СОДЕРЖАНИЕ
1. Рассказ «Красотка Анна»
2. Рассказ «На Магаданской акватории»
3. Рассказ «Связаны подпиской о неразглашении»
4. Рассказ «Поклёвка»
5. Рассказ «Дужки»
6. Рассказ «Уровни»
7. Рассказ «Дуплет»
8. Рассказ «Зубы»
9. Рассказ «Холокоста»
10. Рассказ «Флаг»
11. Рассказ «Три медведя»
12. Рассказ «Бульбаши»
Рассказ
КРАСОТКА АННА
Часть 1
Встреча
Всё ворвалось в его жизнь неожиданно, с запахом свежего тающего снега и любимой им, убегающей вдаль дорогой, заснеженными горами и ярким солнцем.
Бывают ситуации, в которой природа мужчине практически не оставляет выбора.
Вернулся и привез ей цветы.
-Цветы не люблю!
-Почему?
-Мне их редко дарят.
Сама же этот букет целый день обихаживала, любовалась им. Особенно розой, бархатной с тёмно-красным отливом. Собирала с неё увядающие лепестки, заглядывала внутрь её. В комнате было жарко, и роза быстро облетела, осталась только ветка с шипами.
Лепестки она долго носила в руке, затем бережно сложила в книгу, которую читала. Не пахнут голландские розы, красивы – ожидаешь от них аромата, благоухания, а их нет. Красота часто обманчива!
Он наблюдал и любовался ею, и думал, думал.
Плавная дорога. Слева проплыло Чёрное озеро. Впереди посёлок Атка. Здесь всегда ветрено и нет ни одного деревца, что деревца – кустов и тех нет.
Ветрено. Привязалось это слово. В годы репрессий, когда строили Колымскую трассу, от ветра спасались тем, что выстраивали заборы из замёрзших, погибших от голода, холода или убитых людей. В конвоирах было много узбеков и таджиков - «система» знала, кого ставить. Ветра здесь ужасные, доставали они всех. Потом трупы свозили на лёд озера. Точнее будет сказать то, что от них оставалось. Лёд по лету таял, и всё это тонуло.
Наверное, вороны, которые до сих пор сидят вдоль берега озера, помнят те далёкие времена. Ведь говорят же что живут они больше 300 лет. Процветал и каннибализм. Действительно - все мы из отряда гадов и один гад давит другого.
У Гойи есть полотно - «Сон разума порождает тьму». Возможна не точность, но, кажется так. Но больше поражает другая картина - «Властелин мира». Написана картина до наполеоновских времён. Взгляд, сквозь время. Мелькающие людишки – фон. Массовый психоз – сверхзадачи безумцев. Всё на этой картине – очевидность раболепия.
Раскатистая дорога от самой Стрелки, теперь уже заброшенной. Как сделали второй мост, через Колыму соединив его с райцентром Нижний Сеймчан, обойдя при этом посёлок Среднекан с его переправой, так поселок и умер.
Вот и посёлок Атка. Раньше здесь была большая автобаза, эксплуатировали в основном автомобили «КРАЗ». На Колыме они получили прозвание «лаптёжники».
На Палатке, что в ста километрах от Магадана, тоже стояла большая автобаза, но там эксплуатировали автомобили Минского производства «МАЗ». На трассе их между собой водители называли «румынами», говорили, что за жадность.
До Магадана двести километров лёгкой дороги, если едешь на хорошей машине. Джип Тойота «Сурф» - машина хорошая. Заправка. Рулим к ней. Бодро выскочил. Заказал топлива и только стал отходить, а заправщица с просьбой:
-Молодой, возьми девушку до Магадана.
-Да, легко.
-Только ты её не обижай. Посмотри, какая она у нас красивая.
То, что я увидел, меня не то что поразило, но честно сказать шокировало. Красота была действительно редчайшая.
-Ты что опешил?
-Да, уж - действительно красивая. Пусть выходит.
-Она сама не может. Ты её перенеси. Сам потом всё поймёшь.
Вошел к ним на заправочную станцию, как попал, в какой-то чудный сон, навсегда запомниться ощущение какого-то праздника - именно праздника. Красота давала свет и лёгкость. Подошёл к ней, она подалась на встречу, но по-прежнему сидя.
Полуотвернулась. Взял её на руки и ощутил её всю. Она, не стесняясь, прижалась грудью. Какие это были мгновения. Ехали и говорили без умолку. Она как изливала душу. А его к ней тянула мощная неведомая сила. Подъезжали к Магадану уже в сумерках. Здесь-то всё между ними и произошло. Торопливые поцелуи, непередаваемый запах молочно-женственно-девственной прелести. Есть слова у песни: «…Берёза белая – подруга…», это о ней, только ещё понежней. По лестнице общежития, в котором она остановилась пожить до решения по ампутации второго бедра, её было необычно легко нести. Во-первых, его в ней всё, по-прежнему волновало, и груди, и аромат её тела, и прикосновения её губ – эти лёгкие полупоцелуи. Но лёгкость её тела его поразила, никогда в жизни он так легко не переносил женщину, даже в порыве страсти до кровати. А здесь он шёл с ней на 4 этаж и не чувствовал её веса. Смотрел на неё, а она на него - глаза в глаза. И может тогда или сразу, как только её увидел, он напугался её красоты.
Часть 2
Любовь
Синяк на плече
-Что это?
-Муж.
В этот раз, перед поездкой она рассматривала себя особенно тщательно. Белая-белая, почти восковая кожа - синяк на плече, ни в счёт – это пройдёт. Красивая, высокая, налитая грудь - с выгибом спины, переходящей в тонкую талию.
Желание! Даже когда она смотрит на себя, соски – её соски, мгновенно набухают. У неё это так всегда. Она не хотела, чтобы это кто-нибудь видел, а они как будто специально выдавали. Так и сейчас. И левый сосок у неё всегда больше правого. И сейчас он налился, стал ярким, розовым с бордовыми еле заметными крапинками. Резче выделился и ободок возле соска. Манящий. Розовый-розовый сходящий на нет.
Грудь налилась, стало жарко. Вся налилась желанием близости. Но не его, не мужа. Захотелось сильного мужчину, который полюбил бы её такую. Участилось дыхание, стало внутренним, сладострастным, стянуло плотно ноги и обдало их нервной прохладой. Потянуло низ живота. Появилось желание - там, разлилось истомой по всему телу, всё потребовало ласки, прикосновений, навалилась опрокидывающая истома и похоть.
Так уже не раз бывало. Ещё тогда в юности.
Вспомнилась больница, первая любовь или нет скорее осознание безысходности положения и желание реализовать себя как женщину. Родить, успеть родить. Пусть рано, но потом это будет невозможно. Не смогла.
Женская бездетность – бездна женского горя. Зачем? Зачем красивое и лёгкое тело, темперамент, ум и многое другое? Если не дано то главное - для чего ты. Можно оставить память о себе в веках - но для этого нужен дар и рабский труд. Можно перейти к неторопливой - впитывающей, как губка созерцательности происходящего вокруг, лучше природы. Больше это конечно свойственно людям пожившим, которые живут воспоминаниями былого.
Но, она то молодая! Часто думая о себе, она видела себя окружённой льдинами, нагромождением айсбергов и льдам этим не было ни конца, ни края. Они куда-то двигались, а она – маленькая, оставалась на месте и только смотрела на них.
Муж. Что он мог - слабый человек. Сначала работал на автогрейдере, затем авария, увечье, инвалидность. Сапожник.
Рыбалка на озере Гранд. Пять суток практически ничего не ели. Строганина без хлеба и 30-ти литровый бидон бражки. Утренний позыв до двора. Невозможность открыть дверцу машины, затуманенность мозга и полное непонимание происходящего.
Последнее, что он увидел перед смертью или вспомнил - были качели, именно качели что стояли возле озера. Ведь именно здесь ещё детьми они и познакомились. Потом была их школьная любовь.
-Уродина, уродина…
Это слово, которое он произносил постоянно и по поводу и без повода, мучило её. Не хотелось оставаться дома. Бежать. Бежать куда глаза глядят. Мысль же по удалению второго бедра из-за туберкулёза кости, вообще сводила её с ума.
Что она могла поделать. Операция сделала её таковой. Она уже не могла дать настоящего взаимного наслаждения. Соития превращались в мучения для обоих. Оставалась только французская любовь да ласки. Но она ей претила. Она её исполняла, но было как-то гадливо. Раз вообще сорвалось с языка:
-Стыдно то как.
А ласками, как говорят, сыт не будешь. Так и жили.
Надо отойти от людей. Люди будут причинять только горе. Дальше станет ещё хуже. Сейчас, на одной ноге хоть иногда, но можно постоять, а без обеих. Как? Операция не выходила у неё из головы. Как жить калекой? Женщина и без ног. Обрубок. Нет, нет, только ни это!
Возможно, он увидел и её лицо, как икона, с мольбой в глазах не бить. Он проклинал Бога за то, что он дал её ему и благодарил.
-Ванечка, не бей меня, не бей, ведь я же скоро умру.
Он сразу тогда останавливался, трезвел. Начинал работать, по утрам бегал ставить капканы на куропаток. Как будто оживал. Правда не на долго, потом вновь запивал и бил. Тогда она, бывало, уходила к родителям, они ещё были живы и перебивались на куцую пенсию отца в полторы тысячи рублей. Но, становилось, нечего есть. Отец тоже пил и начала спиваться мама. Она возвращалась к нему. Отстирывала его, кормила, как могла.
Живёт трасса. Умирают одни посёлки, возникают другие вечный молох времени, жернова мельницы истории. Эта земля с названием - Колыма, сама местность, не принимающая живых людей, калечащая их, их души и в конце концов низводящая их до смерти.
Тогда же они с ней и расстались. У него была жена, подрастал сын. Дела были на подъёме. Мелькали города, люди, страны. Создавал биржу золота, открывал филиалы банков. Он легко мог прооперировать её. Изменить судьбу?
Но рубить то надо было по живому и на себе. Сорок лет не двадцать. Видно разум уже брал своё. Раньше, будучи студентом, он уже встречал очень красивую женщину. Подрабатывая в расположенной напротив института психиатрической лечебнице медбратом-истопником. Отопления парового в той клинике не было. Больше половины студентов за время обучения там подрабатывали. Зачётно было и то, что там же проходили лечение бывшие преподаватели этого института. Особенно с факультета вычислительной техники и математики. Подлечивали здесь и физиков с закрытых кафедр. Дело в том, что готовил институт спецов для оборонки и для завода выпускающего компьютеры, которые использовались для управления баллистическими ракетами Советского союза. Естественно те бывшие преподаватели делали любые контрольные и курсовые без книжек, по памяти! Именно там он и встретил ту красавицу, жену главного врача. Она тоже работала врачом. Видимо муж чего-то ей не додавал. Или слишком увлечён был молодою любовницей и хороводом медсестёр-практиканток. Ему казалось, что она была не в себе. Общение с такими больными вполне могло повлиять на неё. Но возможно ей было так удобней? Написалось по той поре:
БЫЛОЕ В ДУМАХ
Созерцая лик Христа,
Оглянулся - жизнь пуста.
Сведены в тоске уста.
Сыт – и совесть, что киста.
В темноте, избивши ноги,
Ищем мы свои дороги.
Не нашел - уперся в быт,
Сам собою - позабыт.
Раздвигаем шире ноги,
Месим кровь - стыдятся Боги.
Витой ложью речь густим,
Жить бы! Жить бы! - не хотим.
Жизнь, как видим,
Не проста!
Жить бы!
С чистого листа.
Страдать за красоту второй раз уже не рискнул. Выбор был сделан.
Но история с Анной его не оставляла. Слухи о том, что она покончила жизнь самоубийством после удаления второго бедра, а он угорел на рыбалке, не имели подтверждения и им как бы отвергались. Они были не правдой, только слухами. Правду несла сама жизнь.
Часть 3
Память
Проходил год, второй…десятый…, рассказ не дописывался, как говорят - не шёл сам и держал следующий сборник рассказов и стихов. Казалось, так и закончиться эта история и с посёлком Атка и с Анной. Как-то заехал на озеро Гранд. Покачался на качелях, которые так и стоят в полной исправности. Так и хочется написать – в растерянности.
Удивительно!? Ведь больше ничего, ни одной постройки не сохранилось от бывшего пионерского лагеря. Только зелёный стланик по склонам, ковёр брусничника, да редкие осенние цветы.
И качели - только качели. Чистая гладь озера, окутанная редким осенним туманом и встающее из-за гор нежаркое солнце. В ту пору под впечатлением вида озера Джека Лондона, написалось стихотворение:
ОСЕНЬ НА ОЗЕРЕ ДЖЕКА ЛОНДОНА
Ароматом багульника веет
И прохлада - спадает с небес.
А, вокруг ярких красок безбрежье
И осенний, желтеющий лес.
Однажды во время выступления перед детьми и их родителями со сказкой «Приключения мамонтёнка Димы» на курорте Талая - здравнице Магаданской области. Показывая замечательные рисунки магаданской художницы Валерии Борисовой, случайно в разговоре спросил - нет ли кого с Атки, ведь до поселка всего 50 километров. Встала женщина представилась Натальей и сказала, что она раньше там жила, а сейчас переехала в посёлок Палатка, где работает в районной библиотеке. После расспросов выяснилось, что Анна ей кума. Волненью моему не было предела.
Помню и её первое буквально импульсивное чувство, Наталья предлагает мне позвонить Анне немедленно, но я отказываюсь даже не думая, мгновенно и категорично. То, о чём она мне поведала далее, ввергло меня в полный шок.
Оказалось, что муж её действительно погиб, но не так, как я предполагал написать в своём повествовании. Жизнь оказалось горше. В пьяном угаре, он убил свою маму. Его посадили. Анна дождалась, когда он выйдет. Вышел, но пить стал ещё больше. Бить ее, он, правда, перестал. После одной из попоек с дружками не дошёл до дома и замёрз на улице. Похоронила.
Со своим нынешним мужем и отцом ребёнка познакомились они при не менее трагических обстоятельствах. Произошло это в больнице, куда он привез погибшего при аварии товарища. Есть поговорка «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Аня же приехала проведать Наталью, которая лежала на сносях. Своей больницы на Атке отродясь не было.
Он увидел её и сразу влюбился. И с этого момента он понял, что будет жить только для неё и ради неё. Похоронил товарища, свернул дело, распродал КАМАЗы и на вырученные деньги прооперировал её. Жить переехали в Подмосковье. Остался ему после мамы старенький домишко. Зажили не бедно, но и не богато. Работящий, непьющий, заботливый. Наладил дом. Завёл хозяйство.
Здесь ему и повезло. Не зря говорят - дар Божий себя проявит. Если убрать пресловутую приставку про-, останется слово - явит. Было у него хобби украшать цветами дома. Однажды попробовал на выставке ВДНХ в Москве украсить оранжерею, выиграл главный приз. Теперь персональные выставки по всему миру. Заказов на сто лет вперёд. Уже и стиль - его имя носит.
Она же жила своей собственной жизнью. Операции, ребёнок, больницы. Много всяких забот. Есть казалось бы всё. Муж, ребёнок. Дом с зимним садом. Прислуга. Достаток. Есть всё. А любви нет. Живёшь по привычке, а душа протестует, неспокойно ей, мятежно. Забудется. Завьёшься. Но возникнет вновь и точит, что никто никому ничего не должен и ни чем не обязан. И с каждым разом всё сильней и сильней. Мука, а не жизнь. Дал Бог красоту, как оказалось на муку.
Жизнь бывает, бросит
В карантин чувств.
Как в любимый образ.
Как, в без роз, куст.
А, пришла весна
Мне в шипах куст.
Показался мне
Жизни путь пуст.
Пролетят годы
Я войду в сад.
Вдруг увижу розы
Вспомню я сквозь взгляд.
Что бывает время
И шипам рад.
Не встретить видно больше розы именно того цвета и бархатистости. А взгляд всё равно ищет! Не вернуть прежних ощущений. Дважды одних чувств не испытать, не насладиться.
Любовь – это скорее чувство одного. Верить можно – это нам дано Богом! Но, бесполезно искать воду в сухом колодце. Говорят, когда человек влюбляется, он отдаёт другому душу. Так ли это? Каково ж потом другому то без души? Нет! Скорее, влюбляясь человек, впускает к себе в душу любимого!
С Натальей мы перезваниваемся. Недавно встретились на китайском рынке. Летит в отпуск. Походили, поискали по рынку ей лёгкие туфельки в дорогу. Летит в Москву - к Анне.
Рассказ
НА МАГАДАНСКОЙ АКВАТОРИИ
«…-Как тысячи ножей впиваются в тело! Мне
говорили об этом…И зависть, что они выплыли, а
ты нет. Зависть, тупая зависть. Вот он весь
человек…»
Часть 1
Стоял яркий - замечательный по погодным условиям города Магадана январский денёк. И делишки казалось ему шли на лад. На лето выруливал на бригаду даже средний рыболовный сейнер РБУ - почти даром, только бери и работай.
Трое детей, а будет и четвёртый и пятый. Всех подниму!
Пёрла масть, как сейчас говорят всё в тему. Тойота «Калдина» несла легко и ровно. В японских машинах всегда тепло, даже в минус пятьдесят стёкла не замерзают и не надо клеить вторые.
Блин. Сижу пристёгнутый, а ведь мы на льду. Капец какой-то. Положено по старому водительскому обычаю вообще дверку приоткрытой держать. Отстегнулся.
Приятное тепло, солнце, движуха, жизнь! Оделся легко, но тёплые вещи лежат рядом. На острова «Три брата» не поехали. Вчера напрыгались по льдинам, когда по трещине рвануло. Бежали спасать машину, хотя прекрасно было видно, что она в безопасности.
Нас четверо. Сложилась команда. Крабим. От Валеры Скляна выехали в 12 с копейками. Солнце. Играет лёд. Видимость как говорят лётчики – миллион на миллион.
До «бульбашей» - сброса городской канализации далеко, да и просматривается она хорошо. Сотни раз на лодке возле неё хожено, не менее, а поболее раз на машине езжено, да и след чёткий. Место уже это знаешь, кажется лучше, чем собственную ладонь.
Что её МЧС-овцы какими-нибудь флажками не обставят? Хотя толку, наверное, не будет. Ночью или в пургу всё равно не увидишь, а на скорости и подавно.
Вот и остров Кекурный, для магаданцев просто Монах, обойду его слева. За ним по разлому от точки пересечения острова Монах - дом отдыха «Энергетик» и остров Три брата выставить 10 краболовок, с мотобуром это делается легко и быстро, снять ночные и вернуться к Валерке на «бичград» в домик, к печке. Там чай и что Бог на душу пошлёт.
Что это? Треск, скрежет и вода на полстекла. Вот влипли.
Может это майна рыбацкая? Или трещина или льдину под нами крутануло? Теперь что гадать. Тонем, надо спасаться.
Оцепенение. Шок и как будто это не с тобой, но реальная ледяная вода за дверкой. Шок у всех общий, но каждый уже сам по себе. Пока машина на плаву. Что? Что делать? Мандраж начался, аж челюсть дрожит. Позорно.
Мысль. Хорошо малого своего не взял. А хотел! Три годика ему. Глубина под нами метров 10 с лихвой, а то и все 15.
Первая фраза моя;
-Двери не откроешь. У меня майна впритык.
-А, у меня хватит – это Сашка, бывший водитель УАЗика с рыбной инспекции.
-Тогда так. Открываемся разом, все четыре двери. Машина пойдёт вниз. На раз, два, три. Начали…
Туго идёт моя дверка. Может защёлка. Нет, она на месте. Пошла, слава Богу. Открылась чуть и встала, упёрлась в лёд. Боковым зрением наблюдаю за остальными.
Как тысячи ножей впиваются в тело! Мне говорили об этом. Сашка открыл первый, задняя левая. Ударил с ноги. Толик открыл вторую, левую переднюю. Леха открыл заднюю правую за мной дверку и вода, обжигая, ударила в шею. Оцепенел сразу весь. Пока машина на плаву. Вижу, Толик вылез на подножку и потянул мотобур. Ору ему:
-Брось!
Судорожно хватает диски с песнями, снова кричу, чтоб бросил, а сам снимаю торбаса. Один сдёрнул. Моя дверка так и не открывается. А самого уже давит зависть, что они выплыли, а ты нет! Зависть, тупая зависть. Вот он весь человек!
Воды уже по шею, вот и к губам подошла.
Спасать документы? Где-то за козырьком же лежали!
Воздух не успел набрать, увидел просвет и машина пошла утюгом. Сашка выплыл из машины, а Толик задержался и стал вытаскивать Лёху, который не умел плавать. Падение было вертикально вниз, торпедой. Упала на дно. Стало темно, как свет выключили, состояние, как спать ложишься. Дверь открывал как бетонную. Вышел свободно, облегчение. Пытаюсь снять второй унт, никак. Начинаю всплывать в одном. Гребу, гребу вверх судорожно, рывками. Время как остановилось. Долго нет просвета, постоянно ищу его. Сколько ж его не будет?
Вот же он, наконец-то! Надежда. Но бьюсь головой об лёд. Чуть шею не сворачиваю. Гребу дальше, где же она майна та. Может, сильно снесло. Течение здесь приличное. Сколько гребу, не знаю. Вдруг!? Выныриваю. Оглядываюсь из воды. Никого нет, где же они? Ищут, да не там? Вылезти на лёд не могу, всё скользит. Ни воды, ни холода не чувствую. Мысль, помню, была – если замерзать буду, то найти зацеп, повиснуть, но хоть мертвым показаться людям, а не в пучине сгинуть, где крабы влёт порвут.
Нашёл зацеп. Рядом выныривает Сашка, с глазами белыми как бельмо и сразу хватает меня за одежду. Бью его по лицу. Вроде очухался и успокоился. Разговариваем в воде, помогаем вылезти друг другу. Я вылез первый, на живот. Крутанулся, зацепил его и вытащил. Всё происходящее нереально, как сон. Телефон? Не работает. Чудес не бывает! Куча машин, а МЧС не видно. Вчера было несколько, а сегодня ни одной. Ждём Толика и Лёху. Сашке говорю, чтоб бежал к домикам за верёвкой и сухой одеждой. Решаю понырять. Эйфория полная.
Подъезжает джип, но, видя ситуацию, испугавшись видно, что и сам завалится, резко разворачивается и уезжает. Вдалеке вижу, бегут Валерка и Егор, бегут и машут мне. Становиться жутко холодно, Холодно и вода стала пугать. Вдруг, что-то мелькнуло. Показалось человек, но всплыл мой же унт. Жутко стало. Не по себе. Отхожу от этой трещины и падаю в другую. Она значительно уже, отталкиваюсь ото льда и вылезаю на лёд.
Прошу – господи не мучай меня больше. Встаю на колени и благодарю Бога за то, что оставил меня для детей. Видно начинается психоз, наклоняюсь над водой и ору во весь голос Лёхе и Толику. Но вода молчит, а их уже видно нет. Ухожу с этого места проклятого. Проклятое, будь проклято. Пошёл, потом побежал. Ноги босые в кровь изрезал льдом. Останавливают, надевают шапку, на ноги носки. Бежим до домиков. В домике холодно, не топили.
-Лейте солярку на одеяло и в печь, быстро! Витька побежал колоть дрова. Печь пошла, зашумела с гулом. Нет ребят, чуда видно не будет. Потерял я их. Хотя вдруг? Ведь мы ж с Саньком спаслись. Саня суетится с сотовым телефоном. Пытается вызвать МЧС. И вдруг начинает смеяться. Ехидно как-то и со слезами. Видно крыша потекла или наоборот отпустило.
-Смейся, смейся.
-Мы, мы выжили.
И колотит его озноб, как и меня.
-Да, но не все. Толик то с Лёхой там!
Посмотрел на меня долго и замолчал. Подъехало МЧС. Зашли с видеокамерой. Греют её возле печки. Снимают, пишут. Наглые. Уже не хочу их видеть. Идите, спасайте друзей, что тут писать. Уходите вон. Дайте попить чаю сменить носки, обработать ноги. Поморозил видно. Опухли.
Жареное им подавай. Торопятся доложить. Но то, что на лёд машины не выпускают, одобряю. Испытал сполна. Надо сообщить жене Толика. Поехал. Как говорить не знаю. Стою в прихожей. Вошла Настя.
-А где мой муж? Погиб?
Молча кивнул и всё, глаза в пол. Сразу в крик пошла.
-Он крестик оставил в ванной. Ещё ж подумала не к добру это. Не ошиблась!
И в вой. Не забыть мне этот вой теперь до гроба, до смерти.
Похороны. Всё на меня легло. Тяжко мне было хлопотно и безденежно. Не до себя стало, и сейчас выйти из тупика не могу. Чёрная полоса так и идёт.
На кладбище. Хороним двоих. Нас четверо. Рядом хоронят девушку. Народу очень много. Узнаем, тоже утопленница с бухты Гертнера. Они быстро управились, подошли к нам помогли опустить гробы. Всё помогли, чин чином сделали, по-людски.
-Спасибо люди. Ты не смотри на меня, не могу сдержаться.
Плачет. Слушал его, а думал о своём.
Бурхалинский перевал. Декабрь. Вот и Новый год скоро, показал хвост 2008 год. Он слишком торопился домой и не удержал КАМАЗ на предпоследней петле. Понадеялся на мороз, ведь в мороз, когда резина тёплая, хорошая сцепка с дорогой. Но качнула полная бензина цистерна, и пошёл вниз кувыркаться его только выкупленный КАМАЗ-наливняк.
Часть 2
Раздетый налогами и поборами колымский шофёр выдержал всё. Морозы, пыль, бездорожье и полную заброшенность трассы, воров-чиновников и хоровод законов под их бездонные карманы. Полный и абсолютный беспредел суперкормушки – ГИБДД (ГАИ). Кому сопровождения, показухи для ВИП-персон, орденки да ордерки, а простому работяге-шофёру одни притеснения и все удобства в кабине машины, да уходящая вдаль дорога. За неё, любимую свою трассу, отдал и видно отдаю всё!
Надо пилить обе ноги по бёдра. Всё равно там сплошное месиво.
-Мужики убейте меня как-нибудь. Нет? Не можете? Тогда уйдите. Буду сам себя убивать. Снимите куртку. Заберите паяльную лампу. Так быстрее замёрзну. Говорят надо замереть и попробовать уснуть. Уходите. Я Вам всё рассказал и сказал. Думаю, выполните?! Прощайте мужики. Спасибо Вам и поклоны от меня. Идите с Богом.
Так, так. Вроде ничего не забыл? Мамка в Белоруссии-уже никогда не увидимся. Стоп! Да, больше ж вообще никого и никогда не увижу. Холодно-то как.
-Бог, за что мне так умирать? Уж больно-то чаша мне с перебором. В жизни лишний час не отдохнул. Работа, работа.
Надо всё с себя снять теплое. Так будет быстрее. Жаль врачиха со «Скорой помощи» не спустилась, может, что усыпляющее и выпросил бы. Женщина! Не виню её. Всех прощаю. И МЧС-ников тоже. КАМАЗ не поднять. Температура за минус 55. Ни один автокран не поедет, актировка и запрет. Конструкции такой мороз не выдержат. А начать пилить кабину накроет цистерной с бензином. Вот он сочится, видно по шву трещинку дал.
Не виню никого! Попался, держись. Мороз. Боль. Всё выкручивает. Ноги конечно не отдам. Кому я без ног нужен? Если сейчас и с ногами никому не нужен.
Можно было бы его усыпить, отпилить ноги. Поднять на дорогу и отвезти в больницу. Но кто пилил бы ноги? Врачиха? Медсестра? МЧС-ники? Шофера? Кто? Где решение?
Не осталось в России мужества. Всех перевели. Все приспособились и закрылись инструкциями.
Через два дня спал мороз градусов на десять. Подъехал автокран. Начали подъём. А, он лежал под кабиной. Но не скрюченный. Не сжался в комок. Не скукожился. Нет. Умер гордо. Сложил руки одну на другую. На них, положил голову лицом вниз и замёрз.
Так закончился ещё один бизнес на Колыме. Сыну завещал, на трассу ни под каким видом не ходить. Хватит его сполна. И его памятника на Бурхалинском перевале. Очередного.
В прошлом году ехал в районе Поворотного. На подъезде к нему хочу скорость набрать, а машину - на УАЗе тогда ездил, как держит кто. Остановился, обошёл вокруг, даже все тормозные барабаны пощупал, всё нормально. Сел. Еду дальше, а она вообще никак. Хрень. Смотрю памятник впереди и площадка напротив. Думаю, дотяну и проверюсь поосновательней, более тщательно. Остановился.
На памятнике табличка. Решил сходить глянуть. Читаю, а то наш Сусуманский, да с одной улицы, муж Наташки, соседки. Всё время хотел узнать, где и как он погиб, вот Бог и показал.
В АТП работал. Здесь на повороте погиб. Сейчас его отсыпкой вытянули и бугор, что видимость закрывал, бульдозер срезал. Своей смертью многим жизнь спасает. Гляжу дальше на табличку, а у него в этот день - день рождения, да не просто, а юбилей. 50 лет ему сейчас было бы. Ахренеть. Насобирал ему цветов на могилку, стопку налил и конфет положил. Букет повыше поставил. Может, кто из водителей заметит, да по старой колымской традиции и посигналит. Сел в машину, отъехал чуть к ручью в кабине пыль убрать да помыться, а там два ручья сходятся, ямка и перекатик знатный.
Загорелся порыбачить. Достал удочку сделал десять проводок, десяток хариусов и вытянул. Заварил ушицы. Поел. Вздремнул часок. На выезде посигналил памятнику и поехал. Что интересно с машиной ничего не делал, подумал, доеду до Талой, там и разберусь. А машина поехала, да так что только резина шелестит. Вот ведь как было.
А Витька тем временем продолжил свой горестный рассказ.
-Пока суть, да похороны. Украли у нас лодку новую с мотором. Хотели на ней летом знатно покрабить. Но не судьба видно.
На том мы с ним и расстались.
Часть 3
Травматология. Сидим с другом на скамеечке, как подстреленные воробьи, оба в гипсе. У меня одна нога, у него обе. Друг служит в больших чинах, замом начальника Управления ФСБ по Магаданской области. По образованию радиоинженер, курирует мои разработки в научной области. Вспоминаем Витьку Суздаля.
-Полоса чёрная! Но ты знаешь. Ведь, это как к этому относиться. Я на горных лыжах катался и упал со склона. Обычное у нас дело. Ноги себе так завернул, что пальцы на месте пяток оказались. Сложнейший перелом обеих ног. Собрали мне ноги по косточкам, восемь месяцев и куча денег. Уже катаюсь, правда, пока тихо-тихо. Новый комплект лыж заказал. Жду. С друзьями собираемся на Памир или в Альпы. Короче определяемся. Долго всё с загранкой. Пока всё согласуешь, и сезон пройдёт. Хорошо горы на месте. Любишь горы?
-Спрашиваешь! Петрович, я ж охотник. На горных баранов охочусь. Правда, последнее время не стреляю. Жалеть стал. Подкрадусь, прицелюсь, щёлкну без патрона и домой. Горы и тайга для меня святое. Там живу. А в городе, как в клетке, каждого в своей держат и мучают и гайки всё круче и круче закручивают. Хочу кроссовер – горный мотоцикл, кубиков на 100 четырёхтактный заниженный взять, до наледей добираться, только чтоб не слишком тяжёлый был. Таскать его часто придётся. И представь себе в день, когда надо было смотреть «кросач» сломал ногу.
-Как?
-На работе поскользнулся на подоконнике 3 этажа и слетел. Хорошо, что в конце падения за пожарный рукав зацепился. Представляешь! С парашютом прыгал и в институте и в армии, в ночном десантировании участвовал, с вертолёта прыгал, на планёре вообще падал. С вышки в бассейне по всякому прыгаю, с гор раза три конкретно срывался. Ничего везло. Ни разу ничего не ломал. А здесь третий этаж и лодыжка вдребезги. Видно когда челюстью об подоконник зацепился, вырубило. Не помню, как летел, очнулся, когда на пятки приземлился. Как кувалдой дали.
Раньше про переломы думал, на людей на костылях глядючи, больно при переломах или как? Оказалось - противно-больно, а по вечерам монотонная выкручивающая сустав боль. Видно нельзя на такие темы думать, иначе Бог обязательно обстоятельно объяснит. Лучше про женщин думать коли так. Пусть популярно и обстоятельно показывает и объясняет. Ты чем лечишься?
-Лучше всего помогли народные средства, и доктор с этим согласился. Те, что в аптеках кальциевые препараты мёртвые. Ни какой реакции, замеряли уровень кальция в крови, изменений не было. Процесс шёл медленно видно за счёт внутренних резервов организмов, где-нибудь брал кальций из того, что есть или из пищи. Рецепт простой козье молоко-основное питьё в нём всего хватает, правда на вкус специфично, а для костей яичная скорлупа. На кофемолке размолоть до пудры и погасить свежевыжатым лимонным соком. Она её плавит. Увидишь. Туда же мёда и по 1 чайной ложке 2 раза в день достаточно. Измеряли, на 2,5% уровень кальция в крови подняло. Мне нравиться гречишный мёд. Запах его. Из яиц гоголь-моголь – святое дело, на стакан два яйца и ложечка сахара и взбить. Он и у мёртвого всё поднимает.
-Знаю, делала мамка в детстве. Самое прикольное, что кроссача на вечер в тот день договорился посмотреть и прокатиться. Посмотрел. Вот Бог видно отвёл по горам на моцике позажигать. Ничего, заживёт, всё равно возьму, только знаю теперь, что падать, как и жить вредно.
-А, где работаешь?
-В бюджете, замом по всем вопросам. На пенсии мне много не надо.
-Как случилось?
-Не поверишь. Во время занятий по пожарной безопасности спросили, как спастись с 3 этажа, если везде огонь и задымление. Рассказал им армейский приём по секрету, а они пристали. Покажи, да покажи. Распустил пожарный рукав и стал показывать. Коллектив то женский больше 150-ти человек. Я при опросе всегда спрашиваю, сколько детей, внуков, супруг, живы ли родители, есть ли иждивенцы. Картинка - полгорода родни, что случиться, беда большая будет. Знаешь, почему сгорают в Домах интернатах для детей и стариков? Нет? Замки на дверях и запасных выходах. Их надо держать открытыми, а там замки амбарные. Открыли перед проверяющими пожарниками, те ушли замки на место. Имущество бережем, о людях не думаем. Хотя есть решения и не очень дорогие, электрозапоры например, при пожаре сами открываются. Для спусков с этажей за рубежом напротив окон крюки и свёрнутый рядом канат. Есть и специальные пояса с торможением.
-Важная у тебя работа, нужная людям. Спаси тебя Бог.
-Да! Только вот выгоняют меня за нарушение правил техники безопасности, а замки не тронь и древний гараж похожий на факел тоже не тронь. Это наш русский, барский менталитет - авось пронесёт, а ежели что, то холопов много.
-Не парься, что не делается, всё к лучшему!
-А, я и не парюсь, ковыляю себе по тихой, давно знаю инициатива наказуема. Но женщин и детей доведётся спасу. Честь имею. И ты знаешь у того КАМАЗиста, что говорили, ноги бы оттяпал, не дал бы ему замёрзнуть! Ради детей задурил бы, напоил бы его водкой на крайняк. Жизнь! Она того стоит! Иди, иди, благодари своего доктора. С Альп или Памира позвони.
-Хорошо. Ты, я слышал уезжаешь с Магадана. Куда не секрет?
-Да нет. Обустроюсь позвоню. Куда ж от Вас денешься. Даст Бог где ещё и свидимся. Ведь Земля то круглая!
-Да, Земля круглая, только для нас она имеет форму чемодана.
Рассказ
СВЯЗАНЫ ПОДПИСКОЙ О НЕРАЗГЛАШЕНИИ
Магадан – край колымский,
Голубая тайга.
Золотые здесь прийски,
Да кругом лагеря…
Удивительная вещь история и судьба человека. Она ничего не даёт лишнего, и похоже всё доводит до логического завершения. Тогда, в 2000-м, мне казалось, что уеду из этих мест, и ничто не сможет вернуть меня в этот суровый край. Тем более не придётся ворошить события здесь происходящие. Но судьба распоряжается с нами по своему усмотрению. Однажды просматривая корреспонденцию, наткнулся на отчёт экспедиции о поисках людей побывавших на Колыме в период ГУЛАГА. Вот отрывки из этого отчёта:
«….по материалам из картотеки, полученным из архива №3 в информ-центре Магаданского УВД.
На Колыме о «Мальдяке» говорили, как о лагере смерти. Герой войны, генерал А.Горбатов, сидевший там, превратился в доходягу за две недели. Он вспоминал:
«Мальдяк состоял из деревянных домиков в одно-три окна. В этих домиках жили вольнонаемные служащие. В лагере, огороженном колючей проволокой, было десять больших, санитарного образца палаток, каждая на пятьдесят-шестьдесят заключенных. Кроме того, были хозяйственные деревянные постройки: столовая, кладовая, сторожка, - а за проволокой – деревянные казармы для охраны и те же шахты и две бутары для промывки грунта».
Спасся генерал А.Горбатов тем, что в Москве за него ходатайствовали высокие чины и его перевели в другой, более щадящий лагерь.
Полгода провел на «Мальдяке» Сергей Павлович Королев. Он был спасен авиаконструктором А.Туполевым. Личное обращение последнего к И.Сталину облегчило участь великого ученого. Он был переведен в подмосковную «шарашку», сменив работу забойщика на должность конструктора боевых ракет и космических кораблей.
В Берелехе мы съехали с трассы вправо и, повернув на север, направились в сторону цепочки знаменитых приисков-поселков Сусуманского района: Стрелки, Широкого, Ударника. Дорога идет по долине Берелеха.
…Через четыре километра после Берелеха проезжаем полуразрушенный поселок Беличан. Здесь мы вспомнили ялтинца Камбуроглы Николая Павловича.
14 декабря 1938 года в 10 часов Н. Камбуроглы исчез с места работы. Поиски вели трое суток. 17 декабря бойцы военизированной охраны в тайге, в двух километрах от Беличана, обнаружили висевший на дереве труп Н. Камбуроглы…
У поселка Стрелка, где река Мальдяк впадает в Берелех, мы повернули направо, в сторону поселка Мальдяк. Покинутая дорога ушла дальше на поселок Широкий и прииск «Ударник». На нем и на его участке «Заболоченный», а также на кладбища соседних лагпунктов Ленковый и Топкий.
Вся долина Мальдяка перерыта метров на десять вглубь по всей ширине, местами достигающей 500-600 метров. Бывшую естественную поверхность маркируют многочисленные островки, высотой метров шесть-семь, похожие на увенчанные свечками пасхальные куличи. Эти нетронутые участки долины сохранили при отработке полигона: на них стоят столбы линии электропередач.
Лагерем смерти «Мальдяк» называли не зря. 23 июня 1999 года двое жителей поселка отправились за грибами. Неожиданно в долине ручья они наткнулись на четыре разложившихся трупа. На трупах были бушлаты, кирзовые сапоги и ботинки. Вызвали милицию. Обследование показало, что смерть наступила несколько десятков лет назад от огнестрельных ранений. Это была не первая подобная находка. За четыре года до грибников, на сорок втором полигоне при проведении вскрышных работ старатели наткнулись на шесть черепов с пулевыми отверстиями, а весной сам ручей вымыл из берега 35 трупов с аналогичными признаками.
По объему добычи «Мальдяк» стоял на втором месте после «Штурмового». План «Мальдяка» составлял 10 тонн золота в год. Условия содержания – бытовые, питание и нормы выработки, доводившие заключенных до истощения, никак не позволяли выполнить такое задание. Однако начальство «Дальстроя» и УСВИТЛа придерживались иной точки зрения. План золотодобычи требовалось выполнить любой ценой. Тем не менее, в 1938 году прииск не выполнил положенные объемы вскрышных работ. Приказом начальника «Дальстроя» К. Павлова от 11 июня заключенных разрешалось задерживать на работе до 16 часов.
Справка:
Павлов Карп Александрович, 1895 г. р., служил в органах ОГПУ-НКВД на Северном Кавказе, в Сибири и Азово-Черноморском крае. Организатор массовых репрессий на Колыме в 1937-38 г.г. Ему приписывают фразу: «На Колыме невиновных нет, и я здесь сам под подозрением». После отъезда из Магадана (в звании комиссара ГБ 2-го ранга) в сентябре 1939 г. и продолжительного лечения возглавлял ГУЛАГ НКВД СССР. В годы войны - начальник Главного управления шоссейно-дорожного строительства того же ведомства. Застрелился в московской квартире в 1956 г.
Но и это не дало нужных результатов. Тогда на «Мальдяк прибыла московская бригада НКВД. За два месяца (июль-август) она сфабриковала дело о «колымской антисоветской, шпионской, повстанческо-террористической, вредительской организации». Как показал впоследствии бывший сотрудник УНКВД по «Дальстрою» Гарусов, лейтенант Боген, возглавлявший московскую бригаду, приказал рассмотреть за три часа 20 дел (по ним проходило около 200 человек). Боген приказал применять любые методы для выбивания признательных показаний у заключенных. К утру «следствие» было закончено. Свыше 130 человек были приговорены к расстрелу. Находившийся в это время на «Мальдяке» начальник УСВИТЛа полковник Гаранин приказал привести приговор в исполнение тут же, на глазах у лагерников. В назидание. Чтобы знали, что ждет каждого не выполнившего план.
ГАРАНИНСКИЙ ПЕРЕВАЛ
Забыл, как звали пса -
Не вспомню,
Что впрочем, уж неважно -
Там памятник стоит.
Расстрелянный из ружей пацанов,
Охотников тех понарошку.
А может злых ментов.
Внизу Мальдяк - поселок, речка.
Там Королев бывал.
Кидал там свой отвал,
Ракет не строил -
Злато добывал.
Характер строил,
Иль строили его.
Здесь разум отдыхал
Его вождей, народов, судей.
Они сидят
Не наверху -
Там дует вечно.
Костер свой жгут
Убитые уж раз.
И смотрят вниз и ждут.
Машины подойдут
И спустятся они
Еще в одеждах.
И снимут их,
На лед прибьют
И отойдут.
А ты поедешь вверх!
Возможно, подтолкнут.
Приедешь ты еще,
Иль нет.
Одежды кончились,
Истлели
И кости их не держат полотно.
Шевелится дорога, как живая -
Лежат они.
Устали ждать, терять, страдать и вспоминать.
Их лица,
Впрочем, лиц их нет.
Истлела картотека.
Поедешь вверх по ним?
Иль нет?
Другой на Колыме - дороги нет!
Магаданские историки и краеведы в архивах «Дальстроя» обнаружили такой факт: 13 августа 1938 года на прииске «Мальдяк» при большом скоплении людей была произведена публичная казнь 139 заключенных. Некоторые детали этого преступления раскрыл магаданец А. Бирюков. Он обнаружил два акта, составленные 13 августа 1938 года на прииске «Мальдяк». Вот один из них.
«Я нижеподписавшийся, и. о. начальника 4-го отдела УГБ УНКВД по «Дальстрою» ст. лейтенант Госбезопасности Боген, совместно с исполнителями – комендантом УНКВД по ДС Кузьменко и опер Уполномоченным райотделения НКВД по Северному Горно-промышленному управлению Гарусовым, на основании предписания начальника УНКВД по «Дальстрою» капитана Госбезопасности Кононовича от 10/VIII – c. г. привели в исполнение приговор Тройки при УНКВД по «Дальстрою»:
расстреляли следующих осужденных: (следуют 128 фамилий).
Трупы всех переименованных зарыты в землю в районе 3-й командировки прииска «Мальдяк». Участвовавшие в зарытии и оцеплении стрелки ВОХР связаны подпиской о неразглашении». В тот день на «Мальдяке» расстреляли еще 31 заключенного.
Справка:
Боген (Каценеленбоген) Михаил Эммануилович, уроженец Одессы, еврей, старший лейтенант ГБ, сотрудник НКВД, специально командирован в составе «московской бригады» в Магадан на время исполнения приказа № 00447. Один из организаторов злодейских методов ведения следствия и фальсификации следственных дел. В частности, организатор скоропалительного следствия и расстрела 159 заключённых прииска «Мальдяк» 13.08.38. Отозван в Москву в конце того же года, расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР от 7.07.41.
Прошу прощения за банальность, но все тайное когда-то непременно становится явным. И здесь Колыма с вечной мерзлотой выступила союзницей историков.
Почти через 60 лет на полигоне № 42 она представила в явном виде трупы мужского пола, одетых в летнюю одежду с отверстиями в черепах.
И без пуль смертность в 1938 году на «Мальдяке» была выше среднеколымской. В этом, полагаю, одна из причин и другой особенности «лагеря смерти»: большого количества побегов из него.
Вообще, на Колыме не было успешных побегов. Но если и уходили в бега, то - летом. Когда имелся запас подножного корма. В военные годы, когда положение с питанием и содержанием заключенных еще более ухудшилось, впервые побеги были отмечены и зимой. Если убегали уголовники, то с собой они брали еще одного - для последующего съедения.
Г.Евстафиади не стал ждать, когда он окажется в списках смертников. Его, двадцатитрехлетнего, только-только привезли на «Мальдяк». Знакомство с лагерной реальностью для Георгия началось с августовской публичной казни на «Мальдяке».
Не желая оказаться в следующей партии, Георгий с двумя товарищами - 42-летним инженером-теплотехником Михаилом Нишиным и 28-летним Андреем бежал из лагеря.
Судя по записям Георгия Васильевича, беглецы направились вверх по реке Мальдяк, а затем повернули на восток в сторону хребта Черского. Они покинули лагерь с 15 килограммами овсяной сечки и кое-какой иной снеди. В первые десять дней они не разводили костер, ничего не готовили, боясь быть обнаруженными погоней.
За это время съели весь хлеб.
Первым делом беглецы устроили себе жилище из камней, а в нем – из камней же – лежаки. Поверх них положили сплетенные из лозы «матрацы». Одновременно заготавливали дрова к зиме. Георгий с товарищами всерьез рассчитывал остаться в каменном схроне зимовать. Несколько раз Г.Евстафиади, как самый молодой и выносливый, уходил на связь к лагерю, чтобы узнать последние новости и запастись продуктами. Там у него оставались товарищи. Однажды Георгию сообщили, что в лагере все успокоилось и новых списков не составляют. Георгий, Михаил и Андрей решили вернуться в лагерь. Как рассказывал своим родственникам сам Георгий Васильевич, им ничего за побег не было.
Когда Георгий Васильевич уже жил в Туапсе, племянница как-то спросила его, почему он, потерявший много зубов на Колыме, не вставил ни одного золотого зуба.
Ответ Грека Васильевича был точно таким же, как и С.Королева: «Я ненавижу золото!».
…Шестнадцать лет назад на Мальдяке побывала дочь С.Королева Наталья Сергеевна. Она осмотрела поселок, поднялась на сопку, где стояла палатка, в которой жил ее отец. В соседней палатке жил Г.Евстафиади. Через сорок лет он записал в своих воспоминаниях:
«В газетах писалось о Главном конструкторе, но нигде не указывалась его фамилия. А мне даже в голову не приходило, что когда-то я знал этого человека.
Фамилия и фотография появились после его смерти (1966 г.).
Когда я увидел на снимке в газете этого человека, то мне невольно вспомнились его черты… С С.П.Королевым я встретился в 1938 году на прииске «Мальдяк» чисто случайно (командировка № 1). В это время я работал бурильщиком с Федором Мананиным. Леонид Турчанский и Сергей Королев работали в бригаде Столярова в шахте, катали тачки. Потом эту бригаду расформировали. Они попали в бригаду Мукерина и перевели их на командировку № 4. Тачками, они производили вскрышу 6-го полигона. Там проработали они до августа месяца и от тяжелого труда и недоедания стали дистрофиками. Затем их перевели на 1 командировку, где они попали в оздоровительную бригаду к моему другу, инженеру-теплоэнергетику Нишину Михаилу Федоровичу, с которым я жил в одной палатке, во второй секции. Сергей и Леонид вместе с другими жили в конце октября в ветхой палатке, которая завалилась. Мне с Мананиным пришлось их спасать. Нишин предложил двоих забрать к себе в палатку. Вот так произошло наше знакомство. Сергей и Леонид Турчанский жили с нами до тех пор, пока не выздоровели.
Сергей был молчаливый, о себе ничего не рассказывал. Кто он и откуда, мы не знали. Турчанский был разговорчивый. Они помогали дневальным в палатке по уборке помещения, топили печь, получали обед. Ели мы все вместе. Пробыли они с нами до января 1939 года, пока не окрепли. Затем они работали в бригаде Бабичева. Эта бригада занималась вскрышей торфов. Королев и Турчанский помогали кочегарам топить котлы ДС-2, таскали снег, пилили дрова.
Весной они попали в бригаду Иващенко Алексея, где работали по добыче песков, тачками катали пески на промывочный прибор.
Мне часто говорят, что пора менять имидж области. Перестать обращать внимание общественности на дела былые. Думаю, о том, что здесь произошло сказано ещё очень мало. Память о тех страшных событиях и людях ставших жертвами требует своего!
Поэтому не стал переделывать песню, которую написал, тем более её уже положили на музыку!
МАГАДАН КРАЙ КОЛЫМСКИЙ
Магадан - край Колымский,
Голубая тайга.
Золотые там прийски,
Да кругом лагеря.
Расстаюсь я с друзьями,
Выручали не раз!
Только сопки седые,
Не забуду я вас.
Мне Колымская трасса,
Преподала урок.
Сколько люда безвинно,
В ней закончили срок.
Магадан - край Колымский,
Голубая тайга.
Золотые здесь прийски,
Да вокруг тишина.
Море сковано льдами,
Как постель кораблей!
Вид Нагаевской бухты,
С рыбаками на ней.
Магадан как обычно,
Треплет ветром - метель.
Здесь погода не сахар,
Но скучаю по ней.
Тут мгновенное лето,
Осень, да и весна,
Тут морозы как камень,
Да полгода зима!
Магадан - край Колымский,
Запорошенный рай.
Сопки, зоны да вышки,
Здесь с судьбой не играй.
Рассказ
ПОКЛЁВКА
Заехал в тот раз на рыбалку на самое дальнее и любимое место, километров за восемьдесят от Магадана. Подальше от всех. Корюшка там крупная. И запах от неё, не то что как свежим огурцом, а прям как от огуречного лосьона. Море, солнце и тишина. Короче оторвался две недели по полной.
Но пора и честь знать. С утреца забурил пару лунок, дёрнул ровно десяток корюшек, как задумывал и покатил домой до следующего года. Как говорят до встречи - на том же месте. Зарос за две недели, да и перед рыбалкой по традиции не бреюсь.
Крадусь вдоль ледового припая неспешно. Лёд то уже ожил, подтаивает, трещинами пошёл. Уж большую часть пути одолел, осталось километров двадцать. Смотрю на съезде с дороги, под берегом, джип приличный стоит Тойота, крузак 80-ка, да на резине хорошей, как у меня грязевой, лифтованный с лебёдкой.
В море на льду один рыбак над лункой колдует, как у нас говорят "крыльями машет", Думаю, подойду, гляну, что поймал да познакомлюсь, кто по моему путику топчется на крутой машине. Кто денег на отдых не жалеет.
Авось, думаю, на будущее сгодится. По всему видно матёрый рыбак. Припарковался с джипом недалече. Вышел налегке в майке и трико. Солнышко припекать начинает, тепло пошло. Лёгкой трусцой думаю, пробегусь.
В общем, бегу так цивильно. С чувством собственного достоинства за Сурф, тоже не последний авто в грядке! Легче крузака и на тридцать пятых колесах с блокирующимися мостами 80-ку в лёгкую обставит и по снегу, и на болоте.
А сам всё на рыбака поглядываю. Зрение то у меня хорошее. Дальнозоркость опять же. Гляжу, хлопец-то худенький, как распрямиться, а стоит он в коленнопреклонённой позе, в народе говорят просто - рачком.
Бегу и поглядываю. Но не могу вспомнить, краболовки-парашюты уложил или забыл под берегом, но если и забыл, то волна их, не достанет. Но как-то дома им бы лучше было и жаба давит. И на ближние ямы ещё смотаться можно.
Настроение заметно портится. Хоть обратно беги. Вот вылетел этот момент погрузки бутора из головы, хоть убей, не помню. Короче настроение вообще съехало! Я остановился и крикнул ему громче, чтоб он услышал, да ответил, есть рыба или нет? Тогда и вернусь. Смотрю, тельце то совсем как у юноши двенадцатилетнего из подвёрнутого комбинезона торчит. Что думаю с сопляком то гутарить.
А он вроде, как обернулся и замер. Но голоса не подаёт, вроде как над лункой нагнулся и шебуршит что-то там. Может в наушниках или краба тянет из другой лунки. Думаю, добегу, тогда и узнаю что к чему.
Молодёжь любит в наушниках музыку слушать. Некоторых на Колыме встречал, и золото моют и на охоту в них ходят
Короче подбегаю к нему, кричу уж в сердцах. Сидит фактически на льдине, а если закол? И не услышит, как оторвёт льдину и в море унесёт. И не обернётся ни разу. Вот добегу уж и вставлю салаге.
А тело у него сверху загоревшее, а от пояса белое-белое и нежно-розовое, как сидел он на коленках. Так из комбинезона то голое и выскочило. И побежало в море. Бежит босиком главное и визжит как порося.
Так и я за ним бегу. Уж и лунки пробежал. И комбез с примёрзшими коленками, как потом оказалось. А бежит шибко. Ну, думаю, далеко не убежишь дальше море, трещины и майны могут быть.
А он заворачивать начинает и вроде как к машинам. Подумал, может у него башню сорвало, а воду открытую увидел и опомнился.
А он бежит-бежит да оглянется. А машину то свою я не закрыл, а у него на сигналке стоит. Вскочит в мою, ключи то в замке и поминай, как звали.
Рванул ему наперерез, да к машинам. Бегу и смотрю вроде как баба?
И на груди нашлёпки, какие то. Точно баба! Сиськи сверху прикрыты, какими то листиками, видно от загара. И плечи узкие, а задница нормальная. Фигурка, то - что надо!
И тут стал я притормаживать. В мою машину при таком раскладе, она не полезет. Ей бы, до своей добраться. Короче встал, стою, смотрю, что дальше будет?
Добежала она до машины и встала как вкопанная. Видно после двухнедельной рыбалки я плохо соображал, и показалось, что ей холодно и нужно дать что-нибудь из одежды и побежал к ней. А она под машину давай лезть и орёт стервь.
Добежал и я до машины. И только тут я врубился, что сигналка то и ключи у неё в комбинезоне возле лунок остались.
Думаю, из-под машины я её не вытащу. Она в панике. Думает, может изнасиловать собрался уже. Ну что, тупо развернулся, и лёгкой трусцой проклиная её и себя, побежал к лункам. А она то, осталась на снегу голая. Бегу нет-нет да оглянусь, что она там делает.
Вроде притихла. Прибежал рыцарь херов, а ключей найти не могу. Кричать далеко, не услышит, да и ветерок. Но догадливая тёлка оказалась. Стукнула по машине. Та и завыла, сигналка запела, выковырял её из резинового чехла и открыл ей машину.
Отодрал ото льда комбез, собрал её шмотки и обувь, и отнёс к машине. Красивая она оказалась спасу нет. Ноги все об лёд порезала с перепугу, убегая от обросшей полуголой гориллы. Собирались потом долго. Ножки лечил ей. Пальчики тоже и ладошки на руках. Падала когда бежала. Смеялись с ней до хрипоты. Спрошу, что нить и ржем до слёз. Её аж на нервы пробило, видно от перевозбуждения. Снова лечил.
Вернулись в Магадан двумя машинами. Умная она оказалась, богатая и гордая. Рыбачка и охотница заядлая. Вместе жить стали. Вот только с ружьём она маху дала. Взяла «Бинелли» 12 калибра. Но согласилась, что ошиблась, уж больно отдача сильна и тяжела. Прикупили ей комбинированную «Белку» под мелкашечный патрон и 32 калибр.
Расстались мы с ней. 25 лет разницы - целый возраст. Теперь, когда на льду рыбачу и вижу женщин в комбинезонах, понимаю, что без нижнего белья им быстрее. Ведь вокруг столько мужчин.
Но, как и прежде, собираясь на рыбалку, не бреюсь из принципа. Вдруг снова повезёт и встречу ЕЁ! Ту единственную, которая для ТЕБЯ.
Помню тот запах корюшки и смех, слёзы, крики, визг и жаркое застенчивое дыхание сквозь боль. Раненые ножки, нежные ручки и первый заветный поцелуй. Рыбачьте друзья! Это так романтично…
Рассказ
ДУЖКИ
Ушёл «Дальстрой» - остался СТРОЙ,
Остались вышки,
Лесоповал, опилки, людские кости,
Мышки.
«Лагерные дали Магадана»
Осень. Бабье лето. Сели медсёстры попить чайку. Потрескивали батареи парового отопления запущенного накануне. По батареям сновали коричневые дружки. Писатель, граф Соллогуб, ещё в восемнадцатом веке очень образно обрисовал сих обитателей наших больниц: «… бегали взапуски с редкой отвагой, расправляя усы, разные насекомые, много известные русскому народу».
Разговор зашёл за ягоду. Брусника в этом году на Магаданских рынках сильно подорожала. За ведро ягоды на базаре просят по 1000 рублей. Слово за слово, старшая медсестра Вера, бойкая и востроглазая бабёнка, наливая новомодный ныне чай с бергамотом, и говорит:
-Сосед у меня пошёл за ягодой. Встретил медведя. Бежал так, что порвал связки на обеих ногах. Сейчас лежит в больнице. 60 лет ему.
Тётя Глаша, вахтёрша – пожилая, с одышкой, тихонько и спрашивает:
-А, медведь-то за ним хоть бежал?
-Не знаю, не спрашивала. Лежит, думает о чём-то. Вёдра ж говорит, там остались. Полные. Когда остановился в руках только дужки от вёдер.
Возле окна, на краю стола не обращаясь ни к кому, сидела и жаловалась на судьбу сестра-хозяйка Светлана. Сначала её плохо слушали, последнее время она стала попивать, обрюзгла, перестала за собой следить, даже начала немного заговариваться. И говорить она начала, как будто сама себе, потом все замолчали и прислушались.
-Вы же все знаете, сынок то у меня один. В прошлом годе его забрали в армию. Теперь, кажный месяц высылаю ему по 300 рублей, как Васёк пишет всё ихнему ротному командиру, а в июле то у ихнего этого ротного-ирода день рождение был, так собирали по 1000 рублей. Не вышлешь, сынок предупредил, изобьют или вообще зашибут. Так все и шлём. Узнавала я, и другие тоже шлют.
Тётя Глаша:
-Поборы, везде поборы. А сколько ж в этой роте человек.
-Пишет 120.
-Это ж если по 300 с каждого то 36 тысяч в месяц, а если по тысяче то аж 120 тысяч, что ж тогда офицерью не жить.
-Живут, приспособились, за счёт нашего горя. Слышали, вон в нашем университете тоже выявили, пристроился какой-то капитан из военкомата, фамилия дай Бог памяти, кажется Юзаев, так пристроился на ставку инженера, получал себе втихоря денежки да пайки и даже на работе не появлялся.
-Что за нас то говорить, вон на космодроме в Плесецком, шли со свадьбы пьяные офицеры, капитан да прапорщик, встретили двух солдатиков, забили до смерти их же солдатскими ремнями и подбросили помирать в собачий вольер. Там их утром и нашли родненьких.
-Жалко ребяток, совсем ведь дети, ведь только ж из школы и жизни не увидели. А каково теперь родителям?
Разошлись, вздыхая готовить больных к обеду.
Микро-рассказ
УРОВНИ
(Фантасмагорическое)
Как-то бежал по городу. Горит вывеска с огромными буквами в полдома. «Мгновенное похудание – за НАШ счёт!» Не понял. За их, что ли? Забавно. Что за хрень? Забежал, Вежливо встретили. Девушка с парнем, похожие как две капли воды. Дали проспект, прайсы. Мои лишние 15 кг удаляются за 3 минуты. При этом деньги не платишь. Плюс дополнительная услуга. За те же 3 минуты подкачивают тебе мышцы, и выходишь с фигурой атлета.
-С-Согласны? Д-Денег не берём.
-Не вопрос! Хоть сейчас.
Уложились за полторы минуты. Девушка ему понравилась. Она и заикается элегантно. Вышел довольный и счастливый. Главное - легко. Что ж, сейчас в бассейн, а потом обзвоню девчонок. Одежду только надо купить новую, эта вся висит, самому неприятно. Кстати, телефончик то у сестрички надо было попросить. Когда наклонялась над ним, ведь так и хотелось ей меж грудей тиснуться. Да и формочки то, формочки, как хороши. Вечно у него так. Ладно, прайс то в кармане, всегда можно позвонить.
После его ухода «близнецы» приняли свой привычный, безобразный, зелёный, инопланетный вид.
-Вот люди бестолковые. Посмотри, пошёл счастливый, новый вес нагуливать. Парасёнки. Ни на одной планете сами свой жир добровольно не сдают, не заставишь. То воевать с ними приходиться, то обманывать. Сколько мы уже с тобой работаем?
-Д-Да, сколько? У-Уже восьмую галактику пережили. П-П-Помнишь вторую, вот мы с тобой там позажигали. К-Кстати, этот-то возбудился. В-Видел, как он на меня смотрел?
-Ладно. Давай о деле. Что-то вяло дельце идёт. Надо побольше рекламы, неону.
-Т-Т-Точно! К-Когда будем отправлять человеческую ворвань?
-Межгалактическая телега завтра. Доложи шефу и поинтересуйся, как делишки в филиалах других городов. Кстати узнай, мы оплатили Интернет? Интересно, сколько шефу годков? Да и увидеть бы его хоть разок.
-П-По мне, так лучше ничего не видеть и не знать про их дела. П-Помнишь третьего-то нашего напарника. Л-Любознательный был. Н-Небось стёрли. И-Или заслали куда-нибудь, ни слуху – ни духу. С-С нашего универовского выпуска только мы с тобой и остались. В-Вот группа утилизаторов галактик хорошо сохранилась. Н-Но им между собой общаться запрещено. З-Знают только два своих ключевых выражения: «Т-Так точно», да «Е-Есть». В-Вечность жить будут.
-Тоже ничего хорошего. Устанешь. Скоро я с тобой сам заикаться начну. Говорил тебе, прежде чем сказать, что-то, не думай.
-П-П-Пробовал. Н-Не получается. Е-Ещё дольше получается. П-Пусть так. А-А то ляпну, что-то не подумавши, и останешься ты один. Ч-Ч-Что будешь делать?
-????? Да-а. Лучше заикайся.
Шеф. Получив доклад от зелёных уродцев с Центавры, весь сосредоточенно-скукошенный, в микрокапле воды, в какой-то пылинке, на каком-то крякнутом «чипе», в каком-то 286 «компе» в давно сгинувшей вселенной 42 порядка - лениво подумал:
-Вот жабы! Интернет им подавай. Из них мозги качают, и они же за это ещё и платят. Кретины. Что-то устал. Думай за всех, думай. Кстати, а кто меня-то думать заставляет? Небось, тоже какие-нибудь уроды!
Невежливо. Устали уже от него. Решили стереть! И подсушили ту пылинку.
Рассказ
ДУПЛЕТ
Как это трудно и легко - убить,
и как это легко и нелегко - не убить…
«Перевал»
Это случилось на Колыме, в отрогах хребта Черского. Осень вступила в свои права. Кое-где в горах выпал небольшой снег. В низинах же, на солнце, было тепло и прохладно. Все располагало к хорошей охоте.
Еще с вечера мы снарядили джип всем необходимым. Олег, товарищ, с которым мы частенько ездили на охоту, взял видавший виды армейский карабин СКС. Сын взял снайперскую винтовку СВД с переменной спортивной оптикой с 3 до 9 крат, с которой он уже не раз охотился. Удобства такой оптики двойные, во-первых при стрельбе, а во вторых не надо носить бинокль.
Себе же взял ИЖ-94, комбинированное ружье, где наряду с винтовочным стволом, второй ствол гладкий, 12 калибра - абсолютно надежное промысловое ружьё. Одним словом, как говорят охотники, упакованы мы были по полной программе.
Выехали рано, отъехав от города Сусумана километров сорок по трассе и километров 15-20 по полному бездорожью, уперлись в речку. В это время года, в этом месте мы ее легко переезжали. Очевидно, где - то в верховьях, размыло плотину старательских полигонов. Вода шла мутная. Решено было забраться на сопку и оттуда осмотреть предгорья хребта и окрестности озера Вилор. Через пару часов бодрого штурма налегке, только с биноклями, поскольку оружие осталось с сыном в машине, мы с Олегом были на верху сопки.
Как и предполагалось, с нее открывался великолепный вид и на предгорье и на озеро Вилор. Немного отдышавшись, угостившись крупной брусникой, мы хорошенько устроились и стали осматривать склоны гор. В этот день нам определенно везло. Буквально, напротив, на левой стороне озера, среди крупных, но редких валунов на солнышке грелось стадо баранов.
Быстро спустились. Одели на колеса грунтозацепы и стали штурмовать речку. Буквально на выезде, когда оставалось метров пять, с заднего правого колеса слетел грунтозацеп и расклинил задний мост. Джип встал. Олег переправился на другой берег и ушел в горы, а мы с сыном остались вытаскивать машину.
Размотали с лебедки трос и часов за пять, промокнув с ног до головы, вытянули и отремонтировали машину. Потом развели костер и стали ждать Олега.
Он пришел по темноте, в третьем часу ночи. И пока пил чай, сушил портянки и ел, рассказал следующее.
Пока дошел до места начало темнеть. Баранов на том месте и нигде рядом он не обнаружил. Стал спускаться и здесь метрах в 300-х на заснеженной поляне, уже в сумерках заметил темное двигающееся пятно. Медведь, сразу определил Олег, и довольно крупный. Медведь шел к нему. Олег присел, взял по стволу центр фигуры и выстрелил. Медведь остановился, потом завалился на бок, вскочил и побежал прыжками вверх. До пригорка и на самом пригорке было сделано еще три выстрела.
При этом на пригорке, хотя и было уже достаточно темно, но Олегу показалось, что медведь завалился. Решено было спать до утра, а утром подъехать насколько возможно, подняться и добить зверя, если получится.
Вообще за 45 лет, что прожил на Колыме к тому времени и на охоте, особенно возле наледей, да и просто в дороге с медведем сталкивался достаточно часто.
Особенно часто это происходило по Хандыгской трассе, где приходилось работать. Но стрелять его рука не поднималась, хотя оружие всегда было с собой. Существует поверье – если съел медвежатины то и сам становишься им. Это как у Поля Брега – мы то, что мы едим.
Как-то раз, работая возле поселка, Теплый ключ, столкнулись с медведем, который нас буквально затерроризировал. Ночью наши лайки с визгом влетали по узкой железной лесенке в вагончик и прятались под нары, а мы сидели на ружьях. До буровой стало опасно ходить.
Съездили в райцентр поселок Хандыгу, переговорили в охотобществе. На следующий день приехал охотник. Как выяснилось полковник милиции из местных. Переговорил с нами и ушел в лес.
Вечером вернулся. Сказал, что построил ловушку с петлёй на конце, которой привязал бревнышко и уехал в поселок. Приезжал каждый день проверял ловушку. Дня через три или четыре, сейчас точно не помню, пришел из тайги и сказал, что медведь больше беспокоить не будет.
Доводилось мне видеть много ловушек на медведя, но везде петля привязывалась к дереву, поэтому если зверь попадался шеей, шло удушение. Тогда и мясо и шкура пропадали, брали только желчь. Добывать медведя с небольшим бревнышком на конце петли, суть которой загнать медведя в густую чащу, охотников не много.
Здесь был другой случай.
Следующий день выдался пасмурный, благо без снега. В горах дул пронзительный с морозцем ветер. Небо было затянуто густой серой пеленой.
До места не доехали километра три. Оставили машину и, стали разыскивать заснеженную поляну со следами. Часа через три нашли. На поляне, где, судя, по следам в медведя Олег выстрелил первый раз, крови мы нашли буквально несколько капель. Дальше по следу на пригорке, на траве и на заснеженах, крови было побольше. След потянул вдоль берега за небольшой уступ. Но когда мы его обогнули, перед нами встала стена сплошного стланика. Мы обошли заросли, которые со всех сторон окружал снег, а одна заканчивалась обрывом над озером.
След из стланика не выходил. Зверь сидел в кустарнике.
Не знаю, что меня толкнуло, возможно, азарт, возможно, какая-то незавершенность дела. Может жалость к зверю, может безрассудность. Одним словом Олега с сыном, я попросил отойти от кустов и приготовить ружья, а сам полез в чащу.
Расчет был прост. При встрече выстрелить из двух стволов - дуплетом. Но если в начале, кусты еще просматривались и кое-где на снегу, можно было даже увидеть след, то дальше кусты сплелись настолько, что через них стало невозможно продвигаться. Когда же буквально в трех метрах от меня шевельнулись кусты и послышался рык, я понял, что из охотника я превратился в добычу. Леденящий страх, сковывающий ужас - вот те ощущения, которые были присущи тем минутам. До обрыва, очевидно, добрался быстро, да и прыгнул, как потом выяснилось метров с 3 - 4-х, на камни вдоль берега, не раздумывая. Приземлился достаточно удачно, если не считать ушибленной и вывихнутой руки и ссадин на лице.
Но ничего, встал. Подошел к озеру. Помылся. Осмотрел оружие. И берегом, а затем верхом вернулся к сыну и Олегу. Подошел и рассказал, все как было. Посмеялись и уже в сумерках вернулись к машине. Хорошо помню, что сильно замерз и еще долго не мог согреться, даже в машине.
Не смогли мы взять его и по первому снегу. Так как снега выпало сразу много, и пробиться до тех мест стало невозможно. В феврале пришлось побывать в тех местах у старателей. Они рассказали, что на дальнем стане побывал шатун. В июне, когда подтаял снег, я легко нашел того медведя по воронам, которые нашли его гораздо раньше. Пуля, судя по костям, раздробила ему бедро.
Как рассказал тот хандыгский охотник, медведь подранок, по таежному - шатун, погибает от гангрены конечностей, так как лапы не защищены и гниют от когтей. Поэтому иллюзий при встрече с шатуном быть не должно. Те чувства, которые он испытывает к людям, передать не сможет никто.
Рассказ
ЗУБЫ
Ибо на небе меньше звёзд,
чем обманов в наших сердцах.
Мама уехала, как у нас в Магадане выражаются, на материк. Север любит молодых, сильных и, наверное, глупых. Жена тоже улетела. В Болгарию в отпуск – ей там нравится. Уже второй месяц, скоро вернётся. Звала и меня. Но не поехал.
Как-то она забыла стереть автоответчик, а может, он сам записал. Одним словом, из разговора с подругой узнал, что она не дура со своими дровами в лес ездить. Наверное, на самом деле женщина - это устройство. Которое свободно, пока не покрыто. И вообще, они обожают, когда их преследуют. И когда им дарят. Принимать они могут бесконечно. Многим это заменяет даже секс, причём сразу после свадебного путешествия. Ещё заметил, что у них бывает осмысленное выражение лица, когда они пересчитывают наши деньги.
И, тем не менее, женщина - это самое прекрасное, что я встречал на этом свете. В общем, тоже флиртую. Созвонились. Встретились. Уже в спальной комнате. Настроение было вроде ничего. Она:
- А это что за коробочка? Духи? Мне? Фу, пустая. А для чего?
- Для зубных протезов.
- Да, а зачем? У тебя вроде хорошие. Верхние - вообще как у Ален Делона.
- Если бы. У меня протезы на присосках.
Пауза пару минут. Кажется, у неё и желание пропало. Надо дожать. Продолжим.
Она:
- И давно?
- Да уже лет 10.
- Рано ты их потерял.
- Да я их и не терял. Предпоследняя жена попросила выдернуть.
- Не поняла, зачем?
- Не нравились…
- Врёшь. Зачем дёргать, если сейчас можно красивыми и свои сделать. Главное, чтобы корни были хорошие.
- Так-то сейчас. Но ладно, тебя фиг проведёшь, до всего дознаешься.
- Ну, говори только честно. Ты меня заинтриговал.
- Кусаюсь я во сне.
Снова пауза, но подольше. Пошла покурить. С коридора:
- Сильно???
- Да не слабо. Вот предыдущую - то жену чуть было не загрыз. Вот и решили. Думал как лучше. Но она всё равно ушла. Сначала спать стали отдельно. Так, я с последней познакомился и с тобой тоже. Днём-то я нормальный. Правда, уже и нынешнюю пару раз тяпнул. Не сильно, но уже косится. Забываю на ночь снимать эти дурацкие протезы. Особенно после интимных дел. Или засыпаю мгновенно или под конец сцены могу напасть. Кстати, так последний раз и было. Конечно, сейчас себя корю за то, что зубы вырвал. Надо было как-то всё по другому делать. Но тогда был как во сне. Любил я её. Готов был на всё. Да и сейчас люблю. А надо то было просто лечь подлечиться. Ведь доктор предлагает. Недорого и конфиденциально, и главное, недолго. Наверное, подлягу.
Представь, сейчас сниму челюсть:
- Шам, шам. Бред…
Она:
- Не надо.
Зашла, присела. Но взгляд совсем другой. Смотрит, как на психа. Если сильно крикнуть, наверное, хлопнется об пол. Не стал. Короче, секс был вялый. Я-то закончил нормально, смеялся под занавес, как чокнутый.
А она так и не расслабилась. Так в менопаузе ожидания броска к горлу и застыла. В принципе мне даже понравилось. Что-то в этом было. Во всяком случае, она не играла мной. Это и хорошо – скоро моя подъедет. Да и подустал я от неё. Курит ещё. Вот тебе и коробочка от мамы. Минус три тёлки. Дошутился. Но ничего, что ни делается – всё к лучшему. А ради такой импровизации можно их и сотню поменять. Той, которая тебя любит действительно – будь хоть калека. Ей всё одно, есть у тебя зубы или нет. Да и действительно, хоть ты её загрызи.
Потом как–то позвонил, сказалась занятой. Раз встретил. Но взгляд так и остался с испугом. Так и не въехала видно, да и Бог с ней.
Может и своей пассии или тёще пора промутить про коробочку. Раньше любил поговорку: «Надежда умирает последней». Сейчас тёщу зовут Надеждой. Крепкая бабёнка. Но ничего, мы тоже не пальцем деланы.
Не то, чтой-то я закис.
Рассказ
ХОЛОКОСТА
В темноте, избивши ноги,
Ищем мы свои дороги…
Материал попал к нему случайно. Всё было связано с серией загадочных убийств на дальнем таёжном кордоне северного заповедника. Он, только тогда закончил ординатуру и год мантулил по распределению в районной психиатрической больнице вместе со своей нынешней женой, генеральской дочкой.
Работал он тогда с выдающимся психиатром Мозговой Ксенией Павловной.
Помнит их диалог со следователем-женщиной из областной прокуратуры:
—Алкоголь?.. — подсказала следователь. — Бессонная ночь перед этим?..
—Он утверждает, что выпил немного. А вообще не пьет.
—Тем более. Значит, непривычен.
Мозговая скрестила руки на груди.
—Тут ты права, — сказала Ксения Павловна, подумав. — Реакция на алкоголь — вещь индивидуальная. Одних угнетает, других возбуждает... А что есть наша психика? Череда возбуждений и торможений. Хочешь, проверим его основательно? Но для этого надо будет положить в больницу.
Следователь, допускала возможность проведения стационарной судебно-психиатрической экспертизы. Но не теперь.
—Сейчас преждевременно, — сказала она.
—Все мы человеки. За сорок пять лет практики я такое видывала. Вот скажи, может девочка в тринадцать лет видеть сквозь землю? Даже не видеть... В общем, необъяснимый феномен. Почище, чем Кулешова. Вы, наверное, читали о такой?
—О Кулешовой? — переспросила следователь. — Это та, которая умела читать руками?
—А точнее, обладала так называемым кожным зрением. Помните, ей давали конверт, в котором был запечатан текст?
Ксения Павловна встала из-за стола, вышла на середину кабинета и, указывая на пол обеими руками, начала рассказывать:
-Похоронили ее отца. В гробу. В могилу. Как положено. Проходит день, проходит другой, девочка стала заговариваться. Пристает к взрослым. Твердит, что жив отец, и все тут. Голова у него, говорит, белая-белая! И дышит...
Мозговая замолчала. Следовательше стало, честно говоря, не по себе. А Ксения Павловна продолжала:
—Добилась-таки своего. На третий день разрыли могилу. И что же ты думаешь?
—Жив? — подсказала следователь. — Ведь что могло быть невероятнее?
—Совершенно правильно. Но самое главное — действительно седой как лунь... Ну, с точки зрения медицины сам по себе случай с мнимой смертью — явление объяснимое. Что-то вроде летаргического сна. И если бы покойника в кавычках осмотрел, врач, установил бы, в чем дело. А история произошла в глухомани, родственники поспешили совершить обряд..,
—Из местных, что ли?
—Ну да.
—Когда это было?
—Лет двадцать назад. Но какова девочка! Меня этот случай заинтересовал. Встретилась с ней, привезла сюда. Наблюдала... Подготовила доклад на областную конференцию психиатров...
Ксения Павловна вздохнула, села на свое место и ухватилась за мундштук.
—А дальше? — спросила следователь, Рассказ ее очень заинтересовал.
—Дальше? — Мозговая рассмеялась, а потом со странной веселостью произнесла: — Этим докладом заработала себе репутацию не нормальной... Да и ты так считаешь... Предупредили?
—Что вы... — растерялась следователь.
—Брось. Ты как вошла, я сразу увидела, — Ксения Павловна лукаво подмигнула следователю: ничего, мол, привыкла к этому. И уже серьезней добавила; — Как ты решилась ко мне обратиться?
Не везло ей в жизни. Хоть и была она статная, красивая и крепкая, как стальная. И в уме ей не откажешь, не обидел её бог. Аномальные явления. Тогда им так и казалось. Сейчас это просто фактический материал. Как сейчас выясняется, у неё не оказалось ни одного ошибочного диагноза. И это в психиатрии!
Сколько он бы сейчас отдал за то, чтобы вернуть время. Поработать с той девочкой. Есть методика, есть аппаратура. Участок мозга в определённом диапазоне электромагнитных излучений – сигнал исходящий и сканирующий. Рухнули догмы. Но не стало материала, нет предмета исследований. Что тогда с ней происходило, что она видела во сне. Вопросы, вопросы.
Занимаясь психиатрией, он исследовал, как влияет сон на последующие фазы дня. Девочка не спала все 4 дня. Как происходило восприятие информации? Получалось, расстояние не играло, никакого значения? Но, с другой стороны, неизвестно что с ней происходило бы возле самой могилы? Другой вопрос излучения от отца? Получается и возраст не имеет никакого значения!
Не писалась, хоть убейся, не писалась диссертация. Как заколдованная. Материала много. Завершил физические испытания. Оформил и задел на будущее по аппаратуре воздействия. Закончил уже и заключение. Казалось, поставил последнюю точку. Нет, чего-то не хватает.
Один из знакомых физиков прочитал хорошие слова:
«Если кто-то требует подтвердить эксперимент математически, то он или больной или сознательный мошенник. Потому, что эксперимент, это и есть доказательство в последней инстанции». Хорошие слова. Современная российская наука – косность, догмы и кланы. Когда мы выберемся из тех социалистических пут? Добить любого соискателя учёного звания можно вопросом об экономическом эффекте.
Помнится академики Прохоров и Басов – разработчики лазерного вооружения, в ответ на подобный вопрос долго матерились.
Сон! Где реальная жизнь? Ведь во сне, когда ты видишь кого-то, и это скорее точно - встречаются наши души. Мысль на самом деле, глубоко материальна. Ежесекундно в каждом из нас происходит до 60 миллиардов термоядерных распадов. Вода ещё загадочней. В нас она находится в миллионах агрегатных состояний. Фактически мысль является сложным многодиапазонным генерируемым излучением. Мысль, это взгляд сквозь среду. Она и воздействует и имеет обратную связь. Самое же удивительное, что для неё не существует понятия времени!
Надо ехать. Найти эту деревню. Найти эту девочку или хоть кого-нибудь.
До места добирался ровно неделю. И как назло, уже в самой деревне подвернул ногу, потянул сухожилия, да так, что неделю и встать на ногу не мог. Поселили в коттедже для начальства, за которым присматривал завхоз Егорыч. Ковры, хрусталь, люстры. Вода из скважины. Бойлер и новая сантехника. Сказка. А за окном глухая тайга. Шаг от деревни и куропатки комками сидят на ветках.
Фельдшерица Татьяна. Их роман начался уже на второй день. Женское молоко. Она до сих пор кормила своего двухлетнего сына. В 36 лет разрешила ему попробовать. Неожиданный, совершенно забытый вкус. Сладкое, потом к нему тянет. Потом узнал, муж спивается, работает в райцентре, может не появляться дома месяцами. Была своя машина, разбил, оно может и к лучшему, а то стал проституток домой возить, совсем обнаглел. Измены. Обида, поиск более надёжных вариантов.
Лифчик, поддерживающий и делающий грудь высокой.
Потом, спустя время, он понял её. Ревность влечёт жену к другому. Всё путалось. С другой стороны. Часто замечал в поволоке глаз, эту внутреннюю подготовку женщины к таинству природы. Она уже живёт собой. Преодолён свой барьер и тебя она уже начинает подталкивать к этому. Достаточно лёгкого прикосновения и волны предвкушающего наслаждения начнут делать своё лукаво-сладострастное действо.
Сенсоры её восприятия настроены на тебя. В общении, уже не надо многое говорить, диалог тел идёт сам по себе. Она настроилась. Готова. У Ги де Мопассана, в рассказе «Двое» очень хорошо описано сочетание и несовместимость прекрасного и всего остального низменного, функционально-необходимого. До каких высот должна подниматься страсть, что бы забывалось всё. Всё допускалось. Становилось ожидающе тягостным, даже захватывающим, манящим. Требующим удовлетворения, неуёмного желания и страсти. Пик совместного соития, когда даже плотская грязь становиться необходимым элементом ощущений. Пропадает смущение. И затем когда воспоминания об этом не отталкивают, а влекут. Требуют повторения. Ты вспоминаешь те состояния, начинаешь сопереживать. Будь уверен она тоже это чувствует, где бы она не находилась. И она даст об этом знать. Дума о ней – это и есть её сигнал тебе. Будь ты хоть на другой планете.
Егорыч, рассказал историю интересующей меня девочки. Девочка подросла, стала заядлой таёжницей. Наследственность. Она и врачевала. Многих вылечила, поставила на ноги. Красивая была. Ещё девочке, шаман предсказал, что она утонет. Так и произошло. Как она не береглась воды. Заманил её любовник на озеро в лодку, ударил веслом и утопил. Осудили его, он оказался причастным и к другим убийствам из-за пушнины. Не осталось после неё никого.
В 19 часов запустили движок. Включился телевизор. Сидеть одному не хочется, пошёл в домик завхоза. Встретила хозяйка. Молоко, картошка жарено-пареная. Свой дом в России, как автономная подводная лодка. Что не происходи вокруг, а молоко и картошка есть всегда. Знай не ленись.
Егорыч, сидит, починяет Антону валенки. Антошка смотрит телевизор, не отрываясь, спрашивает:
-Дедушка, что такое холокоста?
Егорыч, не раздумывая:
-Какой-то еврейский шабаш.
Антон подсаживается к деду и начинает ему помогать делать дратву.
-Деда, а ты как к евреям относишься? У нас в классе их все ругают. Говорят, во всём виноваты евреи!
-Я? К евреям? Не знаю. У нас в деревне их отродясь не было. Знаю одно, мы их точно не победим!
-Деда, а кто мы?
-Ну, мы. Люди.
У Антона округляются глаза:
-А, они что не люди?
-Нет, конечно!
Антон заинтригован:
-А, кто?
Егорыч не отрываясь от валенка, спокойно, как давно вызревшее:
-Инопланетяне.
С Антоном происходит непонятная метаморфоза. Он как будто переворачивается в воздухе. Смят этой новостью. Единственное что и остается, спрашивает, окончательно обалдев:
-Да?
Егорыч твёрдо и уверенно:
-Ну, конечно.
Откладывает валенок и поворачивается ко мне:
-Вот смотрите, родины у них нет получается? Нет!
Антон:
-Дедушка, а арабы?
-И арабы тоже!
-Почему?
-А, они похожи.
-А, американцы?
-И американцы! Но, не все. Негры, похоже, местные.
-Дедушка, а мы русские?
-Мы-то? Хрен нас поймёшь. Вроде местные, тутошние, у себя дома, но живём, как на чужой земле. Живём? Помню один фильм, играет актёр Алялин, слова, сказал так сказал : «Жил – будто не жил». Обгадили всё. Мы даже если и инопланетяне, то не дай бог вернуться на ту планету. Представить трудно какой срач мы там навели.
Старик хрипло рассмеялся, закашлялся.
-Ладно, хватит! Ложись-ка лучше спать. Завтра рано вставать.
Заваривает себе чай, больше похожий на чифир. Он его называет - купеческий. Предлагает. Но я отказываюсь. Последний денёк. Попью-ка лучше парного молочка.
-Правда? Да, кому ж она нужна? Вот, послушай, работал я ещё пацаном, после войны, помощником шурфовщика на золотых приисках Колымы. Многое пришлось, и увидать, и услышать. Помню, как только приехали, заехали в речку. Смотрю на дно, а там камни шевелятся. Присмотрелся, а это рыба. В несколько слоёв. Столько рыбы, столько морей, а живём впроголодь. Из всех тех ужасов, что тогда творились, два рассказа меня действительно потрясли.
Шурф - это разведочная канава в форме глубокого колодца, который капается до коренных пород. Грунт вынимается, промывается и таким образом определяется содержание золота. Тяжелейшая работа.
Ещё раньше мне приходилось слышать, что заключенные, когда шли в побег захватывали с собой и «котлету», то есть такой же беглец, как и остальные. Но только он не знал, что его в побеге по общему сговору должны были съесть. В побег уходили в середине лета, как только начинала созревать голубика-ягода. Помянуть их всех можно выражением – «Кустик бруснички с бело-краснеющими наливающимися ягодками - это было последнее, что он увидел за свою короткую непутёвую жизнь».
Как рассказал один из старых шурфовщиков. Кстати посадили его за то, что во время сельского схода по поводу сбора средств дрейфующим на льдине Папанимцам, сболтнул про то, что попробовали бы они в их деревне, когда нет урожая, перезимовать. Так вот - в лагерях, когда шурфовщик с охранником уходили на разведочный маршрут они брали с собой помощника. Участь его была точно такой же. Только назывался он у них по другому, его называли «живцом». Охраннику доставался его паёк. Шурфовщику приходилось делать двойную норму. Но самое жуткое, что мне пришлось услышать, это о том, что на Колыме была штрафная зона, где людей на улице держали в клетках, а питание вообще не завозилось. Там, вовсю, процветал каннибализм.
Всё сошлось. Колымская штрафная зона, годы с 1936 по 1943.
Армянин. Небольшого расточка, метр шестьдесят не более. Из разговора глазами он понял, что руки, не подам. Правила поведения за долгие лагерные годы впитались в него. Не сел он и на предложенный мною табурет, который стоял посредине гаража. Обошёл его какай-то странной щупающей походкой и сел в угол гаража. За спиной стена, а мы, с ингушом Русланом и двери оказались перед ним. Грамотно, всё под контролем. Возможно, благодаря этому он в лагерях и выжил?
Сговорились ехать сразу. Путь не близкий. До посёлка Широкий, где базируется Берелёхский ГОК, второй по величине на Колыме. И от него вдоль ручья Ленкового в горы. Кстати, на этом ручье было самое красивое золото, из всего добываемого на Колыме. В горах полное бездорожье.
Там и находилась «штрафная зона» Колымы. В дороге выяснилось, что знал он и Царека. Тоже армянина. Царек был, как их в войну называли «самострелом». Отстрелил себе руку, чтобы не идти на фронт. Только не учёл, что во время выстрела от пороховых газов возникает ожог. Так и загремел на Колыму. Фартовый был пройдоха и предприимчивый. Бывало целому прииску «Мальдяк» помогал план по золоту выполнить. А это не мало. В ту пору одних заключённых на прииске бывало до 20 тысяч. До сих пор вода вымывает из заброшенных штолен их тела. С двумя дырками в голове. Одна круглая – от пули, обычно сзади. А вторая в виске – квадратная, проверочная – от киянки.
Полигоны, полигоны, конца им и края нет. Всё изрыто до базальта. До лагеря не доехали. Добрались только до кладбища, которое тоже промыли старатели. Кучи костей. И само ущелье жуткое. Узкое. Отвесное. Света не бывает в нём никогда, да и газ родон, наверное прёт так, что все дозиметры зашкалит от радиации.
Так удалось побывать, там в один из отпусков, самому. Интересно, узнают ли люди сколько и как, погибло людей в таких лагерях. Немцы, похоже, со своими лагерями, по сравнению с нами - мальчики. Есть же архив КГБ, он сейчас перешёл ФСБ. Есть списки всех, кто проходил там службу. Безусловно, остались ещё очевидцы того, что там происходило. Остались рапорты и другая служебная документация, техническая документация по устройству таких лагерей. Меры воздействия. Рационы питания. Всё можно восстановить! Но, видно прав Егорыч, правда, действительно мало кому нужна. Рассказал я Егорычу эту историю и пошёл к себе спать.
Постучали в дверь. Он определил – она! Вошла. Молоко её, ещё слаще показалось. Сомлел весь по ней. Весь в ней растворился. Как ребёнок.
-Ты меня на своё молоко присадила специально? Какие у тебя самые заветные желания?
-Мои заветные желания? Холодным, зимним вечером уткнуться любимому в пах и забыть про всё на свете.
Завалил её на стол. Затем усадил на самый край стола. Раскрылась. Отдалась вся. Попытался развернуть её. Заупрямилась.
-Это Вы там городские балованные. Я и мужу не позволяю так, по собачьи, мне надо тебя видеть. Сладкий ты мой.
Всё, как-то скомкано. Подневольный. Страстный инстинкт
Ушла.
Надо уезжать.
Домой? В город - пустыню! Город одиноких, страдающих тел - оболочек. Вспомнился последний диалог, со своей, в театре. Ходили на «Возвращение» во МХАТ. Вошла пожилая, некрасивая, но опрятная дама. Со следами увядающей жизни.
Моя и спросила:
-Когда я буду такой, ты меня будешь любить?
-Ты хочешь, чтобы я тебе ответил по возможности честно?
-Конечно.
-Может не сегодня, такой хороший день? Может, после спектакля?
-Нет. Хочу сейчас!
-Хорошо, дорогая. Ты сама этого хотела. Только без обид, договорились?
-Да.
-Так я и поверил. Женщинам верить – себя не уважать!
-Фу, как грубо. Перестань, говори.
-Ладно. Вот ты говоришь, что меня любишь. А, синоним любви – слабость. Так? Синоним мужчины – сила! Синоним женщины – предательство! Вопрос? Почему? Ты хочешь услышать ответ?
-Да. Договаривай до конца.
-Вот видишь, ты уже обиделась.
-Нет. Я слушаю.
-Хорошо. Представь, что я не родился. Не было б меня на свете никогда. Вместо меня был бы, наверное, у тебя другой? Так?
-Пойдём, уже 2 звонок.
Так закончился наш тогдашний разговор. Из театра хотелось тогда уйти.
Засыпалось. Приснился Татьянин муж, с каким то лопухом и весь чёрный, как чёрт.
Холокоста? Холокоста - наших душ! Чаща? Непознанного, путаного сознания.
Утро. Встал пораньше, зашёл к Егорычу.
Мозаика дня. Внук соскачил с печи и к деду:
-Дедушка, как ты думаешь, корова наша Машка с какой планеты? Я, вот бывает, ей в глаза смотрю и она тоже на меня. И вот всё, как будто она мне сказать что-то хочет. Только не может.
-Ну, тебя к лешему, плонетянин ты бисов. Спей вон лучше варенца, да сбирайся. В город поедем, скупиться надоть. А то вон и мука кончилась. Да и учёного заодно свезём. И уже обращаясь ко мне:
-Вашбродь, как нога-то?
-Да, вроде нормально. Действительно, надо ехать. А то снова заметёт на месяц.
-Ничего, мы на своём тракторишке «Беларусь» откуда хошь выедем.
Так и уехал. Узнал он потом или нет. Но, по прошествии определённого времени, родился у фельдшерицы Татьяны второй сыночек.
Рассказ
ФЛАГ
"Над всей Монголией - безоблачное небо".
Накрапывал дождь. А в самолете было тепло и уютно, пахло кофе. Рейс бесконечно откладывался. Но из самолета уже не выпускали. Молчали все. Было по настоящему - безысходно тяжело.
Это сейчас по прошествии десятка лет понимаешь, что тогда мы остались живы и нас не смололи жернова истории сразу, только благодаря создателю и экологической ситуации, которая сложилась на Земле из-за гонки вооружений.
Рядом со мной сидела жена и сын, они ехали в отпуск в Пензу. Еще были смешные цены на билеты - еще было всего много, кроме продуктов. Которых тоже было много, но их заготавливали, впрок создавая неприкосновенные запасы на случай войны. Сверхдержава – обладающая всеми видами вооружений – содержание, которых и разрушило её. К счастью это произойдет и достаточно скоро на всей Земле во всех государствах.
Распределял же всё, партийно-хозяйственный нарост, который делил остатки от ВПК и естественно уже не прячась жировал с этого, а остальных держали в узде на талонной системе распределения. Весь соц. лагерь работал и выпускал и еще по плану. А с продуктами сделали просто – в буфетах и столовых обкомов КПСС поставили милицейские посты и пускали только своих.
Петрищев Сергей Сергеевич сидел в правом углу, рядом сидел еще один депутат от Магаданской области Елисейкин. Судьба и выбор. Он все понимал.
Дома остались жена и два сына. В последнее время "наружка" совсем обнаглела. Видно приказы стали совсем короткие. Стая почувствовала кровь. Им казалось финал рядом.
Сергей Сергеевич к тому времени многое успел сделать. В то время он был директором прииска на котором велись научные изыскания, членом Верховного Совета СССР. С одной стороны льготы, блага, возможность пастись возле кормушки, а с другой сотни тонн ртути посредине поселков, отравленная вода, запредельный радиационный фон и как следствие больные дети.
По колымской трассе его возил мастер спорта по автогонкам Михайлов Стас. 630 км. сложнейшей Колымской трассы, на обычном УАЗ-469 до пос. Беличан, где был расположен прииск "Эксперементальный" они преодолевали за 7 часов. Мне на японском джипе с дизелем, на суперовой резине с ошиповкой, ни зимой, ни летом, ни разу не удалось их обогнать. Смерть стояла за всеми поворотами.
И здесь в самолете они сидели в конце салона, знакомые лица и в то же время незнакомо-напряженные, прячущие глаза и ничего друг-другу не говорящие. Профессионалу тоже трудно ждать команду на уничтожение. У них тоже дома дети. У них тоже высшее образование и сомнения и свои решения. Но над всеми довлеет приказ и жёсткие инструкции, отработанные и выверенные до мелочей за столетия репрессий.
А то, что сценариев этого рейса много, вплоть до его подрыва - они знали лучше нас. По телевидению гнали классическую музыку. Вторые сутки радио молчало. В самолете не послушаешь "голос Америки" или другие станции. Возле самолета стояли дежурные машины КГБ - "Волги-универсалы под "скорую помощь" только с синими крестиками. В них тоже сидели профессионалы. Государство - в любой ситуации умеет и обязано защищать свои интересы. И при этом, любыми средствами.
В Москве был путч - ГКЧП.
С опозданием в 4 часа дали добро на взлет. Взлетели, стало маленько полегче, но в конце салона по-прежнему висел меч. Лица у них еще сильнее напряглись. Они были на связи. Шли постоянные переговоры. А он был лишен ее давно. Неведение. Только интуиция. Он попытался уснуть. Если мне удавалось спать 2-3 часа в сутки, то он наверное вообще не спал. Через час полета - объявление. Самолет посадят в Хабаровске, якобы по трассе непогода. Хотя для "ИЛ-62" непогоды не бывает. Сели в Хабаровске не смотря на сильнейший дождь и ветер. Так надо.
Аэровокзал не для нас. Снова не выпускают, правда кормят хорошо, как обычно курица с сухой гречкой. Обслуживание тоже отличное, правда, ни одной улыбки.
Интересно, сколько сотрудников спецслужбы вынуждены отправлять в рейс в таких ситуациях. Наконец-то взлетаем и отсюда.
В районе Новосибирска посадка на военном аэродроме. Снова ожидание. Здесь то и выйти некуда. Усталость и безразличие, состояние кролика. Видно и питание становится индивидуальное.
Взлет. Над Москвой покружили. Сели на Домодедово. Незаметно исчез Елисейкин. Сергею Сергеевичу предлагаю автобусом доехать до Аэровокзала. Петрищев соглашается. Подъезжаем к Москве. Ни одной частной машины, только танки. Колонны танков. Частые остановки. Патрули.
Вышли из автобуса. Ночь, танки, мигающие светофоры, ни одного гаишника и колонны солдат в машинах.
Аэровокзал как всегда битком. Посадил своих на лестнице, это тогда было нормой. Во всей Москве негде было переночевать, только полы аэропортов и лестницы вокзалов. Быдло и грузовики с надписью "Люди", к которой невольно хочется добавить приставку "НЕ".
С Сергеем Сергеевичем вышли из аэровокзала, отошли подальше к одному из дворов, попрощались. Он мне сказал: "Прощай. Запомни все". Я пожелал; “Удачи, как у нас говорят, старательского фарта. И, конечно выстоять”.
Он пошел в Белый дом, утром намечалось заседание Верховного Совета России. Он должен был быть там.
Смотря ему в спину, перекрестил. Пожилой человек, который устал бояться и сделал выбор. Вернулся в аэровокзал. Кемарнули на коробках за стойками регистрации. Просто разобрали картонные коробки, постелили их на полу и пролежали на них до утра. Дождался автобуса на Быковской аэропорт. Отвез своих и отправил их самолетом в Пензу.
Хорошо, что они не понимали, что происходит. Они думали, что у меня просто какие-то дела в Москве - тогда только входило в норму слово бизнес.
Добрался до РТСБ (Российской товарно-сырьевой биржи) - Боровой, Хакамада, Янгель - все были на месте. Наш подъезд в политехническом музее - жил.
Конечно, после бессонных ночей было пустовато. Хотелось упасть и проспать неделю или запереться на даче с семьей, купаться и загорать после своих северов. Но утром был готов флаг России - большой. Пусть купеческий, не имперский. Еще без орлов. Но так тогда было надо.
А в окнах напротив биржи уже не прятались, просто шла телесъемка. Им уже мерещились большие звезды, надо было побольше отснять человеческого материала. Ведь в сценарий заговора надо было, потом вставлять фамилии.
Помню, была отличная погода. Вокруг столько сильных и красивых людей. Боровой непрерывно курил. Хакамада не успевала прикуривать и бегать за сигаретами.
Шла история. Здесь был ее пик. Пик России. Мир замер в ожидании. Каждый читал Декарта и знал - в этой жизни главное сохраниться.
Утром понесли флаг, сшитый накануне и водрузили его на Белый дом. Немного развеялся, снова на биржу. Некогда поесть. Вечером снова к Белому дому. Костры. Баррикады. Танки, БМП и десантные машины. Танкисты-солдаты. Гитары. Какие-то пайки. Солдаты нам тогда достали НЗ (неприкосновенный запас). В тот момент мы были действительно самой образованной нацией, а войну да ещё с собственным народом не могли даже предположить. Я понял, это победа. Они не будут стрелять. А если и начнут, то все равно – Победа
Большой крови не будет. Ты преодолел себя. Ты главный – всё вокруг тебя. Мы пели Барыкина:
- Нет, нет, мы хотим сегодня,
- Нет, нет, мы хотим сейчас…
Было противостояние. Похороны пацанов. Их сейчас забыли!? Империя - у неё свои законы. Снова началась работа с бешенным темпом. Надо было перестраивать государство по-настоящему. Как хотелось еще тогда сразу ввести в стране регрессивное налогообложение, ощутили катастрофическую нехватку знаний нормальной экономики.
Много времени уходит на организацию встреч Петрищева с Боровым, директором “Инкомбанка” Виноградовым. Встречи с ведущими экономистами Шаталиным, Абалкиным, Явлинским и др. Небольшой отдых с семьей в Пензе. Снова Чернобыльские огурчики, это когда вместо огурца пепел в форме огурца и машины радиационного контроля 2 раза в сутки.
Перелет в Магадан. Подготовка документации по организации Сусуманской биржи золота “Колыма”. Провокации разного рода, но дома и стены помогают.
Снова Москва, но уже другие игры, уже начался большой хапок, уже открылись лица и их кукловоды. Начался жестокий дележ с уничтожением не членов кланов. У капитала свои законы. Но диктат в экономике – это ещё большая кровь.
Но всё равно ещё интересно работать. Ввозим в страну персональные компьютеры IBM ещё 286 с логотипом “Перестройка”. Вот где пригодились знания языков программирования Ассемблер, Ада. Ставим на них свои модемы, делаем первые гражданские - локальные сети. Начинаются первые биржевые торги.
Но начинаются предательства. Янгель за воровство расплачивается годовалым сыном и матерью. Их, нашли в Ленинграде и убили, кинув в песочницу гранату. Помню его слова, которые он сказал:
- Ну, что ж их забрали первыми.
Жизнь в Москве превращается в сплошные похороны.
Петрищева назначают представителем президента по Магаданской области. На базе прииска “Экспериментального” делаю первую в области частную артель, продолжаю научные изыскания по тонкодисперсному золоту. Ещё бываю с ним в Москве. Но уже всё не то. Делёж, обман. Крысиная возня.
Боровой предлагает организовать в Магадане филиал партии “Экономическая свобода”, а для разъездов ИЛ-62. Виноградов – директор “Инкомбанка”, предлагает открыть и возглавить филиал его банка в Магадане.
В то время Петрищев сказал:
- Зачем уже лежа под банановым деревом, что-то ещё делать. Просто жди, когда упадёт следующий банан.
Через год у него случился инсульт. Госпиталь президента. Потом выход на пенсию и скромная жизнь в центральных районах.
Я благодарен ему за тот период жизни. Мы смогли не предать друг друга. Но по части бананов мнение у меня другое, а лежать некогда. Полностью ушел в науку, остались лишь мелкие делишки. За которые бывало тоже прибивали до смерти и инсульт тоже был, правда, выходил из него три года в одного.
Ещё прилетают журналисты с РТР, но говорить с ними не о чем. Уже другое время и история.
Это потом Хакамада, вернувшись с горного курорта в швейцарских Альпах, сморозит, перед бастующими шахтерами про сбор грибов и ягод.
Большего издевательства и цинизма не выразит никто. И это перед людьми, чьи семьи действительно голодали. А ведь на Севере даже крапивы для щей не соберешь. Поистине терпение русского народа безгранично.
Мы работаем и ошибаемся. Как говорили древние: “Господи! Дай мне силы изменить, что я могу изменить, принять то, что не могу и мудрость одно отличить от другого”.
Теряем друзей и здоровье. Каждый занимается своим делом. Главное - что мы не воры. А жить, раз дали – значит так надо.
А жесткого ноября 2004 жизнь не допустит и расстрела в 2005 тоже не будет. И - 2017 тоже не будет, ни у нас ни в Китае. Даже если пересохнут Янцзы и Ганг, а население ВДРУГ увеличится в 10 раз. В одну и ту же реку два раза не войти.
Настала пора остановить все военные конфликты. Перейти от экстенсивного пути развития экономики к интенсивному. Так как экстенсивный путь ведет к войнам за источники минерального сырья. Только так можно решить экологическую проблему, которая вышла из - под контроля. Для её решения необходимо уже сейчас объединить все имеющиеся людские и природные ресурсы, которыми располагает человечество. Поскольку ноосфера, как писал Вернадский, есть биосфера - организованная цивилизацией.
В противном случае Создатель действительно включит нам Большой Потоп. И снова вода и лёд расставят всё на свои места.
У Ф. Бекона есть мудрые слова: “Над природой не властвуют, если ей не подчиняются”.
Рассказ
ТРИ МЕДВЕДЯ
-Усталость? - А, что такое усталость?
-Усталость, это когда так плохо, что нет завтра,
потому что всё уже - вчера.
«Встреча»
В нашем Магаданском парке, что за часовней есть волейбольная площадка. И мы, преподаватели Северного международного университета, решили зимние встречи по волейболу с преподавателями техникума перенести на эту площадку. Также по четвергам в 17 часов. Пришёл раньше и, чтобы скоротать время, решил прогуляться по парку.
Как обычно, в этой части города, с утра стоял туман с моросью. Немного накрапывало. Казалось никто не придёт.
Немного отошёл и пропустил мимо себя детишек. Их вела, по всей видимости, воспитательница. Одеты они были по - детдомовски, многие в одинаковое платье. Не чувствовалось и ухода в одежде. А вели их, скорее всего, из туберкулёзного диспансера с детского отделения. Сам вид детей придавленных болезнью и лечением. Бледность их лиц. Говорили сами за себя.
Чуть ниже, среди кустарника, находилась площадка с вырезанными из дерева скульптурными композициями разных животных. Туда воспитательница детей и повела.
Дети разбрелись по площадке. Я уж собрался идти дальше, но одна из девочек, лет семи. Самая большенькая из них, подошла к группе из трёх медведей вырезанных из дерева. Обняла одного из них и громко на всю площадку сказала:
-А это моя мама.
И крепко, крепко, изо всех детских сил прижалась к ней. И так осталась стоять, доверчиво прижавшись к ней, как бы слившись. К ней стали стекаться другие дети. Но сначала она их, как бы не подпускала. Потом, видно, смирилась, перестала отгонять. И дети стали трогать медведицу и говорить:
-Мама.
-Мамочка…
И тоже пытались её обнять. Потом, как искра пробежала, они стали отходить и назначать, каждый себе мам, пап, братьев, сестёр.
Трудное это было зрелище. Некоторым не хватило, и они стояли потупясь. Другие договаривались, что у них будут общие мамы. Они их обнимали и говорили, какие они.
Пробился туман. Выглянуло солнышко. Всё ожило. Ожили и дети. Забегали.
Я вернулся к волейбольной площадке. Подошли наши. Бодрые, весёлые, спортивные. Приятно смотреть на таких людей. Сильные и красивые.
Стали играть. Пару мячей пропустил. Не игралось, в глазах так и стояли те дети.
Федоров, зав. кафедрой физкультуры и фактический капитан нашей команды, пару раз ругнул:
-Не спи.
Помаленьку разыгрался.
Недавно, проходя по парку, встретил там трёх мальчишек лет по семь, возможно, погодки из одного класса. Наверное, шли с занятий. Ухоженные, все с фирменными рюкзачками.
Но матерились – жуть. Один из них басил и солидно крыл среднего рыжего мальчишку. Торопились, щёлкали зажигалками и, по всему, искали место покурить.
Рыжий убеждал, что помнит, как родился. А другие двое смеялись над ним и ругали, на чём свет стоит.
А он продолжал убеждать, что помнит. И не сдавался. Потом сдался, но уверенно сказал:
-А там мне было тепло и сухо.
И те двое согласились. Перестали его ругать. Похоже, даже задумались.
Один из них предложил:
-Пойдём, покурим к медведям.
И они пошли своей дорогой. Всего две встречи. Что же это за место такое? Обязательно посетите его. Оно вам само всё покажет и расскажет. Ведь стоят там деревянные мамы и папы, братишки и сестрёнки. Обласканные - брошенными, обездоленными и покалеченными детьми.
Откровение. Те дети вырастут. Станут взрослыми. И если останутся в Магадане. Наверное, никогда не обидят этот парк, где живут их приёмные родители. Братья и сёстры. Каково им будет в жизни? Дай бог им счастья, а сейчас добрых воспитателей и учителей.
Наверное, ох как тяжело ходить с ними не только на прогулки, а и вообще с ними. Хорошо было бы, чтобы им за это достойно платили.
А дети, когда выросли и стали красивыми и умными, оглянувшись назад, на прожитое, не завели бы себе таких же деревянных детей. И чтобы санэпидемстанция не запретила им эти прогулки, а если бы и запретила, то городская казна поставила бы такие же скульптуры и на площадке возле тубдиспансера.
А, ты, видя всё происходящее - попытался бы хоть что-нибудь изменить - не деля и не властвуя.
Рассказ
БУЛЬБАШИ
Утро туманное - сердцу желанному,
Вести нежданные - вести желанные…
«Ветка рябины – стожки у околицы»
Может быть, действительно они всегда в них выбирают качество? И, исходя, из этого строят свою жизнь? Как-то, ещё в начале их отношений Ирина сказала ему:
-На Руси, среди баб, никогда не было института любви. Мужей себе подбирали из жалости. Помучился бедненький. Вот и жалели.
Тогда, его, её слова шокировали. Они больше не возвращались к этой теме. Но они его держали, он думал о них. Думал он о них и сейчас, собираясь в командировку.
Он уже знал, что летит туда последний раз. Подал рапорт.
Добивало всё. Вчера, перед футболом, зашёл к Сэму. Сэм – Сашка Семёнов, сержант его взвода. Прилипла к нему эта кличка с детства. Вместе в этом году заканчивают автодорожный институт. В новостях по Интернету прочитали, в думе 40 миллиардеров. Псы! Вот они там за бабки и грызутся.
Сэм классно играет. Нападающий, правый крайний. Когда он на поле всё кипит. Не играет, а танцует.
Наши прут всех. У Сэма есть прикол, после игры он обычно говорит, не выговаривая букву «ч»:
-Закончили традиционно сверху, товарищи. Бережно её берём. И пе-ре-во-рашиваем, пе-ре-во-рашиваем…
Все падают со смеха.
Не помнит сейчас, что была за станция. Вышли покурить. Старушка. Спросила:
-Ты, зачем приехал.
Мямлил ей что-то, про послали.
А, она своё:
-Как? Ты же взрослый? Что у тебя в мешке? Патроны? Смерть возишь!
А, ведь точно сказала. По большому счёту! Счёт всегда личный – свой.
Зопир. Не шёл он у него из головы. Слово сложное. Для русского уха непривычное. Может быть перевод неудачный?
Зопир – придворный, персидского царя Дария. Пятый век до нашей эры. С ума можно сойти - 2,5 тысячи лет назад.
Когда Дарий не мог штурмом взять восставший Вавилон, Зопир добровольно отрезал себе нос и уши. И выдавая себя за жертву жестокости царя, под видом перебежчика, пробрался в осаждённый город. Став вавилонским военноначальником, он открыл войскам Дария городские ворота. Затем, но это не достоверно. Он надоел Дарию и его придворным. При дворе, уроду с отрезанными носом и ушами, не место! И Дарий велел его удавить.
Последний марш.
Последнее сопровождение.
В дороге, вспомнилась и другая история, рассказанная московским журналистом. В деревне Пермской области живет лесник-охотник. На втором году войны, в 1942 убил в лесу сына-дезертира.
Ему до места надо было лететь самолетом, потом идти маленьким речным пароходом, ехать попутным лесовозным грузовиком и потом километра четыре пешком по топкому лесу.
В деревню он попал поздно, под вечер, когда было уже по-осеннему тёмно. Пять огней светилось в лесу. Оказалось потом: пять домов всего-то в деревне. Встретил его сам лесник. Вот его рассказ.
За вечер понемногу узнал стариковскую жизнь. Она начиналась тут, в пермских лесах. И закончится тоже, наверное, тут — в деревне с пятью дворами, стогами сена и кладбищем за крайней избой.
—Я ровесник этому лесу. Ему, по кольцам считать, — за семьдесят. И меня вывезло на половину восьмого десятка. Все думаю, думаю. Лес будет стоять, а человек уходить должен. Бога, я тоже определил, нету. А что же есть?..
В первую мировую войну старик был разведчиком. Имеет «Георгия». В последнюю войну делал для фронта лыжи. Вся жизнь — в лесу. Менялись только избы кордонов, а должность была постоянная — лесной обходчик. И потому лес во все стороны хожен и перехожен и знаком, «все равно, что эта изба».
Старик еще исправно стреляет. Поговорив о рябчиках и о глухарях, решаем утром пойти на охоту. Отбираем патроны, выкладываем на видное место все, что следует не забыть, и тушим лампу.
Туманное утро. Стожки за околицей еле-еле угадываются. И деревня у нас за спиной сейчас же исчезает в тумане. Гулко чавкает под сапогами болото. Все продрогло в ожидании зимы. Кое-где на березах еще остались листья. Но чуть задеваешь плечом — листья падают и плашмя ложатся на воду, повисают на жухлой, болотной траве. Даже на высоких местах под ногами — влажная мякоть листьев. Собака возбуждена. Метнется вперед, опять прибежит, прыгает, пытаясь лизнуть хозяина в щеку.
— Ну, понимаю, понимаю. Рада, что взяли. Беги ищи, ищи...
Собака должна разыскать глухаря и держать лаем на месте, пока охотники подойдут. Нам не везет. Собака надолго пропадает, а лая не слышно. Раза два, кажется, был голос, но пока продираемся зарослями рябины, хвощей и лабазника, собака выбегает навстречу и виновато крутит хвостом. Мало-помалу интерес к глухарям стал пропадать. Вымокшие и усталые, решаем зажечь костер, обсушиться.
Старик, однако, не стал раздеваться. Покурив и подержав над огнем морщинистые ладони, сказал:
—Я маленько тут похожу...
Полтора часа его не было. Я начал думать: не случилось ли чего? Уже приготовился подать сигнал выстрелом, как подбежала, отряхиваясь, собака. Следом за ней вышел старик.
—А где же добыча, Федор Василич?
С минуту старик отогревал руки. Прислушался к стуку дятла.
—У меня тут сын похоронен... Старший.
Дятел садится почти над самым костром. Мелкие крошки из-под его клюва падают в дым.
—Старший сын... Могила в первый же год в траве потерялась. А березы там, в гущине, я помнил. Теперь и березы что-то не разыскал. Туман в глазах, память как решето...
Я сказал, что знаю историю с сыном от человека, который теперь в Москве.
— А, это Егор, значит... Да, мы с ним много тут походили... И до Москвы, значит, дошло... Двадцать три года хожу с этой ношей. С кем повздорил чуть-чуть, сразу: «А ты сына убил». Глотаю комок. Убил. Да. И ничего не могу ответить. Разве объяснишь всякому... С собакой иногда говорю. Ходим, ходим вдвоем, начну ей рассказывать. Умная тварь, все понимает. Двадцать три года камень вот тут.
Сына в сорок втором из деревни проводили вместе с пятью ровесниками. Деревня была поболее, чем теперь, — восемнадцать дворов. Ребята уходили не очень грустные. Плакали матери. Из мужиков один Федор Орлов провожал новобранцев. Большого разговора в дороге не было. Федор сказал тогда ребятам-охотникам: «Глядите там. Живем один раз, но какая жизнь, если немец до Камы пройдет. Держитесь!»
Ребята, видно, сразу попали в бой. На двух летом пришли «похоронные». Двое прислали письма из госпиталя. От Ивана почему-то не было слухов. В войну, когда человек «без вести», у семьи всегда имелась надежда. Федор Орлов любил сына и успокаивал мать: «Иван не пропадет без вести...».
И вести пришли. Пришли с такой стороны, откуда отец никак ожидать не мог. Сначала бабенки возле колодца, а потом и напар¬ник, столяр из соседней деревни, сказал в открытую: «Иван в лесу скрывается, дезертир». Федор Орлов сначала стал на дыбы: «Пристрелю, кто будет такую позорную сплетню пущать! Не было такого в роду у нас!» Оказалось не сплетня. Стали пропадать в деревнях куры, ульи, коза пропала, корова не вернулась из леса. И все это — вдовье. Баба, у которой козу увели, пришла к Федору с дитем на руках: «Чем кормить буду? Твой увел. Видели его в лесу!» Видели, будто Иван приходил даже домой к матери, когда отец был в обходе. Мать плакала, божилась: не приходил, не видела. Отец каждое утро открывал глаза и вздрагивал от первой и постоянной мысли: «Дезертир, трус. Теперь всё, что пропадёт в округе, будут валить на сына. Позор». Поседевший за полгода лесник Федор Орлов положил однажды в котомку хлеб, взял ружье и ушел в лес.
Раз в пять дней он возвращался в деревню, чтобы взять хлеба, и опять уходил. От простуды или от напряжения сил он захворал. «Ноги еле носил. Оброс. Худой стал, как мощи». На пятнадцатый день на кладке через ручей к болотному острову лесник увидел следы. Увидел бересту, ободранную с берёз для костра.
Посреди острова нашел покрытый берестой балаган. Обошел кругом. Тихо. В балагане стояла железная печка. У печки лежали лопата, связка ключей. В углу стояло ведерко с мукой. Отец вышел из балагана, затаился в кустах. Ночью никто не пришел. А утром увидел: между деревьями к балагану идет человек, несет мешок за спиной. «Я б его из тыщи узнал. Высокий, красивый. Крикнул ему: «Иван!.. Что же это такое, Иван?!. Видишь, на кого я похожий из-за тебя? Вернись, люди простят. Пойдешь на фронт — люди простят!» Старик сейчас не помнит уже, каким доподлинно был разговор. Помнит: сын бросил мешок и побежал. И тогда отец, не делавший промаха на охоте, поднял ружье...
Он вернулся в деревню на другой день. «Я убил сына». Милиция не поверила, а мать поверила сразу. Упала и начала скрести половицы ногтями: убил, убил сына! «Мать умерла недавно. Три года как умерла. Я на коленях стоял у постели. Говорила: «Федя, все прощаю тебе». А я по глазам видел — не простила, не простила она мне».
Стучит дятел. То на осине стучит, то опять садится над самым костром. Старик гладит рукой задремавшую возле огня собаку.
-Схоронили его в лесу, вот в той стороне. Из района приезжал доктор и следователь с милиционером. Я их по одному переносил через топкое место. Сын лежал лицом книзу. Ножик у него был, два сухаря в кармане и письмо от какой-то девчонки. Докторша плакала. А милиционер сказал: «Ты, Федор Василич, поступил как Тарас Бульба». Вот и живу Бульбой двадцать три года.
Бульбаш, бульбаш – мальчишки кричат при встрече. Первое время дорогу перед собой не видел. Все хорошо да просто в книжках бывает. А тут живешь и думаешь, думаешь...
-А как остальные ребята?
-Всех вырастил. Поразъехались. В Перми, на Дальнем Востоке... Клава, младшая, пишет и погостить приезжает. А так один. Старушку приютил в доме. Вместе доживать будем... За двадцать годов вот первый раз душу излил. Да еще с собакой иногда говорим, говорим... Разве объяснишь собаке, какое это время было и как надо человеку держаться...
Мы потушили костер. Небо расчистилось. Морозило. Мокрые листья на открытых местах взялись ледяной коркой. Даже от собачьего бега в лесу похрустывало.
Ну что, Майка, зима? Зима, зима на пороге. Впереди, тяжело шел высокий, слегка сгорбленный человек. До дома было километров десять по топкому лесу.
Было это в 1968 году. Сейчас той деревни и в помине нет. Остались одни только кресты.
Впереди колонны рвануло. Высыпались из кузова и залегли.
Чечня, Чечня!? Он уже точно знал, что сюда больше никогда не полетит. Слишком здесь много горя. При царе, солдаты из крепостных вырубали вокруг поселений леса. Леса выросли!
Подорвались на фугасе 2 передние машины. Сэм погиб. Но не от взрывов. Потом. Глупо. Машина сдавала назад и он попал под лафет орудия. Разворотило весь живот. Много крови потерял, а чужую его почему-то не принимала. Врачи сказали, не совместимость.
Последнее, перед смертью, сказал:
-Пе-ре-во-ра-ши-ваем…
Все плакали. Ольстер! Свой Ольстер! Снова домой с гробами.
В думе 40 миллиардеров. Вот наворовали! За что бьёмся? Всё равно разворуют суки! Со службой пора расставаться. Хватило ему уже и лжи, и грязи, и предательств. Пойду механиком или завгаром, на крайняк можно и пошоферить. С Иришкой пора оформить отношения и детишек заводить. Надо кого-нибудь повоспитывать. Сколько ж она выдержала бедняжка. Три его ранения, всегда рядом. Домой! Домой! Сейчас главное вырваться из этого пекла. Застучал тяжёлый пулемёт: Бу-бу-бу - Буль-баши – бу-бу-бу-бу-бу……
Политика. Вручают ордена афганцам. Воевали там с полудикими племенами. Обосрались по уши. Еле ноги унесли. Договорились до того, что самая успешная военная операция – вывод войск. Ура Громову. Больше 15 тысяч убитыми, да тоже, наверное, врут и сотни тысяч калек. В армии бардак, дедовщина.
Скажет тоже, жалеют они! Любит она! Его! Кажись?
Магаданские рассказы
© Copyright: Владимир Кудрин, 2014
Свидетельство о публикации №214011300699
Свидетельство о публикации №214011300699
Рецензии