отбыванием срока в исправительном учреждении общего режима, с полным  возмещением материального ущерба.
Адвокат просил суд не лишать Конопушкина свободы, ограничиться штрафом, возмещением материального ущерб и наказанием - один год исправительных работ по месту определения суда.
Конопушкин в последнем слове говорил тихо и просил посадить его в тюрьму или еще куда-нибудь, только не по месту жительства.
- Вот его благодарность! - возопила Татьяна Иосифовна. - Ему бы хоть к черту на рога, только не быть рядом с родной женой!

После перерыва судья огласил приговор: два  года исправительных работ по месту проживания и с выплатой материального ущерба.
Конопушкин стоял тихо, опустив голову.
- Ну чего лысину повесил? - громко спросила Конопушкина.  - Пошли домой возмещать ущерб. Коли казна не хочет давать деньги на новый дом, то я из тебя два мильона вытряхну вместе с песком! Теперь ты будешь при мне не по тому, что я так хочу или ты не хочешь, а по тому, что так порешил суд!
- Самоделкин двух лет не протянет с таким надзирателем, - сказал один из соседей
- Протянет, он мужик легкий, - не согласился другой сосед.