Откуда течёт река

Я пишу, неуверенный в том, что ты когда-нибудь это прочтёшь… Это – не письмо. И возможно, это – вообще не для тебя. Даже – скорее всего. Это – мне самому. Сам с собой. Сходя с ума. От, так неожиданно ошеломившей меня, любви. От жара, к которому, казалось бы, совсем не готов. И – от разлуки…
Люблю… Немея от этого. Стыдясь об этом говорить. Потому что кажется, слова – такие обычные, такие повторяемые во всём этом мире… Сердечки, пробитые стрелой со смешным «рыбьим» оперением. Наивные и прозрачные, как детские «секреты»,- стекляшки с конфетной фольгой, закопанные где-то в укромном уголке двора… Слова. Они нужны? Нужны ли,- мантрами, сначала ласкающими слух, потом монотонно неслышимыми, а следом – надоедливыми своей искусственной повторяемостью… Лодка – тихо скользит ночной рекой, и не хочется браться за вёсла, чтобы не разрушить эту связь чёрной воды, в которой мерцают звёзды, и неба, по которому неслышно струится сама река… Просто – молчать, оглохнув от тишины, находясь где-то посередине, в невесомости ночи.
Услышишь ли ты это беззвучие? Угадаешь ли в нём то, насколько мне нужна?
Мир стал тесным и беспорядочным. От мимолётных отношений, от необязательных слов, от придуманных чувств. Что-нибудь – обязательно придерживает за локоток, приваливается к плечу, а то – и нашёптывает на ушко. В мире – так много всего говорится, объясняется, доказывается… Вспыхивает и тут же гаснет, едва осветив лицо, как прикуренная во тьме сигарета. И – опять темно.
Ведь только пламя не имеет тени…
Почему я так подолгу смотрю на тебя? Потому что не могу запомнить. Постоянное ощущение новизны, как в детском калейдоскопе с цветными кристалликами,- чуть повернул колёсико, и узор поменялся…
Такое непривычное для тебя,- моё измерение мира. Мне нравится море зимой, астры в стакане и дождь по воскресеньям. Запах сушёных грибов и вкус горчицы. Женщины в цветастых сарафанах и соломенных шляпках. Акварели. Джаз-рок. Подводные лодки… Подходит ли хотя бы что-то из этого тебе? Так хочется думать, что да,- хотя бы дождь в выходной день… когда никуда не надо идти, и можно просто сидеть в кресле с кружкой чая и разговором о чём-то необязательном.
Что делает людей родными? Общий дом? Сопереживание? Соучастие? Возможно. Но ещё – страх! Страх того, что часть самого тебя в какие-то моменты тебе не принадлежит, находится, к примеру, не рядом с тобой, тобой не оберегаема,- и здесь ты  понимаешь всю хрупкость этой общей кровеносной системы, чуть надорви,- и жизнь оставит обоих!
А ещё – единодушие. Когда боль и терзания – одни на двоих, когда радость – реально общая.
Враг ощущения родства – разлука, единодушия – безразличие…
А лодка плывёт. Безвёсельна и тиха, как сама вода, - чернильная и густая часть неба, с такими же мерцаниями далёких звёзд, с таким же ощущением бесконечности и невесомости. Откуда течёт эта река, из каких земных ручьёв сочится эта вечность, собираясь в тихие заводи, срываясь перекатами, наполняясь спокойной силой и – перемешиваясь с ночным небом? Плывёт лодка,- скользит по неведомой грани, словно игнорируя все законы физики… И вдруг – заскрипит под днищем песок, чуть слышным толчком обнаружится берег, плеснёт о борт едва угадываемая волна, звякнут кольца цепи, - кажется очень громко в бархатной тишине ночи. И когда пойдёшь босиком,- сначала по холодному песку, потом – обжигающей росистой травой, - чуть вверх, туда, где угадываются светлые тени домов, где лениво поначалу залает собака, потом другая поддержит, с переливом и подвыванием, захлопает крыльями сорвавшаяся с куста птица,- вот только тогда заметишь, как где-то недалеко затеплился негромкий свет, скользнула в оконном  переплёте тень и чуть дрогнула занавеска. Может быть, кто-то, пробудившийся в тревожном сне, чутко вслушивается в темноту ночи. Или это – ждут тебя, ждут давно, ждут, - чтобы ничего не спрашивая, впустить из предутренней прохлады в тепло дома, и чтобы ты больше не хотел уходить, и – остался. Навсегда.

Январь 2014 г.