Суд да дело

. . .

Меня попросили посмотреть снимки больного из травматологии. В сестринской я нашёл историю, глянул снимки на окошко. Четвертый шейный позвонок был смещён кпереди, образуя с телом нижнего небольшую ступеньку. Случай, в общем то, рядовой - подвывих «цэ-четыре», никаких неясностей. Механизм травмы «типичный» - пять дней назад парень нырял на мелководье, головой уткнулся в дно.

Я посмотрел больного. Рослый юноша, за версту чувствуется, что лоботряс. Травма «свежая», однако клиника на свежую никак не тянула. Ограничения движений в шейном отделе не было,  пациент свободно вертел головой, на осевую нагрузку реагировал неопределённо – чувствовалось, что парень врёт. Обычно такие больные бережно «несут» голову на прямой шее, вбок смотрят поворачиваясь всем корпусом. Один «ныряльщик» добирался из Мелиховки автобусом, поддерживая голову руками, разгружая позвоночник.

Я применил приём из своей травматологической практики, приём собственного сочинения,  для выявления симулянтов. Якобы проверяя движения в шейном отделе позвоночника, я «нечаянно» ощутимо надавливал обследуемому ладонями на темя. Симулянт на данную осевую нагрузку никак не реагировал, в то время как настоящий больной приседал, уходя от боли. Мой пациент окончательно запутался в показаниях.
 
В коридоре я столкнулся с В.И. Ивановым, заведующим травматологическим отделением.
-  Ты понимаешь, - сказал Владимир Иванович, - этот негодяй с дружками что делали: в электричке, брали в кольцо какого-нибудь парнишку – нам, дескать, твоя куртка очень нравится, подари, мол. Услужливо помогали снять куртку и вежливо благодарили. Теперь попался и вертится, мамаша активная его вытаскивает. Травма, скорее всего, старая, столетней давности и они ею спекулируют. Режим скелетного вытяжения не соблюдает, петлю Глиссона надевает только при обходе.

Петля Глиссона - матерчатый ошейник, к которому крепят груз для разгрузки шейного отдела позвоночника.

Мои сомнения получили объяснение, однако мне показалось, что в словах Владимира Ивановича прозвучал намёк на то, что неплохо бы написать парню «норму» и пусть дальше им занимаются правоохранительные органы.

 Во мне шевельнулась гадюка профессиональной гордости. Не то, чтобы она зашипела или сделала угрожающий выпад. Она чуть подняла голову и попробовала воздух раздвоенным язычком. Клиницисту проще «сгустить краски», пристрастно истолковать двойственную симптоматику. Рентгенологу соврать трудно, рентгенограмма наглядна, общедоступна и легко проверяема консультирующими инстанциями.

Я понимал Владимира Ивановича – подтверждая свежую травму, он как бы выгораживал преступника, давал выигрыш во времени, чтобы мамаша успела "отмазать" сына от тюрьмы. Исключить «свежую» травму ему мешала рентгенологическая картина.

Врать я не собирался – нужды не было. Я мог решить вопрос вполне профессионально. Будь на снимке окостенение повреждённых связок, я без сомнения выставил бы в заключении "изменения за счёт травмы в анамнезе (в прошлом)"  и травматологи выписали бы молодца на руки горячо любимой милиции. Окостенение - отложение в связках солей извести, видимое на снимках, наступают только через год после травмы. Таким образом, травма нашего пациента до года могла выдаваться за свежую, хоть за вчерашнюю. С шейным отделом позвоночника не шутят - переломы и подвывихи могут кончиться полным параличом.

Кроме всего прочего, ступенька – небольшое смещение позвонка, может наблюдаться при расслаблении связочного аппарата - так бывает у борцов, часто становящихся на «мостик».
Я назначил больному повторный снимок шейного отдела в положении сгибания. Если «ступенька» исчезнет, я получу право толковать изменения в позвоночнике как функцинальные - напрямую не связанные с травмой.

Откуда-то, как из-под земли, возникла та самая активная мамаша, беглым, но цепким взглядом оценила мой статус и, не увидев во мне специалиста «последней инстанции», так же незаметно исчезла, стушевалась. Итогом её появления был отказ пациента от повторного снимка. Мамаша проконсультировала снимок в Ростове, где свободные от условностей рентгенологи подтвердили подвывих четвёртого шейного позвонка. Таким образом, я был исключён из диагностической цепочки.
 Заключение области закон для периферических медучреждений.

 Через три дня «по настоянию и под расписку родственников» парня выписали из стационара -  мать пристроила его в областную больницу, якобы не доверяя специалистам «периферического уровня».

Парень вылежал необходимые три недели в области, доходили слухи, что его хотели, но не рискнули выписать за нарушение режима - употребление спиртных напитков -  ограничились внушением. Мать, пока суд да дело, спустила ситуацию на тормозах, откупилась от свидетелей, ублажила истцов и парень не получил положенного.

Была вторая половина восьмидесятых, перестройка ещё не набрала губительных оборотов, но ощущение вседозволенности и безнаказанности было вполне реальным.

Через пять лет парень бесславно погиб в какой-то разборке с подельниками. Его долго убивали на третьем этаже общежития ХБК - хлопчатобумажного комбината. Судя по всему, парень отчаянно сопротивлялся - на его теле было двадцать семь ножевых ранений. Через месяц я видел его мать, она  приходила в травматологию за какой-то бумагой. В черной косынке, опухшая и неестественно бледная, она выглядела ужасно. Кто знает, как бы всё сложилось, отсиди тогда парень своё.

1988 г.

Фото из НЕТа