Ведёрко

       Не бывает у нас такого, чтоб всё хорошо. Обязательно кака-нибудь покобень приключится. Нынче вон – тоже.
       Борька покурить за двор вышел. Ну, обычай у него такой, на улице курить, когда светло. Опять же на людей посмотреть, себя показать, где и чего случилось - узнать. Ну, покурить, короче говоря. Вот он это покурил, значит, бычок в ведёрко заплевал и в дом ушёл. Ведёрко у него на этот случай бессменно стоит за воротами. Чтоб, значит, не сорить. Культурно.
       Одной ведь сигареткой на весь день не накуришься, правильно? Во. Борька минут через пятнадцать-двадцать снова за ворота. Глядь, а ведёрка-то и нету! Туда, сюда посмотрел, в проулок забежал – мож кто пошутил. Нету ведёрка! Едри её… Расстроился, конечно. Почти новое было, десять лет не стояло. Жалко. Ну и обидно – как, кто мог? В своёй деревне! У самых ворот! Эх!...
       Однако слезами горю не поможешь. Борька затылок два раза почесал и сообразил – надо к Садыку сходить, соседу по-наискосок. Тот всякую ерунду принимает, старьё, железки всевозможные… Приниматель, стало быть, ребятишкам на молочишко.
       Дошёл Борька до Садыка. Ворота у него всегда заперты. Оно и понятно, не дай бог, своруют ещё какой не то тазик или ржавый чугунок. Постучал Борька в воротину, попинал, Нюрка вышла, Садыкова жена. Борян сходу быка за рога:
- Ты с какого такого права моим ведёрком присвоилась?! Отвечай, говорю!
- Борян, да ты чё, с дуба рухнул?! Како-тако ведёрко? И не базлай на меня! Ишь, моду взял!
- А вот тако ведёрко! Возле ворот стояло. Пять минут назад стояло, а теперь нету его! Новое совсем!
- А это не то ли ведёрко, что полчаса тому Пискуниха приволокла? С бычками полное?
- С бычками? Оно! Где, куда дела?!
- Была нужда бычки твои собирать. Я ей сразу от ворот поворотила, поди не помойка тут.
- И чё?
- Чё-чё! К Райке она попёрлась. Поди уж доползла. Беги, не то!
- Ну, гляди у меня, твою мать!
       Борька рванул на соседнюю улицу, к Райке Незнамовой. Она тоже всякий мусор принимает. И спиртом-стенолазом за это рассчитывается. Бежит Борька, а навстречу ему Пискуниха плетётся. Он, не долго думая, хвать её за шкирку и давай трясти: «Говори, синь болотная, куда ведёрко умыкнула?! Говори, говорю!!!» Пискуниха долго не упиралась, призналась, что Райке ведро снесла. Борька бегом к Райке. И Пискуниху волоком за собой.
       Пришли. Борька и говорит Пискунихе, мол, как хошь, а ведро моё выручай, а то казню прямо тут и ничё за это не будет. Пискуниха на стары дрожжи уж никакая, а всё же жить-то хочется. Зашла на двор к Райке. Ведёрко на куче сверху лежит. Схватила его и к воротам. Тут Райка выскочила в драной ночнушке.
- Стой, синявка! Положь на место! Положь, гадина, кому сказала! Собаку спушшу!!!
- Не положу, хозяин за им пришёл, пускай он и заберёт!
- Верни, панява, на место, кому говорю! Спирт-то выжрала!
- Ничё, ничё… На, Боря, вот оно, ведёрочко, целёхонько! Тока не убивай!
       Чё тут скажешь? С Пискунихи спирт назад не стребовать, раз уж выпила. И ведро у Борьки не забрать, понятно, что его. Умылась Райка, в общем.
       А Борька пришёл домой, железной щёткой ржавчину с ведра отскоблил, достал гудрон, развел в бензине и на два раза то ведёрко покрасил. Стало оно новее нового. И ещё для верности к воротам цепью приковал. Чтоб, значит, не упёрли. А ежели и упрёт, искать не долго, знамо дело, чья работа…